Тяжело опустившись в кресло, выровнял дыхание и прикрыл глаза. Чувствовал себя садомазохистом. Только внутри с каждой минутой этой едва выносимой жажды копилось что-то неясное. Что-то, у чего я бы сам не рискнул вставать на пути.
Рэд не соврал. У меня были доступы ко всему — данным, встречам и водителю. Я полдня собирала информацию, искала прецеденты, пытаясь состыковать прежние дела с моим текущим, и все больше крепла в уверенности — спасение для Стивии возможно. Наша прецедентная судебная система облегчила эту задачу в несколько раз! Но одновременно становилось ясным и то, что Рэд наверняка видел все те лазейки, которые нащупывала я. С его опытом не мог не видеть, и ничего не сделал.
На мой запрос на встречу с подсудимой он ответил немедленным разрешением, лишь усиливая гадкое ощущение собственной глупости. И я снова не выдержала.
— Ты еще здесь? — даже не глянул на меня.
— Ну, раз Дана спрашивала тебя, можно ли мне предстать пред твоим величием, то здесь. — Я прошла к уже знакомому креслу, но не села. — У меня вопрос. С чего ты решил, что у Стивии деменция? Как в твоем отделе закрывают глаза на такое нарушение? Ведь на кону жизнь! Или нет салемы — нет проблемы? Одна жизнь против нескольких возможных?
— А как ты думаешь, почему на мне такая ответственность? — перевел на меня спокойный усталый взгляд.
— Почему ты защищаешь одних салем и не глядя убиваешь других? — тихо спросила.
— А почему врач одних может спасти, а других нет?
— Нельзя утверждать, что она — психически больная без освидетельствования.
— Мне — можно.
Какую бы глупость я ни делала, он меня на нее толкал.
— Ты подписал мое заявление?
— Да. Ты — ее адвокат.
— Отлично. И я требую медицинского обследования.
— Хорошо. Процедуру ты знаешь.
Но не успела я выйти, в приемной послышались крики, а через некоторое время двери распахнулись, и внутрь влетела его невеста.
Сегодня с ней творилось что-то странное, потому что она больше напоминала женщину в поиске, чем в ожидании самого счастливого дня в жизни. Сплошной люкс и шик, начиная от туфель и заканчивая дорогими серьгами, переливавшимися гранями камней. И красная помада.
— Я не очень вам помешала? Вы еще не начали или уже закончили?
— Не начали, — сложил руки на груди Рэд.
— Мой адвокат просил передать тебе вот это, — и она извлекла из сумочки листок и шлепнула его на стол, прижимая ладонью, густо инкрустированной кольцами.
— Я пойду, — попятилась я.
25
— Стоять! — рявкнул Рэд, и ноги приросли к полу. А он спокойно обратился к посетительнице: — Адвокат не мог мне прислать это по электронке?
— Хотела лично вручить, — скривилась девушка, поглядывая на меня.
— Сядь, Бэрри, — получила очередную команду от босса и осторожно прошла к креслу. — Вальрика, мы заняты. Если у тебя все, можешь идти.
— Нет, у меня не все. — И она нависла надо мной, стоило мне сесть: — Каково тебе на моем месте?
— Неплохо, спасибо, — скрестила руки на груди.
— Недолго. Ты не займешь моего места рядом с ним, даже не мечтай. Либо я, либо никто.
— Опрометчиво сыпать такими угрозами в лицо моему адвокату, — усмехнулся Рэд, а я едва не поперхнулась.
— Она — твой адвокат? — презрительно усмехнулась невеста. Или уже не невеста?
— Да, — бессовестно врал инквизитор.
Я старалась, чтобы на моем лице ни один мускул не дрогнул. Нет, я устрою Рэду бессильный разнос, но потом. Эта дама — не та, на чью сторону стоит вставать.
— Какие же вы оба жалкие! — брезгливо скривилась она.
— Говорит та, которая работает в голубиной почте собственного адвоката, — смерила ее взглядом. — Вы в курсе, что за каждое оскорбление представителя правосудия придется отвечать по отдельной статье?
— Рот закрой, шлюха… — только и успела вякнуть она, как Рэд схватил ее за руку и дернул из кабинета.
Я не двигалась. Слышала, как ругается его бывшая, насколько понимала, невеста, и как стихает офисная тишина, расступаясь перед таким зрелищем. Рэд вернулся через минуту.
— Как твой адвокат я бы советовала тебе не трогать твою обвинительницу руками, а вызывать охрану и фиксировать факты оскорблений, — подняла на него глаза.
— Ты права, но в последнее время плохо с нервами — практикантка одна делает голову, — огрызнулся он.
— Так, а в чем она тебя обвиняет? — пропустила мимо ушей колкости.
— В том, что я отказываюсь на ней жениться, — уселся он в свое кресло.
— Ух ты! — подалась я вперед. — Брак по расчету?
— Само собой.
— Тогда зачем ты хочешь проиграть дело?
— Я не собираюсь проигрывать…
— Для этого ты бы нанял себе адвоката по семейным делам, а не «одну практикантку», — парировала я.
Он усмехнулся:
— Да, ты не можешь быть моим адвокатом.
— Слава богу, а то я подумала, что твой хваленый опыт, о котором мы говорили все утро, тебе изменяет.
Но не успела я выдохнуть, он снова выбил весь воздух из легких:
— Ты проходишь основанием по этому делу.
— Основанием? — снова начала сомневаться в его психическом здоровье. — Может, назначить медицинскую экспертизу и тебе?
— Инквизитор, который нашел свою салему, не может жениться на ком-то другом, — спокойно заявил он.
Мы замолчали надолго. Я смотрела на него исподлобья, он — устало откинувшись на спинку кресла.
— Я не соглашалась быть твоей…
— Я не спрашивал.
Поиски подсказок были бесполезны. Он выдавал мне информацию по капле и смотрел, что со мной будет.
— Вот и отлично, — поднялась, наконец. — У меня, кажется, дела, которые ты согласовал. Хорошего дня.
— Когда ты собираешься к Стивии?
Я сбилась с шага у двери.
— Через полтора часа мы там встречаемся с психиатром, — посмотрела на наручные часы.
— Я поеду с тобой.
— Протестую, это теперь мое дело, — встала в позу.
— Протест отклоняется. Пообедаешь со мной? — Пока я раскрыла рот, откровенно не успевая за ходом его мыслей, Рэд поднялся и открыл мне галантно двери: — Пошли?
Я молча закатила глаза и вышла.
Вопреки ожиданиям, Рэд не стал укреплять слухи и не повел меня в местное кафе. Мы приехали в далекий от центра парковый уголок и сели на летней террасе.
— Так ты послала Шеррингтона? — вдруг спросил он, протягивая мне меню.
Я сузила глаза и нахмурилась:
— Твоя проверка?
— Если бы, — покачал он головой. — Шеррингтон — королевская шавка и мой надзиратель. Что он тебе предлагал?
— Откуда ты знаешь, что он со мной встречался?
— Доложили, — буднично сообщил Рэд.
— Следишь за мной?
— Я не оказал тебе услугу, связав твое имя со своим, — посмотрел мне серьезно в глаза, — но я не мог по-другому…
— Ну еще бы, — хлопнула меню. — Да, я отшила блондина.
— Стремительно набираешь баллы в моих глазах, — усмехнулся он.
— День удался, — закатила я глаза. — Еще одного властного инквизитора мне не хватало! Начну коллекционировать.
— А ты зубастая, — довольно и одновременно немного удивленно ухмылялся он. — Жаль, это всегда только забавляло таких, как я.
— Я знаю, — сделала вид, что меню снова заинтересовало. — Так зачем обедаем сейчас? Хочешь отговорить меня ехать к Стивии?
— Нет. Просто хочу быть рядом на случай чего…
— На случай, если ты прав, — усмехнулась я.
— Ты с ней не справишься, если я прав. — Его взгляд наполнился какой-то тоской и горечью, хотя губы продолжали кривиться в усмешке. — А я не могу тебя потерять.
— Давай тогда об этом. Как ты собрался меня использовать?
— Жениться на тебе. — Я выронила меню, замерла, хлопая глазами, и рассмеялась. — Не обращайте внимания, — делал заказ тем временем Вернон, — несите два теплых салата из птицы и два чая со специями и молоком. — Он перевел на меня взгляд азартно блестящих глаз: — Мне все время хочется тебя согреть. Укутать в плед, дать горячего вина…
26
— Жениться? — вернула его в русло.
— Да, — спокойно кивнул.
— Отказать не могу?
— Устанешь, — покачал он серьезно головой. — Слишком нужна.
— Хочешь еще один брак по расчету?
— Один единственный, — поправил он. — Безусловно.
Я замолчала и отвернулась в сторону улицы. Стало смешно, насколько я не готова к реальности. Правильно говорила мама, надо было возвращаться домой после третьего курса, закончить местный провинциальный университет и всю оставшуюся жизнь разбирать дела пропавших куриц, травленых собак и сведенных коров.
— А как ты попал в этот договор с твоей невестой? — стало вдруг интересно.
Нам как раз принесли заказ, а нет лучшего сочетания, чем хлеб и зрелища.
— Был идиотом, — не собирался обеспечивать он мне второго составляющего, и даже, кажется, вознамерился спокойно поесть.
— Интересное дело, — поощрила его.
— Ее отец поддержал меня на выборах главного инквизитора. Это было давно.
— Намекаешь на то, что поумнел? — Сама удивлялась, с чего вдруг наш разговор стал таким легким.
— Я до последнего не знал его цену.
— Узнал бы — отказался?
Видела — била его ощутимо, но он будто этим наслаждался. Противоречия в нашем общении были похожи на парнвальдские огни — ярко, но очень опасно.
— Нет, — не изменял он себе.
Только зачем? Давал понять, что между нами настолько все честно? К чему ему такой риск, если за мной бегает пресса? А когда все узнают, что теперь я его невеста — будут бегать с удвоенной скоростью.
— То есть тогда тебя это, скорее, устроило, — обличительно ткнула в него вилкой. — А сейчас ты просто соскакиваешь, отказываясь исполнять свою часть сделки.
— Я уже начинаю бояться встречаться с тобой в суде, — отвесил он комплимент.
— Ой ли? — с сомнением прищурилась. — Обо мне же ты тоже не думаешь в этот раз, как и не думал о предполагаемой невесте. Даже если у вас нет любви, она очень расстроена. Сколько она тебя ждала?
— Она не ждала, — притягательно заострялись его черты. — Бабочка, ты слишком сентиментальна.
— Кому-то надо, — вздернула я брови, — в вашем мире циничных властных мужчин и расчетливых стерв!
Он широко улыбнулся, чуть повернув голову набок, словно в поиске лучшего ракурса. А у меня дыхание сперло, насколько хорош дьявол. Пожалуй, я бы тоже расстроилась, брось меня такой жених.
— Это и есть тот договор, который символизирует эта жгучая печать?
— Да, — кивнул.
— И… как ты себе это видишь? — откинулась на спинку кресла.
Думать о том, что через пятнадцать минут нужно продолжить путь в изолятор, не хотелось. Тут, на красивой веранде, где густо пах после дождя жасмин, казалось, что в этом мире нет всей этой несправедливости.
— Все обсуждаемо, — обхватил он руками чашку, и я снова прикипела к ним взглядом. Мир уже не пах жасмином, открывая совсем другие потайные ноты. — Заключим договор, поженимся… — он внимательно следил за мной, я видела это боковым зрением, но игру взглядов не принимала. — Создадим идеальный брак напоказ…
— А потом? — все же подняла на него взгляд.
— Любая другая в этом месте спросила бы, что ей с этого будет.
— А мне что-то с этого может быть? — усмехнулась. — Ты же все равно не дашь выбора, отказать не позволишь… Тебе не нужно со мной договариваться.
— Не нужно, согласен. Но важно.
— Мне с этого будет испорченная к чертям жизнь, мистер Рэд. Никакие деньги этого не исправят. Ты же снова получишь несколько очков к своему основному плану — инквизитор женился на салеме! Общественность никому не позволит тебе препятствовать, ведь ты предстанешь таким благодушным — сжалился над бедной девочкой! Потом подстроим мою трагическую гибель — и ты станешь вообще едва ли не святым мучеником.
Он слушал, подперев щеку рукой.
— А может, я просто сделаю тебя счастливой? — улыбнулся нагло.
— Это было бы еще проще, — закатила глаза, — исчезни ты из моей жизни — я бы была счастлива.
— А ты счастлива? — Я захлопнула рот, едва раскрыв. — Нет, серьезно? Оголяясь каждую ночь для плотоядных взглядов, а каждый день воюя с дискриминацией на износ, ты чувствуешь себя счастливой? — давил он.
— До тебя было лучше, — упрямо процедила. — Теперь я воюю с тобой и все так же оголяюсь перед плотоядными взглядами по ночам.
— Насколько я знаю — не оголяешься, — прищурился он.
— А жить мне с чего, господин инквизитор? Мне еще сессию оплачивать, квартиру, не говоря про жизнь. Или потребовать себе жалование фиктивной невесты?
— Почему бы и нет? — мрачнел он.
— Потому что это унизительно, а твоя бывшая невеста окажется права на сто процентов, обзывая меня шлюхой.
Он стиснул зубы.
— Заплатить за обед можно, или тоже тебя оскорблю? — прорычал.
— Можно, ты же пригласил.
27
В изолятор мы ехали молча, оба в мрачном настроении. Снова заморосило, и картина предстала точно такая же, как в первый раз, будто и не уезжали. Разница была только в том, что теперь Рэд демонстративно следовал за мной, не пытаясь руководить. Он сухо поприветствовал двоих представителей медицинской комиссии, представил меня, а я протянула папки по делу. Нас провели в приемную для встреч с осужденными.
— Честно говоря, нас удивило, что вы организовали экспертизу, — отложил свою папку Натан Уальд, врач в очень преклонном возрасте, но с ясным цепким взглядом. Только смотрел он не на меня.
— Это не я, — внес ясность Рэд. — Мисс Марроу-Лин сделала попытку спасти подсудимую и выступить против моего заключения в суде.
Надо было видеть лицо Уальда. Он вздернул брови и нахмурился, однако взял себя в руки быстро:
— Мы не можем отказать требованию вашего департамента, — заключил, наконец, сдержанно улыбаясь. — Но ход событий заставляет меня волноваться. Вы никогда не ошибаетесь.
А это была изящная подача в мою сторону. Я сцепила зубы, скосив глаза на Рэда. Понятно, зачем он занял место в первом ряду — насладиться моим фиаско. Сейчас врачи признают Сильвию невменяемой под его пронизывающим взглядом, и я никого не подставлю.
— Я буду требовать повторную НЕЗАВИСИМУЮ экспертизу, если меня не устроит эта, — прорычала ему в лицо, когда представители комиссии вышли.
— Ты думаешь, я сюда пришел спонсировать подтасовку фактов? — неожиданно жестко потребовал, прожигая злым взглядом.
Расслабилась. Тот Рэд, что сидел со мной на террасе, и этот не имели ничего общего. Но я не сдавалась:
— Ты же предпочтешь ее довести до приговора, лишь бы не рисковать!
— Тобой! — припечатал он. — Она может рвануть в любую секунду! Мы не делаем подобных экспертиз, потому что они опасны! Тебе это в голову не приходило?
И я снова осталась растерянно моргать в комнате, когда он вышел. И снова пришлось его догонять. Доктора уже ожидали у входа в камеру.
— Объясни ей ситуацию, чтобы она сотрудничала, — скомандовал Рэд.
Я нашла Стивию сидящей на кровати и занятой тем же самым — растиранием ног.
— Мисс Грант, — шагнула в ее сторону, — помните меня?
Она подняла на меня красные глаза:
— Инквизиторская подстилка, — искривила губы в злой усмешке.
— Я ваш адвокат. Моя задача — спасти вас от приговора. — Она замерла растеряно, приоткрыв рот, и я посчитала это хорошим знаком: — Я хочу доказать, что ваше ментальное здоровье вполне удовлетворительно, и вы можете пройти реабилитацию.
Глаза Стивии возбужденно забегали. Она задышала чаще, вцепившись в стопы пальцами так, что те побелели.
— Х-хорошо, — еле выдавил она, — я согласна!
— Отлично, — улыбнулась я, замирая. Боялась сделать малейшее неверное движение. — Я изучила твое дело и уверена — у нас хорошие шансы. — Она кивала, раскрыв рот и хватая воздух. — Только не нервничай, успокойся… Вместе мы пройдем через процесс. Я обещаю… — Тут я замялась, вспоминая свои же выводы в прошлый раз. — Приложу все усилия, чтобы ты вышла отсюда и смогла начать новую жизнь. Поможешь мне?