Юджиния сама хотела приготовить для него завтрак, Дайана ей помогала.
— Юджиния, мы можем есть на кухне.
— Что ты, мы должны есть в зале.
— Да, но мне здесь удобней. Я чувствую себя лучше…
Она посмотрела на Дайану:
— Папа уехал?
— Да, с утра.
— И я хочу есть на кухне. Конечно, мы можем. — Она послала ему обворожительный взгляд. Он вздохнул с облегчением.
Он растворялся и терялся, его пугала кремово-коричневая зала.
Он никогда не пил кофе, всегда пил только чай.
— Почему? — спросила Юджиния.
— Я не хочу, чтобы и ты пила кофе. Это вредно. Я тебе потом объясню.
Но в доме был небольшой выбор чая, всего лишь три сорта, с грустью сообщила Юджиния.
На следующий день в доме было пятьдесят сортов разного чая, которые она предложила ему к завтраку.
Его тронула такая внимательность. Он сказал, что попробует каждый из них, и пятьдесят утр пил разный чай.
Она была счастлива, она была счастлива всем, что могла сделать для него. К сожалению, он ничего не хотел, только чтобы она была рядом.
Через два дня они собирались переезжать. Юджиния хотела, чтобы он сохранил ту квартиру навсегда. Это был ее первый доме ним. Их маленькое жилье, она любила его как символ. Как все символы, которые любят.
Вечером опять был обед, но менее официальный. И когда мистер Нилл спросил в конце:
— Юджиния, кофе? Она ответила:
— Нет, я пью только чай. Александр с улыбкой посмотрел на нее.
— Но почему, ты всегда любила кофе и никогда не любила чай?
— Это полезно для здоровья.
— Ну что ж, — сказал мистер Нилл, — я очень рад, что кто-то так заботится о твоем здоровье.
Подали кофе и чай.
После обеда Клуиз увела Юджинию показать что-то из ее нового гардероба.
Мистер Нилл закурил тонкую сигару и начал:
— Юджиния собирается переезжать к вам домой. — Он вздохнул. — Я не знаю, что это за дом, да это и не имеет значения. Юджиния единственная моя дочь. И я хочу, чтобы она жила со мной. Поэтому я прошу вас остаться и не переезжать. Вы не откажете мне в моей просьбе?
Александр смутился — мистер Нилл просил его.
— Нет, сэр.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно вздохнул мистер Нилл. — Вас, наверно, интересуют условия?
— Нет, правда, — задумчиво ответил Александр, — меня интересует Юджиния.
— Вы получите отдельную половину дома, на которую никто не будет приходить или мешать. Вам покажут все комнаты, вам не нужно будет каждый день обедать со мной или Клуиз. Только по вашему желанию или по праздникам. Вы ни от кого и ни от чего не будете зависеть, у вас будет полностью своя частная жизнь.
— Спасибо, сэр.
— Я слышал, что Юджиния хочет вам готовить сама. Я велю построить новую кухню для нее, если она не захочет пользоваться существующей. Или ей будет неудобно. На вашей половине будет все, что только можно пожелать. Ни я, ни Клуиз туда не будем переступать ногой без вашего приглашения. Вы можете не волноваться об интимной части вашей жизни. Та сторона также имеет отдельные входы и выходы.
— Это очень великодушно с вашей стороны, сэр. — Александр понял, что мистер Нилл все давно решил.
— Одно из озер тоже будет принадлежать вам.
— Простите, сэр. Я пропустил — озеро?
— Позади дома два озера, одно из них Юджинии, оно будет целиком ваше, и в нем никто не будет купаться.
Он не смог сдержать улыбки и улыбнулся. Удивительные люди!
— А-а, я понимаю, — сказал Александр, хотя ничего не понимал с этими озерами. И почему каждому по озеру.
— Юджиния отдала приказ паковать ее вещи завтра. Я оценю, если вы поговорите с ней сегодня. И убедите ее.
— Конечно, сэр. — Он нашел причину и поднялся. — Я иду сейчас.
— Как вы себя сегодня чувствовали? — спросил мистер Нилл.
— Сегодня?
— Да, сегодня. Это был ваш первый день богатым.
— А-а, нормально, очень нормально.
— Странно, я думал, что это н е$7
— Я не заметил.
— Что же вы купили, если не секрет? Мне интересно это чисто психологически. Впредь я никогда не буду задавать таких вопросов.
— Две корзины роз.
— Роз? Как это романтично! И как же отнеслась к этому леди?
— Она была в восторге и поставила их у кровати. Мистер Нилл посмотрел внимательно на него и сказал задумчиво:
— Интересно, сколь долго это продлится…
С тех пор каждое утро по краям у кровати Юджинии появлялись две корзины свежих роз, которые он заказал навсегда.
После разговора Александр отправился на поиски Юджинии в этом огромном доме. Собственно, это был не дом, а современный дворец или замок. С большим садом, небольшим лесом, парком, деревьями. Позади дома (дворца? замка?) находился большой луг и по краям его два озера. Одно из которых, о чем ему сообщили, было Юджинии… и его. Как он раньше жил без озера, он не знал. Были два бассейна, один подземный, другой наземный, с морской и речной водой, которая менялась. К подземному бассейну присоединялась общая и разъединенные сауны — всего их было три. Рядом с наземным бассейном находились два теннисных корта, спортивная площадка и лужайка для крокета.
Это снаружи. Внутри дома было невероятное количество прекрасных картин, ваз и статуй. Классических горельефов, барельефов и бюстов. Александр ходил, подолгу все это рассматривая. Комнат было, кажется, шестьдесят четыре, значит, получалось, что им выделяли тридцать две. Он думал, что едва ли, с трудом, но они с Юджинией разместятся.
Убранство и обстановку комнат у него, наверно, не хватило бы ни слов, ни бумаги описать. Да и к чему? Всем ясно, как живут богатые.
Одно только следовало добавить: все комнаты были обставлены с большим вкусом и изяществом.
Мистер Нилл считал, что дом скромный и не соответствует как ни его состоянию, так ни его положению. Он собирался уже строить новый, оставив этот запасным. Но закружился с делами Юджинии и всем тем, что случилось.
Иногда он вообще думал переезжать на Побережья, где у него были небольшие дома (на каждом — по одному), и покупать виллу, хотя значительная часть бизнеса была здесь. Но все зависело от Юджинии: как захочет она. Теперь — больше, чем когда-либо.
Муж Александр наткнулся на Юджинию, выходящую из какого-то странного места.
— Это костюмерная Клуиз. Хочешь посмотреть?
— Мне надо поговорить с тобой, Юджиния.
Он чуть было не сказал: «не сейчас», но вовремя вспомнил, что поклялся не говорить ей «нет», «но» и «нельзя». Никогда.
— Да, конечно. Пойдем вниз. Я хочу коф… чаю. Он улыбнулся про себя.
— Ты не должна менять своих привычек только потому, что это мое пожелание.
— Я хочу, — сказала она. Потом оглянулась.
— Ты можешь тайком поцеловать меня. А то я не дотерплю до чая.
— Да, — ответил он и поцеловал ее ждущие уста. За чаем он высказал ей предложение.
Она, как ни странно, отнеслась к этому легко и сразу согласилась.
Лишь на секунду на ее лицо набежало облачко раздумья, она, видимо, прикидывала, что она теряет, расставаясь с иллюзией переезда в его квартиру. Кухню она не захотела перестраивать и согласилась пользоваться общей.
Александр вздохнул с облегчением: что не огорчит мистера Нилла. Наверняка тот бы подумал, что это его нежелание.
Итак, он сидел, миллионер, напротив своей жены, миллионерши, забыв, что в мире существуют какие-либо другие богатства, кроме тех глаз, которые глядели на него.
Чай пился на кухне. На душистые, ароматные бисквиты никто не обращал внимания.
Назавтра мистер Нилл и Клуиз улетели куда-то, и Александр пригласил Юджинию первый раз, официально, выйти с ним в ресторан. Она была счастлива, в восторге, и собиралась целый день. Когда она вышла показаться, у него закружилась голова. И они не пошли сначала в ресторан… выйдя намного позже.
Ресторан был рыбный, очень дорогой, который он давно мечтал посетить, с забавным названием «Рыба». Во времена своей бедной юности. Как все течет…
Он вел эту леди за руку, и трепетные волны, шепча, пробегали по его телу. Она была прекрасна. И с каждым днем она расцветала все больше и больше, как… как… Он даже не мог найти сравнения.
Взгляды всего зала были прикованы к ним. Он подумал, что же будет через месяц, с такой интенсивностью ее цветения. Она вообще не захочет смотреть на него… Он глянул на нее и был озарен ослепительной улыбкой.
Господи, как она счастлива, подумал он. Только бы это не разбилось. Хрусталь всегда бьется в первую очередь. Когда ему было хорошо, он всегда думал о плохом, о том, что может случиться.
Им принесли меню.
— Что ты будешь, Юджиния?
— Крабы! — сразу сказала так, что он рассмеялся. Она была серьезна. — У меня в жизни, кроме тебя, есть еще одна любовь: крабы.
— Значит, у тебя две любви: крабы и я.
— Да, — ответила просто Юджиния. Он сосредоточился.
— Надо разобраться. Я думаю, что крабы — это страсть, а не любовь. Или это не страсть, а любовь?
— Да, это страсть с любовью. А ты — это любовь со страстью.
— Так что же больше, что значительней?
— Крабы, — ответила она. — Они весят. Ты невесомый и — бесценный.
Когда пришел официант, он до того закружился в игре словами, что сказал:
— Принесите нам страсть с любовью.
— Я сожалею, сэр, у нас этого нет, — ответил ничему не удивляющийся, как во всех богатых ресторанах, официант.
Юджиния расхохоталась так, что на них обернулся весь ресторан.
— То есть я имел в виду — крабы.
— Да, сэр.
— Но это страсть…
— Конечно, сэр.
— А любовь — это я.
— Вне сомнения, сэр.
Юджиния смеялась, не могла остановиться. Он наконец заказал и для себя. Юджиния взяла его руку и поцеловала.
— Спасибо, это было приятно.
Он наблюдал внимательно за ее лицом.
— Я разыграл этот скетч для тебя, Юджиния. Почему ты вначале, когда я шутил, была грустна?
— Мама тоже любила… крабы.
Он подумал, почему «любила», может, Клуиз перестала их любить. Но не стал ничего спрашивать, так как увидел по лицу Юджинии, что спрашивать лучше не надо. Хотя он был уверен, что она бы ответила, если бы он спросил.
Это уже у него появлялась американская черта: не лезть в душу человека. Даже близкого. Тем более — близкого.
Еда была вкусная, высшего качества, красивая сервировка.
Когда подали счет, он полез в карман и с ужасом вспомнил, что у него нет наличных денег. И тут же осознал, что со вчера у него остались кредитные карточки.
— Юджиния, у меня есть несколько кредитных карточек. Но я никогда ими не пользовался. Не знаю даже, принимают ли их здесь?
— Их везде принимают. Я тебе покажу, — с улыбкой сказала она.
Она выбрала одну, золотую, с его именем, и показала, где и как расписываться.
Он все сделал и поблагодарил ее. Она ответила нежной улыбкой.
Его удивило, что Юджиния не спросила ничего, ни что, ни откуда. Как будто так и должно быть.
После того как они вышли, она, будучи воспитанной девочкой, поблагодарила его за обед. Это было очаровательно. Он благосклонно подставил ей щеку.
Он захотел продлить удовольствие. И повез ее в бар, где ей нравилась музыка. Она пила легкую пина-коладу. Потом он повез ее на набережную, показывать огни кораблей в заливе.
Они вернулись домой в полвторого ночи, она сладко заснула у него на плече, прижавшись. Он занес ее на руках домой, на самый верх. Наверно, ей снятся звезды, думал он. Дай бог, чтобы это было так. Это хорошо, когда человеку снятся звезды. Только на дневном, голубом небе.
Прошла неделя. Встав рано утром, он садился писать. Юджиния сама приготовила для него кабинет и все убрала. Надо было видеть, с какой тщательностью и старанием она это делала. Его книги в большинстве своем были перевезены, и она помогала ему расставлять их по полкам, вытирая мягкой бархатной тряпкой. Кабинет был небольшой, но очень уютный. Он располагал. Теперь он писал каждый день, не переставая. Он писал всю первую половину дня, обычно до двух. И в доме воцарялась тишина. Юджиния запрещала окружающим издавать какие бы то ни было звуки: Александр писал.
Он не понимал, почему она так священно относилась к его писанию. Он не относился так. Она, наверно, хотела верить в него. Более того, он не знал, так ли он пишет, то ли он пишет и вообще — в какую сторону он идет. Туда ли он идет в своих писаниях. Хотя никто не может объяснить, как надо писать и что надо писать. Кроме писателя. И то, когда это уже написано. А так — блуждание впотьмах.
Свернувшись клубочком, она иногда сидела и читала в своей библиотеке то, что советовал ей он. Теперь у нее была целая полка купленной переведенной литературы: от «Анны Карениной» до «Дамы, короля, валета».
Иногда она готовила ему и была счастлива. Ленчи, полдневную еду, они ели на кухне, и только обеды она уговаривала его есть в небольшом зале на их половине. Его приятно поражало, что она вставала рано утром, чтобы подать ему чай. Но сама не пила, а только смотрела на него. Потом она шла и спала еще один час, которого ей недоставало. Ночами она не спала… ему же четырех часов сна было достаточно. Терпеливо дожидаясь, когда он закончит, она ждала награды: поцелуя и объятия. Вечером — она сидела и завороженно смотрела на него: как он ест, как произносит слова, его акцент действовал на нее возбуждающе, в нем была какая-то сексуальность. Он целовал ее глаза в благодарность, что она это все создала. И чаще, и чаще вечером она не хотела выходить никуда…
Если в мире что-то можно назвать идиллией, то, наверно, это была идиллия.
Мистер Нилл и Клуиз прилетали сегодня. Они решили сами их встречать. И поехали в аэропорт за час: он обещал ей купить французское мороженое. Его поражало, как этот ребенок любил сладкое, это была единственная и самая большая слабость Юджинии. В доме он постоянно находил запрятанные шоколадки и тайком, осторожно их выбрасывал.
Она получила свою порцию мороженого и сладко его облизывала. Благо он добился и выторговал за поцелуй не самую большую порцию. Но и эта была высокая, с шоколадной шапочкой наверху.
Александр не любил кондиционеров, и они ехали с открытыми окнами. Но было жарко. Стоял июль — макушка лета. Он включил негромкую музыку.
— Юджиния, если бы я тебе сказал: выброси мороженое и поцелуй меня — или: если ты не выбросишь, то не поцелуешь.
Она всерьез задумалась. Прошла минута. Вдруг она вытянула руку и выпустила в открытое окно мороженое.
— Но, пожалуйста, — сказала она, — больше не задавай мне таких вопросов…
И вдруг прыгнула к нему:
— Мой поцелуй!
Она опять закрыла ему дорогу, и он вел вслепую.
Через двадцать минут Александр въехал на бетон аэродрома. Мистер Нилл позаботился обо всех пропусках для его машины.
Клуиз грациозно спускалась по трапу с новым загаром на лице. Он думал, они летали на прием или по делу. Впрочем, потом они могли и отдыхать… Александр забыл, что в этом мире все можно. Если тебе хочется. И даже он может… теперь… все. В его мире… Это было непривычно.
Шоферская закалка еще не прошла у него. Он открыл дверь.
Мистер Нилл сначала поцеловал свою дочь.
И сказал:
— Обратно к своим обязанностям, Александр?! Все рассмеялись шутке.
— Шоферы стали жить лучше в этой стране, не правда ли? — Все продолжали смеяться. Мужчины открыли сзади двери: Юджиния и Клуиз садились в машину.
— И они восхищены такой жизнью.
— Действительно? — заинтересованно, с большим вниманием спросил отец.
— Я имею в виду Юджинию, ничего другого. Они стояли вдвоем.
— Я рад, что это не окончилось…
— Это никогда не окончится… по крайней мере, Юджиния, — задумчиво сказал Александр.
Он не стал закрывать дверь за мистером Ниллом. Они поехали. Родственники (кроме него) обменивались вопросами о проведенном времени.
— Как твоя жизнь, Юджиния? — спросила Клуиз.
— Моя жизнь фантастична, — серьезно ответила Юджиния. — Она похожа на сказку. Я счастлива.
Он поймал в зеркало взгляд мистера Нилла.
— Ярада, — сказала Клуиз.
Они выехали на скоростную дорогу. Юджиния включила ТВ, показывали «Маппет-шоу». Она любила кукол.