Было трудно поверить словам Джейсона, но теперь Эверетт находился прямо передо мной, живой и невредимый, его грудная клетка поднималась и опадала при каждом вдохе-выдохе, а голубые глаза смотрели прямо в мои.
Я не могу отвести взгляд от Эверетта, стоящего всего в паре футов от меня с засунутыми в передние карманы узких джинсов ладонями. На его ногах рабочие ботинки, а длинные рукава серой рубашки-хенли подвернуты до локтей. Темно-каштановые волосы Эверетта подстрижены как и прежде – коротко по бокам и чуть длиннее сверху. Взъерошенные темные пряди заставляют меня захотеть протянуть руку и провести по ним пальцами, приглаживая. Эти волосы – единственное сходство с тем Эвереттом, которого я когда-то знала. Он всегда был горячим парнем, но проведенные в странах третьего мира годы чудесным образом сказались на его телосложении, судя по накачанным мышцам предплечий, которые я вижу, и по тому, как плотно тонкий трикотаж обтягивает его торс.
Прежде Эверетт предпочитал быть чисто выбритым, и, проведя много времени в обществе Эйдена, который имел те же предпочтения, я думала, что меня привлекают мужчины с гладким лицом. Но считала я так ровно до той минуты, как увидела ухоженную аккуратно подстриженную бородку, усы и бакенбарды, соединяющиеся между собой наподобие эспаньолки на лице Эверетта.
И, черт меня побери, если это не делает его еще более сексуальным!
Эта мысль осушает слезы на глазах, и все эмоции, что я чувствую, увидев Эверетта впервые за столько лет, исчезают в мгновение ока.
Как он посмел просто появиться здесь после того как не удосужился написать мне хоть словечко за пять лет?! Как он посмел превратиться из одного из самых важных людей в моей жизни в того, кто бросил меня и никогда не оглядывался назад?! В того, кто даже не потрудился связаться со мной, когда умер наш общий друг?!
Мне хочется сократить разделяющее нас расстояние и броситься в объятия Эверетта, чтобы ощутить тепло его тела и почувствовать стук сердца напротив моей груди, заверяющие, что он, правда, настоящий, но я сопротивляюсь этому желанию, и выпаливаю:
- Какого хрена ты тут делаешь?
Губы Эверетта дергаются, словно он старается не улыбнуться, и то, что он находит данную ситуацию смешной, злит меня еще больше. Он не имеет права появиться тут словно ниоткуда и думать, что мы просто начнем с того места, где закончили.
- Мне тоже приятно тебя видеть, Кэм. У тебя соломинка в волосах, – произносит он тихим голосом.
Уголки его губ приподнимаются в полуулыбке, когда он говорит то же, что и всегда, когда мы были моложе. От этого мои внутренности превращаются в сладкую кашицу, что в свою очередь порождает желание врезать по чему-нибудь кулаком. Например, по его глупому сексуальному лицу.
Я ненавижу, что все внутри меня трепещет при упоминании Эвереттом моего прозвища, и отказываюсь показывать, что он имеет на меня хоть какое-то влияние. Поэтому еще крепче сжимаю колени, когда Эверетт делает несколько шагов вперед и останавливается так близко, что я могу ощутить легкий аромат его лесного одеколона.
Конечно, он до сих пор использует тот же одеколон, который я однажды купила ему в качестве подарка на Рождество, и потом покупала каждый год, потому что мне очень нравился его запах на Эверетте!
Я настолько взволнована и смущена всем тем, что чувствую сейчас, и именно поэтому позволяю гневу взять управление над моим эмоциональным истощением вместо того, чтобы расплыться лужей слез у ног Эверетта.
- Ты замечательно выглядишь, Кэм. Я так чертовски сильно по тебе скучал.
Вот и все. Любая надежда успокоиться и вести себя, как взрослый человек, вылетает в окно, когда он произносит эти слова. Моя рука взлетает вверх, и, прежде чем я успеваю остановить себя, ударяет Эверетта по щеке так сильно, что я, вероятно, буду ощущать последствия как минимум неделю. Его голова дергается в сторону от силы моего удара, но Эверетт не поворачивает ее обратно, пока я, тяжело дыша, медленно опускаю руку.
- Не смей говорить так со мной! – Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки, чтобы снова не ударить его. На этот раз прямо в нос. – Именно ты игнорировал меня почти пять лет. Ты не имеешь право приезжать сюда и говорить, что скучал!
Эверетт вздыхает и закрывает глаза, а когда открывает их, повернув ко мне голову, я почти перестаю дышать. Боль, скорбь и страдание потоком льются на меня, отражая все то, что сейчас я ощущаю, но я не собираюсь смягчаться. Эверетт ранил меня сильнее, чем любой другой человек в моей жизни. Он разбил мое сердце и ушел. Я никогда не прощу его за это.
- Я понимаю, правда, понимаю, и мне невероятно жаль. Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Он смотрит на меня, умоляя понять, но я не могу. Долгие годы после его отъезда я мучилась вопросом, что же сделала не так, и желала вернуться назад, чтобы все исправить. Долгое время моя жизнь была пуста из-за того, что я не могла отпустить его и начать двигаться дальше. А последние девять месяцев я была вынуждена в одиночестве оплакивать нашего умершего друга.
- А мне пофиг, насколько тебе жаль! Ты со своей чертовой степенью в медицине уехал спасать людей, которых даже не знал, когда так был нужен нам. Эйден нуждался в тебе. И я нуждалась. Но тебя не было здесь. Я оплакивала его одна. Я похоронила его одна. Я, черт тебя побери, похоронила нашего лучшего друга одна! – кричу я, и мой голос ломается из-за слез при воспоминаниях о похоронах Эйдена.
Даже окруженная семьей и друзьями, их объятиями и слезами, что они проливали вместе со мной, я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в тот момент, когда стояла у могилы Эйдена и смотрела, как его гроб опускается в землю.
Тогда я не злилась на Эверетта, понимая, что он, вероятно, находится в какой-нибудь отдаленной части планеты, откуда не может просто взять и прилететь домой. Я простила его за то, что он не был на похоронах, и сейчас частично чувствовала вину, что обвиняю его в том, что изменить он был не властен, но всего лишь частично. Благодаря Джейсону мне было известно, что Эверетт узнал о смерти Эйдена только спустя несколько недель, но даже после этого он не приехал домой. Он не позвонил мне, и не написал ни строчки. Он ничего не сделал!
Все наши детские и юношеские годы я поддерживала его, но в тот один-единственный раз, когда я нуждалась в его поддержке, Эверетта не оказалось рядом.
Несмотря на то, что в течение нескольких недель после смерти Эйдена со мной всегда кто-то находился, я никогда не чувствовала себя более потерянной. Родители и Амелия делали все возможное, чтобы вытащить меня из угрюмого настроения, но у них ничего не получалось. Единственным человеком, кто бы мог понять, что я тогда чувствовала, был Эверетт. Но его со мной не было, и теперь, когда он, наконец, вернулся, мне ненавистно, что он считает, будто извинения все исправят. Слова не исцелят шрамы, которые отставили поступки.
Я снова собираюсь накричать на Эверетта, но меня останавливает треск рации, прикрепленной к поясу джинсов.
- Кэмерон? Кэмерон? Ты меня слышишь?
Не отводя гневного взгляда от полных сожаления глаз Эверетта, я снимаю рацию, подношу ее ко рту и нажимаю кнопку.
- Амелия, я сейчас немного занята. Буду у главного дома через несколько минут.
Прикрепляя рацию обратно к поясу, я настолько погружена в свою печаль и гнев, в желание дать Эверетту почувствовать всю живущую внутри меня боль, и к тому же отвлечена вызовом Амелии, что не осознаю, что Эверетт приблизился и теперь прикасается ко мне, пока не становится слишком поздно. Когда его руки обвивают мою талию, и уже собираются притянуть ближе к нему, мозг просыпает, и я делаю шаг назад настолько быстро, что спотыкаюсь и почти падаю, сумев удержаться на ногах лишь в последнюю секунду.
Эверетт выглядит потрясенным тем, что я не позволяю прикоснуться к себе, сильнее, чем когда я влепила ему пощечину.
А чего он собственно ожидал?
С тринадцати лет я мечтала, чтобы Эверетт крепко обнял меня. Мечтала прижаться щекой к его груди и слушать биение сердца. Я грезила об этом, фантазировала, а все что получала – полуобъятия или случайное приобнимание за плечи. Да, и то, если повезет. Давным-давно я усвоила урок: любовь к Эверетту не приносит ничего кроме боли, и будь я проклята, если снова попадусь в эту ловушку.
- Прости меня, – снова произносит Эверетт, и разочарованно вздыхает, проводя рукой по своим волосам и нервно переступая с ноги на ногу.
Я не знаю, извиняется ли он за то, что был дерьмовым другом, или за то, что прикоснулся ко мне, мне все равно, если честно.
Ладонь Эверетта оставляет волосы и скользит вниз, прижимаясь к щеке, получившей удар, и мне тут же хочется извиниться, но я держу рот закрытым, напоминая себе, что он это заслужил.
Что, черт побери, случилось со мной? Я не из тех людей, которые раздают оплеухи направо и налево!
И я ненавижу Эверетта еще больше за то, что он превратил меня в женщину, которая устраивает сцены у всех на виду.
- Эйден был прав. За эти годы ты наработала отличный удар справа.
Его попытка заставить меня улыбнуться проваливается. Произнося имя нашего друга, и напоминая, что все эти годы он поддерживал связь с Эйденом, но не со мной, Эверетт снова разбивает мое сердце на тысячу осколков.
- Да пошел ты! – шепчу я, и сглатываю несколько раз, чтобы успокоить горящее от желания плакать горло.
Я не буду плакать перед этим мужчиной! Не позволю увидеть свою уязвимость.
- Кэм…
Эверетт снова делает шаг ко мне, но останавливается, когда из рации опять доносится потрескивающий от помех голос Амелии. Но в этот раз она не просто говорит, она кричит:
- КЭМЕРОН! SOS! ТЕБЕ СРОЧНО НУЖНО…
С раздраженным рычанием я нащупываю рацию, и поворачиваю ручку громкости до щелчка. В полной тишине я делаю глубокий успокоительный вдох, и только потом обращаюсь к Эверетту.
- Ты мне здесь не нужен. Иди домой и забудь о моем существовании. Именно так ты поступал почти пять лет, поэтому не думаю, что тебе будет сложно вернуться к этому.
Боясь, что сделаю глупость, – например, брошусь в его объятия или извинюсь, что веду себя, как сука, – я не смотрю на Эверетта, когда обхожу его с высоко поднятой головой.
Я всегда была слабачкой, когда дело касалось Эверетта Сазерленда, и ни за какие коврижки не вернусь к старому шаблону поведения только потому, что он внезапно решил возвратиться в мою жизнь.
Глава 8
Кэмерон
Возраст – пятнадцать лет
- С днем рождения, ребятенок! Мы встречаемся в семь сегодня?
Эйден ерошит мои волосы, пробегая мимо, а затем поворачивается ко мне лицом и продолжает идти спиной вперед.
- Перестань лохматить меня! И да, сегодня в семь. Не забудь закуски! – кричу я ему, потому что раздается предупредительный звонок, и ребята вокруг начинают закрывать шкафчики и быстро двигаться по коридору.
Эйден салютует мне, поворачивается и бежит дальше, лавируя среди моря школьников.
- Он все еще встречается с Мишель Лэнфорд? Я слышала, что они расстались. Как думаешь, он согласится, если я приглашу его на свидание?
Захлопнув шкафчик, я поворачиваю голову и смотрю на стоящую рядом девушку, которая мечтательным взглядом провожает Эйдена.
- Да, они расстались. Можешь попробовать пригласить его. За спрос ведь не бьют, - пожимаю плечами я.
Она благодарит меня и устремляется вслед за Эйденом, а я качаю головой и, покрепче ухватив учебники, направляюсь к кабинету алгебры.
Внезапно книги вырываются у меня из рук. Я поднимаю голову, вижу улыбающегося Эверетта, и мои внутренности делают кульбит, когда он засовывает учебники себе под мышку и идет вместе со мной к классу.
- С днем рождения, Кэм! Каково это быть пятнадцатилетней? – спрашивает Эверетт, подталкивая меня плечом.
Я нервно закручиваю прядь волос на палец, заклиная себя не хихикать.