Носок ботинка в сотый раз ткнул бутылку, но тот, кто клал доски на этом гребаном чердаке, явно выбирал те, что подешевле, кривые, и полупустая тара из-под Jameson всё время скатывалась назад. Джон протянул руку, нащупал в полутьме бутылку, снова оказавшуюся у него под ногами, и поднёс её к губам.
Пьяный угар должен чувствоваться иначе. Этим он и цеплял, когда Джон был ещё подростком, когда испарялись все проблемы и мир буквально требовал, чтобы его завоевали. Сейчас было не так. Слишком отчётливо в голове проносилась мысли, что теперь похерено всё: работа, скорее всего, и удо. Но на это Джону было насрать, как и на саму жизнь. Потому что единственное, в чём он не сомневался, что берёг и готов был защищать любой ценой, оказалось уничтожено давным давно, а он всё это время жил как в чёртовом мыльном пузыре.
Именно потому Гарри и молчал почти пять лет. Чтобы у Джона оставалась иллюзия, что хоть что-то в своей жизни он делал правильно, что уж младшего-то братишку сумел сберечь. Ни черта подобного! И Джон, сидя на чердаке в доме брата, слушая, как в дверь скребётся Салли, вспоминал больницу, взгляд Гарри, его лицо, бледное даже в сравнении с больничной подушкой, и разрывался между желанием упиться вусмерть сейчас же или сначала вернуться в Бронкс, добраться до Мигеля и раскроить ему череп. А потом упиться вусмерть, прежде, чем копы снова запрут его и уже на очень долгий срок.
В том, что Мигель был в курсе, Джон не сомневался. Пять лет назад его банда была слишком малочисленна, мексиканец хорошо знал свой товар и каждого, кто толкал дурь на улице. И должен был знать, с чьей подачи Гарри решил попробовать героин, ещё и через грязную иглу. Чего Джон не мог вспомнить, так это причины, которая погнала брата на улицу. Хотя тогда каждый день был как последний. Мать умирала от рака, Джон плавно переходил из одной алкогольной комы в другую, Салли переживала выкидыш… В какой момент Гарри не выдержал? В какой момент попытался найти утешение в блядском притоне?
Должно быть, Салли была решительно настроена, её шуршание перешло в удары. А деверь как последний трус забился в угол, делая вид, что ничего не происходит. Облажался по полной.
В итоге случилось вполне ожидаемое: хлипкая щеколда на двери не выдержала и поддалась, дверь распахнулась и в проёме, из которого немедленно прорвался свет от лампы, возникла очень странная фигура с двумя головами. Джон даже сморгнул, решив, что это пьяный глюк, но уже через несколько секунд понял, что ничего странного не было, просто два человека стояли в узком дверном проходе плечом к плечу. И если Салли Джон ожидал увидеть, то вот Лесли Нолан на этом замшелом чердаке казался инопланетянином.
— Боже, Джон… Прости, но я не знала, что мне ещё делать…
Снизу послышался плач, и Салли поспешила к детям. Сквозь единственное круглое окошко уже отчётливо были видны звезды на безоблачном небе, время тянулось к ночи. Джон прищурился, глядя на Лесли, однако тот всё равно слегка двоился.
— Мистер Нолан…, — последнее слово Джон произнёс нараскат, язык плохо повиновался и с короткими словами уже не справлялся. — Если вы за машиной, то она в порядке. На.
Ключи от внедорожника пришлось поискать, сидя это оказалось весьма неудобно, но всё же Джон сумел выудить их из заднего кармана, потянув за кожаный брелок, и швырнул в сторону Лесли. Судя по тому, что удара об пол не последовало, пацан ключ поймал. Джону показалось, что ещё буквально пара секунд — и мозг отключится. Может, и к добру, но тут над ним выросло тело. Пришлось запрокинуть голову, от чего к горлу подкатил приступ тошноты.
— Уволняйте заочно, ага? Я щас не в состоянии…
Резкий рывок вверх заставил Джона дёрнуться, однако подняться на ноги не вынудил. Вместо этого Лесли присел пред ним на корточки и с силой хлестнул тыльной стороной ладони по щекам.
— Приди в себя. Эй, алё! Где твой телефон? — по груди Джона поползла быстрая ладонь, ощупывая карманы рубашки и игнорируя возмущённое мычание. — Где телефон, я спрашиваю?
У Джона давно выработалась привычка во время попоек убирать подальше все ценное, что могло потеряться. Обычно это была пара сотен баксов и мобильник. Как-то так случалось, что из штанов у него никогда ничего не пропадало. Вот и теперь мобила была там. Лесли просунул пальцы под джинсу и выудил смартфон. Алкоголь сильно тормозил восприятие Джона, но чёткое ощущение, что кто-то борзеет, нельзя было заглушить никаким виски. Фокусируя взгляд на Лесли, Джон попытался перехватить руку, взявшую его телефон.
— Эй, ты чё, страх потерял?
— Закройся, блин, — Лесли проигрывал в силе, но был трезв, поэтому с лёгкостью прижал руку Джона к полу, одновременно набирая номер из контактов. — Тихо, понял? Алло, офицер Фишер? Это Лесли Нолан, мы с вами уже знакомы. Да, добрый вечер, простите, что поздно. Не знаю, насколько это актуально, Джон сейчас уехал с поручением отца, а телефон остался у меня в машине. Он вроде бы собирался вам звонить, поэтому я решил, если это срочно, я лучше сообщу вам, что он… Да. Да, разумеется. Нет, это снова моя вина, я ему передам, конечно. Да, завтра он явится. Триста шесть, Сансет бич, да, но, я думаю, он помнит. Офицер Грейвс. Спасибо, офицер. С Днём Благодарения.
Голос Лесли то приближался, то отдалялся, но Джон всё же уловил суть его монолога в трубку. На кой чёрт он вмешивается в то, что его не касается?
— Так, одной проблемой меньше. Завтра явишься к офицеру, — Лесли сунул телефон Джона себе в карман и потряс у него перед носом ключами. — А сейчас ты поднимаешь с пола жопу, и мы едем назад. У тебя четырнадцать часов, чтобы протрезветь, у матери на завтра планы.
Когда человек пьян, его настроение может в секунду измениться, усыплённые спиртом нейроны не отвечают как нужно на запросы, эмоции не контролируются. И Джону в эту секунду хотелось заржать над идиотской ситуацией, в которую он попал, глядя на хозяйского сынка, сидевшего над ним с видом умудрённого Будды. Хотелось вмазать по этой наглой морде, заявившейся, куда не звали. И разрыдаться, глухо и с воем от блядской боли.
— На хер иди. Никуда не поеду, — позыв к саморазрушению победил, Джон ухватился за стену и с трудом встал на ноги, не выпуская из ладони бутылку. Упрямство, за которое по трезвости бывает стыдно, сейчас оказалось единственной реакцией. Неправильной, не разумной, но единственной.
В следующую секунду Джон охнул от боли, выпавшая из рук бутылка закинула об пол, затылок приложился о стену, обитую деревом, на грудь с силой надавили, а в горло вцепились крепкие пальцы, не сильно, но ощутимо. Лесли был одного с Джоном роста, однако теперь, прижимая его к стене, значительно возвышался.
— Слушай меня внимательно. Мне плевать, как ты собираешься просаживать свою жизнь. Если ты такой мудак, что нажираешься, пока твой брат в больнице, а его жена разрывается между ним, детьми и тобой, пьяным ублюдком, мне похер. Это твоё дело, — злое шипение у самого лица звучало отчётливо, и Джон, с трудом сглатывая, понял, что вырваться, находясь в таком положении, не получится. — Это твоё дело. Но я в этом участвовать не собираюсь. Я обещал, что отец не узнает про твоё удо. Так что не мешай мне сдерживать обещание.
Ещё несколько секунд хватка на шее Джона сохранялась, затем Лесли разжал пальцы. Должно быть, он оценивал, насколько его слова дошли до мозга, отправленного несколькими литрами алкоголя. Джон, ощутив наконец свободу, сделал полный вдох, едва удерживать, чтобы снова не сползти по стене на пол. Из всех эмоций яснее всего теперь ощущалась злость.
— Какого ты в это лезешь, Нолан? — несколько нетвёрдых шагов вперёд, и Джон оказался лицом к лицу с Лесли, тот не шевельнулся, только плечи напряглись, словно тот ожидал удара. — Хер ли тебе надо? Богатый сукин сын с упакованнной жизнью… От скуки толкающий дурь… Много ты знаешь о моих проблемах?
— Я буду твоей главной проблемой, если не заткнёшься и не сядешь в машину, — на лице Лесли заиграли желваки, спокойствие парня очевидно таяло. А Джон уже перешёл рубикон.
— Да ты герой, блять. Ахуенно проблемы решаешь. А шрамы на руках, видимо, тоже часть образа.
Рот с трудом выплёвывал слова, но Джон компенсировал интонацией. Сейчас пацан психанёт и вмажет ему. А потом свалит. Вот сейчас. Краем глаза Джон даже сумел выхватить момент, когда ладонь Нолана собралась в кулак…
— Лесли, вам кофе сделать? Джон? — Салли снова возникла в проёме и замерла, глядя на уже готовых сцепиться мужчин. Даже подумать было страшно, какие мысли пронеслись у неё в голове. Сила подталкивала обоих вперёд, однако сработали другие инстинкты. Лесли сделал шаг назад, продолжая сверлить Джона взглядом.
— Спасибо, миссис Брукс. Думаю, и Джону не помешает чашка кофе. Мы выпьем и поедем, у Джона завтра долгий рабочий день.
Не говоря более ни слова, Лесли развернулся и пошёл вниз следом за Салли. В мозгу у Джона замкнуло, тошнота от выпитого сменилась тошнотой от самого себя, а ноги автоматически понесли его в том же направлении, куда пошёл Лесли. Это становилось тенденцией.
========== Глава 12 ==========
Когда психотерапевт работает с суицидником, его первоочереная задача — понять мотивы. Доктор Бишоп каждую свою встречу с Лесли задавал один и тот же вопрос.
Почему ты так поступил?
Это спрашивалось относительно любой ерунды. Почему предпочёл кофе, а не чай, почему поехал на вечеринку, почему выбрал этот предмет на курсе? Почему не переспал с Лайлой? Поначалу Лесли безумно раздражал этот вопрос, было очень дерьмовое чувство, что ты имбицил и говорят с тобой соответственно. Но, учитывая анамнез, возможно, только так с ним и следовало говорить. И, чего греха таить, вспышек гнева больше не случалось. А вот вопрос “почему” настолько вписался в подборку, что, сам того не осознавая, Лесли начал анализировать всё. Всё, что с ним происходило. И, похоже, мозгоправ знал, что делал, ведь это работало.
Поэтому, сидя у бассейна на шезлонге в своих широких плавательных шортах и борясь с недосыпом, Лесли методичным голосом доктора Бишопа мысленно задавал себе всё тот же вопрос. Почему ты это сделал, Лесли? Что за необходимость такая была мчаться хрен знает куда ради человека, который тебе никто, и везти его пьяную тушу домой? С каких пор ты заделался добрым самаритянином? Какая тебе выгода?
Ответов не было. Привезя Брукса домой и убедившись, что тот скрылся в пристройке для прислуги, Лесли поднялся к себе и рухнул на постель как был в одежде. Ночь он проворочался, в итоге, дождавшись, пока мать свалит на свой шоппинг, выполз к бассейну и изобразил на лежаке труп. А ответа по-прежнему не было. Да, можно было отметить, что своим поступком он покупал молчание Джона по поводу его встреч с Рэйем, но это уж слишком нарочито выходило. Брукс не сдал бы его. Не той породы человек. Значит, руководило Лесли совсем другое. Что?
— Милый, я дома! Ты не поверишь, какой я тебе пиджак купила! — сначала о плитку застучали каблуки, а через минуту у бассейна показалась Реджина в сиреневом платье, кокетливо обтягивающем её фигуру.
Лесли махнул матери рукой. Она весьма быстро справилась с последствиями вчерашней вечеринки и была свежа и весела. В отличии от Джона, который появился у бассейна следом за ней с кучей фирменных пакетов в руках. На светлой футболке выступили мокрые пятна от пота, лицо блестело и было откровенно зеленоватого оттенка. Реджина же этого очевидно не замечала.
— Спасибо, Джон, оставьте здесь, я ещё посмотрю покупки. Пока можете отдыхать, — Лесли из-под тёмных очков наблюдал за тем, как мать, улыбнувшись, направилась в дом, на ходу расстегивая платье и оголяя спину. Это зрелище предназначалось Джону, Лесли хорошо знал, что Реджина всегда наслаждались тем, какое впечатление производила на мужчин.
Но Бруксу в тот момент было не до хозяйских прелестей, оставив пакеты около бассейна, он поспешил ретироваться в сторону гаража. За те часы, что ему удалось отдохнуть, алкоголь из организма выйти успел, зато похмелье только набирало обороты. Лесли не без злорадства проводил водителя взглядом. Совершенно идиотская ситуация складывалась, не поспоришь.
Реджина снова вышла к бассейну в нежно-голубом бикини и повязанном на бёдрах парео. Покопавшись в пакетах, она выудила наружу нечто изумрудно-зелёного цвета.
— Смотри, дорогой. Тебе очень подойдёт.
Лесли изобразил на лице восторг.
— Очень красивый, мам, спасибо, — это был уже четырнадцать пиджак, которому предстояло просто висеть в гардеробе: Реджина просто игнорировала тот факт, что сын предпочитал худи и джинсы классическим костюмам.
— Уф, как жарко. Агата! Принеси, пожалуйста, лимонад к бассейну, — пиджак снова исчез в недрах пакета, и Реджина расположилась под зонтиком, намазывая себя кремом от солнца.
Через несколько минут служанка принесла поднос с большим запотевшим графином, в котором плавал лёд и листья мяты.
— Ммм, это восторг, спасибо, Агата, — Реджина пригубила лимонад и с наслаждением облизнула губы. — Лесли, ты будешь?
Несмотря на отрицательное покачивание головой, Реджина всё же наполнила второй стакан. На её лице царила абсолютная безмятежность. Подозрительная безмятежность.
— Думаю, Джону тоже стоит освежиться, кажется, жара его утомила, — Реджина как бы невзначай поправила верх купальника, сильнее обтягивая грудь. — Отнесу-ка я ему стаканчик.
Лесли всегда было очень легко изображать наивность. Это была их вечная игра, он делал вид, что не понимает, а мать делала вид, что верит этому. Всегда.
— Давай я отнесу. Мне всё равно нужно в машину, — равнодушная мина простака была лучшей в арсенале Лесли. — Отдыхай, мам.
Что бы ни подумала Реджина, настаивать она бы не стала. У её флирта всегда было одно правило— естественность. А в этот момент естественнее всего было подыграть сыну.
Удерживая пальцами стакан с холодным лимонадом, Лесли прошёл в дом и свернул на кухню. Это был кратчайший путь до гаража, но Лесли пошёл сюда по другой причине. Отпив из стакана, он вылил содержимое в раковину, наполнил его простой водой из-под крана и поставил на стол. В ящике рядом к холодильником быстро нашлась бело-зелёная упаковка, и Лесли, вскрыв бумагу, кинул в стакан две таблетки растворимого аспирина.
Почему ты делаешь это, Лесли?
В гараже горела только одна лампочка, остальной свет шёл из-под полуприподнятой двери-гармошки. Лесли замер в дверном проёме, выискивая глазами Джона, но того видно не было, зато послышался шум воды из крана. Лесли спустился по двум ступенькам и пошёл вдоль стены со стеллажами, обходя стоявшие в ряд машины. Джон стоял у раковины в углу голый по пояс и явно пытался утопиться под струёй воды из-под крана, засунув под него голову. Движение справа привлекло его внимание, и он выпрямился, отплевываясь и вытирая стекающую с волос воду. Лесли хмыкнул про себя, но острить не стал и просто протянул Джону стакан.
— Держи. Аспирин.
Глаза Брукса были красными от полопавшихся сосудов, на скулах проступили лихорадочные пятна. Без вопросов он протянул руку и забрал подрагивающими пальцами у Лесли стакан, старательно не глядя в глаза. Десять секунд, которые потребовались, чтобы стакан опустел, показались Лесли безразмерными. Он не ждал от Джона ни благодарности, ни чего-либо ещё, просто стоял и пялился на то, как дергался кадык на его шее, пока он пил. Что нужно было говорить на утро после того, как тебя послали, а ты один хрен всё ещё рядом? Должно быть, Джона беспокоил тот же вопрос, но он был куда в менее выгодном положении.
— До вечера никаких дел больше нет, так что…, — Лесли замолк, надеясь, что такого пояснения достаточно, и Джон сам додумает всё, что нужно. Язык не поворачивался сказать нечто вроде: “Чувак, можешь пока расслабиться”. А вчера говорить было легко. Но Джон всё понял правильно.
— У меня в четыре встреча с офицером в участке. Миссис Нолан сказала, я свободен.
И они снова замолчали. Неловкость ситуации прямо-таки разрезала воздух между ними, это было совершенно неестественно, некомфортно. Они не были друзьями, чтобы молча примириться после ссоры. Но и подчинённый с шефом в подобные ситуации обычно не попадали.