И отвернулась, вздернув, само собой, подбородок.
Знай наших, темный!
Я не унижусь до вымаливания пощады!
— Эльфийским домам — пожалуй, — темный воспользовался моим пафосным жестом и теперь мурлыкал мне на ухо, почти касаясь его губами. — Но вот… лично мне… в частном порядке…
Я замерла и сбилась с дыхания.
Что, простите?
По воле Рока судьба моя сложилась так, что большую часть своей взрослой жизни я была вынуждена посвятить сбору и анализу информации о самых разных сферах жизни и деятельности разумных. И добилась в этом определенных успехов: обнаруженная и почти вскрытая сокровищница рядом со мной была тому доказательством.
Но весь этот опыт не подготовил меня к тому выводу, который напрашивался сейчас из всего поведения темного.
Он предлагает мне… что?!
Я, изумленно повернула голову обратно, почти соприкоснувшись с темным носами. А он, пока я пыталась осознать неосознаваемое, продолжил, мерцая бездонными очами:
— Я же, со своей стороны, мог бы помочь вам, лирелей, избежать смертной казни...
Возмутительно.
Это должностное преступление.
Это… это хуже — преступление против чести! Против рода! Заключать сделку с преступницей!
Как так можно?!
...но если можно, то я согласна.
Мне никак нельзя умирать.
И я согласно опустила ресницы, принимая его предложение.
Темный с непринужденным изяществом удовлетворенно кивнул в ответ остроухой головой.
Пространство сдвинулось пластами, расслоилось — и перед нами вытянулся веретеном портал, мерцая шафранными всполохами: темный воспользовался особым даром своей расы, умением ходить через Грани.
Он с машинальной вежливостью повел рукой, приглашая воспользоваться переходом, но почти мгновенно спохватился, поднял меня, неподвижную и окаменевшую, и внес в портал на руках.
Как предмет интерьера.
Снять с меня чары, вопреки моим отчаянным надеждам, он не потрудился.
Эльфийская классика — это потакание природным формам и фактурам, подчеркнутое игрой света и тени.
В этом смысле спальня похитившего меня эльфа была абсолютно классической и представляла собой полусферу пещеры, пронизанную лучами света. Её своды были обработаны нарочито грубо, примитивно — выступы, сколы…
Все на самом деле важные персоны в замке Алиэто-оф-Ксадель жили в башнях. И чем выше покои — тем выше положение среди прочих Старших.
Покои же “моего” темного находились в подвалах замка — и это без слов говорило о его статусе.
Я отметила это — и отложила, вернувшись к наблюдению.
Здесь было сумрачно-темно.
Тонкие лучи света били откуда-то снизу, скрещиваясь, пересекаясь, выхватывая из темноты то изумительной красоты перелив цвета, то эффектную линию выступа, то полную кристаллов вскрытую жеоду в горной породе. Несколько лучей бросали пятна света на пол — привлекая внимание к текстуре полированного камня.
И властвовала над всем этим великолепием кровать. По центру пещеры.
Развратно-огромная.
Я сглотнула.
Темный, любезно позволивший мне осмотреться и полюбоваться, с довольной ухмылкой шагнул вперед и установил меня в пятне света.
Сходство с элементом декора стало абсолютным.
Эльф отступил, полюбовался мной, склонив голову на одну сторону, на другую. Обошел, изучая с мечтательным выражением лица.
Я закрыла глаза, не в силах выдерживать эту пытку взглядом. Но почти сразу вновь открыла, почувствовав, как чужие руки деловито и умело шарят по моей одежде, обыскивая ее — и раздевая меня.
Огладив мои плечи, темный стянул с них пиджак и дотошно, но быстро исследовал каждый шов, даже встряхнул несчастную вещицу. Чтобы, цокнув языком, отбросить ее в сторону.
Мужские ладони легли мне на талию. Обхватили ее — и не сошлись лишь самую малость. Прогулялись чуть выше, к нижним ребрам, вернулись назад. Большие пальцы погладили живот над линией юбки — не очень ощутимо, сквозь слои ткани, но почему-то все равно от этого движения внутри что-то нервно дернулось.
Щелкнул ремешок юбки — узкий, дамский и очень скромный. Темный плавно вытянул его из шлевок и протянул сквозь кулак, сосредоточившись и опустив ресницы (всем ресницам ресницы, любой красавице на зависть!). Разочарованно вздохнул:
— Лирелей. Вы что, пришлю сюда совсем без защиты? Право слово, я бы на вашем месте не защищал так начальство, которое не потрудилось экипировать должным образом своего человека!
Говоря это, темный приблизился ко мне, прижался всем телом, оказавшись вдруг совершенно огромным: я лбом упиралась ему в нижнюю челюсть.
Он положил мне руки на плечи, и я почувствовала, как от тяжелых ладоней побежала по телу искристая магия.
— Я понимаю — пиджак, — выдохнул он мне на ухо, а его ладони теперь весомо и медленно скользили по моей спине. — Каждый пиджак артефактами не нашпигуешь, Алиэто-оф-Ксадель слишком защищен для этого. Но пояс! Хотя бы в нем можно было спрятать что-то на случай неблагоприятного развития событий.
“Да. Например, на нынешний” — согласилась я. Но не вслух — язык присох к нёбу.
Мужские руки легли на мои ягодицы. Погладили их. Легонько сжали и отпустили.
— Будь у вас что-то подобное, — мурлыкнул он мне на ухо и легонько прикусил завиток ушной раковины, — Вы бы смогли избежать нынешней деликатной ситуации.
Будь у меня что-то подобное — я бы не дошла до вашей сокровищницы, вериалис. Слишком уж любознательно ваши Тени реагируют на подозрительные артефакты у работников.
— Вы меня сейчас отчитываете или советы на будущее даете? — пробормотала я себе под нос, чувствуя, как его руки сжимают мой… “турнюр”. — "Как правильно вламываться в темноэльфийские сокровищницы"?
— Ну что вы, лирелей, я не планирую вас использовать столь опасным образом!.. — выдохнул темный, прихватил укушенное место губами и пустил по моей коже нервные мурашки. — К тому же, для этого пришлось бы выпустить вас из виду, а столь вопиющей глупости я не допущу. Нет-нет, я планирую вас использовать сугубо к обоюдному удовольствию…
Он потерся о мой висок кончиком носа и тихо, но четко произнес:
— Не бойтесь, лирелей. Я не причиню вам вреда.
Твердое мужское тело на миг прижалось к моему почти вплотную и сразу же отстранилось.
Мне стало легче. Эльфы не лгут — по крайней мере, за все века взаимодействия наших рас, на лжи Первородных не ловили. И если бы не… мягко скажем — выбивающие из колеи обстоятельства, я бы вспомнила об этом раньше.
О да, однозначно, все его слова имеет смысл рассмотреть под увеличением, изыскивая второе дно, но главное — немедленная смерть мне не грозит. Вреда причинять не намерен. Планирует использовать, но не в ущерб мне.
“К обоюдному удовольствию” — это ведь не в ущерб, верно? А значит, это нужно просто пережить. Расслабиться и плыть по течению, не сопротивляясь, но и не принимая на свой счет происходящее.
Об этом я думала, пока темный расстегивал пуговицы на моей юбке — почти заключив меня для этого в объятия, потому что форменная юбка застегивалась сзади.
Не принимать на свой счет жар чужого тела, оказавшегося настолько близко, в теории гораздо проще, чем на практике.
А еще — его преимущество в размерах, из-за которого присутствие темного в моем личном пространстве подавляло. И запах, одновременно свежий и дикий, харизматичный. Я не заметила его раньше, но на таком расстоянии он проявился и теперь не отпускал. И…
И что угодно, лишь бы не думать о том, что строгая юбка расстегнута и медленно, вызывающе медленно, ползет вниз, а ладони темного — так же медленно и вызывающе спускаются по моим бедрам.
Он убрал руки. И шагнул назад — нет не для того, чтобы дать мне передышку.
Только для того, чтобы рассмотреть меня, неподвижную, стоящую в луче света. Чтобы проводить взглядом скольжение темно-серой ткани. И когда юбка, достигнув колен, соскользнула на пол, он поднял на меня взгляд и сглотнул.
Я попыталась представить, как я сейчас выгляжу: застегнутая и мятая блузка, чулки, выглядывающие подвязками из-под её края, строгие туфли и растрепанная коса.
Было бы нелишним, чтобы это все выглядело соблазнительным — не хотелось бы, чтобы темный передумал и отменил сделку.
Я осторожно подняла на него взгляд — и вздрогнула. Выражение его лица было… Если бы я была романтичной трепетной барышней, я бы назвала его “эстетическим экстазом”. Но я взрослый, битый жизнью человек...
А темный, не отпуская моего взгляда, плавно и хищно, одним неуловимо-грациозным движением снова приблизился ко мне.
Постоял на границе светового пятна, мерцая темными глазищами, в которых расширившийся зрачок оставил моховой зелени на откуп лишь тонкую полосу.
И прижался ко мне вплотную.
Да.
Все же я выглядела достаточно соблазнительно. Иначе эти изменения в мужском организме, если верить студенткам Академии, не объяснить.
Нервная дрожь пробежала по телу, запуталась в пальцах и коленях.
Я не боюсь, но… но мне страшно!
Ох, и зря же я не интересовалась этой стороной жизни раньше — всё как-то времени не было, всё думала, вот выйду замуж, и потом!
А теперь — какой кошмар, надо работать развратной женщиной, а я не готова! Ни практически, ни хотя бы теоретически!
... зато темный, очень похоже, готов…
Неспешно, словно смакуя и растягивая удовольствие, он расстегивал мелкие, частые пуговицы на блузке.
Расстегнул.
Развел полы в стороны.
Вздохнул. И, прикрыв глаза, наклонился и поцеловал меня в полушарие груди, едва приподнимающееся над корсетом. Потом во второе. Потом лизнул, поочередно, оба, и снова поцеловал.
Дрожь обосновалась в конечностях.
Я, прикрыв глаза, старалась отвлечься, но горячие искры, загорающиеся под кожей после каждого поцелуя, отвлечься не позволяли.
Блузка стекла по коже шелковым ручьем и легла на полированный камень распахнутым белым крылом.
Шнуровка корсета осыпалась, уничтоженная заклинанием, а сам корсет сдал доверенные ему позиции, каким-то образом — тайной эльфийской магией, не иначе! — оказавшись в руках у темного, а не на мне.
Всё. Теперь мою наготу отделяла от темного только тонкая нижняя рубашка — настолько тонкая, что почти прозрачная. Настолько тонкая, что почти не в счет.
...но всё же, пока еще отделяла — и я порадовалась, что она есть. Возможно, темный продлит этот досмотр-раздевание ещё десяток минут, и красные рубцы, надавленные на коже жесткой поддержкой, разойдутся.
Благо, корсет заинтересовал моего пленителя надолго — он его щупал и сканировал, и разве что на зуб не попробовал.
— Зачем вы это носите, лирелей? — с искренним недоумением обратился он ко мне. — В нем же… ничего нет!
— Вериалис, вы впервые столкнулись с дамским корсетом? — участливо поинтересовалась я, и эльф чуточку, едва заметно смутился:
— Нет, я пару-тройку раз сталкивался с подобным на других шпионках, но… — он откинул изученную вещицу в сторону и снова шагнул ко мне вплотную.
А я поняла, что он все же из Теней дома Алиэто, раз уж регулярно встречается с корсетами шпионок.
— Но у них эта деталь гардероба была более функциональна. Заточенные спицы там, удавка здесь, стержни артефактов… Легкая броня, опять же, — его горячий шепот обжег мне ухо, и несколько невесомых, легких поцелуев коснулись многострадальной ушной раковины, живо выбив из головы начатый анализ.
— Я ношу его, потому что это эльфийское требование к форме одежды человеческого персонала женского пола в мирах, находящихся под рукой Перворожденных, — пробормотала я, собравшись с силами и взяв себя в руки. Далось это с трудом: дыхание сбивалось и язык пересох.
— Что? — осторожно уточнил темный и даже отвлекся от второго моего уха. — Эльфийское… требование?
— Да. — Я с энтузиазмом восприняла передышку и поддержала разговор. — Без корсетов человеческие женщины, на эльфийский взгляд, выглядят непристойно. Особенно на фоне прекрасных эльфиек с изящными пропорциями.
Студенты называли подобное изящество словом “плоскогрудые”.
Но этого мы вслух не скажем.
Невозмутимая физиономия темного до этого момента выражениями не баловала, и его эмоции я определяла, как бы не сказать “угадывала”, а то и вовсе “придумывала” по богатым модуляциям прекрасно управляемого голоса. Но написанное сейчас на его лице изумление идентифицировалось абсолютно точно.
— Лирелей, — проникновенно произнес он, и взгляд его, весомый и какой-то плотный, медленно отправился в путешествие по моему лицу, стек ниже, задержался на груди с ее бесстыдной рубашкой, пополз ниже. Я буквально почувствовала, как этот взгляд облизал подвязки чулок, коленки и почему-то щиколотки. — Вам эта конструкция совершенно не нужна. Вы прекрасны.
И прозвучало это с алмазной, мифриловой просто убежденностью в своей абсолютной правоте.
Что ж, будем иметь в виду: на комплименты дамам эльфийская нелюбовь ко лжи не распространяется.
А темный, отстранившийся было немного, вновь оказался близко — избыточно близко, недопустимо близко.
Поднял руки — словно обнял — но на самом деле всего лишь коснулся волос и перекинул мою косу вперед.
Черная на белом, она резко выделялась на нижней рубашке. И столь же контрастно-яркими казались длинные пальцы темноэльфийского борца со шпионками, которые медленно, с явным чувственным наслаждением стаскивали простенькое колечко-зажим с ее конца.
Он расплетал строгую уставную прическу, перебирал пряди, волнистые после косы и откровенно млел от процесса.
А меня от этой картины начало меленько потряхивать. Дрожь, затаившаяся в кончиках пальцев и в коленях, начала расползаться по телу: захватила живот, заставила поджать пальцы ног…
Я снова прикрыла глаза, чтобы избавиться от этого ощущения, но и с закрытыми глазами прекрасно чувствовала, как тонкие пальцы ворошат и гладят мои волосы. Как от этого слегка дергает и покалывает затылок и макушку...
О, Оракул, всесильный и всеведущий, за что мне это?!
...нет, я знаю — за что.
Просто с отмеренным не согласна!
А темный теперь увлеченно целовал открытую кожу в вырезе нижней рубашки, и без сомнений чувствовал, как частит мой пульс и как мое сердце бьется в его губы.
Чтобы отвлечься, я перебирала в уме засечки и закладки на спасение, повторяя, примеряясь к сложным формулам и убеждаясь в очередной раз, что справлюсь, что не посрамлю себя, лишь бы выпал шанс, лишь бы хватило времени…
Этот способ отвлечения перестал работать, когда руки темного скользнули под мою рубашку.
Я сглотнула, а его пальцы принялись выписывать узоры, скользя то по тонкому шелку чулок, то по голой коже, оставляя горящий огнем след, смешивая воедино непристойную ласку и магию.
Я чувствовала, как скользит по моей коже его сила, поднимая дыбом все крохотные волоски на теле, тая и оставляя едва читаемое магическое эхо.
Я разбирала, что и для чего он применил. Я умирала от смущения, от одной мысли (и ощущения), где именно он это применил.
Я не доживу до конца. Я не выживу. Я сгорю от стыда и рассыплюсь прахом по его роскошной пещере.
Не открывая глаз, я снова, в который раз, сглотнула, смачивая пересохшее горло, стремясь взять себя в руки, попыталась сжать пальцы в кулаки — и не смогла, вспомнив, что мысленно разложенное мной на составляющие заклинание всё еще меня держит.
— Потерпите, лирелей, — выдохнул темный мне в шею, холодя дыханием влажные следы своих же поцелуев.
Пальцы темного легко, медленно погладили мою кожу над полосой чулок, уже без всякой магии, только лаская.
— Остались только туфли, — и он легко провел языком по моей шее, заставив дернуться всё внутри.
Туфли? Какие туфли?
Мысли суматошно метались в голове, а я наблюдала, как темный эльф (гордость, спесь и вишенка пафоса сверху) плавно опускается передо мной на колени, скользя грудью и руками по моему телу.
Оракул…
Нет, Оракул тут не поможет, тут нужны силы могущественнее.