Наконец, я добилась нужной консистенции, хотя цветом осталась недовольна - соус получился жёлтым, а не белым. Не помог и яблочный уксус, который я добавляла тоже по каплям, боясь испортить соус, над которым трудилась уже около часа.
Впрочем, цвету лукового салата цвет соуса не помешал. Салат всё равно получался жёлтым, даже с магазинным белоснежным майонезом. Приготовив салат, я занялась питами, и вскоре на окошке остывали положенные в корзину круглые надутые лепешки - хрустящие снаружи, полые внутри.
- Моя курочка, цокотурочка... - напевала я, начиняя первую питу луковой начинкой.
В медном чайнике, стоявшем на столе, отразилось лицо - искаженное выгнутой поверхностью, длинное, унылое, как у грустной лошади.
Я уронила питу, и она сочно шмякнулась на пол, вывалив на пол луковую начинку.
- Пойду хворост собирать, - раздался за моей спиной скрипучий голос Жонкелии.
Это и в самом деле была она - унылая старуха, отразившаяся в чайнике. Я и не слышала, как она вошла.
- Зачем вы так подкрадываетесь, мамаша? - я только вздохнула, посмотрев на погибшую питу.
- Не тех ты боишься, - изрекла она трагично и торжественно, и удалилась.
Выбросив курам загубленную питу, я взялась за вторую. Когда булочка была начинена, я приступила к дегустации и откусила большой кусок. Отлично! Просто отлично!.. Особенно для того, кто прошелся по свежему воздуху до деревни и обратно, и очень проголодался. Булочка получилась тонкой, но прекрасно держала начинку, а лук с майонезом был пикантен и ароматен - такая закуска подошла бы и для французского ресторана. Ну, может, не совсем для французского, и не совсем для ресторана, но всё равно очень вкусно.
- Зёрнышки просит, денежки приносит. - мурлыкала я, наполняя вторую булочку.
Да, Светочка! Это успех! Такие булочки можно и королю подать! Да с этими питами.
В медной поверхности чайника отразилось что-то, что точно не было лицом мамаши Жонкелии - в окно за моей спиной заглянуло нечто странное, похожее на слона со множеством хоботов.
Очередная пита выпала из моих рук и шлепнулась на стол - хорошо, что не на пол! - а я рывком оглянулась.
Глава 8. Метла - как способ убеждения
Разумеется, в окне никого не было. Не без опаски я снова посмотрела в медную поверхность чайника, но и там не увидела ничего страшнее собственной физиономии.
Что за странные галлюцинации?
Я задумчиво взяла со стола упавшую питу и, жуя на ходу, подошла к окну. Там тоже никого не обнаружилось - да и не могло обнаружиться, потому что окно находилось как раз над мельничным колесом. Чтобы сюда заглянуть, надо либо быть великаном двухметрового роста, либо забраться на колесо. А колесо-то вертится...
Стоп!
Я высунулась в окно по пояс, разглядывая это самое колесо.
Оно не вертелось!..
Если раньше его стопорило за ночь, то сейчас оно остановилось сразу после обеда. Да что это за наказание такое?!.
Позабыв про рекламные питы, я выскочила из дома и подбежала к воде. Колесо застряло намертво, оплетенное водорослями. И как они могли вырасти за несколько часов, люди добрые?
Как назло, на дороге показалась повозка, груженая мешками. Кто-то везет зерно на мельницу, а мельница не работает!..
Я заметалась по двору, потому что на счету была каждая секунда. Схватила нож, едва не свалилась в воду, обрубая толстые мясистые стебли.
Скорее, скорее, Светик!
Обрубив водоросли до половины, я схватилась за лопасти и повисла на колесе, поджав ноги. Оно скрипнуло, медленно двинулось, а потом пошло полным ходом, оборвав остальную траву. Я успела как раз, чтобы встретить очередного клиента, когда он подъезжал к крыльцу.
- Добрый день! - приветливо поздоровалась я, вытирая мокрые руки передником. - Вы к нам с пшеничкой или рожью?
- Пшеница, - мрачно ответил крестьянин, останавливая лошадь и спрыгивая с облучка. -Десять мешков.
- Жаль, что не одиннадцать, - сказала я, с трудом стаскивая с телеги первый мешок. - От десяти и выше у нас скидка. По полтора грошена за мешок. А так - по два.
Крестьянин насупился и долго что-то прикидывал в уме.
- Мукой заплачу, - сказал он, наконец. - А если деньгами - то бери по три грошена за два мешка.
- Не пойдет, папашенька, - сказала я ласково. - Полтора за мешок - только если вы привезли больше десяти мешков. Встречное предложение - заплатите деньгами за семь мешков, по два грошена за каждый, а за остальные - так и быть - возьму мукой.
Мне пришлось подождать ещё пару минут, пока крестьянин кряхтел, пыхтел и потирал лоб, подсчитывая в уме выгоду.
- Деньги - за два мешка, - сказал он. - Остальное - мукой или зерном.
- За шесть, - начала я торговаться.
- Четыре.
- Папаша, это несерьезно.
- Пять - последнее слово!
- Пять - всё равно, что четыре. Не обманывайте бедную женщину, вы же грошен пополам не разделите.
- Уговорила, шесть.
- Идёт, - согласилась я.
Очень даже неплохо получить деньгами и мукой. И то и другое нам с мамашей Жо точно пригодится.
- Пока ждёте, принесу вам чего-нибудь перекусить, - я улыбалась, стараясь показать, как рада, что клиент заехал на мельницу именно к нам, и крестьянин понемногу оттаял. Он сел на крыльцо и выдал пару фраз про погоду сегодня и прогноз погоды на завтра.
- Нет, дождь нам совсем не нужен, - поддержала я беседу и побежала в кухню, чтобы угостить гостя питой с луковым салатом.
Меня бросило в холодный пот, когда я обнаружила пустую корзину. А ведь в ней только что лежали выпеченные булочки. Ни одной питы! Ни одной!..
Ругаясь вполголоса, я отрезала ломоть хлеба, который пекла утром Жонкелия, густо намазала его луковым соусом и вынесла крестьянину это импровизированное угощение.
- Попробуйте, папашенька, - я продолжала улыбаться, но меня так и распирало от злости.
Кто-то стащил всю выпечку! Да ещё у меня из-под носа! Ведь я была здесь, во дворе, и никто не входил...
Никто не входил?.. По спине пробежал неприятный холодок.
Да ладно. Любой мог войти, пока я воевала с водорослями. И я бы не услышала, хоть он кричи на пороге.
Но то, что в округе завелся вор - было ясно. И с этим надо было что-то делать. Дверь надо чинить срочно - вот что.
Пока я перетаскивала мешки, крестьянин и не подумал мне помочь. Он сидел на крылечке, наслаждаясь солнцем, и уплетал за обе щеки луковый бутерброд. Я скрипела зубами и злилась всё сильнее, потому что после четвертого мешка уже с трудом могла разогнуться. Если так пойдёт дальше, я надорвусь, как кляча господина Римсби. Жонкелия была бы очень кстати, но она ещё не вернулась, и мне пришлось делать всё самой.
Только переживала я зря - мельница сработала исправно. Колесо крутилось как бешеное, зерно сыпалось, жернова мололи, и я справилась отлично. Отсыпав свою долю муки и получив заветные девять грошенов, я загрузила мешки в телегу и приветливо помахала крестьянину, когда тот подхлестнул лошадь, выезжая на дорогу.
- Спасибо за угощение, хозяйка, - сказал он мне на прощание.
- На здоровье! - весело отозвалась я, помахивая ему вслед рукой. - Заезжайте ещё!
- Обязательно, - расщедрился он даже на улыбку.
Когда лошадь и телега скрылись за деревьями, я пошла в дом, позванивая грошенами, лежавшими в кармане.
Чёртово колесо, пакостный вор, дотошный судья - сколько ещё «подарочков» подкинет мне Тихий Омут?
Пёс выполз из конуры и развалился на солнце.
- Сторож из тебя - никакой, - сказала я псу, но он даже ухом не повёл.
Куры копошились, выискивая червей, вода журчала, разбиваясь о деревянные лопасти...
А почему колесо опять не скрипит?
Позабыв обо всём, я рванула к мосткам и чуть не завыла от злости и досады - водоросли опять застопорили колесо! За два часа? Да вы шутите!
Если бы у меня проснулись суперсилы, я разнесла бы эту проклятую мельницу на бревнышки. Но никаких сил на меня не снизошло, и я только и смогла что схватить метлу, которой Жонкелия накануне сметала в кучу опавшие листья, и несколько раз ударить по колесу, прибавив к этому парочку русских выражений, перевода которых на местное наречие я не знала.
Пёс взвизгнул и метнулся прятаться в конуру, курицы разлетелись в разные стороны, хлопая крыльями, а я продолжала молотить метлой, будто это колесо было во всем виновато.
Удары получились хорошими - стук разнесся далеко над озерной гладью, и сразу стало тихо-тихо. Даже птицы перестали щебетать, а я остановилась, тяжело дыша, и опираясь на метлу.
Как же справиться с этими водорослями? Это не водоросли, а мутанты какие-то. Надо раздобыть извести и вытравить тут всё. Или камней набросать. Или.
- А что ты делаешь? - раздался вдруг тихий шелестящий голос, хотя рядом никого кроме пса не было, да и от того торчал лишь хвост из конуры.
Наверное, мне надо было испугаться, услышав голос из ниоткуда, но в этот момент пугаться совсем не хотелось. Хотелось разнести всё вокруг, землю перепахать и песочком посыпать.
- Что делаю? - почти прорычала я. - Развалю эту мельницу и построю церковь!
Вода под колесом плеснула два раза, а потом тот же шелестящий голос растерянно спросил:
- Зачем - церковь?
- Чтобы чертям неповадно было! - крикнула я, уже готовая разреветься от злости и обиды.
- Не надо церковь, - произнёс шелестящий голос после недолгой паузы. - Тогда ведь хлеба не будет. А как же хлеб?..
- Какой хлеб, если эта мельница не желает работать?!
- Хлеба дашь? - голос стал просительным.
- И винца, - добавил другой голос - хриплый, будто простуженный.
- Да погоди ты с вином!.. - зашипел первый голос.
Под колесом опять плескануло и затихло, и только тут мне стало немного не по себе. Немного - совсем чуточку. Я покрепче перехватила метлу и оглянулась. Но пёс, по-прежнему, сидел в конуре, куры разбежались, и Жонкелия будто пропала со своим хворостом.
- А вы кто? - поинтересовалась я. - Кто со мной говорит?
Несколько секунд над озером стояла гробовая тишина, только вода журчала, стекая по мельничному колесу, а потом кто-то хихикнул и всё тот же шелестящий голос сказал:
- Дай хлебушка - колесо завертится.
Тут я начала кое-что понимать.
- Моргелюты, - сказала я медленно, - духи озера.
В ответ раздалось хихиканье, только смеялся уже не один - смеялись двое. Они надо мной смеялись, черти озёрные!
- Значит, хотите хлебушка? - спросила я.
- Хотим, - с готовностью ответил мне невидимый собеседник.
- Ну так выходите - и возьмите, - предложила я, покрепче перехватывая метлу за палку.
- У тебя есть? - с надеждой сказал невидимый моргелют. - А есть лепешечки? Те, которые жареные в масле? Они нам больше нравятся, чем сегодняшние - в сегодняшних пустота одна какая-то...
- Есть и лепешечки, и хлебушек, и вино. Идите сюда, угощу.
Я смотрела на озеро, но моргелют вынырнул совсем не в той стороне, где я ожидала - он вылез из-под колеса, высунув из воды голову прямо у моих ног. Это была удивительно нелепая голова - круглая, лысая и блестящая, только на висках и затылке росли куцые волосы, похожие на чахлые водоросли. У духа озера были тонкие зеленые усы, свисавшие до подбородка, козлиная зелёная бородка, светлые глаза навыкате. Он улыбался, ворюга, и облизывался - и правда ожидал «хлебушка».
- Выходи, выходи, - подбодрила я его, хотя чуть не грохнулась в обморок от одного только вида водяного, и чуть не грохнулась в обморок, когда разглядела, что вместо лысины у моргелюта была вода.
Будто голова у него была пустая, как ведро.
Пустоголовый вылез на деревянные мостки - маленький, ростом мне по пояс, щуплый, тощий, с тонкими руками и ногами, и огромными ступнями. Он потирал широкие ладошки и хихикал.
Пока я разглядывала его, из воды под колесом показалась другая голова, и тут можно было падать в обморок в третий раз. Я сразу узнала эту страшную и мерзкую морду - безносую, плоскую, с широким ртом, полным острых треугольных зубов. Мокрые серые патлы висели по обе стороны от ужасного лица, и чудовище тоже весело скалилось, вылезая на берег. Сначала показались человеческие руки - мускулистые, покрытые на плечах чешуёй, потом
- спина с шипами вдоль хребта, а потом и всё остальное, больше похожее на конечности лягушки-переростка, с длинным хвостом с ороговевшими плавниками.
- Где хлебушек? - спросил первый моргелют.
- И вина дай. - прохрипело безносое существо.
- Будут вам и хлебушек, и вино, - сказала я и перехватила метлу, как копьё, изо всех сил ткнув лысого моргелюта прутьями в живот.
Водяной беспомощно взмахнул перепончатыми лапами и улетел назад, впечатавшись в своего зубастого собрата. Вода из пустой головы вылилась и я увидела, что на самом деле голова не пустая, просто на темечке было углубление - не больше кофейной чашки. Когда выплеснулась вода, из углубления вывалилось что-то блестящее, круглое, и покатилось по доскам, но я не стала рассматривать - что там. Пока моргелюты не очухались, я налетела на них, лупя метлой, куда попало.
Пусть они хоть всё тут водорослями загадят! Хуже уже не будет! Зато получат, черти проклятые! Хлебушка!..
- Вот вам хлебушек! - орала я по-русски, позабыв местную речь. - А вот - лепешечки! И винишко! Ещё винишка!.. И ещё!..
Больше доставалось лысому, потому что он оказался ближе ко мне. Моргелют визжал, пытаясь уклониться от моей метлы, и рвался в сторону озера, но я наступила водяному на хвост и била его без остановки - сверху вниз, орудуя метлой, как пестиком.
- Ну что? Наелся? Напился? - выкрикивала я при каждом ударе.
Из-за этих чертей я вынуждена тут надрываться, переводить продукты, а они выползли - за винишком!..
Безносый, который сначала обалдел от такого обмана, пришел в себя и сцапал своего товарища за куцые патлы и потянул в озеро.
- Хво-о-о-ост! - заорал лысый моргелют нечеловеческим голосом, а я тут же заехала метлой по безносой физиономии.
И ещё заехала, и ещё!..
Бросив друга на произвол судьбы, безносый предпочёл скрыться в озере - только круги по воде пошли.
Оставшись с врагом один на один, я позволила себе передохнуть.
- Ну что, сыт? - спросила я уже на местном языке, перевернув метлу и постучав палкой по доскам. - Хорош хлебушек?
- Ведьма! - скулил моргелют, вжимая голову в плечи.
- За ведьму - сейчас ещё добавлю, - я подняла метлу, но в это время из озера вынырнуло ещё одно существо.
Его я тоже сразу узнала. Именно отражение этого чудовища я видела в медном чайнике. Тогда мне показалось, что это была голова слона, у которого не один хобот, а много, но теперь поняла, что ошиблась. Это были не хоботы, а щупальца. Вместо головы на плечах человекоподобного существа был осьминог!
Темные глаза без зрачков уставились на меня, за плечами существа развернулись крылья -кожаные, как у летучей мыши. Этот водяной дух был гораздо больше остальных, а мне он показался и вовсе огромным.
Вряд ли против такого поможет метла...
Я отступила на шаг, и осьминожьи щупальца тут же метнулись вперёд, оплели лысого моргелюта за руки и шею и утянули под воду.
Некоторое время я таращилась на безмятежную гладь озера, где волны качали красные и желтые опавшие листья. Никто больше не показывался на поверхности, и я готова была поспорить, что мне снова всё почудилось. Ну не могут существовать осьминогоголовые и безносые страхолюдины. И ни у кого не может быть выемок в черепе!
Но я ведь не сошла с ума?..
Минута шла за минутой, а я всё стояла на берегу. Неудивительно, что Эдит бежала с мельницы босиком по снегу. На её месте я бы тоже убежала. Если бы не смотрела с пятого класса тайком от родителей ужастики. Добавьте к этому ещё японское анимэ, где встречались чудовища и похлеще.
Но всё-таки это были не ужастики и не анимэ. Немного покруче, да. Я выдохнула и села прямо на мостки, потому что почувствовала небольшую слабость в коленях. Немного посижу, продышусь, а потом...
Круглый камешек больно уткнулся мне в ладонь. Я встряхнула рукой, и что-то стукнуло и покатилось по доскам. Машинально взглянув вниз, я обнаружила в щели между досками жемчужину. Крупную, с горошину. Молочно-белую, с красивым перламутровым отливом.