Спустившись со стула, я одернула футболку и раскланялась:
— Добро пожаловать на пати, гости дорогие! А сейчас — строимся!
Уже через пять минут все были заняты делом: дружно раскрашивали подъездную дорожку разноцветными мелками. Хоть мне и не удалось поработать вожатой, я знала целую кучу разных конкурсов, и сейчас мои знания пришлись как нельзя кстати.
— Что здесь происходит? — появление Павла подействовало на меня ошеломляюще.
У меня даже язык к небу прилип ненадолго. Я почему-то была уверена, что «братец» вернется поздно и не застанет наш кавардак.
— Что. Здесь. Происходит? — еще раз повторил Павел.
— А ты почему не на работе? — вопросом на вопрос ответила я.
— Освободился уже.
— Тогда присоединяйся к нашему веселью.
— У кого-то день рождения?
— Почти, — фыркнула я и натянула на Павла свой колпак.
Его даже передернуло.
— Что? — напряглась я.
— Почему ты не предупредила меня о том, что хочешь устроить праздник?
— Это все спонтанно вышло. Еще вчера мы ничего не планировали, а утром вдруг захотелось безудержного веселья. У тебя так не бывало?
Он нахмурился:
— Лида, ты вообще без тормозов? Не смей распоряжаться в моем доме! Если в голову тебе что-то стукнуло, будь добра — позвони мне и спроси разрешения прежде, чем воплощать в жизнь свою очередную безумную инициативу.
Он смотрел на меня так, будто я разбомбила двор. Его голос дрожал от раздражения. А ведь я хотела как лучше…
— Я решительно не понимаю, чем ты недоволен, — от обиды у меня вдруг предательски затряслись губы. — Я пытаюсь растормошить твою дочь, а ты… Ты…
— Что я? — его глаза угрожающе сузились. — Я — хозяин, а ты — наемный работник, причем, заметь, проблемный работник. Всегда и во всем согласовывай со мной свои действия. И чтобы больше никаких сюрпризов!
— Знаешь что! — внезапно взвилась я. — Здесь сейчас пятнадцать детей. Они пришли развлекаться. Их твоя дочь пригласила, и она не простит, если ты их сейчас выгонишь.
— Я никого не собираюсь выгонять.
— Отлично! Вот только я их развлекать не буду, потому что расстроена. Тебе придется самому продолжить праздник.
— Что?
— Что слышал! — выкрикнула я. — Давай-ка сам проводи тут конкурсы, корми детей обедом, а я умываю руки.
Все внутри меня клокотало от мстительных чувств. Я деловито вручила «брату» пакет со свистульками, а потом тут же ринулась в дом.
— Лида! — зло закричал Павел. — Не смей уходить!
Я даже не оглянулась. Слезы застилали мне глаза, и нельзя было допустить, чтобы этот свинтус их увидел.
51
Когда я оказалась в своей комнате, Павел стал забрасывать меня смсками.
«Немедленно вернись!»
«Лида, какого черта? Я не могу справиться в одиночку с таким табором».
«Лида, ты офигела? Быстро вернись во двор!»
«Ты уволена!»
«Я не заплачу тебе ни копейки. Ты еще сама будешь выплачивать мне неустойку».
«Ты будешь платить мне всю оставшуюся жизнь».
«Лида, ну по-человечески же прошу. Иди сюда!»
«Лида, ау?»
«Лидочка, пожалуйста, вернись во двор. Нам всем тебя не хватает. Вася так вообще сказал, что твое исчезновение разбило ему сердце».
Моя обида немного уменьшилась, и я не смогла сдержать любопытство.
«Кто такой Вася?» — написала я Павлу.
«Понятия не имею. Это черненький мальчик со шрамом над бровью. Никто из детей не знает, чей он сын, и как оказался на нашем участке».
Настроение у меня еще чуточку улучшилось, однако я осталась сидеть у себя. В конце концов, я не дрессированный тюлень, чтобы ползти, куда надо, по свистку.
«Ладно, — минут через десять написал Павел. — Признаю, что слегка перегнул палку. Только вернись».
Я ничего не ответила, и почти сразу мой мобильник разразился трелью входящего звонка. Кажется, кое-кто умеет быть настырным!
— Васина на проводе, — шутливо заявила я, поднося телефон к уху.
— Лид, ну кончай обижаться, — голос Павла звучал чуть смущенно. — Извини, что наехал. Вечеринки — дело хорошее, просто… Я к ним еще не готов.
— Это плохо, — грустно констатировала я. — Ты понимаешь, что отчасти сам виноват в том, что Виола все еще в депрессии? Ты говоришь ей: давай, детка, возвращайся к жизни, а сам продолжаешь оставаться в коконе своего горя. Это так не работает. Пока ты сам не восстановишь душевное равновесие, не прекратишь запрещать себе маленькие радости, твоя дочь будет избегать удовольствий. Будет избегать всего, что когда-то делало ее счастливой. Дети всегда копируют своих родителей.
— Все это очень сложно.
— Я знаю.
— Да нет, ни черта ты не знаешь, — устало выдохнул он. — И надеюсь, никогда не узнаешь. Мне часто даже просыпаться не хочется. Но я должен. Ради Виолы. И я это делаю. Но вечеринки, веселье — это пока выше моих сил.
— Мне жаль.
Некоторое время мы молчали, а потом Павел стал кого-то отчитывать:
— Немедленно слезь с забора! Да-да, ты! А ты, Вася, прекрати пулять в девчонок орехами… Та-ак! Тебя, рыжий, мои замечания тоже касаются.
— Ладно, — выдохнула я в трубку. — Держись там! Подкрепление уже выехало.
Секунд через пятнадцать я была во дворе. На лице Павла проступила искренняя благодарность, и меня это необычайно обрадовало. Так, гляди, он и перестанет считать меня безмозглой курицей. А может, и что-нибудь хорошее во мне рассмотрит.
Я снова поделила детей на команды и заняла их конкурсами. На этот раз все у меня крутилось вокруг шариков. К счастью, их было много: Виола, пока мы готовились к приему гостей, надула штук пятьдесят. Все дети обожают шарики, так что конкурсы мои были встречены на ура.
После моего возвращения Павел не ушел в дом, как я ожидала, а засел в уголке и с напряженным видом наблюдал за всеобщим весельем. Может, ему не очень-то все нравилось, но он терпел. Терпел и иногда, при взгляде на Виолу, даже улыбался.
Наконец наша вечеринка подошла к концу. За некоторыми детьми пришли их родители, а часть детей я и Павел отвели домой сами. Прямо как порядочная супружеская чета, прожившая вместе не один год.
Когда мы «избавились» от последней троицы, Павел вдруг пробурчал:
— А ты неплохо ладишь с детьми.
Я зарделась. Неожиданно все-таки получить комплимент от этого ворчуна.
Впрочем, Павел почти сразу добавил:
— Наверное, тебе так легко с этой мелочью, потому что ты и сама еще совсем ребенок.
Ну что за человек? Я повела плечами, но возражать не стала: бесполезно.
Уборка после вечеринки заняла почти столько же времени, сколько и подготовка к веселью. Что не говори, но дети — настоящие проводники хаоса, они умудряются даже из листка бумаги устроить эпический срач. И Марта Петровна, и Павел помогали мне приводить двор в порядок, но к концу уборки я все равно почувствовала себя совершенно вымотанной. Захотелось в душ и спать.
Наверное, другие тоже устали, потому что после ужина мы все тут же разошлись по комнатам.
Помывшись, я забралась в постель, и в этот момент мне вдруг стало неспокойно. В голове закопошился целый рой мыслей. А может, я не права, что не рассказала Павлу о причине своей поездки в Краснодар? Может, ему следует знать, что у меня в городе были важные дела?
Сон не шел, кровать казалась неудобной. Я вертелась с боку на бок, а волнение внутри все нарастало. Нет, надо все-таки пойти и объясниться. Павел думает, что я таскалась к Георгию, и очков мне это совсем не прибавляет. А вот если рассказать ему, что ездила я к деду, возможно, отношение ко мне изменится. Кстати, про коварство Георгия, задержавшее меня на ночь, тоже упомянуть не помешает…
Я села и уставилась в темноту. Вот прямо сейчас и пойду к Павлу! Пойду и все ему подробно расскажу. Он меня выслушает и поймет наконец, что я не какая-нибудь взбалмошная идиотка, а взрослый сознательный человек.
Вздохнув, я стянула с себя пижаму. Она для серьезного разговора не годилась — слишком откровенная, о чем Павел уже не раз дал мне понять. Немного подумав, я натянула лифчик и облачилась в халат: мне хотелось выглядеть максимально пристойно. Взгляд в зеркало подтвердил, что у меня это получилось. Я неторопливо расчесалась и выскользнула в коридор.
52
Иногда мы делаем такое, чего даже сами от себя не ожидали. Люди называют это наваждением. Жертвой его я и стала той ночью.
Клянусь, я не собиралась вламываться к Павлу без стука. Я не собиралась лапать его вещи. Но когда дверь в его комнату сама распахнулась от сквозняка, меня вдруг обуяло любопытство. Я была уверена, что Павел в ванной, потому поддалась запретным импульсам и шагнула в комнату.
Откуда мне было знать, что этот свинтус наблюдает за мной с балкона? Он не подал мне и знака.
Хотя чего там, я сама подставилась. Мне не хватило банальной осмотрительности. Вот какого черта я потащилась к кровати? А подушку зачем тискала? Стыдобища! Любой мужчина посчитал бы это проявлением интереса. Вот и Павел… воспринял мой приход как приглашение.
До того, как я успела объясниться, он запер дверь, а потом подошел так близко, что дыхание перехватило. Его пальцы обожгли мою кожу. Его взгляд парализовал мою волю.
— Не надо, — прошептала я, но прозвучало это совсем не искренне.
Тело наполнилось мучительным томлением. Оно жаждало продолжения, жаждало того, чтобы мои возражения были проигнорированы. Павел все правильно понял. Он дважды пропустил мои слова мимо ушей, прижал меня к себе и поцеловал. Поцеловал так страстно, что не осталось сомнений: его влечет ко мне так же сильно, как и меня к нему.
Но, конечно, мне сразу обозначили границы.
— Это обычная физиология, — тихо сказал Павел. — У меня просто давно никого не было. Ты знаешь…
Умная девушка немедленно бы ушла. Даже не умная, а обладающая минимальным самоуважением. А я, конечно, не двинулась с места.
Легким толчком Павел опрокинул меня на постель.
Я боялась, что он и правда не станет со мной церемониться, но нет. Он был очень нежен. Периодически в нем просыпалось что-то неуправляемое, звериное, но в эти моменты он чуть отстранялся, делал глубокий вдох, а потом снова ласкал меня так, будто я была изящным цветком, способным сломаться от грубого прикосновения.
Это было так странно!
Павел покрыл поцелуями все мое тело. Его пальцы прочертили на моей коже сотни горячих дорожек. А потом наконец случилось главное. Он сделал меня своей.
Мне почти не было больно. Наверное, потому что я изнемогала от желания. Крошечные разводы боли уже через минуту смыло волной наслаждения. А еще я почувствовала такую безумную эйфорию, что мне стало не по себе. Я вдруг поняла, что люблю Павла. Что его счастье для меня важней собственного. Я поняла, что даже если после всего случившегося он станет меня презирать, я ни минуту не пожалею об этой нашей ночи. Ведь ему было хорошо со мной. Так же хорошо, как и мне с ним.
Когда все закончилось, мы несколько минут лежали обнявшись. Павел легонько ерошил мои волосы, утыкался в них носом.
— Ты очень вкусно пахнешь, — пробормотал он, и я вдруг испугалась.
Мне показалось, что сейчас он обязательно разрушит волшебство очередной колкостью. Я не хотела этого допустить. В груди разлился легкий, едва уловимый холодок. Внутренний голос стал нашептывать, что лучше уйти, дабы сохранить эту ночь в памяти в ее упоительном совершенстве.
Я осторожно отодвинулась от Павла и сползла с кровати. Мои руки нащупали халат.
— Что? Какого черта? — Павлу явно что-то не понравилось.
Я обернулась. Он разглядывал розовое пятно на простыне.
Упс!
Павел прерывисто вздохнул и перевел взгляд на меня:
— Я у тебя первый, да? А я-то думал, показалось.
Ну вот! Не успела уйти вовремя. А счастье было так близко…
— Это, наверное, рана на плече открылась, — попыталась соврать я и для пущей убедительности захлопала ресницами.
— Не надо держать меня за идиота! — прохрипел Павел, а потом сжал ладонями голову так, будто у него вдруг разыгралась мигрень. — Почему ты ничего не сказала? О таком, вообще-то, надо предупреждать.
— Зачем? Ты бы позвал цыган и устроил фейерверк?
— Если бы я знал, что у тебя никого не было, — никогда бы к тебе не притронулся. Я бы не посмел.
Он на мгновение закрыл глаза:
— Черт! Теперь я чувствую себя старым развратником. Мне и в голову не приходило, что ты девственница. Ты так смотрела всегда. Так прижималась! Да и этот твой флирт с Георгием… Я и правда поверил, что ты одна из тех девушек, для которых переспать — это так, мелочь, даже не повод для знакомства.
На лице Павла проступил целый коктейль чувств: удивление, обескураженность, сожаление. Его руки в исступлении скомкали простынь.
— Так может я такая и есть, — пробормотала я, напяливая халат и завязывая пояс. — Все с чего-то начинают.
— Но почему сейчас? Почему со мной? — он так на меня посмотрел, словно хотел просветить взглядом, как рентгеном.
Я обхватила плечи руками и натянуто улыбнулась:
— Считай, что тебя выбрал генератор случайных чисел. И не стоит так волноваться: то, что ты первый, не накладывает на тебя никаких обязательств.
Он закусил губу и покачал головой. А потом его лицо вдруг приобрело раздосадованное выражение.
— Не вздумай в меня влюбиться!
— Я и не собиралась.
— Говорят, люди почти всегда привязываются к своим первым партнерам.
— Фигня! — заверила я, отступая к двери. — И вообще, ты мне уже порядком надоел своей болтовней. Спокойной ночи!
— Что? Куда? — закричал он, но я уже выскользнула из комнаты.
53
На следующее утро меня качало от недосыпа. Я провела почти всю ночь без сна. Почему так? Просто всякие мысли не давали уснуть. Я очень долго крутила в голове происшедшее и думала, как же мне быть дальше. Конечно, мне хотелось настоящего романа, но я понимала, что он мне не светит. Мне, наверное, даже продолжения интрижки не грозит — вот где боль. Павел явно не планировал затаскивать меня в постель, все получилось случайно, а теперь он точно корит себя за импульсивность. Спать с компаньонкой дочери — это и правда жутко пошло.
Наверное, лучше делать вид, что ничего не было. Так будет лучше для всех.
Я кое-как привела себя в порядок и отправилась на кухню для очередного кулинарного мастер-класса.
— Доброе утро!
Простенькое приветствие заставило меня вздрогнуть. Виолы на кухне еще не было, зато там сидел Павел. Пил кофе (аромат капучино заполнял все вокруг) и загадочно улыбался.
— Доброе утро, — пробормотала я, стараясь не встречаться с «братом» взглядом.
Павел сделал очередной глоток из большой белой кружки, а потом очень тихо спросил:
— Как спалось?
— Нормально. А тебе?
— Не сомкнул глаз, — с легкой усмешкой отозвался он. — Размышлял о жизни. Думал, как так получилось, что я совсем ничего не знаю о девушке, которая живет рядом со мной уже две недели.
— Наверное, ты просто не пытался ничего о ней узнать. Вот и все.
— Да, не пытался. Я положился на первые впечатления, а они оказались ошибочны. Я принял за прожженную стерву маленькую наивную глупышку.
Во мне взыграл дух противоречия. Я присела за стол напротив него и покачала головой:
— Вряд ли все обстоит именно так, как ты говоришь. Первые впечатления никогда не врут.
Павел снова поднес к губам кружку, задумчиво вгляделся в мое лицо:
— Еще как врут. К тому же меня специально ввели в заблуждение.
— В каком смысле?
— Одной девушке нравится казаться взрослой и незакомплексованной, а я и повелся. Как идиот.