— Ну так я тебе с собой целый пакет положу. Вечером, когда домой пойдёшь, загляни на кухню, я тебе выдам.
— Спасибо.
Поблагодарив Варвару, я вышла из кухни и направилась обратно на рабочее место. Не то, чтобы я хотела поработать, я, пожалуй, искала встречи с Изотовым. Мне казалось, что он что-то скажет дельное. Ну или не скажет, но я хоть успокоюсь тогда что всё стабильно.
И стоило мне только за свой стол и взяться за работу, как Степан Геннадьевич открыл дверь и появился на пороге своего кабинета.
— Вернулась уже? — спросил он, — У нас обеденный перерыв до трёх часов, если хочешь, можешь отдохнуть в гостиной. Там есть телевизор, можно посмотреть новости, — мягко предложил.
— Нет, спасибо, я лучше поработаю. Ведь долго не работала, всё медленно делаю.
— Ничего. Было бы желание. Я, Оленька, вот что хотел спросить, — начал Степан Геннадьевич, так и стоя на пороге свои своего кабинета.
— Что?
— Ты действительно беременна от Олега? — от этого вопроса стало даже смешно и я не смогла сдержать улыбки.
— Да, — ответила, думая, что этот вопрос будет звучать так часто постоянно.
— Ясно. Так я при Олеге не стал говорить, но вообще-то вы можете развестись. Правда, при соблюдении одного условия, — Степан Геннадьевич тянул, словно проверял интересно мне будет или нет, какие там условия и, конечно же, мне было интересно.
— Какого? — уточнила я.
— Это ты должна хотеть развестись. Сама пода́ть заявление на развод. Конечно, это будет развод через суд, но в таком случае суд не станет препятствовать разводу. Если же Олег хочет развестись, а ты против, тогда вас не разведут, пока ты не родишь, и ребёнку не исполнится год.
Всё чётко объяснив Изотов замолчал, и я молчала. А через минуту тишины Степан Геннадьевич переспросил.
— Так ты хочешь развестись? — снова смотрел прямо в глаза, лишая возможности увильнуть с честным ответом.
— Простите. Я не могу сейчас ответить на этот вопрос даже самой себе, — пожалуй, это было правдой не только для Изотова, но и для меня.
За два дня я впервые определилась хотя бы с этим.
— Понимаю. В любом случае Олег снова обратиться в клинику пройдёт обследование. И если результат будет иной, думаю между вами и разговор будет иной, — после этих слов Изотов ушёл к себе, а я воспрянула духом от последней новости.
Раз Олег решил снова провериться, значит он сомневается. Даёт нам шанс.
В Маринкину квартиру я возвращалась вечером с хорошим настроением, прижимая к груди ароматные пирожки. Варвара хотела сунуть мне ещё и банку борща, но я смогла открутиться тем, что мне нельзя таскать тяжести.
Пока кипел чайник, я успела принять душ и замотавшись в полотенце потопала на кухню, испугавшись от неожиданного трезвона в дверь. Под бешеный стук сердца подкралась к двери, посмотрела в глазок. Ожидала там увидеть кого угодно, но не Олега, с перекошенным от злости лицом.
— Что тебе нужно? — спросила его через дверь, ловя себя на том, что боюсь ему открывать.
Бережёного Бог бережёт, с этой мыслью прикрыла живот руками. Хотя думать про Олега так скверно было неприятно, но этот страх, вбитый в меня Эдиком шесть лет назад, ожил во всей этой ситуации и зацвёл буйным цветом.
— Открывай! Я знаю, что он здесь! — Олег убрал руку с кнопки звонка и принялся колотить по двери.
— Кто?! — сумасшедший!
Неужели любовника ищет?!
— Верни Костика! Он не твой сын! — орал Олег, только услышав имя сына, я трясущимися руками провернула дверную защёлку.
Олег влетел в квартиру словно ураган, сметая всё на своём пути. Уронил пустую вешалку, сдвинул комод.
— Костя выходи! Мы едем домой! — требовал Олег, бегая по небольшой квартирке, заглядывая в комнаты и санузлы, даже на балкон.
— Кости здесь нет! Ты что потерял ребёнка?! — у меня мгновенно началась истерика, за окном уже начало темнеть.
— Это всё из-за тебя дрянь! — рявкнул Олег, отшатнувшись от меня, он рванул на кухню, там ещё не смотрел.
Я же осталась стоять на месте, сжавшись от страха. Щекоча кожу по ноге из-под кромки белого полотенца, медленно ползла капелька крови. Почти прозрачная, она оставляла за собой едва заметный розовый след. Я словно вросла в пол, в ушах начало шуметь, слёзы жгли глаза, а горло охватило словно стальным воротом. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Ничего не осознавала и не понимала, что твориться вокруг. Мир перестал существовать. В голове только колотилось чёткое понимание что это выкидыш. Снова. Всё повторялось, как и шесть лет назад, словно на мне какое-то проклятье.
— Оля! Ты слышишь меня?! — окрик Олега дошёл до меня, но я на него не среагировала никак лишь зажмурилась сильней, будто смогу раствориться в воздухе.
Олег
— Дурно ей, ну надо же, цирк с конями прям! — усмехнулся от того, как эта дрянь сбежала из-за стола.
Может Изотов и его повариха поверили в этот цирк, но мне-то было ясно, что весь спектакль с дурнотой она устроила лишь для того, чтобы скрыть от меня свои лживые глаза.
— И ничего не цирк, — влезла повариха, — Я когда первым сыночком была беременна, дурно было постоянно, пока в деревню не уехала. Тут-то что? Воздух грязный, вода отвратительная, продукты тьфу! Вот и дурно девоньке.
Тоже мне выискалась защитница.
— Степан Геннадьевич, ты мне скажи, реально будет развод получить, если я докажу факт измены? — спросил у Изотова, игнорируя защитную тираду поварихи.
— Не знаю дорого́й. Правда не знаю. Ну нет у меня такой практики. Я всё выясню, созвонимся. Но ты ещё раз проверься, обязательно.
Распрощавшись с Изотовым, сразу заехал в клинику, договорился наутро следующего дня. Не терпелось отделаться от этой предательницы раз и навсегда. Не станет же она упираться и продолжать врать о каком-то там чуде, когда получит свежий результат анализов.
И как только эта проныра влезла к Изотову?! Вот всегда знал, в тихом омуте, как говорится.
Долго гадал пока не дошло кто в подругах у неё... Мозг словно атрофировался, вообще давно мог догадаться, что Маринка поможет. Они как-то сразу сдружились. И на Степана Геннадьевича только она могла вывести эту дрянь. После клиники поехал по делам, которые из-за этой ситуации ни хрена не спорились. Вернулся домой злой, как чёрт и то только из-за малого. С утра совершенно забыл про него и что пацана нужно как минимум накормить. На мой зов Костик не отзывался, я обошёл всё, но дом был пуст. Этот засранец мало того что слинял, оставив записку о том, что жить хочет с мамой, так ещё и телефон целенаправленно оставил. И непросто, а положил рядом с телефоном этой суки.
Не стал терять времени, сразу поехала к ней, точно знал, что она скрывается у Маринки на старой квартире. Больше пойти ей было некуда. И оказался прав. В окнах Маринкиной квартиры горел свет. А эта гадина не хотела открывать двери, что значило для меня лишь одно. Малой точно у неё, и я был в этом уверен. Но обойдя всю квартиру, не нашёл мальчишки.
Сделал минутную паузу, глядя на пакет пирожков на кухонном столе от Изотовской поварихи. Всё верно. Это я знал про Маринкину квартиру, а Костик не знал. Значит, просто убежал паршивец и болтается где-то по городу, на свою тощую задницу ищет приключений. Выглянул в окно, скрепя от злости зубами, солнце быстро село и уже было темно. И как бы ни хотел не общаться с этой дрянью, но мне пришлось. Ведь, как ни крути, должен признать, она больше времени проводила с пацаном, знала наверняка где его искать. Нашёл её страдающей в коридоре, не веря ни единой слезинке.
— Ты знаешь где он может быть? — спросил её, но она совершенно не слышала меня.
Не сразу-то и сообразил, что с ней, да и не разбираюсь я в этих женских делах. Только когда увидел по ногам кровь, понял, что всё херово. При беременности такого точно же быть не должно́. И судя по выражению лица Ольги она это знала.
Я никогда особо не вникал в её прошлое, запрещая совать нос в моё. Только знал, что первого ребёнка она потеряла и очень тяжело это перенесла. Потому и к Костику так привязалась быстро и легко. Заменила им свою потерю, что мне было даже удобно. Няньки менялись как перчатки, не с каждой малой шёл на контакт, а я тогда задолбался быть для пацана мамашей. С меня для него и отец херовый выходи́л, хотя вроде и быстро подружились благодаря обычному детскому дурачеству.
— Оля! Ты слышишь меня?! — потряс её за плечи, пытаясь привести в чувства, но Оля на мои слова никак не реагировала, только скукожилась ещё сильней.
Я не врач и понятия не имел насколько это всё серьёзно, но пришлось брать все свои руки. В буквальном смысле. Не нашёл ничего во что её можно было быстро одеть, сорвал с верёвки простынь и накинул на её плечи, укутав тканью. Подхватил на руки и матерясь отнёс в машину. Мне нужно было искать пацана, но несмотря на моё состояние и Олино предательство бросить её не мог. По дороге в больницу она уже ревела навзрыд.
— Болит что-то? — спросил её, но ответа не получил.
На светофоре подсунул руку ей под бедро, ощутив влагу.
— Блядство! — вытер кровь о брюки, параллельно плюя на правила и цвета светофоров.
Ещё пытался вывести Ольгу на разговор, но она по-прежнему не реагировала на мои вопросы. Просто ревела, и всё. Понял, что бесполезно, отвёз в больницу так и сдал её медсёстрам, ни на что не реагирующей.
— Что с ней? — спросил Константин Дмитриевич, заполняя какие-то бумажки.
— Ты же у нас врач, я только смерть могу констатировать. Беременна, вроде, должна быть, — на мой ответ у Кости взметнулись брови.
— А срок? — спрашивал он, что-то записывая в карту.
— Не ебу. Не моё. Я поехал, — развернулся, уже хотел свалить, дальше не моя забота, но Костя обломал мне всё.
— Документы. Я её что, как бомжиху оформлять буду?! Вы совесть-то имейте, мне потом писанины после вас по горло, — ворча возмутился Костя.
— Завезу до утра, — хотел вот уже точно уйти, малой же, но нога словно к полу прилипла, — Она не умрёт? — уточнил у Кости, развестись хотел и не видеть её лживого лица больше никогда, но смерти ей точно не желал.
— Умрёт, конечно. Лет через шестьдесят, при хорошем раскладе, — с равнодушным цинизмом заявил Константин Дмитриевич, — Документы вези, — напомни требовательно, — Паспорт, полис, снилс тоже.
Вышел на улицу в полном раздрае. Просто разрывался на части, нужно было искать Костика и везти документы Ольге в больницу. Ещё курево закончилось. Пачка, которая была при мне, улетела сразу после обеда у Изотова. Вспомнив свою нищую молодость, стрельнул у прохожего сигаретку и пока курил, попытался сообразить, где же может болтаться малой.
6
Олег
Решив, что Дмитриевич не облезет и подождёт документов, я медленно ехал по городу с правой стороны. Искал малого на остановках, в парк заехал, обошёл все лавки, но там его не было. Подъезжая к дому, набрал знакомого мента Кирилла.
— Я выходной, звони Серёгину, — вместо приветствия отрезал он.
— У меня пацан сбежал, искать надо, без телефона и ключей слинял поганец. Были бы у него ключи, я бы по маячку пробил, а так чёрт знает где искать.
— Ладно. Подъезжай в сто третье, я туда подкачу.
— А что надо?
— Фото нужно, номера друзей, места, где может быть, — перечислил Кирилл, но на мне ещё висели эти документы.
— Понял.
Сбросил вызов, уже заходя в дом.
Сразу направился в кабинет, все документы всегда лежали у меня. Но в папке Ольгиных документов не оказалось. Закуривая, свободная рука сама потянулась к нижней папке со всякой больничной приблудой. В ней и те результаты обследования. Нашёл. Пробежался взглядом по строчке. Чёрным по белому; В эякуляте сперматозоидов не обнаружено. Вообще никаких. Ни живых, ни дохлых. Ещё бы усомнился в том, что Ольга предала, если бы не по нолям, но вот же!
Хотел смять бумажку из клиники, уже замял пальцами угол, но остановился в последний момент. В суде пригодится. Вернул результат в папку, прихватил с собой несколько пачек сигарет и отправился на поиски Олиной сумки. Раз документов нет у меня, значит они где-то у неё.
Нашёл сумку в прихожей, в ней было всё что нужно. Полис, паспорт, снилс этот и между ними чек из клиники. Ну конечно, она же сдавала анализы.
Сначала начал искать в сумке её кошелёк, только когда он оказался в руке, понял зачем. Знал, что в нём наше фото. Семейное. С отдыха в Париже. На фоне эйфелевой башни. Как раз перед тем обследованием и гоняли туда. Две недели наблюдал, как она слюни пускала на мелких, потому и согласился сдать анализы, ведь два года в неё кончал и никого. Но после диагноза и предложения от врача продырявить мне яйца с сомнительным процентом на удачный исход всё как-то застопорилось тогда.
— И чего же тебе сука не хватало? — спросил у её изображения, сминая после, и мысленно сам же ответил на свой вопрос.
Ребёнка ей не хватало. Но можно же было решить вопрос иначе, а не блядствовать! Но, видимо, у всех баб так, вижу цель не вижу препятствий. Копаться до истины не было ни времени, ни желания. Возвращаясь за телефоном малого, зашёл ещё и в гардеробную. Быстро накидал в дорожную сумку Олины шмотки, туда же полетели её документы и телефон.
По пути в отделение полиции заехал в больницу. Константин Дмитриевич сидел на своём месте в приёмной. Медсёстрам, которые занимались Ольгой когда я её привёз, уже скучали без дела, гоняя чай. Значит, она уже в палате.
— Вот её вещи, там документы и телефон, — объяснил, бросив сумку на свободный стул.
— Олег! Погоди! — начал было Костя.
— Всё! Мне некогда, у меня ребёнок пропал. Искать надо. Десять лет пацану.
Медсестрички, выпучив глаза, навострили уши, с любопытством ожидая продолжения, но я направился к выходу. Шёл уверенно, сдерживая свои идиотские порывы узнать, как Ольга. Да какое мне, вообще, должно быть дело до этой предательницы?!
Но просто так уйти не получилось, Костя меня догнал почти на выходе.
— Олег, Олег, погоди, я хотел уточнить! Мне как, вообще, с ней? Я её пока в вип определил, — нервно тараторил.
— Ну и что? — спросил у него, глянув на часы, время поджимало.
— Просто ты смотрю не расположен к супруге, кт... — он ещё что-то хотел сказать, но я оборвал на полуслове.
— Да не супруга она мне больше. Разводимся! — чуть не сплюнул по привычке под ноги, но мы находились ещё в больнице.
— В обычную, значит? По полису? — спросил Дмитриевич, и до меня дошло. Хоть и туго, но дошло.
— А я понял. Ты про деньги, да?
— Естественно! Не со своего же кармана мне оплатить всё?
Вот не хотел же спрашивать, как она, но Дмитриевич вынуждал буквально уточнить.
— Что с ней?
— Кровотечение остановили, но угроза прерывания есть. Сохранять надо. Нервничать нельзя, питание хорошее. Я могу и в обычную палату положить, но там все подряд лежат. И те, что на сохранении, и те, что после чистки. Реветь будут, рассказывать ужасы всякие. Бабы же. Сам понимаешь, лишние нервы. — стал убеждать Костя.
— Ясно. Оплачу все издержки, но только при одном условии.
— Это при каком же? — торопливо уточнил Константин Дмитриевич, жаждущий денежных вливаний.
— Если будет спрашивать, не говори, что я оплачиваю. Ни к чему ей, баба же. Напридумывает ещё всякого, потом не отвяжусь.
— Так, а что я не скажу? — как-то резко отупел Костя, я даже удивился.
— Кость, ну что ты как маленький? Про страховку что-нибудь придумай. Всё, некогда мне! — хлопнул его по плечу и вышел наконец-то из этой больницы, не думая возвращаться.
К отделению подъезжал всё так же медленно, как крался, выглядывая по улицам малого, но ни хрена. Как растворился поганец.
Кирилл уже был на месте, стоял на крыльце и курил, кивнув мне приветственно.
— Так где может быть пацан, — пожимая руку, спросил Кирилл, как только я подошёл.
— Понятия не имею, имел бы не звонил тебе. Десять лет малому, я за руку не вожу. Не знаю где он может быть, — ответил, прикуривая очередную сигарету, сминая пачку, так быстро ставшей пустой. Запустил её в урну со злостью, столько геморроя от баб! Даже когда курил столько не курил.
— Ладно, это пока отложим. Расскажи, во что он был одет? — продолжил допрос Кирилл.
— Ну, во что-то был одет, наверняка. Явно не голый ушёл из дома, что там. Наверное, одет в брюки, футболка или рубашка. Я не знаю, я его не провожал, не видел, во что он одевался, — отвечал так, потому что психовал от тупых вопросов Кирилла и бездействия, — Долго мы тут стоять будем?