Аарон засмеялся.
- В зале мы разрешаем пользоваться лишь небьющимися бутылками для виски, чтобы никто не мог использовать осколки как оружие.
Доннел поднял с пола бутылку, и налил немного ее янтарного содержимого в бумажный стакан. Затем предложил виски Аарону, но тот покачал головой. Я слегка удивилась, когда Брейден взял бутылку, плеснул немного в стакан и глотнул. Гораздо меньше меня удивил его мгновенный придушенный кашель и отвращение при взгляде в чашку.
- Из чего вы это делаете? – выдохнул иномирец.
- Лучше не знать. – Доннел отхлебнул из своего стакана. – Я, как обычно, начну выступление песней. Блейз, ты третья.
Я снова застонала.
- Не надо нервничать, - сказал Доннел. – Я поставлю тебя за Лютером, поэтому что бы ты ни делала, это станет благословенным облегчением для аудитории. Лютер унаследовал от отца немелодичный голос. Касим избегал проблем с вокалом, рассказывая истории, но Лютер такой же плохой рассказчик, как и певец.
Доннел сделал еще глоток из стакана и скривился.
- Эта новая партия самопального виски по вкусу даже хуже предыдущей.
Тэд нахмурился, выражая неодобрение пьянством Доннела, и открыл рот, желая что-то сказать. Я почувствовала облегчение, когда вопрос оказался невинным.
- То есть все офицеры альянса должны участвовать в представлении?
Я вздохнула.
- Да.
- Такой порядок выглядит необычным, - сказал Тэд.
- Традиция возникла давно, - пояснил Доннел. – Я в четырнадцать лет прославился исполнением песен сторонников Земли. Когда же основал Сопротивление, люди, естественно ожидали, что я продолжу петь для них эти песни. Я исполнял их и в те годы, что провел в Лондоне с матерью Блейз. Затем последние гражданские покинули Нью-Йорк, и я вернулся сюда на переговоры об альянсе между моими людьми из Сопротивления и остатками старых преступных банд.
Он болезненно скривился и мгновение угрюмо смотрел в стакан, затем продолжил:
- Именно тогда в технической части земной сети данных возникли проблемы. Все настенные видики и другие зависевшие от нее приборы перестали работать, и люди остались без развлечений, поэтому мое пение внезапно стало ключевым фактором, который содействовал в создании альянса. Пара моих первых офицеров также оказались талантливыми музыкантами, они помогли мне, и каким-то образом развлечение людей стало частью обязанностей офицеров альянса.
- Главы подразделений тоже участвуют в представлениях? – спросил Брейден.
В этот момент я пила воду. Представив, как Лед помогает веселить альянс, я не смогла удержаться от смеха и поперхнулась.
Доннел похлопал меня по спине.
- Нет, не участвуют. Главы подразделений слишком защищают свое достоинство.
- А офицерам альянса не нужно беспокоиться о своем достоинстве? – поинтересовался Тэд.
- Не так явно, - отозвался Доннел. – Лидеры подразделений – абсолютные диктаторы, навязывающие людям свои решения одной силой. Для них жизненно важно все время поддерживать статус. Они не могут допустить ослабления своих позиций в результате публичного осмеяния.
- Непохоже, чтобы Призрак так пекся о своем достоинстве, - сказал Тэд.
- Призрак использует более расслабленный стиль руководства, - пояснил Доннел. – Но даже он не рискнет стать предметом смеха на публике. Офицеры альянса совсем в другом положении. Они не должны никому навязывать собственные решения и лишь с безличной справедливостью применяют правила альянса.
Я заметила, что иномирянка опустошила миску жаркого.
- Феникс, хочешь съесть что-нибудь еще?
Она покачала головой.
- Я совершенно сыта.
Я подвинула к ней поближе кувшин с водой.
- Пей как можно больше. После зимней простуды твое тело сильно обезвожено.
Я дождалась, пока Доннел поест, затем мы с Тэдом отнесли грязные тарелки в мусорное ведро. Мы сходили в крыло Сопротивления за сумкой с флейтой и вернулись за стол. Через пару минут возобновился громкий стук, Аарон встал и отнес Ребекку в ясли.
Феникс в панике огляделась.
- Что происходит?
- Ничего плохого, - успокоила я ее. – Мы должны убрать столы Сопротивления, чтобы использовать это место для представления, а затем для танцев. Школьные уроки и танцы должны проводиться на территории Сопротивления, поскольку другие подразделения не позволят людям зайти на свою площадь.
Я встала и взяла свой стул.
- Теперь поставим стулья перед входом Сопротивления.
Я прошла туда, где расставлялись плотными рядами стулья. Следом Тэд нес свой, а Брейден два – для себя и Феникс. Шедшая за нами иномирянка, казалось, тревожилась сильнее, чем прежде.
- Я должна буду сесть в первом ряду с Доннелом и его офицерами, - сказала я. – Но вы втроем можете разместиться прямо за мной.
Я поставила стул в первый ряд. Через мгновение появился Доннел с бутылкой виски в одной руке и бумажным стаканчиком – в другой. Он сел рядом со мной и убрал выпивку под стул.
Другие офицеры Доннела подсели к нам, а остальные члены Сопротивления устроились за нашими спинами. В четырех углах комнаты люди из других подразделений пододвигали стулья к границам своих территорий. Когда скрип мебели, наконец, стих, Доннел встал, прошел вперед и хлопнул в ладоши.
- Дети, займите свои места!
Младшие дети из всех подразделений подбежали и расселись на полу рядами напротив входа в Святилище. Ребекка помахала мне из первого ряда, и я услышала шепот Тэда:
- Дети здесь невероятно хорошо себя ведут.
Я помахала в ответ Ребекке и шепнула Тэду:
- Еще бы. Они очень рано узнают, что плохое поведение может быть опасно.
Группа музыкантов из Сопротивления встала рядом с Доннелом. Я достала из сумки флейту и подумала, не присоединиться ли к ним, но решила этого не делать. Альянс традиционно проводил вечера развлечений и танцев в первый день каждого месяца, но от этих праздников отказались во время зимней простуды и ограничений в питании. Сегодня я впервые сидела в первом ряду с Доннелом и его офицерами, поэтому должна остаться на месте, чтобы подчеркнуть свой новый статус заместителя главы альянса.
Доннел запел свою самую известную песню – «Гимн Земли». Как всегда, первые три строки он вывел в одиночестве, завораживая всех своим невероятным голосом:
- Одни переменчивы, алчны другие.
Их гонит безденежье и страх стихии.
Но мы, кто остался, докажем трудом...
Я увидела, как метнулся вниз смычок ведущего скрипача, и присоединилась к наигрышу других музыкантов, а все в комнате хором пропели последнюю строку:
- Земля – наше сердце, любимый наш дом!
Обычно эта песня полностью поглощала меня, но на этот отвлекало беспокойство. Я достаточно хорошо владела флейтой, чтобы поучаствовать в чем-то подобном, где музыкантов из Сопротивления поддерживали таланты из подразделений, игравшие в своих углах комнаты. Но для соло мне не хватало мастерства.
Если я не смогу сыграть, значит, должна спеть, а я не унаследовала ни красоты, ни золотого голоса Доннела. Я мрачно наблюдала, как отец закончил песню и сел. Он потянулся за своей бутылкой виски, поймал мой взгляд и покачал головой.
- О нет, Блейз. Учитывая мои провалы, весь альянс глубоко благодарен, что ты не пьешь. Ты не можешь разочаровать всех, припав к виски, чтобы успокоить нервы перед выступлением.
Сейчас запел Лютер. Доннел был прав: голос Лютера оказался гораздо хуже моего. Мне определенно стоило что-то спеть, но я не знала, что выбрать. Песня должна быть очень хорошо знакомой, иначе в панике я могу забыть слова.
Я подумала об одной из очевидных популярных песен, с которой могла бы рассчитывать на помощь аудитории, но затем вспомнила ту, которую мама пела мне перед сном в лондонском детстве. Я никогда ни от кого ее не слышала, а людям понравится новинка.
Послышались жидкие аплодисменты. Лютер вернулся на свое место, и пришла моя очередь. Я встала, положила флейту на стул, а потом поняла, что никто из музыкантов не знает мелодию. Я вновь взяла инструмент, вышла в центр комнаты и поманила к себе ведущего скрипача.
- Вы не знаете эту мелодию, - сказала я. – Поэтому я один раз проиграю куплет и припев, а потом вы можете вступить, когда я запою.
Он взглянул с удивлением, но кивнул. Я поднесла флейту к губам и начала играть. Я могла положиться на вежливость своих, каким бы плохим ни было мое выступление, но другие подразделения меня беспокоили. Свержение Изверга принесло мне популярность у большинства людей, но его более преданные сторонники меня возненавидели. Если они получат хоть малейший предлог, то высмеют меня.
Я беспокойно посмотрела на людей в манхэттенском углу и увидела, что Акула сидит впереди толпы, а Жало и Змееныш – по сторонам от него. Акула с презрительным видом наклонился и что-то сказал Змеенышу. Я не смогла сдержать напряжение, и моя мелодия дрогнула, но Блок подошел и мрачно взглянул на подчиненного.
Я не знала, стоит ли успокоиться из-за готовности Блока удержать Акулу от проблем или разволноваться еще больше. Блок ожидает, что мое первое выступление станет полной катастрофой?
Я уже сыграла и куплет, и припев, поэтому бросила взгляд на скрипача, и он ответил ободряющей улыбкой, подтверждая, что готов мне аккомпанировать. Я убрала флейту от губ, скрипач сыграл первую ноту, и я запела.
В этой песне было что-то странное. Сама по себе музыка звучала не слишком хорошо, и в словах без сопровождения было не больше смысла, чем в дюжинах прочих любовных песен. Но если вы объединяли то и другое, сводили вместе музыку и текст, получалось нечто гораздо большее, чем две части.
На второй строке я заметила, как губы Блока искривились в нелепой сентиментальной улыбке. В конце первого куплета он повернулся и посмотрел на свою беременную подругу, Ташеку.
Я заметно ободрилась. Если мне удалось пронять этой песней Блока, то ее магия подействует на всех в зале, за очевидным исключением непробиваемого Льда. Я перешла к припеву о Хелене, горячо любимой девушке, наполняющей мир светом, перевела взгляд с манхэттенского угла на ряды членов Сопротивления и оборвала песню на полуслове.
Доннел вскочил на ноги и стоял с выражением недоверчивого шока на лице, вызвавшим у меня тошноту. Скрипач, должно быть, тоже его заметил, потому что резко прекратил играть, и в комнате повисла мертвая тишина.
До сих пор я лишь раз видела на лице Доннела такое выражение. Оно появилось, когда он услышал, что мой брат уничтожил реле нью-йоркского портального центра. Должно быть, и я сделала что-то ужасно, непоправимо неправильное. Мы с Доннелом наконец разобрались в отношениях, стали настоящими дочерью и отцом, но я каким-то образом все испортила.
ГЛАВА 26
- Блейз, откуда ты знаешь эту песню? – спросил Доннел.
«Песня», - оцепенело подумала я. Да, именно песня вызвала это потрясение на лице Доннела. Мне не стоило ее исполнять, совсем не стоило, но откуда я могла знать, что это приведет к катастрофе?
- Откуда ты знаешь эту песню, Блейз? – повторил Доннел.
Я облизала губы.
- Мама пела мне ее перед сном в детстве.
- Кейра пела ее тебе? – Доннел растерянно тряхнул головой. – Да, должно быть, так. Я написал эту вещь за две недели до отъезда из Лондона, и пел ее только Кейре.
- Ты написал мою вечернюю песню? – Я пришла в замешательство. Невозможно. Она о любви мужчины к ослепительной девушке по имени Хелена. Родители расстались до моего рождения, но все говорили, что Доннел не смотрел ни на одну женщину, кроме мамы. Отец сам мне это сказал.
Теперь Доннел улыбался.
- Да. Нет.
Он беспомощно всплеснул руками.
- Некоторые песни я писал, болезненно выводя в жизнь по слову и по ноте. Другие пришли из ниоткуда, словно уже полностью сформировались в альтернативной вселенной и только ждали того, кто может стать их дорогой в нашу. Эта песня как раз из них, поэтому я не уверен, я ли написал ее, или она – меня.
Значит, это правда. Эту песню написал Доннел. Внезапно я почувствовала не оцепенение и не завороженность, а бешеную злость. Предполагалось, что мои родители расстались из-за климатического спора, приведшего Доннела в Нью-Йорк. В итоге все оказалось не так. Здесь была замешана другая женщина.
Я подняла голову и взглянула на Доннела.
- Тогда кто такая Хелена?
Доннел как будто смутился.
- Конечно, Хелена – твоя мать. Ее звали Кейра Хелена О’Шонесси. Хелена означает «свет», и эта песня о том, как она наполнила мой мир светом.
На мгновение я почувствовала странное головокружение. Ослепительной Хеленой из песни была моя мама. Доннел написал эту вещь для нее.
- Я не знала мамино второе имя, - отозвалась я. – И не знала, что ты сочинил эту песню для нее. Она никогда не подпевала другим людям во время твоих песен. Никогда не называла мне твое имя. Не сказала ни слова о тебе. Как я могла догадаться, что каждую ночь она...
Я так тонула в эмоциях, что не смогла закончить фразу. Мама никогда не называла мне имя отца, но каждую ночь пела о его любви к ней.
Доннел утер слезы с глаз тыльной стороной ладони.
- Когда последние респектабельные граждане покинули Нью-Йорк, преступные банды обратились друг против друга и против моих людей из Сопротивления. Мне пришлось отправиться в Нью-Йорк, чтобы договориться об альянсе, пока они не стерли друг друга с лица земли. Я не мог рисковать и брать с собой твою мать и брата, поскольку путешествие предполагало использование взломанных порталов. Кейра сказала, что...
Доннел покачал головой.
- Да, мы оба много чего наговорили. Наши ссоры всегда проходили бурно. Переговоры о создании альянса заняли гораздо больше времени, чем ожидалось, и твоя мать прислала в Нью-Йорк сообщение, что...
Он недоговорил фразу и начал новую.
- Иногда я думаю, что мог стать блестящим певцом, блестящим лидером Сопротивления Земли или блестящим мужем. Попытка объединить все три роли привела меня к провалу в каждой из них.
Сейчас его голос наполняла скорбь.
- Я так и не вернулся в Лондон. Я думал, что мы с твоей матерью достигли конца. Я ошибался. Мне следовало знать, что я ошибаюсь. Огонь, разгоревшийся между нами, не мог угаснуть. Она пела тебе мою песню каждый вечер. Если бы я вернулся в Лондон... Если бы твоя мать спаслась от огня и попала в Нью-Йорк...
Минуту мы простояли в молчании, глядя друг на друга, а затем за моей спиной раздался нетерпеливый голосок Ребекки:
- Блейз поет.
Доннел повернулся и с забавным смущением взглянул в сторону Ребекки и других детей. Он явно забыл, что на нас смотрит весь альянс. Я тоже об этом забыла. Нет, не совсем забыла, но присутствие других людей казалось совершенно незначительным в сравнении с происходящим между отцом и мной.
Доннел быстро оглядел комнату и улыбнулся мне.
- Ребекка хочет, чтобы ты снова спела, Блейз. Я тоже этого хочу.
Внезапно пронесся шорох, словно в последние несколько минут все в зале испытывали слишком большое напряжение, чтобы двигаться, а теперь вновь расслабились. Я взглянула на лица членов Сопротивления и увидела на всех одинаковое выражение: глубокий страх, переходящий в облегчение. Пораженная, я по очереди осмотрела другие подразделения, и увидела то же самое.
На меня снизошло поразительное откровение. Годами все знали, что лишь сила личности Доннела сохраняет единство альянса. Неожиданная смерть давнего заместителя отца, Касима, от зимней простуды привела нас всех в ужас, наполнила страхом перед тем, что произойдет с альянсом, если мы потеряем и Доннела. Претензия Изверга на власть раздула этот страх до уровня кошмаров, но сейчас ублюдок ушел, а я стала заместителем главы альянса.
Прошла всего пара недель с важнейшей встречи руководства альянса, подтвердившей мое назначение. Во многом я была не лучшим кандидатом. Я не мускулистый боец. Я не блестящий харизматичный лидер. А хуже всего, я не Доннел.
У членов альянса было время проворчаться по поводу наших с отцом различий и перейти к мыслям о нашем сходстве. Я не мускулистый боец, но ношу на руке оружие агента, как и Доннел все эти годы. Я не блестящий харизматичный лидер, но все видели, как я стояла на столе и бросала вызов Извергу 2f6d03. Я не Доннел, но его дочь.