— Подойди сюда, — кивнул он.
Она приблизилась, осторожно поглядывая то на разложенные вещи, то на мужчину. После вчерашнего разговора девушка догадывалась, что принес Яр, но все равно не смогла удержать восхищенного вздоха, стоило ему развязать тесемки на горловине. Во все глаза глядела на дивный подарок. Мягкими переливами играли шелковые нити в дрожащем свете настольной свечи. Тут и светлая лазурь, и бархатно-темная синь, и первая зелень, нежная сирень… Мужчина осторожно раскрыл другой кармашек, наполненный сверху донизу горохом драгоценных бусин. В третьем покоились мягкие волны атласных лент. Девушка несмело протянула руку и осторожно тронула удивительное богатство. Легко провела пальцами, и еще… Что за чудо!
Яр же смотрел только на онемевшую от нежданного счастья девушку. Смотрел и не мог насмотреться. Восторгу оборотня не было предела. Угадал! Понравилось! Ланушка, как завороженная, перебирала его подношение, то и дело бросая на него робкие, но восхищенные взгляды. Ее молчаливая радость была оборотню высшей похвалой и наградой.
— Расшей полотенца, а если не хватает чего, то скажи, — негромко произнес он.
— Конечно! Я… — "с радостью" хотела ответить княжна, но осеклась, стоило ей глянуть на мужчину. Он смотрел так… Мягкое пламя дрожало искрами на дне его удивительных глаз. Впервые ей подумалось, насколько они невозможно-красивы. Яркие, с короткими, но густыми угольно-черными ресницами. Она словно тонула в теплом, золотом мареве. Нежном, мягком, как пух одуванчика. Кровь хлынула к щекам и девушка опустила глаза в пол.
— … я сделаю, господин, — добавила она совсем шепотом.
Ей показалось, что Яр тихо вздохнул.
— Хорошо, — его голос звучал ровно, даже равнодушно. Лана быстро глянула исподлобья, но тот особенный взгляд уже пропал. — Подберешь узор на свой вкус. За временем не гонись, делай сколько надобно. На сегодня сготовь обед и довольно будет.
Лана растерялась. Только обед? Так мало?
— Как скажешь… — пролепетала она, забыв даже про "господина"
Яр кивнул и вышел во двор. Схватился за первое, что под руку попалось, и быстрым шагом пошел прочь. Остановился, когда понял, что логово осталось не менее, чем в ста шагах за спиной, а он с блаженной улыбкой разгуливает по лесу. С ведром. Оборотень круто развернулся и двинулся назад. А ведь пошло дело! Как смотрела на него! Нежно, трепетно… В груди все обрывалось от сладкой неги! И стояла совсем близенько, еще настороже, но без былого испуга. Так и хотелось склониться к ней, прижать к себе крепко-крепко и поцеловать. Глубоко, сладко, до сбитого дыхания и пожара в груди. Кое-как себя пересилил.
Мужчина набрал воды и потащил в дом. К вечеру не утерпел и пару раз, будто бы случайно, останавливался около нее. Выспрашивал какие-то пустяки. К его великой радости Лана отвечала уже не так скованно, да и вела себя по-другому. Девушка была вся в любимом деле и будто бы не замечала, что Яр теперь трется и вовсе рядом.
Не теряя времени он со своей стороны принялся за выполнение новой задумки. И до их встречи Ланушка стройной да лёгонькой была, а его милостью отощала хуже некуда. И где сил работать находила? Питаться ей надо было поболее, и как следует, а не кусками-урывками. И тут не просто оказалось. Поначалу княжна рядом с ним есть робела, ложкой едва по тарелке скребла. И только взглядом недоверчивым, нет-нет да и уколет. Но затем ничего, привыкла. Аппетит в ней проснулся. Правда мяса могла бы и больше брать. Зря что ли он за самой жирной и нежной дичью, не жалея лап, по самым глухим местам гонялся? Однако же Яр не настаивал. Пока пусть кушает, что нравится, а уж потом он ее переучит помаленьку.
Время потихоньку двигалось и день первой, такой долгожданной для него, перемены отпечатался в сердце на веки вечные. Четвертой зарей Яр, как обычно, убежал на охоту. К полудню разжился на пару молоденьких, упитанных тетерок. Поволок в логово, спеша порадовать сочным мясом свою ненаглядную. В бане переоделся, в порядок себя привел и к дому направился. До двери полшага не дошел. Замер, отчаянно и недоверчиво вслушиваясь в едва различимые звуки. Может, чудится ему? Разум злые шутки играет? Но нет, волчий слух не обмануть! Крадучись, как вор, приоткрыл дверь и мир вокруг существовать перестал, навечно оставляя в памяти лишь одно.
Блестящая игла серебристым росчерком мелькала в проворных пальчиках. Мурлыкая под нос незатейливую песенку, Ланушка вышивала узор, не замечая онемевшего от счастья и надежды оборотня. А Яр тихо дышал, вылавливая среди опостылевшей полынной горечи нежный весенний аромат. Слабенький совсем еще. Тонкий, как первый теплый лучик, но он был, рождая в тяжело стучащем сердце щемящую нежность.
Сколько он стоял и слушал ласкающий, тихий голосок, Яр сказать не мог. В себя пришел, когда возлюбленная за новой ниткой ручку свою нежную потянула. Не хотел, конечно, но войти пришлось. Весенний аромат тут же потускнел. Почти спрятался. И песня пропала. А вот на личике румянец выступил. Неужели догадалась, что он за дверью косяк подпирал? Но девушка молчала. И Яр молчал. В ее сторону не смотрел даже, делал вид, что тетерками занят. Только, видно, удача его на этом не закончилась. К вечеру сладкий аромат вернулся, лишая оборотня спокойного сна на всю ночь.
Прошло еще несколько дней, и горько-острый запах полыни совсем выветрился из его логова, без остатка вытесненный цветущим благоуханием. Милая девичьему сердцу работа совершенно успокоила запуганную княжну.
Крепко обвыкнув и перестав осторожничать на каждое его послабление, Ланушка начала заводить разговор первая. Сначала с опаской и лишь по делу, а потом, видя его напускное равнодушие, все смелее. Но свою работу мастерица по-прежнему не показывала. А на его просьбу хоть одним глазком взглянуть, неожиданно заартачилась. Нахмурившись, серьезно заявила, мол, полдела — не дело, а если уж любоваться, то целиком, а не по частям. Яр поворчал для вида, но уступил. Самому же в это время хотелось смеяться от счастья. Девочка стала показывать свой характер, значит — скоро совсем оттает. Тогда же и решил, что пора бы проверить, насколько девушка успокоилась. В полдень девятого дня он вновь возвращался с охоты.
— Зайцев не тронь. Сам освежую, — бросил Яр, проходя в свою комнату.
Лана проводила оборотня затуманенным взглядом. Да она уже и забыла, когда последний раз для этого дела за нож бралась. Дни напролет у оконца просиживала, иглой орудовала. Зато и осталось совсем чуть-чуть. К заходу солнца княжна наложила последний стежок на узор и залюбовалась работой. Два полотенца были готовы. Первое она сделала обыкновенным — по белоснежной канве пустила красный обережный узор. Другое же — не сдержалась и отвела душу. Таких цветов и птиц расписала — на зависть всем мастерицам. А теперь вот сомневалась, вдруг оборотню не по нраву придется? Сидела перед окном и рассматривала. Так и этак поворачивала, любуясь, как шелк переливается в неверном свете уходящего дня. Мужчина подошел тихо, она и не заметила.
— Ну как? — раздалось над ухом. Девушка дернулась от неожиданности.
— Чего вскинулась? — недовольно буркнул оборотень, усаживаясь рядом.
— П-прости, господин, — пролепетала она, — ты тихо ходишь, как зверь.
И тут Яр коротко хохотнул.
— Вот диво, правда? — хитро протянул он.
Улыбка сама набежала на губы. А Яр опять глядел на нее мягко и озорные искры плясали в золотых глазах. Она смутилась под этим пристальным взглядом и молча подала ему работу, исподтишка наблюдая за лицом мужчины. На миг оно превратилось в непроницаемую маску, и девушка засомневалась, стоило ли ей так усердствовать? Может лишнее придумалось? Но руки так отчаянно скучали по любимому делу. Игла сама прыгала по выбеленному льну. Яр поднял глаза, и против воли к ее щекам прихлынула кровь. Понравилось!
— Лана-а-а, — протянул он, — Да ты мастерица! Кто учил тебя?
— Одна из… наложниц — Десма. Ее род славится своими искусницами по вышивке. Видно, чем-то я пришлась ей по нраву, и она открыла мне иные секреты. Сама Десма вышивает так, что я по сравнению с ней — неумёха…
Вдруг Яр чуть склонился к ней и рука оборотня, до этого спокойно лежащая на лавке, сдвинулась. Накрыла ее пальцы. За удивлением пришел застарелый страх. Тотчас ей вспомнилось, какими злыми и сильными могут быть эти крепкие руки. Мужчина тут же отстранился. Она видела, как потемнели его глаза, как плотно сжались губы, а под кожей заходили желваки. Девушка прижала руки к груди и зажмурилась. Вот сейчас. Сейчас эти ладони схватят ее клещами, притиснут к стене до хруста в костях, и Яр грубо вопьется в закушенные от страха губы, возвращая в жизнь Ланы тот кошмар, который владел ее ранее.
Прошло несколько секунд, но ничего так и не случилось. Княжна нерешительно открыла глаза и опасливо покосилась на мужчину. Он сидел боком, уперев подбородок в сцепленные руки. Не поворачивая головы, глухо произнес:
— Расшей еще, — и вышел прочь из избы. Так и оставил ее с колотящимся сердцем, перепуганную и удивленную.
Глава 12
Яр ушел далеко в лес, прежде чем от души садануть кулаком по старому дубу, а после тихо застонать, уткнувшись лбом в ствол. Спугнул ведь! Сам спугнул. Поспешил, выходит, слишком. А все так хорошо шло. Как замечательно она отвлеклась за своей работой! И вот сегодня — улыбнулась! Наконец-то улыбнулась ему! Так нежно и радостно, аж сердце зашлось. Показался первый росточек, потянулся к солнышку, а он его так неаккуратно сломал.
Яр тихо стоял, прикрыв глаза. Его светлая пленница совсем им перепугана. Боится даже коснуться мужчины, знает только боль. И не помышляет, как жаждет он все исправить. Как хочет видеть ее восторг, чувствовать сладкую дрожь доведенного до истинного наслаждения тела. Яр напряженно размышлял, с какого бока к ней подобраться.
Ну, если она так страшится его человеческого обличья, то, может, не испугается звериного? Привыкнет к волку, а потом и к мужчине. Хорошо же, завтра отправит он девушку в лес. Пора княжне запас грибов пополнить, а то все на пироги извела.
С такими мыслями он вернулся обратно и опять на весь вечер оставил Лану в покое. Девушка вела себя тихо, но все же иногда глядела на него с опаской. Отдыхать они разошлись в молчании.
Утром, после завтрака он, по обыкновению, завел разговор:
— В лес ходила с подружками?
Девушка удивленно приподняла брови.
— Да, господин. Только редко.
— Значит, мухомор с белым не спутаешь?
Наградой за шутку стала робкая улыбка. Тень вчерашней.
— Не спутаю, господин.
— Вот и славно. Бери корзину с питьем и едой, одевайся и пойдем. Только я волком рядом буду. Зверь — лучший сторож.
Девушка кивнула и поспешила исполнить его волю. Ей и самой хотелось прогуляться. А то сидит тут, из дома в баню и обратно перебегает. Лес встретил ее шумом листьев и скрипом высоких стволов. Сосны, дубы, березы — все росло вперемешку. Опавшие листья путались в еще зеленой лесной траве.
Залюбовавшись яркими красками осени, она не заметила, как рядом возник огромный волк. Золотые глаза смотрели умно и спокойно. Чуть склонив на бок лобастую голову и насторожив уши меховыми лодочками, зверь вопросительно фыркнул, мол — как я тебе?
Лана так и застыла, прислушиваясь к себе. Странно так. Пусть и хищник был перед ней, но страха она что-то не испытывала. Вроде понимала, что мужчина и зверь одно и тоже, но все-таки опасалась она только Яра в человечьем обличье. А вот этот… Ну зверь он и есть зверь! Умнее, разве что, больше прочих.
Волк приблизился и встал почти рядом. Девушка неуверенно протянула руку, пальцы коснулись черной шерсти. Зверь склонил голову и подбил влажным носом ее ладонь. Шумно обнюхал, а потом снова фыркнул, тряхнув мордой. Обошел кругом и боднул лбом в ноги, показывая, куда идти.
— Ладно, как скажешь, — покорно согласилась она.
Яр мысленно ликовал. А ведь прав оказался. Волка княжна не боялась совсем. Вот и ладно, пускай пока так. Теперь лучше бы она его как следует погладила, заслужил уж, наверное, немного ласки.
Дело шло быстро. Волк искал грибы как натасканная на это собака. Иногда срывался и убегал, только кусты шуршали. Дичь, наверное, гонял или просто лапы разминал. Животное ведь, побегать охота. Меньше чем за два часа корзина была полнехонька. Девушка вышла на прогалину и присела в тени раскидистого клена. Волк расположился поодаль, высунув темно-розовый язык. Иногда облизывался и поглядывал на котомку.
— Достать еду?
Никогда Лана не думала, что звери умеют так выразительно кивать. Ну что ж, она и сама не против перекусить. Девушка расстелила плат и выложила на него припасы. Добрая часть мяса тут же исчезла в волчьей пасти. Только зубы клацнули.
— Грозный волк всех зайцев перепугал, и покушать нечего? — надула губы Лана. Вот обжора, а ей что, хлебом живот обманывать?
Оборотень фыркнул и припал на передние лапы, мол, виноват, да больно вкусно приготовлено. Вздохнув, девушка протянула ему остаток. Пускай уж кормится. А то вон, какой огромный, с доброго теленка! Мяса ему этого — на один зубок. И шерсть у него густая да черная, на солнце так и переливается. Вот бы еще погладить!
Очень осторожно зверь взял зубами кусочки и проглотил в один присест. А потом подполз к ней и ткнулся носом под бок. Это было так щекотно, что Лана не выдержала и тихонько рассмеялась. Смело запустила руки в пушистый смоляной мех и принялась чесать уши ошалевшему от такого обращения волку. Но думал он недолго, боярином развалился на ее коленях, голову уложил и прикрыл от удовольствия глаза. Хвост так и стелил по сухим листьям, гоняя их туда-сюда. Из мощной груди вырывалось довольное урчание. А она тискала его без всякой осторожности, прижималась к широкому лбу щекой, глубоко вдыхая волчий запах. Он совсем не вонял псиной, а приятно пах лесом и диким зверем. Теплое дыхание коснулось кожи и волк с наслаждением облизал ее, проходясь шершавым языком по всей шее и подбородку. Лана хихикнула:
— Щекотно так! — и ее вновь облизали.
— Ну и ладно, — согласилась она, — с таким помощником и грибы соберёшь, и чистой будешь.
Волк довольно зарычал и тотчас показал, что еще разок умыться точно не повредит.
— А язык у тебя как у кошки, — улыбаясь, произнесла Лана. Ответом стало обиженное сопение.
Девушка обняла его за шею и принялась извиняться:
— Ну, прости. Конечно, ты не похож на кошку. Бедная мурка такому могучему зверю на одну лапу.
Извинения приняли и скрепили новым волчьим поцелуем. И снова княжна гладила мягкую шерсть, слушая счастливый рык.
Яр был ужасно рад. Его не просто погладили, а обласкали от хвоста до кончика носа. А он впервые без труда приблизился к нежной коже. Пусть в волчьем обличье, но это пока. Знала бы его звездочка, сколько сил стоило мужчине не перекинуться тотчас же, чтобы зацеловать ее смеющееся личико, прижать к себе и не отпускать до самой смерти и после. Вокруг пестрыми красками разлилась осень, а он всей грудью дышал нежно-сладкой весной и был счастливее двухмесячного волчонка-несмышленыша.
Они долго отдыхали на прогалинке, греясь в скупых лучах осеннего солнышка. Девушка удобно расположилась рядом, опираясь на мохнатый бок. Любопытная княжна не уставала прикасаться к нему. Погладила черный нос, рассмотрела широкую лапу, осторожно тронула полукружья острых, блестящих когтей. Уши все начесывала, будто он пес дворовый. Но Яр только щурился от удовольствия, позволяя своей избраннице делать все, что заблагорассудится.
Время возвращаться домой подкралось совсем незаметно. Со вздохом он поднялся на лапы и осторожно толкнул девушку, указывая, что пора уходить.
На Лану вдруг накатило смущение. Он же снова станет человеком! Как это она могла забыть? А ведь гладила и за хвост таскала, словно он обыкновенное животное. Волк бесшумно ступал рядом, иногда только поправляя ей путь. В дом они зашли вместе. Яр обернулся в своей комнате и вышел к ней одетым, когда она уже начала перебирать добычу.
— Добрая осень, — как ни в чем не бывало, проговорил мужчина. Лана несмело покосилась в его сторону, но Яр и намеком не показал, что с волком она вела себя слишком вольно.