Не имея сил больше сопротивляться, Лана обмякла в мужских объятьях. Из груди, как пузырек из-под толщи воды, вырвался один всхлип, а следом за ним другой. То, чего она так ждала с первых дней своего мучительного плена, высвободилось и потоком слез хлынуло наружу. Она захлебывалась, не стесняясь рыдать в полный голос. Тело ломало, било крупной судорогой, и она в голос умоляла, чтобы сердце не выдержало и подарило ей, наконец, освобождение.
Когда из глаз девушки брызнули слезы, его словно кипятком окатило. Все вокруг пропало, осталась лишь он и рыдающая в его руках княжна. В голове на разные голоса шипело-нашептывало — вот оно! Одно лишь движение и девчонка будет сломана! Растоптана, совершенно разбита! Разве не этого он так хотел? Разве не грезил, как поквитается с князем? Вернет ему дочь хуже покойницы? Но на дне души, под вязкой толщей слепой ненависти, настырной струной звенело понимание — стоит лишь снова взять ее силой, назад дороги не будет. Извянет нежный цвет, осыплется черным пеплом. Исчезнет весна и не вернется более. От напряжения занемели мышцы. Остекленевшим взором Яр смотрел, как быстро катятся по ее щечкам соленые капли и не мог ни на что решиться.
***
Две высокие фигуры склонились над лежащей посреди стола тряпичной куколкой-желанницей. Серый скруток покоился на темном сукне, а жгуты из черных и грязно-багровых нитей опутывали домотканое полотно сверху до низу.
— Сломай ее… растопчи… — шипел один из мужчин.
Другой же подбрасывал в курильницу, стоящую рядом, щепотья странной смеси, дающей легкий, едва заметный дым. Пальцы мужчины дрожали, словно каждое движение давалось ему с неимоверным трудом.
— Вот он — твой шанс. Лиши его дочери, как он лишил тебя брата… Не медли. Ну!
Черно-багровые жгуты сами собой шевельнулись, стискивая куколку еще крепче. Глаза мужчин вспыхнули дикой радостью. Оба потянулись к перемотанной желаннице, но не успели бледные пальцы коснуться ткани, как колдовские нити полыхнули белым очищающим пламенем, и кукла рассыпалась в пепел.
— Нет!!! — прогромыхал над каменными сводами подвалов полный ярости и отчаянья голос.
— Кто посмел?! — вторил ему другой.
***
Перед глазами плыло. И хоть телом он оставался недвижим, внутри его мотало из стороны в сторону. Княжна вдруг на миг закусила губы и Яр увидел, как из лопнувшей кожи показалась темная капля. Каленой стрелой его пронзило желание снять эту остро пахнущую бусинку языком, обласкать, зацеловать потрескавшиеся губки, а потом прижать к груди свою драгоценную и унести в постель. И там, в теплых покрывалах, в уютных его объятьях, нежно зализывать каждую ссадинку на хрупком девичьем теле и шептать в ушко ласковые слова. Ну, разве виновата она, что родилась в княжьей семье? Не спрашивал ее никто, ровно как и ее мать, отдавая на унизительное место наложницы. И в то же мгновение в груди словно распался тугой, тяжкий узел. Гулко выдохнув, Яр чуть ослабил хватку.
— Что ты… Хватит, не трону же, — хрипло пробормотал он, и очень медленно подался назад, давая ей немного свободы.
Но княжна не слушала. Девушка заходилась плачем, шепча что-то бессвязное. Жутко стало, до липкого пота на спине. Спор с самим собой забрал последние силы и Яр осел на землю, крепко прижимая бившееся в судорогах тело к себе. Ждать ее успокоения было невыносимо, но чем он мог помочь? Вдруг все прекратилось. Тишь наступила такая, что Яр подумал — слух отбило. Девушка в его руках затихла, только дрожала меленько-меленько, будто в ознобе.
— Ланушка? — осторожно позвал он, пытаясь заглянуть в ее личико.
Княжна слабо пошевелилась, а потом и вовсе уперлась ему в грудь ледяными ладошками. Яр отпустил без промедления. А она поднялась на ноги и, шатаясь, скрылась в избе. На порванное платье даже не взглянула.
Дверь перед носом хлопнула, и он остался в одиночестве. Темный лес давил, обступал его со всех сторон, а над головой в бархатно-черной вышине мерцали звезды. Волк тоже молчал. Притаился глубоко под кожей, обессиленный жестокой борьбой с железной человечьей волей. И среди этой пустоты, после всего случившегося Яр как наяву понял — пропал. Не мог более сам себе противиться. Как бы он не желал свершения своей мести, княжну он желал более. Ласка ему нужна была, любовь ее, горячая полная. А горький запах боли и страха вызывал в душе только мучение.
Мужчина подхватил изорванное платье и чуть погодя вошел следом. Княжна тихо лежала за печью. Перед глазами стала картина драной подложки и хрупкого тела на ней. Яркой вспышкой сердце опалило так тщательно подавляемое им желание схватить ее, маленькую, обнять покрепче и спрятать за собой от всего мира. Но чтобы не пугать девушку еще сильнее, он оставил платье на лавке и скрылся в своей комнате.
***
Сидящая на полу женщина неловко сгорбилась, и обессилено завалилась на бок. Деревянные идолы светлых Богов строго взирали на нее с высоты своего роста. И хоть тошнотворная слабость гуляла во всем теле, но знахарка слабо улыбнулась. Смогла! Но как же тяжко без сестры против этих двоих выходить! Все равно что златоперому карасику обойти двух зубастых щук.
Отдышавшись, она уперлась дрожащими руками в шершавые доски пола и кое-как вновь уселась на подложку. Огоньки свечей дрожали, бросая пугливые тени на стены и потолок. Взгляд пробежался по грубо высеченным лицам статуй и скользнул вниз. Перед идолами, на плоской каменной тарелке, стояла наспех вылепленная из воска фигурка. Человек с головой волка.
— Заварилась каша, лаптем не расхлебаешь, — ворчливо бормотала женщина, принимаясь старательно разбирать спутанные седые космы. — Ох, Яр-Яр, в этот раз хватило тебе сил из волчьей ямы выскочить. Не напортачь же и далее…
Глава 9
Всю ночь Яр не смыкал глаз. Горькие слезы замученной им девушки просочились на самое дно его души и свернулись там в неповоротливый, стылый ком. Ненависть совсем сдулась, и лишь изредка показывала обломанные когти. Яр вскидывался, но теперь уже не пытался вернуть былое чувство, а стыдливо гнал от себя прочь. И хоть душа его все еще маялась, не до конца свободная от мрачных мыслей, но на сердце, впервые за долгое время, полегчало. И он с каждым мигом все более уверялся, что поступил правильно, не доведя черное дело до конца.
Прислушиваясь по привычке к происходящему в доме, Яр знал, что Лана забрала платье лишь спустя несколько часов. Но, как и он, княжна не спала. Заря еще не успела окрасить небо, а Лана уже поднялась и стала топить печь. Сидя на постели, оборотень хмурился. Выходить от чего-то не хотелось, а надобно было. Лишь когда в доме запахло жареным мясом, он появился в горнице. Уселся за стол, не отрывая взгляда от девушки. Но лишь словил ее взгляд, сердце камнем рухнуло вниз. Одна ледяная пустота, даже страх и тот пропал.
Вкуса пищи он не разобрал. Жевал что-то, только и понял, что вкусно. Готовить Лана быстро наловчилась. Еще бы, с такой-то помощью… Открыл рот для очередной ложки, но с губ сами слетели слова.
— Хорошо сготовлено.
Лана только вздрогнула слегка — от горького удивления. Никогда ей перепадало хоть сколь-нибудь теплое слово от своего жестокого господина. Но видно Макошь сегодня сжалилась над ее заблудшей душой, Яр остался доволен нехитрой стряпней. Так доволен, что даже с какого-то перепугу и похвалить решил, а не как обычно — встать и уйти, а хуже того — попробовать взять ее тут же, на столе, среди тарелок и остатков пищи. Бывало и такое. Девушка прикусила щеку, стараясь сосредоточить внимание на посуде. Как отвечать на эту нежданную ласку — она не знала. Да и не хотела. Со вчерашнего вечера на душе было так пусто, словно ее, как пол в горнице, выскоблили. И даже если бы Яр вдруг захотел продолжить вчерашнее, сейчас бы она даже не пикнула.
Да только дальше прозвучало такое, что миски едва не выпали из ослабевших от удивления пальцев.
— Чего бы ты хотела? М?
Собрав по малым крохам остатки растоптанной гордости, девушка повернулась к оборотню. Дымчато-голубые глаза встретились с золотыми.
Он даже недоуменно моргнул и поежился, точно от холода. Ух, как смотрит. Морана, не иначе! Глаза — ледышки темные, а бледная, как из снега сделана. Встрепенулась в сердце былая тьма. Да она ноги ему должна целовать. Ишь ты! Осчастливил пленницу дорогим подарком, спросил о заветном, а вместо благодарности — презрения с лихвой. Будто он ей мышь дохлую преподнёс.
Лана в упор смотрела на сидящего оборотня. Неужели ей выпал шанс все же попасть к Ратимиру?
— Господин коня мне даст, да направит на дорогу?
— Кроме этого, — процедил мужчина.
Она поникла. Нет, видно ждет ее отчий дом…
— Тогда только одного — быстрой смерти вместо княжьих хором, — тихо и твердо произнесла она.
Мясо застряло в горле. Яр кашлянул от неожиданности. Смерти?! Вот оно как! Значит, таковы ее помыслы. Сердце болезненно сжалось. Совесть услужливо подкинула воспоминания, сколько и что терпела княжна по его злой прихоти. Мужчина рассеяно огляделся вокруг, словно нужные слова для ответа рассыпались по углам. Смерти… Только бы рядом с ним не быть. От этой мысли волк внутри жалобно заскулил, виновато отворачивая морду. Яр тряхнул головой, нет, так не пойдет! Видно совсем до края он ее довел, раз о подобном думает. Надо что-то менять. И спешно.
— От чего… просишь об этом? — медленно произнес мужчина, стараясь аккуратней подбирать слова.
Ее глаза потухли и Лана, безразлично пожав плечом, отвернулась.
— В ваших краях мне жизни нет, — слова звучали сухо и отрывисто, — а то, что сделают со мной, явись я после…
Яр прикрыл глаза. Да, он понял. Руки сжались в кулаки. Злоба, теперь уже на себя, совсем проснулась и выгрызала душу хуже червя.
— … после того, что со мной стало, — продолжила она, а его слух уловил вдруг горький смешок. — Господин, обещанное тобой наказание за побег — просто невинная забава…
В комнате повисла тишина.
— Ну так… Я жду ответа, — настойчиво повторила она, сноровисто расставляя чистую посуду.
Мужчина стиснул зубы.
— Подумаю, — резко бросил он и скрылся за порогом.
Хлопнула входная дверь. Ушел. В окно она даже не глянула. Пробралась к себе за печку и задумалась. Вот уж никогда бы не поверила, что о смерти как о милости просить придется. Смех один да тоска. И слова же где-то нашлись… Права была ее матушка, говоря, что слезы помогают. После вчерашнего измученная душа будто еще больше занемела. Даже вечный страх перед злобой мужчины слегка отступил. Не исчез правда, но хоть бы пока не так мучал. Яр видно тоже почуял эту перемену. А как смотрел на нее!
Желтые глаза в изумлении широко распахнуты, краски с лица схлынули, даже ожог побледнел, сливаясь с кожей. Точно она не о легкой участи его молила, а острый нож в спину загнала по самую рукоятку, подло и неожиданно.
Лана вздохнула и печально оглядела потрепанные рукава. Ворот тоже нуждался в нитке с иголкой. Платье из-за вчерашнего еле на плечах держится. А мужское одеяние так и вовсе обноски. Нищенка бы такой одёжей побрезговала… Что ж, пока хозяина в логове нет, надо починить. И отвара сготовить, подпитать силы после бессонной ночи.
Яр гнал себя и гнал, язык давно вывалился из пасти и болтался розовой тряпкой, а лапы то и дело заплетались и задевали коренья. Наконец черный волк остановился и жалобно взвыл, задирая вверх морду. Ох и гадко-то, а! Все себе припомнил. И глаза ее пустые, и руки-ноги в кровь стертые и тело, им, да работой тяжкой отмеченное. Но хуже всего ее полные отчаянной мольбы слова: «В чем виновата перед тобой?» Чем и в самом деле? А он даже не знает, как очутилась девушка в той пещере. Стоило Лане заикнуться, что княжеская дочь — все! Как красную тряпку на глаза бросили! Мести захотелось… И кому отомстил? Князю? Да этих дочерей у него! Сколько уже? Трое? Четверо? Хоть задаром отдавай. И что же, отвел душу? Натешился? Товарищи как лежали в земле, так и лежат, а судьбу девчонке он всю исковеркал. Ох, герой-герой, выискал противницу — слабую, нежную девушку. Со стыда хвост себе отгрызть хотелось.
И куда ей теперь, в самом деле? Волчьи зубы клацнули от гнева. Никуда! Чтоб чьи-то руки касались милого тела? Да как он вообще смог выдумать такой ужас! Не отдаст. Его! Его и ничья более! Только возможно ли из ненавистного мучителя стать для нее желанным возлюбленным?
Яр перекинулся и оперся обнаженной спиной о шероховатую кору сосны. Тело остывало от быстрого бега, и легкий ветерок трепал рассыпанные по плечам волосы. Погода стояла хмурая, но птицы весело чирикали свои песни, радуясь последнему теплу и не замечая мрачного лицом мужчину.
Яр упрямо стиснул зубы, зло поглядывая на беззаботных пичуг. Нет, он не сдастся просто так! Сладко грело душу то, что в ее глазах никогда не было брезгливости или омерзения. Даже когда она впервые его увидала, то на лице скользнуло лишь восхищение и, может, тень сочувствия, но не более. Пальцы сами тронули бугристую поверхность ожога. Что ж, прошлого ему не исправить, но будущее в его власти. Из шкуры выпрыгнет, но добьется ее любви. И волк бросился обратно, сгорая от нетерпения исполнить задуманное.
Увидев его, стремительно шагнувшего в логово, девушка по обыкновению поспешила отойти в дальний угол горницы. Отвернувшись к стенке, Лана будто бы делала вид, что занята работой. В десятый раз полавочники перебирает. Да чисто уже там, пылинки лишней не найти.
Звериная сущность, почуяв его перемену, совсем потеряла голову и требовательно рвалась к избраннице, совершенно не слушаясь человечьей половины. Чудом ему удалось сдержать волка. Яр ушел в свои покои и лишь там немного выдохнул.
«Не трону более» — уговаривал он зверя, — «Будет еще улыбаться, все для нее сделаю. Только надо аккуратней. А не то совсем отвернется». Волк угрюмо ворчал, но соглашался. Готов был терпеть, лишь бы глядела приветливей.
За ужином он внимательно наблюдал за княжной. Последняя шелуха злых помыслов совершенно слетела, и Яру казалось, будто он лишь чудом вырвался из цепких лап опасного, долгого кошмара. Сейчас, глядя на нее он видел перед собой совсем не княжью дочь, а усталую девушку. Мысленно корил себя на все лады, что чуть не загубил свою единственную и строил планы, как вернуть ее доверие.
Лана потянулась за пучком пряных травок, и платье красиво очертило нежные изгибы тела. Он вздрогнул и опустил глаза. Да уж, строить-то потяжелее будет, чем ломать. А сунуться к ней с извинением, так княжна пальцем у виска покрутит, и чего доброго вовсе на волю рваться начнет. Дел наворотил, делами и надо вину заглаживать. Да так исхитриться, чтобы она сама уходить не желала. Отодвинув нетронутую пищу в сторону, Яр вновь скрылся в своей спальне.
Княжна тоже никак не могла заснуть, все шелестела за печью. Мысли вились вокруг девушки. Вот она у него уже около месяца, а погода-то теплее не становится! Одежда у нее совсем износилась от работы и его проклятой несдержанности. Надо бы девочке платье получше, да сапожки… Одеяло так же. Не то, дырявое, а какое следует. И вообще, нужно ее из-за печи вытаскивать! Теснота там, воздух затхлый. На его кровать укладывать, конечно, рано, а вот лежаночка в горнице как раз по ней. На душе вмиг стало легче — точно, с этого пока и начнет. Довольный своей задумкой он заснул крепко и без сновидений.
Проснувшись на заре, Лана оборотня уже не застала. Еще вчера он удивил ее своей непривычной покладистостью. Ни разочка не прикрикнул, только смотрел иногда пристально и все. А сегодня она и не знала, что подумать. Не завтракая ушел, и так, что она не слышала.
Днем тоже было тихо. И Лана молча радовалась, что никто не стоит над душой. Однако не забывала с опаской поглядывать в сторону леса. Яр вернулся только к ужину. Прошел прямо в горницу и уселся на лавку, все так же внимательно оглядывая ее с головы до пят. Лана прятала глаза. Страх оказаться вновь ему интересной потихоньку возвращался, и княжна совсем не была уверена, что в этот раз мужчину смогут остановить ее слезы. Но вопреки опасениям оборотень лишь порылся в сумке и вытащил сверток.