— Нет, — растерянно ответил я.
В знак одобрения, Эля отпустила мою руку и я обнаружил, что она что-то мне передала. Что-то картонное, по размеру умещающееся в ладонь. Первым делом я подумал про пачку презервативов — это было бы так в её стиле. На ощупь вроде непохоже. Или похоже? Откуда я, по большому счёту, знаю?
Я думал, что мой лимит смущения был исчерпан за время, проведенное в компании Эли, но теперь осознал, что ошибался. Будь это презервативы, то что я скажу Эдуарду, если он заметит? Я боялся даже сунуть руку в карман куртки, чтобы понадежнее спрятать их там из опасения вызвать лишние подозрения.
— Воспользуйся этим, — шепнула мне Эля, несомненно имея в виду свой нежданный подарок. — Не выбрасывай ни в коем случае.
Прежде, чем я успел задать какие-то наводящие вопросы, она ускакала в закат, оставив меня наедине с Эдей.
— Ты правда не спешишь? — спросил у меня он.
— Я не против прогуляться.
Он кивнул на внезапно выросший у нас на пути винно-водочный магазин:
— Подожди меня здесь. Он сегодня рано закрывается, а то я бы зашёл на обратном пути. Подождёшь?
Я согласился, оставшись рядом с входом, пока он пошёл к прилавкам. Там осторожно, чтобы никто не заметил, я разжал кулак с сюрпризом от Эли, готовясь к подтверждению моих опасений.
Но это была пачка маленьких отрывных билетиков. Нет. Это скидочные купоны в ресторан со странным названием «Глазастая Тарелка». Билетиков было около полсотни и они были аккуратно сложены гармошкой. Я удивленно крутил в руках подарок, пытаясь понять, что хотела сказать наша сводница, когда ко мне подошёл Эдуард. Он уже сделал покупку и теперь заинтересованно смотрел на мой странный подарок.
— Тоже любишь этот ресторан? — он выглядел заинтересованным. — Ты монстр, если настриг такую пачку. Часто туда ходишь? Странно, что я тебя там не видел.
— Да вот, сегодня хотел сходить, — сориентировался я.
— Хм, — он заметно повеселел. — Я тоже туда собирался. Пошли. Заодно расскажешь, что тебя так тянет к моему дому.
***
«Глазастая тарелка» оказалась милым заведением. Милое — наиболее подходящее определение. Оно было оформлено в непередаваемом, слегка игрушечном стиле. Меню также порадовало своим разнообразием.
Мы выбрали столик у стены и сделали заказы. Я был настолько перегружен полученными за день впечатлениями, что совсем забыл, что денег взял только на обратную дорогу. Эдуард согласился оплатить мой обед взамен на десять купонов. Я был совершенно не против.
— Что ж, рассказывай, что тебя опять ко мне привело, — он удобно расположился в мягком, ярко-зелёного цвета, кресле, с кружкой кофе в руке. — Сказки о том, что ты парень Эли не принимаются. Будь это так, она не оставила бы тебя со мной.
Я удивленно посмотрел на него.
— Был один прецедент, — его тон говорил, что он хочет скорее замять эту тему. — Не очень веселая история. Но не оставила бы, будь она к тебе неравнодушна — это факт.
Я промолчал, потому что боялся задать неловкий вопрос.
— Как твои друзья? — решил он по-своему выкрутиться.
— Всё так же, — о них я говорить не хотел. Я знал, что он имеет в виду ребят, которые продали меня ему, а не каких-то других. С ними я общался, но всё сильнее понимал, что сильно поспешил назвать их друзьями.
А чего уж душой кривить, разговор у нас не клеился. Я не хотел чтобы эта наша встреча закончилась так же, как и прошлая.
— Здесь так тихо, — решился я озвучить фразу, которую готовил с того момента, как мы вошли в ресторанчик. — Другой мир после того, что происходит на улице.
— Это волшебное заведение, любой постоянный посетитель поймет. Тоже не понимаешь предновогоднюю суету? — догадался он.
О да. Я её не просто не понимаю, я её ненавижу. Я рассказал о своей реакции даже на мельтешение за окном, на то, как закутываюсь в одеяло и пялюсь в стену. О том, как предпочитаю заготовить всё заранее, чтобы не пришлось выползать из квартиры в этот день, признался, что сегодня была моя дебютная прогулка тридцать первого декабря. Эдя слушал меня, склонив голову. Кажется, ему было интересно.
— А ты что думаешь обо всём этом? — осмелился спросить я.
— Об этом ничего. С тех пор, как живу один, заказываю еду здесь и иду домой. Суета проходит мимо меня. Я радуюсь в этот день. Тому, что мне не приходится бегать, как всем этим людям. Кстати, что ты праздновал тогда, в октябре?
— День рождения свой.
— Весело отметил, значит… — его комментарий прервал телефонный звонок. — Слушаю. Нет, Серёж, я не с каким-то утырком и не с какой-то бабой. Я не пьяный, — он напряженно вслушивался в то, что ему отвечали на другом конце провода, будто боясь пропустить хоть одно слово. — Хорошо. Жду тебя дома. Да, я тоже очень скучаю.
— Заплатишь за нас, — сказал он извиняющимся тоном, выкладывая на стол тысячерублевую купюру. — Сдачу оставь себе. Или официанту на чай. Пока, Андрюш.
Он быстро оделся и так же быстро покинул милый ресторанчик с забавным названием. И этот человек совсем недавно разглагольствовал о том, что предпочитает не спешить.
Я остался один, пытаясь обдумать произошедшее. Я должен увести Эдю у плохого парня? Так сказала Эля?
========== Обычная магия ==========
С этого нового года я много раз посетил дом Эдуарда. В основном по приглашению Эли, но иногда я мог приходить уже лично к нему. Это стало напоминать зависимость.
Я не перестал его любить — наоборот, от регулярных встреч чувство только усилилось. Но мы общались как друзья. Я плохо себе представлял, зачем ему заводить дружбу с дитём, может быть, чтобы иметь рядом того, кто смотрит в рот. А я так и делал, я боготворил его.
Эля обещала поспособствовать нашему сближению. Она это имела в виду? А ещё я помню, она упоминала, что с чуткостью у Эдуарда огромные проблемы. Сам о моих чувствах он не догадается, а признаться я не могу — не готов.
С его теперешней пассией, Серёжей, мне довелось познакомиться поближе. Это был совершенно ничем не примечательный парень, на вид ровесник Эдуарда. Единственное, что выделяло его из серой толпы и не давало полностью в ней раствориться — не в меру яркая одежда.
Эля открыто его ненавидела. Порой даже не пыталась скрывать свою враждебность. Серёжа не оставался в долгу, высказывая Эде всё, что думает о его невоспитанной сестрёнке, которой «необходима твердая рука с ремнём». Эдуард героически сносил выпады с обоих сторон, не допуская, чтобы эти двое убили друг друга.
Отношения парней, если не принимать во внимание, какую бурю эмоций наблюдения за ними вызывали у меня, выглядели странно. Эдуард с нездоровой заботой относился к Серёже, который вёл себя, как капризный ребёнок, не стесняясь требовать деньги, вещи, свободное время.
В любой момент Серёжа мог позвонить и потребовать внимания к своей персоне. Не раз после его звонка Эдуард выставлял нас с Элей за дверь, при этом извиняясь за то, что ему приходится так поступать. Эля каждый раз сыпала прогнозами, что эти отношения погубят её братца.
— Ребят, идите домой. Серёжа хочет увидеться наедине, — по нему было видно что он не горит желанием как выгонять нас, так и встречаться с Серёжей наедине, по крайней мере, сейчас.
— Да знаю я, что вы будете делать, содомиты клятые! — шутливо возмутилась Эля.
Подавленные, мы вышли из подъезда. Я ощущал смутную тоску каждый раз, когда покидал его дом. А в Эле просто бушевали протест и негодование.
— Глянь, идёт, голубчик! — злобно прошипела она, увидев знакомую фигуру в ярко-зелёном пальто. — Пидор, в самом плохом смысле слова.
— Но Эдя тоже, — возразил я.
— Эдя — гей, Серёжа — пидор, — расставила всё по местам она.
Пока я сомневался спрашивать, кто в таком случае я, Эля, будто прочитав мои мысли, сама ответила:
— И ты гей. Маленький, милый гейчик.
— Буду пока считать, что это комплимент, — буркнул я.
Как два хулигана, ждущих, что кто-то попадётся в устроенную ими ловушку, мы притаились за углом, откуда отлично обозревался весь двор. Не зная, зачем, но мы наблюдали за Серёжей, не упуская из виду ни одну деталь. Эля предлагала намазать дверную ручку клеем, чтобы не просто играть в хулиганов, но и быть ими. Я отказался, сказал, что слишком взрослый для подобных шалостей. И это притом, что главная затейница на пару лет старше меня.
— Пидор достиг цели, — с ненавистью проговорила Эля. — Ты в магию веришь?
Обескураженный внезапным вопросом, я не нашёл, что ответить.
— А вот я даже не знаю. Околдовал он Эдю, что ли?
Мы молча постояли, вдыхая морозный воздух. Начало февраля в этом году выдалось особенно холодным.
— Андрюша, ты в тарелку давно заглядывал? — вдруг серьёзно спросила она.
Что? Какую тарелку? Она что-то подсыпает мне, когда мы едим у Эдуарда? Что вообще происходит?
— В глазастую тарелку, — пояснила она. — Я тебе купоны вручила, помнишь?
Я не знал, что ответить. Был там один раз перед Новым годом, когда мы с Эдей первый раз нормально поговорили. И нашу встречу прервал Серёжа.
— Давно, — не стал врать я.
— Надо почаще. Эдя обычно ходит туда один. И там его пробивает на откровения. Не знаю, может быть, в этом заключается магия этого места. Сходи туда сегодня. Если поссорится с Серёжей — наверняка пойдет туда. Бери его тепленьким.
— Да, наверное.
Я должен прислушиваться к её словам, она ведь помнит о своём обещании.
— Не смотри на меня так, — с укором произнесла она. — Я сказала, что помогу тебе сблизиться с Эдей, и я это сделала. Дальше ты сам постарайся, Андрюша.
Она права. Мы с Эдей и правда сблизились, пусть и не так, как хотел я. Но ведь Серёжу я не отвадил, а значит свою часть уговора не выполнил.
— Прямо сейчас пойду туда, — пообещал я. — Спасибо, Эль.
Не видя перед собой дороги, я пошел по смутно знакомому маршруту, слыша, что она кричит мне вслед, что прямо сейчас необязательно. Но я спешу так, будто в «Тарелке» у меня назначена архиважная встреча, а я опаздываю.
Почти бегом достигаю «волшебного» заведения, которое встречает меня умиротворяющей зелёной палитрой. Эдуарда нигде не видно. А я ждал, что он уже здесь и с нетерпением ждёт меня? Он ведь с Серёжей, и я знаю это.
Да и конкурент ли я Серёже? Наверное нет. Он вполне хорош собой, хоть и не чета Эдуарду. А я же просто глупый нескладный ребёнок.
Но Эля сказала, что шансы у меня есть, да ещё какие!
Я заказал большой стакан американо и горячие тосты с сыром и ветчиной — самое то для холодного зимнего вечера. Каждые полминуты я оглядывал зал в поисках Эди. Вдруг он всё-таки пришёл?
Но в одиннадцатом часу я пошёл домой, так и не дождавшись его.
***
Я не сдавался и, следуя совету Эли, большую часть своих свободных вечеров просиживал в «Глазастой Тарелке». Визиты в дом Эдуарда я не оставил, а он продолжал относиться ко мне как к ребёнку.
Прошёл месяц. Первые дни марта выдались солнечными. За это время мне ни разу не удалось застать там Эдю. Может быть, он совсем зарёкся туда ходить?
Но на третий день весны мне наконец улыбнулась удача. Он пришёл в «Тарелку» совершенно один, первый заметил меня и, спросив разрешения, подсел.
— Грустный ты, — заметил он. — В школе проблемы?
— Ты тоже не особо весёлый, — парировал я.
Он помрачнел и отложил столовые приборы в сторону.
— Дела сердечные. Мне кажется, что отношения с Серёжей сведут меня с ума. Но и разорвать их я не могу. Он пьёт мою кровь и не хочет меняться. Каждый раз прощаю его. Ненавижу себя за это. Я веду себя, как послушный щенок, ты замечал? Такое только с ним, раньше у меня такого не было.
Я слушал его нежданную тираду, жадно глотая каждое слово. Это и есть откровение, на которое его сподвигла особая магия «Тарелки». Об этом говорила Эля?
— Сейчас хотел бы послать его подальше, но как увижу воочию — сразу передумаю. Эля говорила, что это не любовь. Назвала это зависимостью. Вот у тебя было такое? Когда взаимности нет, но встречи с человеком становятся похожими на наркотик. А ты ищешь их, чтобы помучить себя?
Я промолчал. Не уверен, что правильно понял, что он хотел сказать. Но схожесть с моей ситуацией точно есть.
— Прости, — осёкся он, — зря я об этом запел. Надеюсь, это ещё не постигло тебя и в будущем не постигнет.
В горле образовался давящий ком.
— Знаешь, иногда я думаю, что будь у меня кто-то готовый принять меня, я давно бы уже разобрался с этой проблемой.
Рассказать ему о своих чувствах? А то, может, я тоже живу в зависимости?
— Зря я затеял этот разговор, — сменил тему он. — Как у тебя дела? В школе как?
Проглотив саднящие горло слова, которые так и не решился произнести, я начал рассказ. О том, как учительница сама запуталась в том, что говорит, как мы с Лехой опрокинули фикус и уронили стеклянный стенд, спасаясь от учебной пожарной тревоги, не понимаю, зачем проводить их в такой холод. Что ещё интересного произошло? Мы писали контрольную. Нас отчитывали за плохое поведение.
Не это, совсем другое я хотел ему сказать.
О том, как не хотелось мне покидать его дом в тот октябрьский день, о том, что с того времени я покоя себе не нахожу. Как месяц захаживал в “Тарелку”, ожидая его, и как, чуть не плача, уходил домой за час до закрытия. О том, как тяжело мне было принять себя и как я благодарен его сестре и ему. За то, что открыли мне двери в новый мир, пусть и полный горечи.
— Насыщенно, — с улыбкой оценил мои приключения Эдуард. — Знаешь, ты очень похож на меня в школьные годы. Вот только…
Он осёкся. «Ну конечно, я знал, что он хотел сказать. Действуй! Нет никаких „только“. Эдуард не станет заглядываться на малолетнего натурала, скажи, что любишь его. Может, и он к тебе неравнодушен, но не говорит, чтобы не напугать?» — зазвенел настойчивый голос.
Но я промолчал. Мы сидели до двенадцати. Я, как прирождённый жаворонок, уже клевал носом, когда мы уходили. Эдуард попивал что-то крепкое, но держался достойно. Уж он-то точно не завалится спать на улице пьяным, как я.
Автобусы уже не ходили, поэтому Эдуард отвез меня на такси до дома и проводил до дверей. Я не был пьян и не собирался вырубаться на улице, но и не возражал против такой заботы от него. Я и правда был тощим хлипким подростком, думаю, ещё и в таком сонном состоянии меня и кошка смогла бы обидеть. После того, как Эля напала на меня на улице, я немного боялся ходить один в темноте.
Дверь нам открыл отец.
— Засиделся у Эли, пап, — извиняющимся тоном сказал я.
Помню, что с Эдуардом он даже не поздоровался. Я не придал этому значения и ушел спать.
Утром меня ждал сюрприз, заставивший буквально подавиться завтраком. Отец подсел ко мне с необычайно серьёзным лицом. Такое выражение бывало у него, когда он хотел сказать что-то важное и неприятное. Я внутренне напрягся. Примерно такое выражение было у него, когда он решил сам сообщить мне о смерти мамы.
Чего греха таить, с тех пор я безумно боялся, когда он подходил ко мне с таким лицом, хоть прочие новости оказывались куда менее печальными.
— Не водись больше с Элей и тем парнем, — строго сказал он.
Я напрягся ещё больше. Официально я был другом Эли, тут он не мог ни к чему придраться.
— Я знаю, что у нее есть брат, — осторожно продолжил он и его лицо приобрело выражение высшей степени отвращения. — И он любит парней.
Я удивленно вытаращил глаза: «Откуда он узнал».
Отец расценил мою реакцию по-другому, решил, что я напуган этой новостью.
— И с ней тоже что-то не так, раз у неё такой брат, найдёшь себе нормальную девку — молодой же.
========== Мечты и опасения ==========
В тот миг всё куда-то ухнуло. Раньше я беспокоился о том, что не смогу сделать первый шаг, не смогу заставить себя сказать ему о том, что чувствую, боясь не найти взаимности. И упустил из виду весомое препятствие — отец всегда был ярым гомофобом. Что будет, если он узнает, я даже представить себе боялся.
Может быть, он даже не погнушается отправить Эдю в места не столь отдаленные, задействовав свои связи. При этом он будет свято уверен, что совершает благое дело — спасает меня.
— Эта Элина Краснова — очень вздорная девочка, — медленно зачитывал мне нотацию отец. — Совсем никого не слушается, по дому не помогает. При этом ее брат оказался извращенцем. Их отец запретил ей с ним водиться, но она не послушалась. Прямо заявила — ей посрать, с кем ее брат трахается, и отцу посоветовала этим не интересоваться. Хамка та еще! Незачем тебе с такой испорченной девочкой общаться. А если ещё и на ее брата, который извращенец, наткнешься, то даже не знаю, что с тобой эти больные люди сделают.