Джеймс отложил телефон и, потянувшись за хрустальным графином, плеснул себе в стакан виски.
— Дорогая, ты готова? Нам уже пора.
Конечно, приехать минимум за час и успеть провести с полдюжины переговоров прямо на месте — Джеймс Нолан знал своё дело. Для него даже в Новый год не существовало выходных. Реджина кивнула и позвала Марию, та немедленно прибежала, неся в руках изящный клатч хозяйки. Лесли поднялся на ноги, провожая родителей до дверей. Реджина мягко погладила его разметавшиеся по плечам волосы.
— Не скучай без нас, дорогой.
В эту секунду Лесли снова ощутил себя ребёнком: с такими словами их с Роксаной оставляли няне, не один Новый год довелось им встретить без родителей. Подумаешь, большое дело. Вот только сестры нет уже много лет, а маленький мальчик, которому случалось и всплакнуть от разлуки с мамой, давно уже не чувствовал ничего, кроме равнодушия, в ответ на отъезд родителей. И если бы не ряд причин, он вполне мог бы жить где-то на другом конце страны, видясь с родными раз в полгода. Было бы любопытно.
— С чего ему скучать, Реджи? Впереди же такая перспектива, — Джеймс допил виски и отдал пустой стакан Марии, накидывая на себя пальто. — За десять дней он успеет от нас устать, с яхты-то особо никуда не денешься.
— Уверен, что на круизном лайнере даже для меня хватит места, чтобы сохранить личное пространство, — Лесли, прислонившись плечом к стене, наблюдал за родителями, и от него не укрылось то, как быстро они переглянулись. — Что?
Джеймс, глядя в зеркало, заправлял свой светлый шарф под пальто, старательно игнорируя взгляд сына, буравящий его в отражении.
— Да, собственно, ничего. Кроме того, что у нас слегка изменились планы. Это будет не обычный круиз, но тот же Мексиканский залив, десять дней на прекрасной трехпалубной яхте. Совсем не хуже лайнера, думаю.
Лесли заметил, как Реджина аккуратно кладёт ладонь мужу на локоть и слегка надавливает. Что-то здесь было не так. Лесли не первый день жил на свете, научился знаки читать. С родители это всегда работало.
— Трёхпалубная яхта для нас троих, значит? Не слишком ли, как ты говоришь, безосновательная трата денег для конгрессмена? Что скажут налогоплательщики?
— Ты зря язвишь, сынок. Но мой бизнес всё ещё на плаву, так что траты мои обоснованны. К тому же…, — Джеймс развернулся к Лесли лицом и почти торжественно застегнул последнюю пуговицу пальто. — В деловых поездках все траты окупаются втройне, это закон.
Лесли чуть не рассмеялся прямо отцу в лицо. Вот откуда ветер дул. Деловая поездка.
— Я мог бы и сразу догадаться. Да, отец, ты не перестаёшь удивлять, а я-то поверил, что у нас и правда семейные каникулы. Ну и? Кто же будет с нами бороздить Мексиканский залив на твоей прекрасной трёхпалубной яхте?
Лесли эта ситуация не то чтобы злила, скорее, просто развлекала. Всё было настолько ожидаемо, что даже как-то по-идиотски ощущалась собственная доверчивость. Видимо, в больнице организм всё же поддался слабости, доверился, расслабился. Папа сыну пообещал Диснейленд, сын и поверил. Дурачок.
Джеймс в ответ даже не улыбнулся. Наоборот, он смотрел на сына очень серьёзно и даже, казалось, с вызовом.
— Я пригласил с нами в поездку судью Линдена. С семьёй.
Лесли почувствовал, как пол под ногами проваливается. Моргнув и убедившись, что отец всё также стоит перед ним, и очевидно, что слова его тоже были реальностью, он перевёл взгляд на мать.
— Ты знала?
Господи, да конечно она знала, что за вопрос идиотский?! Она знала, что Лесли предстоит провести на яхте десять дней бок о бок с Джастином и, видимо, его женой, вот странно только, что Ноланы вообще решили сына в известность поставить. Надо было дождаться третьего января и сообщить прямо на яхте. А ещё лучше просто дать Лесли самому наткнуться на своего бывшего парня в одной из кают.
Реджина почти испуганно посмотрела на Джеймса. Да, однозначно, идея мужа её смущала. Но она как обычно делала всё во благо мира, внешнего, лживого, но мира. Естественно, Лесли ведь привык играть на руку семейным интересам, даже когда они упирались в исключительно отцовские. Но это… Это было уже чересчур. Просто плохая комедия положений, не иначе.
— Нет, слушайте, это шутка же, да? Я прав? — от ощущения почти детской обиды и предательства в глазах защипало, и Лесли резко провёл по лицу рукой, не позволяя себе показать родителям отчаяние. — Пап?
Джеймс поджал губы, пряча ладони в карманы пальто. Где-то там, глубоко внутри, скрывался мужчина, которому в эту секунду было очень жаль его мальчика, его дорогого единственного сына, которому собственный отец причинял боль. Да, такой человек точно жил в Джеймсе Нолане. Но, видимо, слишком надёжно был запрет.
Лесли шагнул назад, нервно постукивая кулаком по стене.
— Нет. Не можешь ты со мной так поступить, — и, развернувшись, он пошёл по коридору к своей комнате, уже не слушая голоса за спиной.
Наверняка Реджина его окрикнула, наверняка Джеймс её остановил. А через минуту за ними захлопнулась входная дверь. Всё, разговор окончен, никакой проблемы нет. Нет, мать её, никакой проблемы.
Лесли влетел в свою комнату и со всей силы впечатал кулак в подвешенную к потолку грушу. Да чтоб вас всех! Когда это закончится?!
— Сука, блять! Ненавижу! — Лесли, сжимая челюсть, как осатанелый молотил по груше, пытаясь удержаться от слёз.
Грёбаный год, закончись уже! Закончись, хватит! Пусть разбитые к хренам костяшки будут последним, что успеет случиться, лишь бы хоть каплю, хоть йоту уверенности, что завтра всё будет иначе.
Херня, чувак. Ничего завтра не изменится. Абсолютно ничего. Ты думаешь, что что-то можешь? Да ещё в школе было понятно, что нет. Сделал уже всё. Смирись. Лесли со стоном обнял грушу и прижался к ней мокрым лбом.
Нет. Не всё. Не всё ты сделал. Не всё, Лесли!
Ровно тридцать четыре секунды. Именно это время нужно, чтобы смыть с лица пот, схватить куртку, сунуть ноги в кроссовки и выскочить из квартиры как был, в домашней футболке и спортивных штанах. В лифте интернет дерьмо, но всё равно пробивает, Uber радостно маякнул, что несколько машин есть рядом.
Ричмонд-роуд, тридцать один. Сорок минут на такси. А если он не дома? Наверняка не дома, что там делать в Новый год. Как в Бронксе отмечают Новый год? Лесли, ты боишься, что он не дома, или, наоборот, надеешься? Ты трус, Лесли.
Водитель-азиат, петляя по дорогам, довёз до места за тридцать восемь минут. Лесли посмотрел на серое здание с редкими горящими окнами. Дома или нет? Пан или пропал? Ты пропал, Лесли?
Ты трус, Лесли.
Квартира 17-к оказалась на пятом этаже. Лесли прежде не бывал в подобных домах, похожих на огромные муравейники. А стоило бы, наверное, чтобы сейчас не чувствовать себя так по-идиотски. Какой бред… Куда тебя несёт, чувак?
Ну давай, уходящий год, давай, закончись разбитой рожей и сломанными рёбрами! Так ты боишься или надеешься, Лесли? Боишься или надеешься?
Его нет дома. Конечно нет. Три сильных удара в дверь и тишина? Звонок? Нет звонка… Как он живёт без звонка? Его нет дома. Его нет дома…
Дверь открывается, и Джон, сонный и помятый, ошалело пялится на своего визитёра. На часах же не больше восьми вечера, он что, уже лёг? Какой ты кретин, Лесли!
Джон, голый по пояс, замер в дверном проёме, теребя завязку на своих видавших виды трениках, и красными со сна глазами смотрел на Лесли, видимо, не понимая, что за хрень происходит.
А Лесли, чувствуя, как к горлу начинает подкатывать горький ком, стоял, прислонившись спиной к стене перед дверью, и искал слова. Но они все внезапно испарились. Наедине с собой было куда проще, да, Лесли? Вздохнув, он сглотнул вязкую слюни и, глядя прямо в глаза Джону, произнёс почти шёпотом:
— С Новым годом.
Комментарий к Часть 22
Ребятушки, мы постепенно выходим на финишную прямую первой части. Поделитесь своими чувствами, пожалуйста)
========== Часть 23 ==========
— Да кто ж там такой смертник! — Джон буквально сполз с дивана, с трудом выпутавшись из пледа, и побрёл к двери, в которую кто-то долбил, на ходу спотыкаясь о брошенные ботинки и ёжась со сна.— Иду я, иду!
Состояние было вообще не торт. Между лопаток будто гвоздь вогнали, мгновенно вспомнились те бесконечные коробки с консервированным супом, которые пришлось сегодня перетаскать. А завтра к семи утра опять на смену, вашу мать, и на хрена Волмарт в таком количестве консервы закупает, кто их ест? К концу света готовимся, что ли? Ну, кого принесло на ночь глядя?
Джон распахнул дверь, уже готовый нежно послать в дальние дали непрошенного визитёра, и натурально ахренел, увидев, кто подпирал стену перед его квартирой. В первую секунду, подумалось, что это ему просто во сне мерещится. Но мираж ожил и заговорил голосом Лесли.
— С Новым годом.
С Новым годом. С каким Новом годом?! Точнее, понятно, с каким, но… Джон открыл было рот, но тут же захлопнул. Откуда он тут взялся, зачем приехал? Как на это реагировать? Папаша-то в курсе, куда пацана занесло? Слишком много вопросов хотелось задать сразу, так что мозг послал их все на хер и зациклился на одной фразе.
— Эм… С Новым годом.
И снова молчание. Джон прикинул, какую они сейчас картинку красочную из себя представляют. Коридор и два дебила, коллекционное издание. Блин, ну что ж с тобой вечно такие сложности, а? И что теперь?
Джон почесал своё голое плечо, прикидывая, что делать дальше, но его опередили. Лесли спрятал руки в карманы куртки, оттягивая их вниз и переминаясь с ноги на ногу.
— Я не знал, дома ли ты. Вдруг у брата… Или ещё где-то празднуешь.
Ну да, зашибись как праздную. Джон мотнул головой.
— Гарри только на Рождество приезжал. А мне утром на работу, так что… Да и не фанат я празднований.
Джон готов был ещё много чего к этому добавить. Рассказать, например, что не любит Новый год с тех пор, как однажды подростком провел всю новогоднюю ночь в участке, а отец его на утро за это избил. Или ещё пару прекрасных историй об этом грёбаном празднике, главное, чтобы не было в воздухе этого неудобного молчания. И не висел вопрос, который задать было очень стрёмно.
— Слушай, я…, — Лесли, будто решаясь на что-то, оторвался от стены и шагнул к Джону, чуть касаясь плечом дверного косяка. — Я знаю, что уже это говорил и вообще уже поздно, но… В общем, я хочу извиниться. За всё.
Джон с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Господи, да всё уже, пережили-проехали, зачем опять начинать?
— Бля, ты за этим приехал, что ли? Я ж сказал, не за что тебе извиняться. Вот делать же нечего…
Тише, спокойно, Джон, чё ты взбесился? Ну надо ему было лично извиниться, вон он ради этого куда припёрся. Ради того, чтобы прощение попросить, глядя тебе в рожу. И почему тебя это злит?
— Слушай, — Джон глубоко вздохнул и посмотрел в лицо своего визитёра. — Ты ничего мне не должен…
Разве что правду. Зачем ты приехал, Лесли? Серьёзно, чтобы извиниться? Джон этому не верил. И что самое паскудное — верить не хотел. А чего ты ждал, Джон? Что он здесь ради чего? Тебя?
Несмотря на обнажённой торс, внезапно стало как-то жарко, душно. Джон очень хотел бы в эту секунду бросить нечто вроде “спасибо за визит” и захлопнуть дверь. Спрятаться. Но за каким-то хреном продолжал стоять в своём дверном проёме и смотреть на парня, подпиравшего его же, блять, косяк. Ещё шаг, и он окажется в квартире. Нет уж, пусть лучше валит.
Лесли освободил руки и упёрся ими в стену по бокам от двери, его голова оказалась на одном уровне с лицом Джона, уже почти в квартире.
— Если честно, я вообще не понимаю, на хрена я пришёл…
Джон смотрел на парня, не моргая, а тот тряхнул головой, откидывая назад волосы, и тяжёлый, очень усталый взгляд зелёных глаз буквально придавил Джона к полу.
— Знаю только, что должен был прийти. Блин, ну хочешь, врежь мне!
— Чё?! Совсем дурак, что ли?
— Я серьёзно!
И Лесли сделал шаг, проникая в полумрак квартиры. Руки его легли вдоль тела, но поза покорного ожидания совсем не вязалась с вызовом на лице. Джон не тронулся с места, он просто не мог. И вдруг стало трудно дышать. Жесть какая-то… Не будь дураком, Джон, всё ты прекрасно понимаешь. Понимаешь, что нельзя этого делать. Хуже будет. Вот только кому? Тебе? Или пацану?
— Я серьёзно, Джон, давай. Тебе не знаю, а мне наверняка полегчает, — Лесли так и стоял, замерев на месте, только губы шевелились.
Глаза заволокло. Он чуть не умер у тебя на руках, ты помнишь? Ты готов рисковать? Не надо, Джон. Нет у тебя ответов, за которыми он пришёл. Вот он, здесь, рядом совсем, смотрит прямо в глаза, а у самого взгляд как будто из Ирака вернулся. Пацан… Какой к чёрту пацан? Не надо, Джон. Эта правда тебе не по зубам.
Выгони его. Сейчас! Немедленно!
Джон сжал челюсть и сделал шаг вперёд, оказываясь к Лесли почти вплотную. Нужно было только оттолкнуть, заставить отступить. Заставить уйти из своей жизни, где ему совершенно не место. Чтобы исчез его облик, его запах, это грёбаное тепло, исходившее от тела. Ну же… Давай!
— Валил бы ты уже домой…
Ах ты ж лицемер, Джон. Врёшь сам себе, значит. Думаешь, один это чувствуешь? Вызов в лице Лесли сменился тенью, предвещавшей нехорошие последствия. Ладони, буквально висевшие, сжались в кулаки. Он зол, Джон. Что бы его к тебе ни пригнало сегодня, сейчас он просто вне себя от злости. Он пришёл дать ей выход, нарваться. Так вмажь ему и выгони. Это самое разумное.
Лесли сделал ещё шаг вперёд и ткнул кулаком в грудь Джона. Голую кожу обожгло жаром от ладони.
— Ударь меня. Я умоляю.
Сука, так близко. Под кожу забрался, гадёныш. Какой к чёрту разум, Джон? Когда ты вообще действовал разумно, находясь с ним рядом? Дважды ты удержался от глупости, не потому что сам такой молодец, а потому что вы были не один на один. Первый раз помешала фифа из спортклуба, второй — грёбаный кокаин. Ну, а сейчас что? Сейчас какая отмаза, кроме собственных тормозов?
Так, может, признаем, что тормоза давно слетели?
— Да чтоб тебя! — секундная вспышка, свобода воли рукам, и Джон, чувствуя, как звереет, вцепился в ворот куртки Лесли. Правая ладонь сжалась для удара, оставалось его только нанести. А почему нет, раз так просят? Может, и тебе, Джон, полегчает, а?
Боль между лопаток снова накатила, отдавая в руку, и тягучей массой поползла по ней к пальцам, к самым побелевшим кончикам, сомкнутым на тёмной ткани куртки. Опусти глаза, пацан. Не смотри на меня… А что толку? Даже через куртку Джон ощущал как гулко бьётся сердце Лесли. Он уже это ощущал, но теперь на него смотрели не чёрные зрачки вдарившего наркоши, нет. Сейчас перед ним был тот Лесли с ринга, злой, уверенный, почти как на записи. Он смотрел прямо в глаза Джону и ждал… Ждал, мать его, удара. Сумасшедший пацан, откуда ты, блять, взялся!
— Как же ты меня достал…, — рука ещё пыталась сопротивляться мозгу, но и тот уже сдался. Опустив ткань, пальцы скользнули выше, на шею, и зарылись в волосы на затылке. Джон выждал секунду, предполагая сопротивления, а затем просто потянул Лесли на себя.
Тяжёлый горький выдох, и пацан прижался к его губам, окончательно уничтожая между ними расстояние.
Ещё секунда — и по коридору разнесся гулкий щелчок, когда дверь квартиры захлопнулась, погружая их в темноту.
========== Часть 24 ==========
Человек — просто ахренеть какая бестолковая тварь. Ещё и с тенденцией к мазохизму. Ему говорят, что от курения бывает рак, а он всё равно дымит. Ему говорят, не хуй пить, от цирроза подохнешь, а он всё равно бухает. Да, Джон? И что не надо связываться с Лесли Ноланом, плохо будет, тебе тоже говорили. Остатки мозгов прямо-таки взывали к тебе, Джон. Но нет, ты же человек, абсолютно бестолковая тварь. Поэтому на часах почти шесть утра, ты с голой жопой куришь у окна, а на диване спит он.
Джон прислонился спиной к холодному подоконнику и чиркнул зажигалкой, закуривая вторую сигарету. Оказывается, на этом раздолбанном нераскладывающемся диване легко помещаются двое. Ты об этом и не мог знать, Джон. Все твои партнёры, если уж оказывались в этой дыре, всегда сваливали сразу после секса. Какой там совместный сон. Ты сам-то всего на час отрубился и подскочил. А пацан вон, выключился на животе и спит… Джон задержал взгляд на бледной спине, медленно поднимавшейся в такт дыханию. Кажется, Лесли вообще единственный, кто здесь задержался до утра. Так ведь он и не за сексом пришёл.