Эрик задумчиво нахмурился. Секунду назад он, вроде, говорил, что ему всё равно на ориентацию брата, и при этом дает понять, что не всё у них так просто. Эдя расскажет мне всё сам?
— В двух словах не описать. Ты и сам должен понимать, — он снова недобро посмотрел на брата. — Инструктирует Серёжу как избежать встречи со мной. Кстати, сколько тебе лет?
— Мне? Пятнадцать, — честно ответил я на совершенно неожиданный вопрос.
— Совсем малявка. О чем он только думает!
— Ни о чем он не думает! — начал отрицать я. — Он просто привел меня домой, когда я уснул пьяным на улице. Накормил и обогрел. Но ничего такого он бы не сделал.
Эрик пристально посмотрел на меня и затем выдал:
— Хочешь ещё один совет? Не засыпай пьяным на улице. Никогда.
Эдуард вернулся взволнованным. А его брат жаждал подробностей, теперь отвертеться будет непросто.
— Мы уходим, — сказал он мне.
— Я с вами, — вскочил Эрик.
— Не стоит, — Эдя начал отнекиваться.
— СтоИт или не стоИт — мне всё равно. Я просто пойду.
Эдя обреченно плюхнулся на скамью.
— Зачем тебе это?
— Хватит выгораживать этого урода! — сокрушался старший. — Я его убью, и закончим балаган.
— Да что ты надумал!? — опешил Эдя. — О чём вы двое тут говорили? Не будем мы никого убивать! Дежурь здесь, скоро отец вернется.
— Тогда ответь с кем ты говорил! — взревел Эрик. — Гуманистом себя возомнил? Из-за этого шлепка майонезного Эля может умереть!
Старший брат был готов вцепиться младшему в глотку, хоть руками, хоть зубами. Я не на шутку испугался, представив такой исход. Эдуард выглядел удивительно спокойным. Я понял, что он тянет время, раздумывая, как отвязаться от Эрика. Тот набросится на Сережу, не пытаясь разобраться, виноват ли он.
— Никто не умрёт, ты понял меня?
В голосе Эди появились стальные нотки. Я, конечно, не верил, что это может остановить его серьёзно настроенного брата. И, напротив, разозлило еще больше.
— Эрик, — окрикнул его усталый пожилой мужчина. — Это… Что он здесь делает?
— Уже ухожу, пап, — быстро поднялся Эдуард и кивком позвал меня за собой.
Я поплёлся следом, улавливая за спиной возмущенные возгласы. Прибавил шагу: подслушивать их небольшой скандал мне не хотелось, но уши сами улавливали, что говорил пожилой человек.
— Ты тоже с ним спелся? После того, как он тебя подставил? И с Элиной что случилось!
— Он уже уходит.
— Да? Я же видел как вы мило ворковали! Опять за старое?
***
На улице меня ослепило мартовское солнце — ещё один признак самого сурового, на мой взгляд, времени года. В безмолвии мы с Эдей дошли до остановки и запрыгнули в первый подоспевший автобус. Ему всё равно куда ехать? Позже я понял, что он сделал это, чтобы оторваться от брата, готового вот-вот броситься за нами в погоню.
Салон оказался почти пустым. Мы примостились на места и Эдя, наконец, нарушил тишину:
— Тебе не надо со мной. Иди домой, Андрюш.
Я понятия не имел, куда он едет, поэтому следовал за ним по инерции, настолько был ошарашен произошедшим в больнице. Совсем не думал, что делаю и зачем. Признавать этого я не хотел, поэтому заявил:
— Нет, я тоже пойду!
— Звонил Серёжа, — признался он с таким видом, будто раскрывал мне страшную, неприятную тайну. — Он просил приехать прямо сейчас.
Новостью для меня это не было, но почему Эдя так срывается по его звонку?
— Ему это нужно? — поинтересовался я.
— Не знаю, но мне показалось, что он не в себе. Скоро выходим. Пересаживайся и езжай домой, а.
— Нет, — запротестовал я. — Пойду с тобой.
Эдя, уставший сопротивляться тому, кто так и норовит увязаться за ним, просто пожал плечами:
— Хочешь посмотреть на скандал двух геев — воля твоя. Только не вмешивайся, как в больнице.
Я пристыженно опустил голову, ещё помня, как успел наговорить там глупостей.
День выдался настолько солнечным, что у меня болели глаза. Эдя быстрым шагом куда-то шел, успевать за ним было непросто.
Мы приехали на окраины города и путь держали куда-то за его пределы. Навязчивые неприятные предчувствия не покидали меня, и нахлынули с особой силой, когда мы пришли к мосту. По фильмам, которые я смотрел, именно на мостах часто происходили несчастные случаи, убийства и самоубийства.
Я просто съёживался от страха, пролистывая в голове всплывающие картины и образы. Честно сказать, мосты были моей давней фобией. Странно, что понял я это только сейчас.
У подьема нас ждал растрёпанный, взмокший Серёжа. Он повернулся к нам, глаза горели неясным безумным огнем. Как давно он позвонил? Час? Полтора? Всё это время он нарезал круги, зверея от холода и нетерпения.
— Эдя… Эдя, почему так долго?! — срывающимся голосом спрашивал он.
========== Искусство не вмешиваться ==========
Эдя молча смотрел на человека, который пригласил его в такое странное место. Я же отошёл в сторону и, впрочем, делал то же самое — наблюдал, как они стоят лицом друг к другу и молчат. Хоть ничего и не происходило, я ощущал витающее кругом напряжение. Мне было зябко и страшно в этом безлюдном пустынном месте, где кроме нас не было никого.
У Эдуарда свои счеты с Серёжей, мне точно не следовало лезть во всё это. Но отступать поздно — я уже влез. Конечно, я мог прямо сейчас уйти, добраться до ближайшей остановки и уехать домой, как мне и советовали, но решил не отступать.
На самом деле я боялся. А вдруг с Эдей что-то случится. Не знаю, чем я смогу помочь, если ситуация выйдет из-под контроля, но тот факт, что я здесь и вижу, что пока еще всё в порядке, придавал мне спокойствия.
— Зачем нужно было звать меня сюда? — строго спросил Эдя.
Серёжа вздрогнул, словно испугался звука человеческого голоса, такого чуждого для места, где он столько времени ждал в молчании.
— Что здесь не так?
Серёжа покосился на меня, но решил проигнорировать, хоть и был недоволен моему присутствия на такой приватной встрече.
— Вообще-то всё, — заметил Эдя. — Давай поговорим в другом месте. У тебя дома, например. Всё хорошо.
Эдуард пытался выглядеть спокойным, но я почти физически чувствовал, как непросто ему сохранять самообладание. Серёжа подошел чуть ближе к Эде, который не трогался с места.
Теперь я отчётливо увидел, насколько неважно он выглядел. Мне стало его даже жаль. Он дрожал от холода, лицо было неестественно бледным, а губы синими. Зелёное пальто нараспашку было грязным и местами мокрым, даже волосы, пряди, выбивающиеся из-под шапки, были влажными. Глаза, которые он щурил от яркого весеннего солнца, показались мне опухшими, будто он плакал несколько дней подряд.
— Нет, — его голос подрагивал. — Самое место для меня!
Серёжа снова покосился на меня как на огромную гноящуюся занозу в пальце.
— Перестань. Что ты хотел мне сказать? — одернул его Эдя.
— Я? — он будто удивился, когда ему напомнили о цели встречи.
— Да, — подтвердил Эдя. — Ты позвал меня, сказал, что нужно срочно встретиться, поговорить. Звонил мне, помнишь?
— Конечно помню! — Серёжа в третий раз бросил на меня недобрый взгляд, заставивший меня поёжиться и понять, что никогда раньше я не чувствовал себя настолько лишним и неуместным. — Всё я помню. Но что мне теперь говорить? Ты уверен, что я виноват. И твой братец хочет убить меня за это!
— Я не считаю, что ты виноват, — не согласился Эдя. — Пока ещё не могу быть ни в чем уверен. Но в тот день вы ушли вместе и ты исчез. Странно, да?
Серёжа опустил голову и что-то тихо сказал, ветер заглушил его слова, и ни я, ни Эдуард ничего не разобрали. Происходящее казалось мне нереальным, сюрреалистичным сном, который легко мог перейти в кошмар. Я уже упоминал свой необъяснимый страх мостов, а этот казался мне особенно зловещим. Я должен не вмешиваться, стать бесстрастным сторонним наблюдателем, но я не мог спокойно смотреть на то, как Эдя выясняет отношения со своим парнем, любимым человеком, чьё место я безуспешно пытался занять.
А что если они помирятся? А вдруг случится что-то страшное? Зачем Серёжа позвал его в такое место? Что замышляет?
— Серёж, — голос Эди смягчился. — Просто расскажи всё как было. Если ты не виноват, то не вижу причин…
— Я виноват! — не дав договорить вскрикнул Серёжа. — Я превратил твою жизнь в ад за то, что ты…
— Успокойся, не будем об этом, тебя никто не винит!
— Никто? Да ты терпел меня из жалости, а все вокруг презирали. Я чудовище! Я виноват в том, что случилось с Элей!
Заявление даже для меня стало неожиданностью. Не видел я в нем злодея.
— Как это произошло? — ледяным, почти механическим голосом спросил Эдуард.
— Я… то есть мы шли, я сразу домой, она до остановки. Стояли у дороги, ждали зеленый свет. Я всегда не переносил её… всегда… но такого я бы не пожелал! Я не желал никому зла! Ты же знаешь!
— Я знаю, — спокойно, мастерски скрывая нетерпение, подтвердил Эдя.
— В тот день я захотел, чтобы она исчезла навсегда. Я хотел этого! Мы стояли у той дороги. Ты знаешь — там крутой спуск. Она поскользнулась и упала. Я просто стоял и смотрел, я должен был что-то сделать. Я мог поймать её. Но промедлил! Просто стоял и смотрел! Даже скорую вызвали другие люди. В тот момент я… радовался. Только потом понял, что произошло. Это ужасно. Я не желал ей смерти!
Серёжа пошатнулся и упал на колени прямо в мокрый снег.
— Я так устал, — севшим голосом проговорил он. — Я так виноват перед тобой.
Эдя подошел к сидящему на снегу парню и тихо произнёс:
— Она жива.
Серёжу ошарашила эта новость. Он с трудом встал, наверное, он так замёрз, что двигается с трудом.
— Правда? Но я видел, как она упала…
— В реанимации, без сознания.
— Мне так жаль. До сих пор?
Эдя кивнул. Серёжа виновато потупился и снова что-то еле слышно пробормотал. Не знаю как насчёт Эди, но я не смог разобрать его слова.
Серёжа снова недовольно покосился на меня. Похоже, только сейчас Эдя вспомнил о моем присутствии и понял, насколько я смущаю его пассию.
— Он увязался за мной после больницы. Я ходил к Эле.
— Ваши родственники не загрызли тебя?
— Андрюша меня убедил пойти. Ничего страшного в итоге не произошло. Из всех там был только Эрик.
— Мило… — вымученно улыбнулся Серёжа. — Раз так, то скрывать от него нечего. Я хотел сказать тебе совсем другое, но обо многом подумал. Всё о чем я могу думать — это ты. Уже много лет. Но за то время, что мы вместе, ты сам знаешь, я сделал тебе столько зла. Я вёл себя ужасно. Прости меня за это.
Его слова звучали надсадно, не по-человечески. Словно Серёжа пытался кричать, но при этом не переходил с шепота. У него был странный неприятный голос с того момента, как мы приехали сюда. Только сейчас до меня дошло, что он сорвал его или простудился на таком холоде. Скорее всего, и то и другое.
Эдуард долго молчал, не зная, что ему ответить, но затем сказал почти ласково:
— Я тебя прощаю. Идём отсюда.
Серёжа вновь странно посмотрел на меня. Я даже представить себе не мог, о чём он может думать в этот момент. Но чего хочет Эдя? Почему он так просто прощает его? Теперь, когда они помирятся, мне придётся снова страдать в сторонке?
А даже если не помирятся, что, собственно, изменится?
— Не мучай себя! — возразил Серёжа. — Оставь меня. Просто брось! Это всё бессмысленно.
— Почему? Это не бессмысленно. Идём домой, даже я замёрз. А на тебя смотреть страшно.
— В том то и беда, что ты меня не оставишь, — тяжело вздохнул Серёжа. — Это я так любил в тебе. Я так держался за тебя. Знаю, почему ты столько времени терпел меня, но продолжать бессмысленно. Я так боялся потерять тебя, что вёл себя, как последний мудак. Прости меня.
— Я тебя уже простил, — повторил Эдя.
— А это зря, — грустно усмехнулся Серёжа. — Рядом со мной ты будешь страдать, я же без тебя не смогу жить. Замкнутый круг?
— Постарайся, чтобы этого не было. Я потерплю, — предложил Эдя.
— Не смогу. Понимаешь, этот малец…
Серёжа снова украдкой посмотрел на меня и что-то тихо сказал Эде, я никак не мог расслышать.
— Хватит этих глупостей! — вспылил Эдя. — Идём отсюда.
— Иди без меня.
— Брось это. Андрюша тут вообще не при чём!
— Прости, я никогда не стану другим, — сказал Серёжа, отступая к краю ограждения. — Мне жаль, что так получилось, тебя я не виню ни в чём. Но я испорчу тебе жизнь.
— Да хватит уже…
Эдя понял к чему всё идет, когда Серёжа стоял на мосту у самого края.
— Стой! Что ты делаешь?!
Эдуард кинулся к нему. Я тоже что-то закричал, и неожиданно для себя, зажмурился. Когда я открыл глаза, Серёжи на мосту уже не было.
Эдя стоял у края моста с протянутой, успевшей ухватить лишь пустоту, рукой. Я осмелился подойти к нему, потянул за рукав и, немного заикаясь, попросил:
— Отойди, пожалуйста, от края.
Он послушался.
— Его не видно, — констатировал он, дрожащими руками доставая телефон.
Серёжи и правда не было видно. Берега здесь были высокими, почти пологими, а течение сильным. Я так понял, сделать что-то самостоятельно мы вряд ли сможем. Вода была ледяная, но Серёжа мог и выжить, падая с такой высоты.
— Я должен был вмешаться, — виновато опустил глаза я.
— Нет, — Эдя уже поднес трубку к уху. Он-то знает, куда надо звонить в таких случаях, в отличие от меня. Я бы просто растерялся, понятия не имея, что делать. — Правильно, что не вмешался. Могло быть и хуже.
========== Темные тайны ==========
Позвонив куда-то, Эдя стал искать способ спуститься, чтобы самому попытаться выловить Сережу из ледяной воды. Прикинув, насколько река глубокая и бурная, решил, что это небезопасная, да и пустая затея. И хотя сам был в глубоком шоке, но всё же предпринял попытки его остановить, просто испугался за него. В ответ Эдя разозлился, накричал на меня и, не принимая возражений, отправил домой.
Хоть я и понимал его состояние, но обидно было до слез. Таким я его раньше не видел и боялся, что он больше не захочет меня знать. Уже из новостей я понял, что Сережа всё-таки погиб, но об Эде, вроде, не говорили. В сюжете был упомянут также друг погибшего, который отказался давать комментарии. А вдруг это был не Эдя, вдруг он тоже?
В репортаже показали только реку и тот злосчастный мост. Надо же было туда идти! Это я во всем виноват!..
Даже не помню, столько времени я пребывал в оцепенении, даже в школу не ходил, отцу сказал, что болею, ведь даже есть толком не мог. В очередной раз оставшись дома, понял, что сойду с ума от неизвестности. Ноги сами привели к уже знакомой двери. Здесь мне долго пришлось жать на дверной звонок, никто не спешил открывать, но я был уверен — Эдя дома.
Моя уверенность уже начала угасать, но я уловил возню за дверью. Эдя, сонный и растрепанный, сразу впустил меня.
Казалось, он обрадовался, хоть и выглядел больным и измученным. Наверное, я просто выдаю желаемое за действительное, а он винит меня в смерти Серёжи и ненавидит.
В нос ударил неприятный запах алкоголя и испорченной еды. Помню его чистюлей, который никогда бы не допустил в своем доме такого. Да, царящий в квартире беспорядок был очень нетипичным для него. Я заметил, как Эдя спрятал почти пустую бутылку под одеяло, скомкал постель и кинул её в ящик под диваном, прямо вместе с пойлом.
Атмосфера бардака от этого не исчезла, но я оценил, что он хотя бы попытался. На подоконнике стоял стакан, похоже, с тем же самым пойлом на дне. Эдя выжидающе посмотрел на меня, запинывая под диван что-то черное, наверное, носки.
— Пойду, поставлю чайник, — вызвался я.
Он не возражал. Оставив Эдю одного, я, дойдя до кухни, обнаружил источник неприятного запаха. В посуде, похожей одновременно и на сковородку и на ковш, стояло мясное варево, которое я окрестил бы гуляшом. И стояло уже примерно неделю. Смрад мелко нарезанных трупов, а по-другому это сложно было назвать, обдал такой волной, что чуть не сбил с ног, стоило только открыть крышку. У меня закружилась голова.