— Пять, — мгновенно ответила я.
— И откуда же взялись еще десять баллов? — поинтересовался ректор.
Кажется, не только у меня хорошая память и знание арифметики — потому что я была готова поклясться, личного дела, где отражаются все отнятые и начисленные баллы у него на коленках не лежало — ректор смотрел мне прямо в глаза.
— У меня хорошее произношение во фракском языке, — невинно ответила я.
— Миссис Фаулиис еще мне в свое время преподавала, — усмехнулся Неррс. — Мне многого стоило вновь заманить ее на должность. Впрочем, вам еще предстоит оценить преподавательский состав. Это то, чем гордится ВАК. И раз я теперь являюсь деканом вашего факультета, перейдем к организационным вопросам. Вы уже выбрали себе факультатив? Творческую деятельность?
Я вопросительно приподняла брови. Как я могла выбрать, если я даже не знала, что это необходимо. И вообще, потомственный артефактор на должности декана факультета искусств — это, конечно, презабавно.
— В чем вы хороши, мисс Браунс?
Я опешила от данного вопроса. Что он имеет в виду? И почему взгляд такой хитрый? Я с трудом сохранила самообладание и дождалась следующего:
— Пианино? Танцы? Пение? Изобразительные искусства? Может быть, скульптура?
— Как я говорила ранее, искусства меня пока мало интересуют, — сдержанно ответила я, проигнорировав насмешку. Он наверняка читал мое личное дело и прекрасно знал ответ.
— Примерно такого ответа я и ожидал. — Деланно важно кивнул ректор. — В таком случае, у меня для вас будет творческое задание.
И что-то мне не понравилось в его последней фразе. Я прям каждой клеточкой кожи ощутила, что грядет какая-то подстава. И оказалась права.
— Вам предстоит возродить академическую газету и заново собрать редколлегию. Выход газеты должен быть еженедельным.
Всего-то? Ха. Раз плюнуть.
Сарказм сочился даже в мыслях, но я до конца сдерживалась. После поступка, который совершил Неррс, признав свою неправоту, не хотелось продолжать в том же тоне, в котором мы начали.
— Название можете выбрать на ваш вкус. Как и редколлегию. Вам будет выделена комната. Бывший кабинет Амелии Росс. Помните номер?
— Сто пятнадцать, — рефлекторно ответила я.
— И правда феноменальная память! — Неррс смаковал каждое слово.
Что же, господин ректор. Вы мне отомстили по полной. И главное, как изящно!
— А если справитесь с поставленной задачей, — уже совершенно серьезным тоном добавил ректор, — то мы сможем поднять вопрос о вашем переводе на любой выбранный вами факультет в конце года.
А глаза у него красивые. Темно-синие, полные жизни.
Что же, господин ректор, поиграем по вашим правилам, раз уж на кону такой куш.
Глава пятая
Вечером мне позвонила мама. И первым, что она сказала, стало:
— Мне удалось договориться о том, чтобы разблокировали один из наших счетов. Законник доказал, что там лежали исключительно мои сбережения. Тебе что-нибудь нужно?
Да, дорогая мама. Уборщица на этаж, вкуснейшие булочки из “Звездного неба” и вопрос “а как прошел твой первый день, доченька?”
— Нет, ничего не нужно, мам. Все хорошо, — сдержанно ответила я. — Как папа?
Мама ответила не сразу, она будто сомневалась, стоит ли вообще говорить.
— Его переводят в Кантор.
— Значит, я могу его навестить! — радостно ответила я.
— Не думаю, что это хорошая идея. Тебе стоит освоиться и не привлекать внимание. Что, если его деятельность как-то свяжут с тобой? Мне бы этого очень не хотелось.
Не сразу нашлась, что ответить. Значит, в столице мне его посещать можно было, а в Канторе — нет? Что за глупости. Все и без того знают, что я Браунс. А местные студенты и без посещений посчитали, что мы связаны. Ну уж нет, к отцу я обязательно нагряну в выходные. Кто-кто, а он точно меня выслушает и даст пару дельных советов.
Матери об этом говорить не стала.
— Я закончу с делами в столице и тоже приеду в Кантор. Есть вероятность, что суд назначат через два месяца, — продолжила мама. — Надо понять, как подступиться к этому Россу.
— Россу? — осторожно переспросила я.
— Ну да, верховный судья Кантора. Кажется, именно он поспособствовал тому, чтобы отца перевели именно туда.
В голове тут же промелькнула сотня мыслей, и все они были слишком далеки от цензурных. Значит, Амелия Росс, которую уволили из академии по моей вине, родственница верховного судьи?! Дело дрянь. Откровенная дрянь. Если из-за моих действий отца будут судить нечестно, в попытке отомстить, то…
Надо выяснить, где он живет, попробовать поймать его подле дома, извиниться… Я даже не знаю. Предпринять все, что в моих силах. Гордость ничего не стоит, если над головами самых близких нависают такие неприятности.
— А как твои дела? Тебя хорошо приняли?
— Дела отлично, приняли хорошо, — соврала я. Не стоит матери переживать еще и об этом. И чтобы избежать дополнительных вопросов, перевела тему: — Как бабушка?
— Как всегда. — Устало вздохнула мама. — Считает, что я трачу свое время впустую.
Еще с минуту пообщавшись, я положила артефакт связи на прикроватную тумбу и устало потерла виски. Нира валялась на кровати и что-то увлеченно рисовала в своем блокноте, у нее в ногах развалился Басик. Он косил на меня хитрым глазом, явно на что-то намекая.
И что-то мне подсказывало, что чем дольше он проспит вечером, тем раньше завтра встанет — вот и весь намек. А это совсем не играло мне на руку. Надо его как-то хорошенько заиграть, чтобы крепче спалось.
Я решила рискнуть святым — Муи.
— Басик, — позвала я кота, твердым шагом подходя к шкафу. — Бася-бася-бася…
Цыпа-цыпа-цыпа.
Нира тут же отвлеклась от блокнота и с интересом уставилась на меня.
Муи был рад меня видеть, сразу же затрепетал крылышками. Прости, друг, но вечер у тебя будет не из легких. Но ничего, у тебя есть преимущество в виде крыльев, я в тебя верю.
— Мау? — Басик уже стоял у моих ног, не сводя с Муи Крутона восторженного взгляда.
— Тебе не жалко? — осторожно поинтересовалась Нира, разгадав мой план.
— Я уже наложила защитные чары на корпус Муи, — немного подумав, произнесла я.
Следом раздался визг — и я не знаю, кто именно его издал, чемодан или Басик — и комната тут же превратилась в поле боевых действий. Муи летал почти под потолком, пытаясь избежать нападения высоко подпрыгивающего кота. Следом роли поменялись, и Муи решил перейти в наступление.
— Кажется, я погорячилась, — пробормотала я, уворачиваясь от Басика. Тот посчитал, что из меня выйдет шикарный трамплин, но не встретив точку опоры, впечатался мордой в шкаф.
Почти в тот же миг Муи добрался до кота и… захлопнул его внутри себя. Плавно спустился на пол.
Кажется, теперь я знаю, как звучит звенящая тишина.
Как вообще стоит реагировать, когда твой чемодан сожрал кота соседки по комнате?
Я повернулась к Нире, пытаясь уловить ее настроение. Та выглядела пораженной и, кажется, тоже не знала, как себя вести.
— Я… — начала.
— А ты внутри чемодан тоже защитила? — перебила меня соседка.
— Внутри у него кожа виверны, она не должна повредиться, — неуверенно ответила я.
— В таком случае, мы нашли на Басика управу. — Хихикнула подруга. — Пусть посидит часок, проникнется. А если будет по утрам мешать, устроим им гонки. Кажется, я недооценила твоего Муи.
Кажется, я тоже его недооценила.
А через час Басик был шелковым. Мне даже жаль стало, что мы такого показательного котика ни за что ни про что наказали. Тот вылез из нутра Муи, немного пошатался по комнате, все обнюхивая, и улегся в углу, всем своим видом выражая, что больше и не думает нам мешать.
— Нира, — немного погодя начала я. В голову пришла идея. — Раз твоя творческая деятельность на этот семестр пока под вопросом… Ну, пока одобрят патент, пока подготовят все бумаги… Могу я тебе предложить кое-что другое?
— Что же?
— Место в редколлегии в газете “Хроники ВАКа”.
***
В коридорах стоял гул. По пути в столовую тоже. И несмотря на ранний час, туда действительно шел народ. Вчера в это же время я такого желания наполнить желудки этой бурдой не заметила.
— Это что-то новенькое, — констатировала Нира. — Обычно все отсиживаются по комнатам, съедая остатки еды, которую смогли раздобыть в городе на выходные. Может, комендант нагрянул с выборочной внеплановой проверкой?
— Или произошло что-то интересное, — я рукой махнула на объявление, вывешенное слева от дверей.
Мы, не сговариваясь, направились к нему.
“Объявление!
В честь начала учебного семестра ректор Высшей академии Кантора устраивает студентам праздничный завтрак.
Также в ближайшее время будет проведено расследование по вопросу качества питания и обслуживания в академической столовой.
Администрация ВАК”.
Мы с Нирой переглянулись. Сказать, что удивились, ничего не сказать. Но недолго думая, ускорились к входу в столовую. Очень уж интересно стало, чем нас решил порадовать ректор. Мне же еще было любопытно — почему. Не просто же так Неррс решил залезть в себе в карман.
— Бекон! — пораженно выдохнула Нира, подходя к стойке выдаче.
— И свежая яичница, — вторила ей я.
— Овощи…
— И фрукты, — добавил кто-то, уже занявший очередь.
Желудок надсадно заурчал. Вчера ему пришлось довольствоваться оставшимися бутербродами и печеньем Ниры. Сегодня же…
— Мне двойную порцию, пожалуйста, — попросила я у женщины, стоящей на раздаче.
И… мне не отказали. Положили всего, что было предложено.
Когда мы с Нирой уселись за привычным нам столиком, я отметила и то, что их, наконец, помыли. Хоть руки можно положить, не говоря уже о тетрадях для занятий. Откуда столько изменений всего за ночь?
— Видимо, в этом году ректор все же решил уделить время академии, — жуя, произнесла Нира.
— В смысле?
— Обычно за все отвечает его заместитель. Из-за того, что он Неррс — ну, ты понимаешь — он больше времени проводит при дворе, чем в академии. В академии же только подписывает бумажки и толкает речь на всяких мероприятиях.
— А кто заместитель?
— Кто был заместителем, — поправила меня Нира.
— Амелия Росс, — пробормотала я, опуская взгляд. Родственница верховного судьи Кантора.
— Верно, — довольно ответила Нира. — Он не была мерзкой, но управляющий из нее и правда не ахти. Многие ходили жаловаться и, судя по всему, услышали их только сейчас.
— Доброе утро. Как настроение? — за наш стол плюхнулся Честер, разместил перед собой поднос и как ни в чем не бывало принялся за трапезу.
— Доброе утро, — поздоровалась я, мысленно пытаясь прикинуть, как намекнуть парню, что его тут не ждали.
— Боги, Чес, что тебе нужно? — Нира закатила глаза. — Если тебе понравилась Эрна, так и скажи. Вместо того, чтобы таскаться за нами по всей академии.
— А что, если и правда понравилась? — Честер повернулся ко мне и нахально подмигнул.
— Ну так пригласи ее на свидание, — иронично посоветовала Нира, пока я пыталась оправиться от шока.
Что вообще происходит?!
— А что ты делаешь на выходных, Эрналия? — Честер вновь обратился ко мне с широкой такой ухмылочкой.
Я взяла себя в руки — так нахально на свидание меня еще никто не звал! — и ответила:
— Выходные у меня плотно расписаны.
Идти на свидание с Чесом? Ну уж нет. Во-первых, я себе дала зарок, что никаких отношений во время учебы. Особенно в ВАКе. А во-вторых, бабушка уже множество раз повторяла, что мне не стоит тратить время на парней, что она уже выбрала для меня выгодную партию. Имя “счастливчика” не называлось, потому я не особо переживала на сей счет.
Решать проблемы по мере поступления, так я решила.
— А будни?
— Будни тоже, — вежливо ответила я.
— Что, совсем-совсем нет свободного времени? — Казалось, парень даже не обиделся. Только хитро сощурился.
— Совершенно, — подтвердила я.
— Думаю, я найду выход из сложившейся проблемы. — Честер еще раз подмигнул и, захватив свой поднос, направился к друзьям. Те и внимание не обратили на то, с кем он сидел.
— Проблемы, — фыркнула я. — Никакой проблемы я не вижу.
— Проблемы начнутся, когда он и правда найдет выход. — Хихикнула Нира. — Так как у тебя с рисунком?
— Рисунком?
— У нас первой парой современный рисунок. Тоже Скихс преподает. И на этой дисциплине он по-особенному лютует.
Почему он лютует по-особенному, я поняла уже на паре. В кабинете нас ждало семнадцать мольбертов, по количеству студентов в группе. Скихс же завис в самом центре аудиторию недовольным коршуном.
— Вы ничего не понимаете в современном искусстве, — талдычил мужчина лет пятидесяти. — Мне нужны ваши тайные желания, излитые на бумагу. Ваши эмоции, в конце концов.
Нира тихо хихикнула за соседним мольбертом. Согласна, лысый преподаватель в меховом жилете смотрелся потешно. Особенно, когда говорил о каких-то уж очень возвышенных вещах.
— Я бы на вашем месте так не радовался, студентка Эшли. Может, вы и хороши в классическом рисунке, но явно не в современном.
Фирс вообще сидел и что-то строчил в своем блокноте, не обращая на профессора никакого внимания. Я же думала о том, что мне делать. Верхом моего художественного ремесла был рисунок домика в подарок бабушке на Первый день. Тринадцать лет назад. Когда мне было пять.
— А теперь возьмите краски и покажите, на что вы способны!
Я сомнением потрогала кисть. Вроде не кусается. Осторожно макнула ее в темно-коричневую краску и прочертила на холсте полоску — это будет землей. Для того, чтобы нарисовать дом использовала темно-серую. Но рука подвела, и ровные линии стали слишком кривые. Я даже язык от усердия прикусила, но исправить нарисованное никак не выходило. Следующим элементом картины стало солнце, вот только вышло оно грязно-желтого цвета, слишком плохо я промыла кисть.
Художник во мне умер, судя по всему, так и не родившись, а потому получалась у меня откровенная дрянь. Чтобы хоть как-то сгладить впечатление, попыталась нарисовать деревья. К этому моменту солнце начало течь. Натурально так, вниз к холсту, из-за чего на картине тут же появились дурацкие грязно-желтые разводы. Попыталась избавиться от последствий белой краской, но сделала только хуже.
На холсте изображалась грязная клякса, никак не походящая на мои “тайные желания”. Разве что на скрытые эмоции.
— Отлично! Прекрасно! Удивительно! — раздалось за спиной, от чего я вздрогнула и поставила еще один мазок неопознанного цвета. — Сразу видно, что у вас есть талант, студентка Браунс.
Это он мне говорит? Серьезно? Может, он меня с кем-то перепутал?
Но нет, махнув рукой, он развернул мольберт к остальным студентам, стоящим кругом, и продемонстрировал мои труды. Я залилась краской. И в прямом, и в переносном смысле.
— Вы только посмотрите какие линии! — восхищался профессор Скихс. — Какая уверенная рука!..
Я с сомнением покосилась на руку, в которой все еще была зажата кисть.
— Какой необычный мазок!
Очень уж мне захотелось пошутить про мазок, но я сдержалась.
— Начисляю вам десять баллов, Браунс! Вы единственная, кто понял, в чем заключается задание.
Серьезно? Или это какая-то шутка?
Я спешно осмотрела лица одногруппников. По ним сложно было судить. Фирс, судя по всему, так и не приступил к своему рисунку, все строчил в блокноте. Остальные же, судя по развернутым одним взмахом преподавательской руки мольбертам, пытались изобразить что-то по-настоящему годное. Кто-то рисовал фрукты и овощи, кто-то пытался порадовать неплохими портретами. Нира вообще нарисовала свой сегодняшний завтрак. Причем так натурально, что казалось, протяни руку и можно потрогать нарисованный ею бекон.