Амбер кивала и говорила «привет», сама не помня кому. И снова поворачивалась к Финну. Улыбка застыла на ее губах как приклеенная.
Даже когда Биргитта, затмевая елочные игрушки в своем ярко блестящем платье, прильнула к роялю и уставилась на Финна, Амбер продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Каролина же скучала и горстями швыряла в рот попкорн. Сейчас эта девочка выглядела ровно на свои шестнадцать.
Финн поднял руки над клавишами, и гостиная притихла. Но он не спешил начинать. Амбер, нахмурившись, следила, как пальцы Финна сначала задрожали, а потом согнулись и сжались в побелевшие кулаки.
Потом он резко вскочил. Очень осторожно, пошатываясь, подошел к Биргитте и обнял ее. Шведка встревоженно смотрела на него белесыми глазами, но была явно не против и даже приоткрыла рот, как рыба. И тут, под изумленные вздохи многочисленных зрителей, Финн поцеловал ее. Потом еще раз…
Гости разом повернулись к Амбер. Последнее, что она помнила, — любопытные глаза, испуганные, недоверчивые лица.
Картина навсегда врезалась в память, как самый жуткий из ночных кошмаров. Амбер развернулась на каблуках и со всех ног бросилась прочь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
За неделю, прошедшую после злополучной вечеринки Финна, случилось две вещи. Первая была вполне предсказуема: все светские хроники трубили про «новогодние чудеса на приеме у Финна Фитцджералда». Амбер, одураченная и разбитая, просто не обратила внимания на пустые статейки. Но после второго события ее мир рухнул.
Когда Финн на глазах у всех поцеловал Биргитту, Амбер, задыхаясь, выбежала на улицу, поймала такси и доехала прямо до дома Урсулы. Оказавшись в квартире, она упала на кровать и взвыла, как затравленный зверь.
Правда, на нее никто не охотился. Это выяснилось довольно скоро по тишине, которая текла сквозь ночь и медленно превращалась в зарю, самую грустную в ее жизни.
Амбер могла отключить телефон, чтобы не говорить с Финном, к тому же он не знал точно, где ее искать. Но аппарат работал, и она, как последняя дурочка, ждала звонков.
Весь следующий день она просидела в дурацком оцепенении, так и не решившись выйти из квартиры. Люди, которые радовались жизни там, за окном, бесили ее своей беспечностью.
Вечером Амбер приняла горячую ванну, а потом опустошила два громадных бокала ликера. Смесь алкоголя и усталости сделала свое дело, и она провалилась в сон. До самого утра.
Ее разбудил разносчик газет. Дрожащими пальцами она пролистала одну из них, пока не наткнулась на скандально известную колонку сплетен. Вот оно. Написано черным по белому:
« СВАДЬБА ОТМЕНЯЕТСЯ!»
« Великолепный Финн Фитцджералд, миллионер, владелец ведущего лондонского агентства «Аллюр», порвал с красоткой Амбер О'Нил всего через несколько недель после того, как она сообщила об их недавней помолвке в эксклюзивном интервью журналу «Wow!».
Финн, который обхаживал рыжеволосую Амбер почти два года, решил весьма оригинально поставить точку в их отношениях, сделав это прямо на своей знаменитой вечеринке в честь Нового года. Многие могли созерцать, как, эффектно облокотившись на крышку рояля, он целовался с матерью одной из новых топ-моделей «Аллюра», Каролиной Линдберг.
Амбер не только невеста Финна, она еще и работает в его агентстве, так что Новый год обещает горячие денечки в этом изысканном уголке Лондона!»
Презрительно фыркнув, Амбер скрутила газету, упала на софу и заплакала.
Спустя два дня, когда она сидела в гостиной, подавленная, глядя в пустоту, у входной двери зазвенели ключами. Амбер испуганно вскочила, на пороге появилась Урсула с небольшим чемоданом и дорожной сумкой в руках.
Сестренка побросала на пол нехитрый багаж, как мешки с булыжниками.
— Ох, Амбер, — простонала она, — какое несчастье.
Амбер, согнувшись на стуле пополам, снова залилась слезами.
Урсула умчалась на кухню, готовить чай и тосты. Как в те времена, когда они с Амбер были еще подростками, а мама сильно болела.
Скоро рядом с Амбер появились дымящаяся кружка и горячий ломтик тоста, намазанный маслом. Только тогда Урсула сказала хриплым, упавшим голосом:
— Не могла поверить, пока не прочла в газетах! И даже сейчас не верю!
Амбер фыркнула.
— Зато я верю. Потому что все случилось на моих глазах!
— Конечно. — Урсула участливо погладила ее по руке. — Это, наверное, ужасно. Но ты не отчаивайся. Всегда есть надежда, правда?
Амбер глянула на нее с немым изумлением.
— Ты что, думаешь, я приму его? После такого!
— Амбер, — мягко сказала Урсула, — Финн больной человек. Сейчас ему нужна твоя помощь.
Амбер чуть не свалилась со стула.
— Урсула, это шутка?
— Нет. Ты что, ничего не знаешь? Тогда, пожалуйста, выслушай меня внимательно. Финн очень болен. Действительно очень болен. Он в больнице. Он парализован.
— Парализован? — недоверчиво повторила Амбер. Страшное слово маятником качнулось в голове и неподвижно замерло.
— Мне очень жаль, — вздохнула сестра.
— Нет! — отчаянно крикнула Амбер. Перед глазами замельтешили круги, волной поднялся глухой шум в ушах, разрывая виски на части. Амбер обмякла и провалилась в пустоту…
Открыв глаза, она обнаружила, что ее голова лежит на коленях Урсулы.
— Я думала, ты знаешь!
Амбер, поморщившись, качнула головой.
— Откуда мне знать? Расскажи, что произошло, прошу тебя!
Урсула пересадила ее на софу.
— Росс прочел в газете, там, в Праге… все писали об этом. У Финна какая-то странная, тяжелая болезнь… Его сразу отвезли в больницу…
— В какую больницу, Урсула? — крикнула Амбер. — Как называется больница?
— «Сан Джуд».
— Закажи такси, — решительно сказала Амбер. — Я поеду.
— Сейчас?
— Прямо сейчас!
— Тогда я с тобой!
Казалось, они никогда не доберутся до больницы, такси еле-еле ползло по оживленным улицам Лондона. Амбер не смотрела вокруг и с трудом понимала, что говорит ей сестра.
Финн, ее любимый Финн, страдает в одиночестве на больничной койке. Стараясь не зарыдать в голос, глотая слезы, Амбер, пошатываясь, вошла в приемную «Сан Джуд». Люди, оказавшиеся на пути, при виде ее заплаканных глаз испуганно шарахались в сторону.
Бесшумный лифт быстро поднялся на этаж интенсивной терапии.
Дежурный санитар поднялся из-за стола.
— Вам помочь?
— Где Финн? — выпалила она.
На его лице появилась профессиональная участливая улыбка.
— Вы, наверное, хотите…
— Проводите меня к Финну Фитцджералду! Пожалуйста! — умоляюще сказала Амбер.
— Кто вы?
— Его… — для убедительности она помахала левой рукой перед носом мужчины, чтобы продемонстрировать сверкающий бриллиант, но тут вспомнила, что сорвала кольцо с пальца и засунула в самый дальний угол комода, когда примчалась к Урсуле после злополучной вечеринки. — Я его невеста, — теряя силы, сказала Амбер. — Я Амбер О'Нил, и мне нужно его увидеть. Прошу вас!
Санитар нахмурился.
— Дело в том, что приехали его родственники, число посетителей, к сожалению, ограничено, и…
— Хорошо, только скажите, как он! Это-то вы можете?
Санитар покачал головой.
— Вы должны понять, нам дали указания относительно Финна Фитцджералда, — тихо объяснил он. — Пресса снует вокруг как саранча, и мы не можем давать информацию всем подряд. Если хотите присесть…
Амбер хотелось схватить этого парня за лацканы халата и хорошенько встряхнуть. Но надо взять себя в руки. Он просто делает свою работу… а ее состояние и внешний вид могут испугать не только больного, но и здорового.
Она вздохнула поглубже.
— Скажите, семья Финна прилетела из Ирландии?
— Да, думаю, да.
— Тогда спросите у них. Они вам скажут, кто я такая. Финн обязательно меня позовет!
Санитар кивнул и быстро вышел. Через минуту он вернулся вместе со старшей сестрой Финна Филоменой. Амбер виделась с ней только раз, когда Финн в прошлом году брал ее на Пасху в Ирландию. Эта пятидесятилетняя женщина, уже бабушка, казалась эталоном спокойствия, но сейчас она сильно побледнела и заметно исхудала.
— Бедный ребенок, — всхлипнула Филомена, крепко ее обняв. — Милая моя девочка. О господи, что же такое происходит?
В сильных руках Филомены Амбер действительно почувствовала себя маленькой девочкой… Но, увы, они встретились не на семейном празднике.
— Как он?
— Плохо, Амбер, — вполголоса сказала Филомена. — Хуже некуда. Он не может дышать сам, его подключили к аппарату искусственного дыхания.
— Боже, нет! — Амбер задохнулась, будто ее ударили кулаком в спину.
Филомена, всхлипнув, закрыла глаза и через силу продолжила свой страшный рассказ:
— У него парализованы руки и ноги, и врачи не знают, каким будет исход. Он сильный мужчина… доктора говорят, сильный, как бык… но еще ничего не известно…
— Хм, извините, — произнес кто-то с легким иностранным акцентом. Филомена удивленно замолчала. Обе подняли глаза. В это невозможно было поверить, но им навстречу по сверкающему чистотой кафелю шествовала Биргитта. От неожиданности и гнева Амбер приросла к полу. И у нее хватило наглости! Да как она посмела здесь появиться?
И тут Амбер прорвало. Обида и ярость взяли верх над осторожностью. Она повернулась к Биргитте, сверкая глазами, крепко сжав кулаки.
— Что ты здесь делаешь?!
Та обиженно поджала губы:
— Меня попросили зайти.
Филомена успокаивающе погладила Амбер по руке, но ее уже было не остановить.
— Он не захочет тебя видеть! — кричала она. — Финн сейчас болен, и он мой! Убирайся отсюда!
— Амбер, я пришла поговорить с тобой…
— Мне не о чем с тобой разговаривать. Поняла? Не-о-чем. Уходи… убирайся. Сейчас же!
Смутившись, шведка открыла серебристо-розовую, под тон костюму, сумочку, достала конверт. Амбер узнала почерк: разборчивые, с сильным наклоном вправо строки, написанные черными чернилами. И мгновенно все поняла.
— Финн просил передать тебе.
Инстинкт, какой-то глубокий, непонятный страх предупреждал: не открывай! А если он просит о помощи? Нет, надо прочесть. Амбер выхватила конверт из руки Биргитты. Дрожа как сумасшедшая, унесла его в угол комнаты, остановилась у большой кофеварки для посетителей, надорвала конверт…
Короткая и несколько высокопарная записка. «Да уж, ему пришлось помучиться, прежде чем написать такое», — подумала Амбер.
Послание датировалось 31 декабря и гласило следующее:
« Дорогая Амбер,
Понимаю, я выбрал не лучший и трусливый путь, чтобы сказать тебе об этом, но, боюсь, нам придется расстаться. Насколько ты могла судить по моим последним действиям, я всерьез увлекся Биргиттой. Ты значила для меня очень много и всегда будешь значить. Мы провели вместе немало прекрасных дней, не хотел бы, чтобы на воспоминания о них легла тень. Поэтому я решил, что нам лучше не видеть друг друга, по крайней мере, некоторое время.
Вечно твой, Финн».
«Вот и все, — мрачно подумала Амбер. — И ни слова о любви».
Подняв кверху раскрытое письмо, будто флаг, Амбер посмотрела на Биргитту в упор.
— Ты знала, что там написано? Знала?
Биргитта кивнула.
— Да, Финн мне показывал.
— Он тебя любит? Или это просто твои фантазии?
Биргитта криво усмехнулась. Потом задумалась и заговорила до крайности официально, тщательно подбирая слова. Даже ее шведский акцент усилился.
— На этой стадии не возьму на себя смелость говорить о любви. Мы еще не знаем друг друга достаточно долго.
Краем глаза Амбер заметила, что рядом с Филоменой стоит Урсула и настороженно смотрит в их сторону. Боится, наверное, что младшая сестра натворит глупостей.
А в самом деле, что бы такое натворить? Может, накинуться на Биргитту? Дать хорошего пинка? Закричать? Заплакать? Или все вместе?
Взглянув на Филомену, Амбер умоляюще спросила:
— Пожалуйста, можно посмотреть на него? Хоть минуту?
Филомена залилась краской, неловко переминаясь с ноги на ногу. Переглянулась с Урсулой, и обе женщины едва заметно кивнули друг другу.
— Я думаю, лучше, не стоит…
Как же ей хотелось выдрать с корнями соломенные волосы Биргитты! Она подошла к шведке поближе, но, к ее чести, та даже не дрогнула.
— Надеюсь, ты будешь хорошо за ним ухаживать! — почти прорыдала Амбер.
Она почти по-королевски кивнула Урсуле, и сестры, взявшись за руки, вышли из отделения.
Обе молчали, спускаясь в лифте, и даже в такси, по дороге к дому Финна. Амбер, слишком напряженная и подавленная, просто не могла говорить и один раз так взглянула на Урсулу, что сестра всю поездку держала рот на замке.
Она выбежала из квартиры Финна несколько дней назад, но ей показалось, что с тех пор прошла целая вечность. После вечеринки еще не успели прибраться, и Амбер по привычке собралась было загрузить посудомоечную машину. Но вспомнила, зачем пришла, и остановилась. Биргитта, конечно, скоро зайдет сюда, чтобы навести порядок. Бледная и уже спокойная, Амбер подошла к сестре.
— Я упакую вещи. Подождешь?
— Конечно.
— Можно на время оставить их у тебя?
— Ох, Амбер! Разумеется! И можешь пожить у меня сколько захочешь.
Но Амбер печально покачала головой.
— Нет, вряд ли. Я останусь… пока не выяснится, что с Финном все… пока не узнаю, что с Финном все в порядке.
— А потом? Что ты будешь делать?
Амбер невидящим взглядом оглядела светлые комнаты, в которых жила. Раньше.
— Я не знаю.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
За окном утреннее небо засияло роскошной позолотой. Амбер окунула слоеную булочку в кофе с молоком и принялась машинально ее жевать.
Итак, любовь осталась позади. Закончилась. О здоровье Финна она почти ничего не слышала. Правда, Филомена в очень добром письме сообщила, что он «потихоньку поправляется». Получив это письмо, Амбер сразу же уехала на юг Франции, чтобы отдохнуть и успокоиться.
Весной здесь было прохладно, но все же лучше, чем в Лондоне, где воспоминания о пока еще родном человеке оставались слишком острыми и невыносимыми. «Ты склеишь свое разбитое сердце, обязательно, отнесись к этому просто как к этапу развития. Зато потом, перестрадав, будешь гораздо сильнее многих других», — говорили ей.
И Амбер верила. Хотела верить. Должна была верить.
— Мадемуазель.
Амбер подняла глаза. Рядом стоял мсье Жозеф, хозяин отеля «План-дю-Вар», куда она отправилась, узнав, что Финн идет на поправку. Росс Шеридан, шеф Урсулы, рекомендовал ей этот маленький, скромный пансион, расположившийся у самой реки Вар, что на одном из горных склонов вблизи Ниццы. В межсезонье крошечную деревушку План-дю-Вар избрали для отдыха лишь несколько туристов, и мсье Жозеф с семьей приняли Амбер как родную.
За три месяца, проведенные здесь, она получила гораздо больше, чем просто отдых: чтение тихими вечерами и прогулки по восхитительным окрестностям. Кстати говоря, Джексон вернулся в Лондон, как только услышал о болезни Финна. Так что «Аллюр» теперь в его крепких руках и за судьбу агентства можно не беспокоиться. Хотя какое ей дело до «Аллюра»…
— Мадемуазель, — снова вторгся мсье Жозеф в ее раздумья. — Телефон!
— Merci, Monsieur [2]. — Амбер зашла в маленькую гостиную-салон и взяла трубку. — Алло!
— Амбер, это Урсула!
Лоб покрылся холодным потом.
— Что-то с Финном?
— В общем, да.
— Снова обострение?
— Нет. — Сестра помолчала. — Видишь ли, Амбер… я выступаю в роли посредника.
— Не понимаю.
— Финн просил устроить вашу встречу.
— Встречу? Для чего?
— Он отказался… объяснить. Просто он хочет тебя видеть.