— …неправомерно, — услышала я обрывок фразы, когда дверь отворилась. В допросную, как к себе домой вошёл седовласый, статный мужчина. Кивком он поприветствовал следователя и очень выразительно посмотрел на наручники, сковывающие мои запястья. — Это было столь необходимо?
Следователь замялся, бросил ненавидящий взгляд на мужчину и поднеся ключ к замку-фиксатору, разомкнул оковы.
— Неужто вас на столько испугала мирна Самерхольт? — саблезубо улыбнулся легат. Ну а кто, собственно, еще бы мог прервать допрос. — Мирна арестована? Ей предъявлены обвинения?
— Нет, — проскрежетал зубами следак. — И нет.
— Так какого рожна Борк, вы обращаетесь с ней, как с преступницей? — и уже мне. — Мирна, у вас есть возражения против моей кандидатуры — как вашего законного представителя?
В проеме двери замаячила знакомая фигура.
— Эм…нет. — В любом случае легат хоть и представляет мои интересы, лояльность его зависит от того, кто ему платит, а значит придется раскошелится мне.
— В таком случае, — тот демонстративно подал мне руку, и я с благодарностью приняла её. Ну и последний ржавый гвоздь, забитый в гроб почившего самодовольства дознавателя Борка. — Кстати, некоторое время назад пойс пришли в себя и полностью подтверждают показания мирны Самерхольт, поищи подозреваемого в другом месте, здесь тебе ловить точно нечего.
Мы вышли из допросной и едва за нами закрылась дверь в стену ударилось что-то тяжелое, разбиваясь на тяжелые осколки. А меня сжали в крепких объятиях, притянув к крепкому телу, но в этих объятиях не было страсти, лишь нежность и забота.
— Благодарю вас, Арно, — слегка кивнул легату Теомир. Они обменялись чисто мужскими, с толикой горчащего превосходства, взглядами и двинулись к выходу. Тео тащил меня на буксире, буквально волоча в кадетское крыло, а я решала, нравится ли мне роль беспомощной жертвы и поняла — нет. Не нравится.
— Мирн Арно, — остановила я легата, — я бы хотела здесь и сейчас уточнить пару моментов.
— Я весь внимание, — хитро улыбнулся легат, останавливаясь напротив. Тео тянул, но я вросла ногами в пол и не поддавалась.
— Вашим клиентом являюсь я или мирн? — Я кивнула на обреченно застывшего верса.
— Фактически, я представляю того, кто мне платит, — подтвердил мои догадки Арно.
— В таком случае теперь плачу вам я, и мне бы хотелось нанять вас без посредников, так сказать. — Мужчина поклонился, и протянув мне матовый прямоугольник визитки, свернул на одну из присыпанных кварцем дорожек парка. Адрес и часы работы легитимной конторы «Арно и сын» были выполнены в черно-белом на бледно-сером, просто и лаконично.
И уже брюнету:
— Тео…я благодарна…ты даже представить себе не можешь на сколько, — и повинуясь порыву потянулась к его губам, мимолетным касанием.
Горячие и сухие.
Со вкусом белого кофе и перца.
И я отступила.
Длинная прядь упала на лоб, и я в заботливом порыве аккуратно заправила её за ухо. Тео дрогнул и желваки заиграли на острых скулах.
— Ну что же ты делаешь, Эва? — выдохнул верс, на мгновенье замерев, и проиграв битву с самим собой, обрушил на меня нерастраченную страсть глубокого поцелуя.
Жесткие губы пленили мои, горячий язык сладко мазанул по краю, затем смелее. И еще. Проникая глубже.
Я застонала, впитывая нежданную ласку, а меня целовали, выпивая, опустошая. Его ладони крепко прижимали меня, опаляя нежданной лаской, а я растворялась в нем, словно льдинка в горячем чае. Голова кружилась, колени подгибались, и я застонала в его рот, обнимая, притягивая крепче, запуская, запутываясь пальцами в волосах.
Я так растворилась в поцелуе, что не заметила, что мы больше не одни.
Надо отдать Тео должное, он прикрыл меня от группы версов, отпускающих скабрёзные шуточки и дуэтом насвистывающих бульварную песенку фривольного содержания.
— Решил перепробовать всех? — узнала я голос. С самого возвращения Ор буравил меня ненавидящим взглядом и вел себя так вызывающе, словно вину на свой проигрыш он возлагал исключительно на меня. — Как закончишь — маякни, встану в очередь, надеюсь она не слишком длинная. Я нетерпеливый.
В своей занятости я упорно избегала слухов о том, что некоторые пойс дабы не остаться за бортом, пропускают чрез свою постель вереницу партнеров, силясь поймать того самого, на примитивнейшую из уловок — энергетическую совместимость. Уж коли «чудо произошло» от пойс версу не избавиться, потребность в близости будет только нарастать, причём обоюдно.
Но подобный способ считался грязной подлостью, нечестной игрой. Это как вынудить мужчину жениться, угрожая тюрьмой за мнимое изнасилование, и все же самые отчаявшиеся шли на этот шаг, наплевав на общественное порицание.
Я почувствовала, как под моими пальцами закаменели плечи Тео.
— Завтра на рассвете у мертвой ивы, Ор, — швырнул он в осклабившегося здоровяка брюнет. — Секунданты найдут тебя для уточнения деталей.
— Что? Да она же просто су…
— Заткнись, — шикнул на него дружок, — он в своём праве. Язык у тебя…
— Прости за это, — зашептал верс. Сжав пальцами мой подбородок, он попытался продолжить то, на чём нас прервали, но увы.
— Я пойду, — смахнула я его руку, — хочу проведать Габи.
— Провожу, — не спрашивал, утверждал он. Ну а я не стала перечить. Так мы и пошли, я впереди, Тео чуть погодя — сзади.
Глава 21
С какого возраста начинаешь просыпаться усталым?
Поразительно, как быстро разносятся слухи.
Ну сколько я шла в больничное крыло (прямо и не сворачивая, с молчаливым телохранителем за спиной, отгоняющим встречных желающих перекинуться парой слов одним суровым видом) минут десять от силы, но едва я вошла, Габриэль набросилась на меня, требуя подробностей дуэльного вызова. Вот кому следует составить карьеру дознавателя: пока мы не разобрали мельчайшие детали, Габи не отстала.
— Ор давно нарывается, — аккуратно ковыряя десертной ложечкой ванильный пудинг вещала Габриэль. Выглядела она стократ лучше вчерашней себя и на утопленницу смахивала всё меньше, радуя розовым румянцем и блеском изумрудных глаз. Кто бы мог подумать, что хорошая сплетня поднимет подруге настроение стократ выше, чем настои и декокты будущих медицинских светил обучающихся в Академии. — То, что Тео вызвал его первым позволяет Ору самому выбрать вид оружия…говорят он лучший в ближнем бою на оё кáта[37]. Эх жаль до завтра меня не выпустят, но ты же мне всё расскажешь?
— Не собираюсь идти, — отрезала я, — не люблю петушиные бои. — И предотвращая дальнейшие пытки пустилась в пространный и очень подробный рассказ о допросе. Подруга слушала, раскрыв рот и изумленно хлопая ресницами:
— О чём ты говоришь? — тряхнула спутанными волосами Габи. — Кто умер?
— Мне очень жаль, — понурила я голову, не в силах взглянуть в глаза подруге.
— Да жива она, — сочувственно сжала мне руку подруга. — Я к ней сегодня заходила. Она, конечно, бледненькая, но вполне себе живая. О тебе спрашивала.
Мощным цунами, погребающим под удушливой волной всё живое, на меня обрушилось облегчение. Жива…Слава Небу.
И лишь только затем я осознала, как меня развел дознаватель, в надежде блестящим блефом вырвать признание. Несколько мгновений я прислушивалась к своим ощущениям пытаясь понять злюсь я или нет, но переполняющее меня счастье затмило всё.
Только теперь я поняла на сколько сильно меня мучило чувство вины, ведь когда я колола антидот — выбрала Мелли просто потому, что та лежала рядом с Габриэль (по поводу тог, что первой я уколола подругу угрызений не было в принципе). Расчетливый, осознанный выбор я не делала, повинуясь сиюминутному порыву и в некоторой степени удобству, но то, что пойс умерла, а отравитель добился своего просто выбивало меня из колеи.
Нет, я бы не рефлексировала по этому поводу всю жизнь, посыпая голову пеплом: виноват однозначно был отравитель, но то, что этот эпизод оставил бы в моей жизни болезненный след — неоспоримый факт.
Не удержавшись, я заглянула к Санни, (охранник на входе пропустил меня без лишних разговоров, лишь уточнив моё имя) та умиротворенно спала, накаченная лекарствами, но вдруг распахнула глаза, силясь сосредоточится на потревожившей её фигуре.
— Подожди, — шепнула она и зашарила рукой по тумбе. Через мгновение девушка водрузила на нос очки в тонкой позолоченной оправе и широко улыбнулась. — Так-то я в линзах хожу, — оправдываясь, подтянула одеяло Сандра, — но пока лекарь запретил. Эва…спасибо тебе.
— За что? — изумилась я.
— За то, что спасла. И меня, и Мелли, и Габи.
— Но мне же…я же… — никак не могла подобрать слова, чтобы сказать про противоядие.
— Да знаю я, — махнула она рукой. — Не в этом дело. Если бы ты замешкалась, если бы растерялась, если бы не позвала на помощь…так что спасибо тебе.
Я смутилась. И не придумала ничего лучше, чем сказать:
— Говорят тебе удалили желчный пузырь? — острый осколок распорол не только мягкие ткани.
— О да, я буду скучать, — захихикала она. И, подхватив её веселье, я тоже рассмеялась.
Распрощавшись с Сандрой, я покинула больничное крыло и направилась в столовую. По ощущениям мой желудок напоминал чёрную дыру и кажется принялся переваривать самое себя, с аппетитом и причмокивая. Вспомнить, когда я последний раз была сыта мне так и не удалось, поэтому на раздаче я проявила не свойственную мне несдержанность, нагребая на поднос всё, что имело хоть сколько-нибудь презентабельный вид.
Только когда я дважды сходила за добавкой и заполировала три стейка средней прожарки смачным кусом яблочного пая и шариком ванильного мороженого, нервное напряжение меня наконец-то отпустило. Я проведала Лею и пообещала исправиться завтра, ну а сейчас сладкая сытость потянула за собой слабость, плавно перетёкшую в непреодолимую сонливость.
С трудом волоча ноги я добралась до своих покоев безостановочно зевая и представляя, как ухну в теплую, чистую, а главное свою постельку. Мне хотелось принять пенную ванну с лавандовым маслом, обмазаться с ног до головы увлажняющим кремом, надеть любимую шёлковую пижамку и залечь часов эдак на двадцать, как раз к первой паре успею.
Сил моих хватило лишь на то, чтобы набрать ванну и добавить в неё колпачок любимого пенного масла. Я так и задремала сидя на мраморном бортике и очнулась лишь когда горячая вода перевалила чрез преграду и потекла на пол. Плюнув на долгие омовения, я заплела косу послабее и поплескав водой в лицо отправилась в кровать.
— Хаш. Варррррдддд, — споткнулась я, привычно вставая в оборонительную позу. — Чем обязана.
— Тео отправил. Я тут…
Падая на кровать, я плюхнулась лицом на подвернувшуюся подушку, чувствуя, как тяжелеют веки. С большим трудом я открыла глаза, когда кто-то укрыл меня покрывалом.
— Вардок, — пробормотала я, вновь опуская налитые свинцом веки и покрепче обхватила руками подушку, — я очень устала и посплю. Если будешь пользоваться ситуацией, прошу — не буди меня.
И тут же уснула, так и не узнав, как друг Тео отреагировал на мою плоскую шутку.
Я приоткрыла один глаз, дабы сверится с часами.
Еще и семи нет.
Слава Небу сегодня ко второй паре и у меня есть еще часа два, или даже три, но от чего-то не спалось. Я повертелась, комкая одеяло, и застонав, села.
— Странно, — повела я носом, почище Леи, и поймав дивный аромат свежей выпечки, смешанный с кофе, мысленно застонала. — Вот принесла же нелегкая.
Никогда не понимала выражение про «путь к сердцу мужчины, что лежит чрез желудок», всегда думала, что через печень срезать проще, но доносящиеся из гостиной ароматы свежей выпечки, вызвавшие обильное слюноотделение, заставили меня крепко задуматься об непостижимой мудрости этого изречения.
За столом буквально заваленным вкусняшками, чинно, словно кумушки из чайного салона по средам, восседали версы. Вардок и Даггер кромсали гигантский киш[38] с копченным беконом и запеченными в яйце овощами, а Теомир, намазав круассан творожным сыром, со смаком наваливал сверху прозрачные ломтики красной рыбы и одновременно тонкие кружочки подсоленного огурчика…
— Как дуэль? — спросила я и наклонившись к шикарному бутерброду, откусила, клацнув зубами совсем рядом с пальцами опешившего от моей наглости Тео. Блаженно застонав, я уселась рядом и не спеша налила парящий дымком отвар со смородиновым листом.
Ели мы молча, каждый думая о своём. Я вот на пример, умилялась нежданной заботе. И хотя вопрос мой так и повис в воздухе, требовать ответ на него я не собиралась, в конце концов, доброжелателей, стремящихся поделиться деталями утреннего идиотизма, найдется масса.
Еще неделю Академию лихорадило, а сомнительный подвиг обрастал немыслимыми подробностями, слишком давно весус не вступался за пойс. Потребительское отношение на столько вошло в привычку (по правде говоря, некоторые девицы моего факультета другого отношения не заслуживали, но зачем же всех под одну гребенку) что достойное поведение воспринималось как нонсенс. Мне не нужна была защита, а уж мнение такого как Ор для меня никогда не было приоритетным, но было приятно, демоны побери.
По правилам дуэлей мужчины обязаны блистать голым торсом, (так зрелищнее, хотя по идее — дуэль рандеву для двоих) а бой ведется до первой крови, но Ор решил смухлевать и защитить себя, облачившись в сьют. Это не то, чтобы было строго запрещено, и в кодексе его наличие не возбранялось, но было это как-то…не спортивно.
Говорили, что Тео не просто победил противника в честной дуэли, он еще и унизил того, располосовав тонким лезвием каждый сантиметр защитного сьюта, нашинковав Ора как кочан капусты.
А пока я просто наслаждалась неспешным завтраком в приятной компании, прекрасно осознавая, что приперлись они сюда не для того, чтобы меня накормить, и ждала, пока кто-нибудь из них наконец-то разродится. Первым не выдержал Даггер:
— Нам очень не нравится то, что постоянно происходит вокруг вас, Эва.
— Можно подумать я в восторге. — Забросила в рот крошечную маслину. — Следователь выдвинул версию, что мы сопутствующий ущерб, а покушались в этот раз на Сандру. Говорят, она заключила выгодный контракт с сыном Первого канцлера, — отчего люди любят лгать сами себе? Я не верила в то, что говорила, и всё же продолжала обманываться. Попытка, хоть и неудачная в Забытой бухте, ядовитое чаепитие…это не могло быть простым совпадением.
И целью явно была Габриэль.
Глава 22
В этой жизни побеждают не умные, а хитрые.
Три скептических взгляда пришпилили меня, будто бабочку булавки.
А мне хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Вот как мне удается на ровном месте вляпываться по самое не балуй, причем постоянно?
После покушения на пляже я, грешным делом, превознесла свою значимость, решив, что целью убийцы является моя блестящая личность. И от чего-то мотив, как главное основание для происходящего волновал меня мало. Затем отравление, и вот тут-то мне было над чем подумать, делая вид, что внимаю нудной болтовне следователя.
Я несмотря на все свои достоинства, теперь прекрасно понимала — вряд ли кому-то помешала нелюбимая дочь хлопкового магната. И хотя в детстве Ребекку похищали, требуя немалый выкуп (отец заплатил его наемникам, которые нашли его дочь и очень показательно разобрались с похитителями, дабы другим неповадно было), я продолжила тренировки в Узком, добираясь до Красного тигра общественным транспортом, а не в мобиле с водителем, как Бекс.
Моя ценность как пойс так же была крайне сомнительной — выбор я делать не планировала, контракт заключать не собиралась, дружбу с сильными мира сего не водила (не считая троицы предо мной) и, хотя мне невероятно нравился Теомир в роли узаконенной наложницы я себя не видела категорически. К тому же на факультет я попала по воле случая, и о моем появлении здесь стало известно в самый последний момент.