На мгновение мне показалось, что я уснула, и Георгий мне только снится. Ведь это не могло быть правдой! Утром мною пренебрегли, а сейчас… На всякий случай я ущипнула себя за ногу, а потом решила повредничать.
— Отцу девочки моя кандидатура совсем не понравилась. Если он и дальше собирается разговаривать со мной в презрительном тоне, не уверена, что мы сработаемся.
— Не стоит судить о людях по первому впечатлению, — спокойно парировал Георгий. — Мой зять — замечательный человек, просто ему нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к новым людям. К тому же он хорошо оплатит ваш труд.
Директор агентства назвал мне сумму, и я чуть с табуретки не свалилась. Деньги были большими. Очень большими. На меня сразу снизошло понимание, что не такое уж я нежное создание, как мне казалось парой часов назад.
— Надеюсь, мне не придется помогать вашему зятю грабить банки и закапывать трупы? — пошутила я, внутренне обмирая.
— Нет, что вы. Для этого у него есть другой персонал, — почти серьезно ответил Георгий.
Мы поговорили еще немного, и последние сомнения меня оставили. В конце концов, вряд ли мне придется пересекаться с Павлом слишком часто. У девочки ведь и мама есть. Если она хоть немного похожа на Георгия — счастливое лето мне гарантировано!
— Вы носите только розовое? — первым делом спросил меня Павел, когда я пришла в агентство на следующее утро. — Другим цветам — бойкот?
Его голос сочился сарказмом. Эх! А меня не оставляла надежда, что сегодня он будет приветливей. Я одернула чуть задравшееся от ходьбы платье и уставилась на своего нанимателя с вызовом:
— Вообще-то это не розовый, а персиковый. Вам, как отцу девочки, должно быть стыдно за то, что вы не способны различать два таких непохожих цвета.
Он только ухмыльнулся.
— Присаживайтесь, Лида, — Георгий отодвинул для меня стул, а, когда я удобно на нем устроилась, положил передо мной какие-то листы. — Прежде чем мы начнем обсуждать вашу работу, вам необходимо кое-что подписать.
— Что это?
— Подписка о неразглашении.
— Вы шутите? — мои брови полезли вверх. — Я же вроде няней устраиваюсь, а не на оборонный завод.
Георгий вложил в мои пальцы ручку:
— Лида, читайте и подписывайте. Нам придется сообщить вам некоторые подробности частной жизни, которые, как вы понимаете, должны остаться между нами.
Я бросила взгляд на Павла. Он буквально прожигал меня взглядом. Боже, во что я ввязываюсь?
Легкая тревога шевельнулась в груди. Вот только ее почти сразу вытеснили мечты о море. Ох! Этим летом я еще ни разу не была на пляже. Это несправедливо!
Я мельком пробежала взглядом малопонятный текст, а потом нарисовала в нужной графе свою закорючку. Георгий присел рядом со мной и откашлялся:
— Лидочка, работа, которую мы хотим предложить вам, будет непростой. Она весьма деликатна. Дело в том, что ваша подопечная категорически против нянь. Ей скоро исполнится двенадцать, и она весьма независимая девочка. Впрочем, вы сами знаете, какой это сложный возраст!
— Само собой, — поддакнула я, хотя не слишком-то разбиралась в закидонах подростков. Возрастную психологию нам преподавала добрейшая женщина, потому я не стала забивать себе голову лишней информацией и положилась на шпаргалки. Они не подвели.
Георгий вздохнул:
— В общем, вам придется изображать гостью Павла, а свой статус няни держать в секрете.
— В смысле?
— Мы скажем девочке, что вы — дальняя родственница, приехали погостить на лето. А ее попросим обеспечить вам развлекательную программу. Ваша задача: подружиться с девочкой и помочь ей хорошо провести лето.
— Но зачем вам это надо? — серьезно напряглась я. — Звучит как бред сумасшедшего.
— Не нервничайте, Лида, — мягко попросил Георгий. — Я сейчас вам все объясню. Дело в том, что год назад девочка попала в автокатастрофу. Она почти четыре недели провела в коме, а потом несколько месяцев проходила через болезненную реабилитацию. Сейчас ее здоровье почти в норме. Физическое здоровье. А вот психологически она не до конца восстановилась.
Я невольно покосилась на Павла. Он смотрел перед собой, а на лице его проступил целый коктейль чувств. Горечь и чувство вины. Грусть и тревога. В груди у меня легонько защемило: оказывается, этот человек способен испытывать ещё что — то кроме раздражения.
— Мы хотим, чтобы осенью девочка вернулась в школу, — продолжил объяснять Георгий. — Но сама она настаивает на домашнем обучении. Она сильно замкнулась после катастрофы и почти все время проводит в своей комнате. Надо как-то помочь ей выбраться из раковины. Вернуть ей вкус к жизни.
— Мне кажется, вам лучше обратиться к психотерапевту, — пробормотала я.
Георгий покачал головой:
— Девочка, к сожалению, отказывается от психотерапевта. У нас просто нет другого выхода.
— Все это так сложно…
— Потому Павел и готов платить вам такие деньги. За сложность.
Я отбросила упавшие на глаза волосы:
— Извините, конечно, но вся затея кажется мне не слишком этичной.
— Да бросьте! — взорвался негодованием Павел. — Что вас смущает? Лет сто назад люди регулярно нанимали компаньонок для своих дочерей.
— Да я не об этом…
— Вас напрягает необходимость притворяться? — догадался Георгий, он явно понимал меня лучше своего зятя.
— Наверное.
— Уверен, у вас не будет с этим проблем, — губы директора агентства сложились в насмешливую улыбку. — Прошлый раз вы легко убедили нас в том, что были самой старательной вожатой в мире, хотя на самом деле все лето работали официанткой.
У меня даже рот открылся от удивления, а щеки обагрило огнем.
— Откуда вы знаете?
— Мы знаем о вас даже больше вас самой, Лида, — ответил Георгий. — Или вы думаете, мы подпустили бы к нашей девочке случайного человека?
— Извините, — выдохнула я, умирая от стыда. — Мне просто хотелось немного приукрасить свою скудную биографию.
— Ничего страшного, — в глазах Георгия заплясали чертики. — Сейчас ваши таланты нам только на руку.
— И все-таки я не уверена, что смогу.
— Сможете! От вас не требуется никакой инициативы. Все, что нужно, — это выполнять наши задания.
Несколько секунд мы молчали, а потом я невольно покосилась на Павла:
— А как мама девочки относится к вашему плану?
Его губы странно дрогнули.
— Мама девочки была рядом с ней, когда случилась автокатастрофа, — медленно произнес Георгий, и в голосе его отчетливо послышалась застарелая боль. — Она пострадала сильней, и врачи не смогли ее спасти.
На моих глазах выступили слезы (проклятая сентиментальность!). Я незаметно смахнула их пальцами, а потом сделала вид, что расправляю подол платья, дабы скрыть непрошеное волнение.
— Мы многое делаем для нашей девочки, — добавил Георгий, чуть погодя, — все время ее как-то тормошим, пытаемся развлекать, но ей не хватает именно женского участия. Ей не хватает хорошей подруги.
Мое сердце сжалось от сочувствия. Бедный ребенок! Столько всего пережить за короткое время… Неудивительно, что ей не хочется ни с кем контактировать. А потом в мою голову пришла отличная идея, которой я тут же поспешила поделиться:
— Может, вам стоит попросить помощи у кого-то из реальных родственниц?
— Уже просили, — угрюмо констатировал Павел. — У всех нашлись более важные дела.
Последнюю фразу он произнес ироничным тоном, а я… Я почему-то отметила про себя, что у него чертовски красивая линия подбородка.
— Лида, помогите нам, — Георгий легонько сжал мое плечо, и тут же, словно испугавшись непрошенной фамильярности, отпустил. — Помогите нашей девочке. Она чудесная!
Мысли о племяннице заставили его глаза лучиться, а улыбку потеплеть.
— Как ее зовут? — мой голос слегка дрогнул, но внутри уже созрела странная решимость.
— Виола, — нежно произнес Павел. — Ее зовут Виола.
— Очень красивое имя! — улыбнулась я. — Давайте подпишем договор.
5
Посвящать домашних в тонкости предстоящей работы я не стала. Просто поставила родных перед фактом, что через два дня уезжаю. Это произошло за ужином. Именно во время последнего вся моя семья собирается вместе.
Мы живем в доме на двух хозяев. Левое крыло принадлежит бабушке и дедушке, правое — моим родителям. У каждой части дома имеется свое крыльцо и небольшой участок земли. Родители свой участок превратили в газон с мангалом, а бабуля устроила настоящий огородик с помидорами-огурцами и даже картошкой.
В тот вечер мы ужинали на родительской половине. Когда стол наполовину опустел, я как-то вскользь сообщила семье, что до конца лета пробуду в Сочи. Родители пропустили информацию мимо ушей (у них на работе запустился новый важный проект, и тот занимал все их мысли), сестра только саркастично хмыкнула, а вот бабуля заметно занервничала.
— А на выходные ты будешь приезжать домой? — спросила она, подкладывая мне котлет.
— К сожалению, нет. Не смогу.
Она всплеснула руками и подложила мне еще и салата. Потом грибочков. Затем колбасы. Когда бабуля подтянула к себе еще и блюдо с пирожками, я поспешно прикрыла тарелку руками.
— Что? И даже на мой день рождения не явишься? — насупился дед. — А у меня, между прочим, юбилей. Ко мне, между прочим, друзья приедут из Казахстана. И родня из Беларуси.
— Дедуль, извини, у меня не получится. Понимаешь, тут такое дело… — замямлила я, косясь на его сведенные домиком брови, — такое дело…
К несчастью, хитрость никогда не являлась моим сильным качеством. Я помотала головой туда-сюда, но так и не смогла придумать убедительной отмазки. А сказать правду, мне не позволяла дурацкая подписка о неразглашении.
Дед угрюмо отшвырнул ложку и встал из-за стола:
— И как мне гостям в глаза смотреть? Что говорить? Они спросят: «Андрей Иваныч, где внучка твоя?» А я им что?
— Андрюшенька, милый, только не нервничай! — засуетилась бабуля. — Тебе нельзя нервничать!
Голос у нее подозрительно задрожал.
Дед только рукой махнул и вышел из комнаты. Вид у него был такой, будто что-то страшное случилось: Сашка в подоле принесла, или коммуналку повысили.
Бабуля вытащила из серванта какие-то таблетки и побежала вслед за мужем.
— Что? Довела деда? — процедила Сашка, не отрываясь от экрана смартфона.
Параллельно с ужином она читала какую-то статью из экономического журнала. Как обычно.
— И ничего не довела, — возразила я, поежившись. — Он совсем немножко посердится и успокоится.
— Еще чего! — фыркнула сестрица. — Без скорой и кардиограммы тут не обойдется. Это я тебе как специалист по прогнозированию говорю.
Было непонятно, шутит она или серьезно: на лице Саши не отражалось никаких эмоций.
Я вздохнула. Как жаль, что нельзя объяснить родным, что в начальники мне достался монстр, который просто ни в жизнь не даст мне отгула!
— Лидка, ты бы это… бросала ерундой страдать, — добавила сестра чуть погодя. — Дауншифтинг никого до добра не доводит. Правда, предки?
Ища подтверждения своей позиции, Сашка пихнула локтем маму.
— Да-да, — ответила та, не выходя из задумчивости. — Все очень вкусно. Молодцы, девочки!
Сестра усмехнулась, а мне вдруг стало совсем не весело. А что если дед и правда сильно расстроился? До слез?
Вздохнув, я отложила вилку и отправилась на его поиски. В душе поднялась волна раздражения. Нет, вы только подумайте: этот мерзкий Павел, даже находясь на расстоянии, умудряется подпортить мне жизнь. Что будет, когда мы окажемся в одном доме?
В кухне никого не было, в спальне тоже стояла тишина. Чертыхнувшись, я сунула ноги в шлепанцы и выскочила на улицу.
Бабушка и дедушка плечом к плечу сидели на крыльце и что-то разглядывали.
— Вот здесь смотри, какие щеки! Когда я ее на прогулку вел, все соседки за сердце хватались от зависти, — бормотал дед.
А бабушка ему вторила:
— Ага! Помню-помню! Танька из семнадцатого дома даже не здоровалась со мной в то время. Потому что наша Лидочка в месяц по полкило прибавляла, а ее Славик только по сто тридцать граммов.
Я заглянула через дедушкино плечо, и увидела, что на коленях у него лежит мой детский фотоальбом. Дед не только регулярно его пересматривал, но даже уголки для фото обновил — сделал новые, красивые, из шелковой бумаги. При виде этих самых уголков в груди у меня странно защемило.
Я села рядом с дедом и положила голову ему на плечо.
— Что, отрезанный ломоть, совесть замучила? — спросил он с усмешкой.
— Ага, — не стала отпираться я. — И правда же: юбилей.
— Ладно, не кори себя, — дедуля захлопнул альбом и вздохнул, — как-нибудь и без тебя справим
- Не надейся! — по — доброму огрызнулась я. — Отпрошксь уж как — нибудь. И обязательно приеду тебя поздравить.
По правде говоря, мне не очень верилось в успех, но попасть на юбилей стало вопросом жизни и смерти.
— Вот и славно! — радостно потёрла руки бабушка. — А сейчас пойдёмте чай пить.
6
Время до отъезда пролетело молниеносно, но я все равно успела переделать кучу дел. Большей частью они были связаны с маскировкой.
Во-первых, я покрасила волосы в медно-русый. Белые локоны и розовая прядь делали меня слишком заметной, а, так как у моря я могла встретить кучу знакомых, это было совсем некстати.
Во-вторых, я купила себе огромные, на пол-лица, солнечные очки. Кстати, взяла розовые, чтобы хоть чем-то компенсировать скукоту прически.
Так же мне пришлось сменить купальник. У меня был вязаный, довольно необычный и запоминающийся. Вместо него я раздобыла полосатый, самый обыкновенный. Ну и так, по мелочи, купила много чего: шлепанцы, бусы, шорты со стразами.
А еще дед сшил мне сарафан из алого шелка. Дедуля рос в окружении трех сестер, потому много чего умеет: шить, вязать и даже вышивать полотенца крестиком. Хотя с его внешним видом это совершенно не вяжется. Пока дед сидел за машинкой, я не удержалась и незаметно его сфотографировала. Получилось довольно забавно: усы, тельняшка, грубые мозолистые руки, а в них платьишко.
Наконец сборы закончились. Я только запихала все необходимое в дорожную сумку, как мне вдруг позвонил Георгий.
— Лида, вы уже собрались?
— Конечно! — ответила я, безуспешно пытаясь застегнуть переполненный баул. — Сейчас буду такси вызывать.
— Не надо такси. Я сам отвезу вас на вокзал.
Я хотела сказать, что это очень мило с его стороны, но в этот момент дернула молнию изо всех сил и случайно вырвала бегунок.
— Вот черт! — невольно вырвалось у меня.
— Вам неприятна моя забота? — удивился Георгий. — Серьезно? Обычно девушки визжат от радости, когда я предлагаю им помощь.
— Что, простите? — пытаясь присобачить бегунок на место, я пропустила мимо ушей большую часть его слов.
Мой собеседник странно хмыкнул:
— Я просто должен кое-что вам передать. Ну и, конечно, не помешает провести с вами небольшую беседу. По дороге это как раз удобно сделать.
— Хорошо! — согласилась я. — Давайте продиктую вам адрес.
— Не надо, Лида. У меня он есть. Буду у вас минут через сорок.
Отложив телефон, я снова вернулась к починке молнии, и обнаружила, что просто выломала часть зубцов. Как же не вовремя! Конечно, можно было спросить сумку у Сашки, но у нее она такая маленькая, что туда и половина моих вещей не влезет. А отдать баул в ремонт не вариант: поздно, мастерские давно закрыты.
Побегав по потолку, я поняла, что выхода все равно нет. И просто зашила молнию нитками. Шить у меня, правда, получается, не так классно, как у деда, потому пальцы немного пострадали.