— Ты ведь и училась на него, да?
— Ага.
Он снова ухмыльнулся:
— Можно сказать, впервые встречаю человека, работающего по специальности.
Я покосилась на него с подозрением:
— Это намек на то, что с моим дипломом меня больше никуда бы и не взяли?
— Нет, просто удивление. Очень интересно, почему ты выбрала именно эту профессию, — он снова взял меня под руку и повел к припаркованному неподалеку автомобилю.
А может, он, правда, искренне интересуется? На душе у меня потеплело.
— На мой выбор повлиял отец, — сказала я, покачав головой. — Он у меня всю жизнь проработал врачом в районной поликлинике и даже в свободное от работы время старался помогать людям. Знаешь, какая у него была любимая поговорка? «Зачем тратить деньги на новые вещи? Всегда можно подлатать старые, а деньги потратить на людей». Он так и делал. Каждый год на праздники закупал несколько килограммов конфет, фруктов, консервов, и мы с ним отправлялись по району поздравлять одиноких пенсионеров. Они всегда так радовались подаркам!
При воспоминаниях о папе у меня на глаза навернулись слезы.
— Он умер, да? — понимающе спросил Глеб.
— Да, когда мне исполнилось шестнадцать.
— Иди сюда, — парень остановился и притянул меня к себе так резко, что мое лицо ткнулось ему в плечо.
Это мог быть очень трогательный момент, но от рубашки Глеба просто ужасно несло женскими духами. Я поморщилась и отпрянула в сторону:
— Куда поедем?
На лице Алининого брата проступило легкое недоумение, но оно тут же стремительно сменилось ленивой расслабленностью. Глеб улыбнулся и галантно распахнул для меня дверь своего автомобиля:
— А давай сегодня ко мне, а? Я что-то так устал от людей. Посидим в тишине, пиццу закажем или суши…
Внутри меня все перевернулось, в животе затрепетали дурацкие бабочки.
— Обожаю пиццу! — пробормотала я и быстро юркнула на сиденье.
20
Въехав на подземную парковку, Глеб сразу сделал заказ, и только потом мы поднялись к нему. Как и следовало ожидать, жил он в крутом жилом комплексе с консьержкой и мраморным холлом размером с Андорру. Окна его просторной и светлой трешки выходили на озеро. Над ним кружили чайки.
— Очень уютно, — констатировала я, как следует оглядевшись и присев на диван в гостиной.
— Алина помогала мне выбирать мебель, — Глеб снял галстук и, расстегнув ворот рубашки, закатал рукава. — Хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Хотя… А молока у тебя нет?
— Что? — он, кажется, ушам своим не поверил. — Хочешь навернуть с печенькой?
Я покраснела и отвела взгляд.
В голос Глеба вернулась обожаемая мною хрипотца.
— Извини, но как раз молока у меня, к сожалению, нет.
— Тогда мне ничего не надо.
Между его бровей залегли две параллельных морщинки.
— Детка, я собираюсь устроить небольшой урок флирта, и думаю, тебе бы не помешало немного расслабиться.
— О! Я ни капли не напряжена, — соврала я, хотя у самой даже живот заболел от волнения.
Впрочем, Глеб проигнорировал мою последнюю реплику и уже через минуту принес из кухни бутылку вина и бокалы:
— Знаешь, мне кажется, я понимаю, почему тебе так трудно найти подходящего мужчину.
— Да? И почему? — мой вопрос повис в воздухе.
Парень легко откупорил бутылку и разлил по бокалам плотную рубиновую жидкость, один из бокалов тут же перекочевал в мои дрожащие пальцы:
— Каберне-совиньон, премиальный терруар — отрекомендовал Глеб, — это вино десять месяцев держали в бочках.
— Как мед?
В его глазах заплясали смешинки.
— Наверное.
Под его настойчивым взглядом я поднесла бокал к губам и сделала робкий глоток. Парень подался вперед, чтобы уловить мою реакцию:
— Ну как?
— Вкусно.
Он кивнул. Мы медленно допили вино, глядя в окно, а потом Глеб налил нам еще.
Наверное, каберне и правда расслабляло, потому что я стала пялиться на объект своих жарких мечтаний с заметно меньшим стеснением и большим удовольствием. Парень отставил бутылку и взял меня за руку:
— Пойдем!
— Куда?
— В спальню.
— Но… зачем? — ноги у меня моментально стали ватными, а плечи опять сковало напряжение.
— Увидишь.
Его голос звучал так многообещающе, что у меня даже во рту пересохло от предвкушения. Неужели это то, о чем я думаю? Он собрался меня соблазнить? Ого! Хорошо, что я как раз накануне побрила ноги.
Я прошла в спальню как в тумане. Там было мало мебели и много свободного пространства, одну из стен почти полностью занимало огромное зеркало. Глеб усадил меня прямо перед ним — на край застеленной покрывалом кровати.
— Что ты видишь? — спросил он, глядя мне в глаза через отражение.
«Как ты устраиваешь тут многочасовые оргии», — чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.
Парень сделал очередной глоток вина и невероятно сексуально облизнул верхнюю губу:
— Ну?
— Я вижу тебя.
Он чуть усмехнулся, а потом качнул головой:
— А еще что?
— Вон там, сверху, отпечаток чьих-то ладоней, а у плинтуса, кажется, уже маленькая паутинка намечается, — я никак не могла понять, к чему же клонит Глеб. — Хм, кажется, ты обещал мне урок флирта, а не физики.
Он присел на кровать рядом со мной и легонько чокнулся со мной бокалом:
— Давай тогда расскажу, что вижу я.
— Давай.
— Я вижу зажатую девушку, отрицающую собственную сексуальность.
Ей богу, бокал в моей ладони чуть не хрустнул.
— Что?
— Тебе нужно отпустить себя, позволить вулкану страстей, который я уверен, плещется вот здесь, — он легонько тронул мою грудь, — вырваться на волю.
Его глаза излучали серьезность, а на лице застыло чуть уставшее, но сосредоточенное выражение.
Я отвела взгляд, а потом чуть отодвинулась от Глеба:
— Не хочу тебя огорчать, но никаких страстей во мне не плещется. Только вино.
— Хорошо, — ему, кажется, совсем не хотелось спорить. — Но мы все равно будем делать вид, что внутри тебя раскаленная лава. Я хочу, чтобы ты сейчас по-новому осознала свое тело, разрешила ему стать привлекательнее. И перестань наконец сутулиться, черт возьми!
Под его пристальным взором я невольно выпрямилась и расправила плечи. Глеб одобрительно кивнул:
— Пойми, если ты хочешь привлечь мужчину своей мечты, надо излучать сексуальность, а не изображать щеночка на прогулке. Ты должна приучить себя к таким позам, в которых выглядишь наиболее соблазнительно.
— Приучить себя к позам? — кажется, я покраснела.
— Ну да. Я хочу, чтобы ты понаблюдала за собой в зеркало и нашла варианты, в которых выглядишь максимально эффектно. Представь, будто ты позируешь для фото. Постарайся произвести на меня впечатление, — Глеб неторопливо отхлебнул еще вина. — Ты же, наверное, обращала внимание на то, как ведут себя красотки в голливудских фильмах? Вот прямо сейчас и попробуй изобразить одну из них.
От его вдохновляющей речи, тело у меня еще больше задеревенело. Я попробовала красиво закинуть ногу на ногу, но получилось ужасно неуклюже.
— Откинь голову назад, — подсказал Глеб, — проведи языком по губам. Так, подожди! Чего ты его вываливаешь? Хочешь до носа дотянуться?
Мне стало обидно.
— Слушай, я стараюсь, как могу.
— Попробуй еще раз. Вот так, — он даже подал мне пример.
— У тебя язык синий, — сказала я с удивлением.
— Это от вина.
— Да? — мне вдруг стало ужасно весело, наверное, каберне таки ринулось в атаку на мой зазевавшийся мозг.
Я повернулась к зеркалу и показала язык своему отражению. — Ого! У меня тоже синий. Слушай, а у кого синей?
— Ксюша, ты меня вообще слушаешь?
— Конечно! Очень внимательно, — я даже встала и подошла к зеркалу. — И губы, кстати, тоже посинели. Я похожа на зомби.
— Наверное, — Глеб недовольно покачал головой.
— Так как насчет сравнительного анализа? — я поправила чуть задравшуюся рубашку и подбоченилась. — Ну давай, не ломайся, покажи язык, и мы проведем конкурс.
Парень тоже отлепился от кровати и подошел ко мне.
— А что мне за это будет?
— А чего ты хочешь?
В его глазах полыхнул знакомый огонек азарта.
— Исполни одно мое желание.
— Легко! — по счастливому стечению обстоятельств внутри меня вдруг обнаружился океан храбрости. — И чего же вы желаете, мой господин?
21
— Сними рубашку.
Это было неожиданно, но мне и в голову не пришло сопротивляться. Мои пальцы быстро и легко нащупали верхнюю пуговичку.
— Подожди, — вдруг остановил Глеб. — А давай я сам?
Он забрал у меня бокал и вместе со своим поставил на подоконник, а потом стал неторопливо расстегивать мою рубашку. Я на мгновение даже дышать перестала. Горячая волна всколыхнулась у меня в груди и прокатилась до самого низа живота.
«Все-таки он меня хочет, — подумала я со сладким замиранием. — Хочет так же, как и я его».
Рубашка полетела на кровать, а Глеб отступил на шаг:
— Думаю, теперь тебе будет гораздо проще почувствовать себя сексуальной. Все же эта рубашка сидит на тебе ужасно. Кажется, что ты одолжила ее у дровосека.
Кровь бросилась мне в лицо. Что? Продолжения не будет?
Я кое-как сдержала вздох разочарования, а потом ворчливо напомнила:
— Язык!
— Ах, да! — Глеб повернулся к зеркалу, и мы синхронно вывалили перед ним языки.
— У меня синей, — сухо констатировала я.
Ему это не понравилось.
— Да ладно! Они одинаковые.
— Говорю же, синей! — в мой голос ухнуло все накопившиеся разочарование.
Зачем я опять нафантазировала себе ерунды? Давно пора признать, что Алинин брат вообще не видит во мне женщину. Он же буквально минуту назад сказал, что я кажусь ему щеночком. Щеночком, которого так забавно дрессировать.
— Ладно, признаю, — Глеб вдруг расплылся в улыбке. — У тебя самый синий язык из тех, что я видел. Но давай все же вернемся к нашему уроку флирта.
Мы сели на кровать, и на меня опять обрушились упреки.
— Перестань теребить покрывало. Нет-нет, тереть ухо тоже не стоит. Кстати, зачем ты опять сгорбилась?
— Может, у меня радикулит? — огрызнулась я, закипая. — Или хондроз какой-нибудь.
На его лице появилось заботливое выражение.
— Хочешь, сделаю массаж?
— Ага, и банки поставь! — фыркнула я. — Или горчичники.
— Так! — Глеб, кажется, начал раздражаться. — Не хочешь учиться красиво сидеть, давай займемся… ходьбой.
«А почему не любовью?» — чуть не выпалила я, но остатки благоразумия меня еще не покинули.
Он встал сам и рывком поставил на ноги меня.
— Давай, пройдись передо мной так, будто хочешь соблазнить.
У него был такой строгий вид, словно мы на уроке. Словно я — двоечница, которой не светит сдать экзамен. От злости я нарочно изобразила вихляющую походку, а под конец еще запнулась о ковер. Уголки губ Глеба нервно дернулись.
— Ксюша, ты должна двигаться так, будто считаешь себя безумно привлекательной.
— Но я не считаю.
— Да наплевать! — он схватил меня за плечи и легонько встряхнул. — Наплевать, что ты там считаешь!
Наши глаза встретились, и что-то произошло. Изменилось. Зрачки Глеба расширились, а в лице появилось что-то хищное.
— Не надо меня трясти, — буркнула я с досадой. — От этого я обаятельней не стану.
— Извини, — пробормотал он, и, поддавшись странному импульсу, прижал меня к себе.
И по своему эффекту это объятье могло соревноваться с маленьким землетрясением. С торнадо, умноженным на цунами. Потому что мое бедро отчетливо ощутило будоражащую твердость в его брюках.
— Ого! — я чуть не зажмурилась от потрясения. — Что это у нас?
— Естественная реакция на привлекательную девушку, — ответил он чуть хрипло и сразу отстранился.
Внутри меня все перевернулось. Вот серьезно! Я мгновенно ощутила себя сосредоточием сексуальности и шарма, голливудской красоткой и роковой женщиной в одном лице. И в этот момент в домофон позвонили.
— Доставка, — сказал Глеб, но с места не сдвинулся.
— И чего ты стоишь?
Он убрал с моего лица мелкую, выбившуюся из гульки прядку, и загадочно усмехнулся:
— Ответь ты. Только сделай это так, чтобы доставщик не смог тебя забыть… Ну хотя бы до завтра.
— Ладно! — внутри меня все ликовало.
Я выплыла в прихожую, довольно естественно виляя бедрами (ну подумаешь, пару раз наткнулась на мебель, Глеб этого даже не заметил). Моя рука изящным движением сняла трубку, а обычно писклявый голосок превратился в мурлыканье:
— Добрый вечер. Поднимайтесь, у нас седьмой этаж.
Глеб подошел ко мне и одобрительно покачал головой:
— Неплохо. Ты почти его покорила. А теперь добьем нашу жертву, — он достал из шкафчика несколько купюр и протянул мне. — Примешь заказ?
Мои щеки вспыхнули.
— Что, прямо так? В одном лифчике?
— Почему бы и нет? Или у тебя какие-то комплексы?
Я точно была не в себе из-за каберне и нахлынувшей минуту назад эйфории. Потому что сгребла деньги и довольно игриво поправила лямку бюстгальтера:
— Доставщик будет помнить меня не до завтра. Он будет помнить меня всю свою жизнь.
Глеб скользнул по мне удивленным взглядом:
— Кажется, мои уроки все-таки идут тебе на пользу, а ведь я уже почти отчаялся.
В дверь позвонили. Я тут же распахнула ее и красиво прислонилась к косяку:
— Привет! А я думала, уже не дождусь своей пиццы.
Стоящий перед дверью парень в плотно надвинутой на глаза кепке сначала оторопел, а потом расплылся в смущенной улыбке:
— Здрасьте, Ксения Витальевна.
Меня словно кипятком ошпарили. Я дернулась и поспешила закрыть грудь руками:
— Саша? Саша Ласточкин?
— Ага, — кивнул он и протянул мне стопку коробок. — Вот держите: одна «Маргарита», одна «Морская».
— Спасибо! — еле слышно пробормотала я и, передав парню деньги, быстро захлопнула дверь.
Глеб, наблюдавший за нами со стороны, несколько раз хлопнул в ладоши:
— Поздравляю! Так артистично бревно не изображал еще никто.
Мне захотелось швырнуть в него сначала «Маргариту», а потом «Морскую», но я справилась с собой и поставила коробки на стол. А потом зашипела:
— Это мой ученик! Второкурсник!
Губы Глеба тронула слабая улыбка.
— О! Ну тогда он и правда запомнит тебя надолго. Очень горячая училка. Восемнадцать плюс.
Меня почти трясло.
— Этот Саша прямо завтра расскажет всему колледжу о том, что видел меня голой.
— Перестань. Ему все равно никто не поверит, — Глеб подошел ближе и попытался обхватить меня за плечи.
Я отскочила в сторону, а потом сгребла с вешалки куртку.
— Что ты делаешь? — его глаза потемнели, а на лице проступило раздражение. — Мы еще не закончили.
В голове у меня стремительно прояснялось, и горечь из-за последствий устроенной шалости погребла меня под собой. Нацепив куртку, я поспешно вжикнула молнией:
— Извини. Я — домой. Не хочу больше продолжать все это.
— Подожди! — он попытался меня задержать, но я уже стала обуваться.
Глеб наконец поверил в серьезность моих намерений.
— Давай хотя бы поедим, а потом я вызову тебе такси, — предложил он ледяным тоном.
— Не хочу! — я даже не стала завязывать шнурки, просто засунула их в кеды и все. — Мне будет полезно проветриться.
— Ты меня подводишь, — укорил он, но меня это совсем не тронуло.
— Пока! — шепнула я и за считанные секунды эвакуировалась из его красивого дома. А что? Мне ведь действительно надо было спасать свою жизнь. Спасать от шторма по имени Глеб.