На этом братья расстались, Бог Любви отправился в свои покои в Светлом Чертоге, а Зутер, прикрыв глаза, остался размышлять о своих планах.
Сфера двигалась по раз и навсегда зафиксированной траектории. Чем-то ее путь напоминал вечное движение планеты. Подобно такому небесному телу она вращалась вокруг своей оси и подобно ему же двигалась по круговой орбите вокруг невидимого центра. Радужные разводы на прозрачной поверхности делали сферу похожей еще и на мыльный пузырь. Но этот мыльный пузырь был гораздо более устойчив к внешним воздействиям, чем его собратья. А еще его поверхность выглядела матово-радужной и поэтому при более близком рассмотрении сходство с детищем мыльного раствора пропадало.
Фигура в белом плаще стояла у невидимой границы, что не позволяла ей приблизиться к сфере. Но мужчина и не пытался пересечь запретную линию. Он казался изваянным из какой-то особенно белой породы камня. И было ощущение, что жизни в этом зале Светлого Чертога просто нет. Радужный кусок непонятного вещества, несущийся по своей вечной орбите, статуя и зеркально-цветные стены, многократно отражающие эту картину. Но вот человек встрепенулся и поднял опущенную голову. Что-то потревожило его глубокие раздумья и это что-то приближалось к запретной части дворца. Для посетителя пришедшего сюда, тоже существовала невидимая граница, которую он не мог пересечь без разрешения Зорета. И Верховный Бог, по легендам давший жизнь планете и торнам, отвлекся от размышлений и, еще раз всмотревшись в сферу, словно пытаясь найти ответы на все свои вопросы, покинул зал.
- Я ждал тебя, - такими словами он встретил своего гостя.
- Знаю, - ответ был краток, и голос сух, и интонации безжизненны.
Мужчины замолчали. Слов было не нужно. Пришедший, образами передавал все последние новости. Они были очень важны, поэтому тщательно соблюдалось экранирование от чужого вмешательства в этот мыслеобмен. Когда отец всех Богов получил все необходимые сведения, они продолжили ничего не значащий разговор.
- Я нервничаю, - грустным голосом сообщил Зорет. - Зомина совсем плоха, и если все пойдет не так как нам нужно, то времени на проведение повторного эксперимента просто не будет.
- А ты не пытался отучить их от использования Силы? - впервые в этом голосе прорезались эмоции.
- Это невозможно, - тоскливо отозвался мужчина в белом плаще, - даже мне стоит больших усилий удерживаться от бездумной траты Силы. Словно что-то подталкивает меня изнутри. Это как нестерпимый зуд, так и тянет почесать больное место, даже зная, что нельзя. А уж дети... Они привыкли слишком быстро к своему могуществу, чтобы так просто отказаться от него. Знаю, ты сейчас будешь говорить, что не надо было и начинать обучать детей, тогда тысячи лет назад... И ты будешь прав, мы очень давно спорим с тобой о том, что уже произошло. Если бы все можно было вернуть назад. Но даже мне это не по зубам. Видишь, Сила дает много возможностей, но всегда остаются какие-то но, которые она не поможет решить. Возомни себя Богом, и ты сразу поймешь, что на самом деле ты не всемогущ. Так же и я... Если бы была возможность все повернуть вспять. Если бы была. Молчишь? Знаю. Ты винишь меня. И ты прав. Как никто другой я виноват перед всеми вами, перед этим миром и перед самим собой...
- Есть шанс изменить все, - холодно отозвался гость Зорета, - и этот шанс стоит использовать.
- Ты прав, пусть я не всемогущ, но кое-что и я могу. У тебя же хватило смелости противостоять этому зову и отказаться от предназначения. Пусть даже косвенно родственные узы и приобщили тебя к этому источнику. Это дает большую свободу для маневра. Главное тебе не сорваться и тогда я буду иметь живое доказательство того, что с нашим общим проклятием можно будет совладать.
- Отец, если я еще побуду здесь, то не уверен, что у меня достанет воли противостоять зову. Засим откланиваюсь. Мое тебе почтение.
- Да иди. Помни! Наблюдать и быть невидимым для всех. Я очень надеюсь, что ты справишься с моим заданием. Те вести, что ты принес... Они очень важны. И будь благословен, Тот Чье Имя Нельзя Произносить Вслух, - слова тихим эхом разнеслись меж колоннады и зал враз опустел.
Мыслю! Значит существую?
Ну, вот, опять мысли скачут. Скажите мне. Зачем я вспомнила глаза? Серые холодные... те глаза, что смотрели в мои с горечью и тоской... Зачем они мне? Вы не знаете? Зачем помнить то отчаянье и горечь поражения. Зачем помнить... Зачем? Горькие слова... Все зря. А я помню и отвлекаюсь от других воспоминаний. Зачем ты не сказал тогда всей правды? Зачем? И не было бы так больно и гадко...
Снова толпа, толпа, врывающаяся в богатый дом, толпа, разрывающая хозяина на части... И детский плач, и женский крик... Толпа слепа в своей любви и ненависти... Толпа идет следом за кем-то одним, но даже этот один не может остановить массу людей, когда в ней просыпается жажда крови. И в этот момент толпа способна даже пожрать того, кто ее собрал и вдохновил...
И зарево пожара, и отблески огня в глазах, сотнях людских глаз... И рев, глухой рев, и топот ног, и стук металла ,и вспышки молний...
Проливной дождь, и стук обрушившегося тела...
Тоска накатывает снова, так тяжело думать... Не хочется писать, не хочется думать, не хочется жить... Хочу покоя, хочу избавиться от этой серой мглы, в которой я живу... Когда же я сойду с ума? Какое благословение быть сумасшедшим и не помнить. Не помнить ничего и никого. Туман, зачем ты пришел сейчас ко мне? Ты смеешься снова, как тогда. Мы были молоды, мы были прекрасны... Зачем эта кровь на руках? Зачем? Неужели? Неужели я действительно схожу с ума? Это счастье, если так. Это счастье. Кто-то смеется. Кто? Я? Действительно я смеюсь. Жутко, надо же я схожу с ума. Нет, это радость. Большая радость.
Хм... Еще одна картинка? Что ж, опишу и ее.
Быть Первым не значит быть самым счастливым
Невероятно величественный и прекрасный аллэрн стоял перед пультом в аскетичной, но просторной комнате. Стол, окно вызова, вделанное в стену и плавающий в воздухе пульт вот и вся обстановка. Ах, да, еще и какое-то подобие экрана на стене. Только показывал он нечто странное. Большое бесформенное пятно где-то с краю. И маленькие светлячки разных размеров и цветов. От этих передвигающихся светлячков шли тонкие нити к пятну. Выделялись из этих нитей те, что неподвижно располагались по периметру округлого экрана. Вот одна из золотых ниток дрогнула, мужчина нахмурился и стал напряженно вглядываться в изображение. Но подрожав, нить вернулась к своему прежнему ровному свечению. Выдохнув, аллэрн прижал руку к левому виску, там тупой болью засело пережитое волнение. Оторвавшись от изображения, блондин подошел к треугольному окну вызова, так называлось это устройство для быстрой связи между аллэрнами. Коснувшись зеленой руны рукой, он подождал пока окно вызова не загорится золотым светом, после же сказал повелительным тоном:
- Стэйна заменить и отправить на обследование. Слишком часто сбоит последнее время.
- Да Первый, - почтительно, но не подобострастно отозвался Второй. Сидя у себя в кабинете в кресле он видел Первого как призрачную золотистую фигуру, вылившуюся золотым туманом из треугольника на стене. - Тэйтан ждет.
- Зови, - ответствовал Первый и, погасив окно вызова, вернулся к созерцанию экрана. Ту картину, что высвечивалась на нем, мог понять только один аллэрн в этом мире - Первый. И то, что он видел, ему совсем не нравилось. Обстановка с каждым днем становилась все сложнее и сложнее, а тут так некстати все эти заговоры и готовящиеся к бунту торны.
Сплошная стена, где и не было намека на проход, разошлась, пропуская Третьего. Подтянутый, строгий и невозмутимый Тэйтан вошел в комнату. Пройдя несколько шагов, остановился.
- Благоденствия твоему дому Первый, - учтиво произнес он.
- И тебе всех благ, - спокойно отозвался Первый, - я хотел тебя видеть. До меня дошли кое-какие слухи. Будто бы ты больше занят какой-то беглой рабыней, чем поимкой заговорщиков. Правда ли это?
- Твои информаторы ошиблись, - проговорил Третий, стараясь не показать своего удивления. - Я и тому и другому делу уделяю равное внимание.
Первый рассмеялся, услышав ответ Тэйтана:
- Ты неподражаем. Другой на твоем месте стал бы оправдываться. Могу поздравить, ты еще раз подтвердил мое хорошее мнение о твоем уме, - отсмеявшись, сразу посерьезнел. - Докладывай. Почему ушли заговорщики? Про рабыню можешь не рассказывать, это твое личное дело. И я очень надеюсь, что ты действительно занимаешься им не в ущерб другим более важным делам.
- Заговорщики ушли, как ты верно заметил Первый. У меня есть ощущение, что в рядах аллэрнов или их близких слуг есть предатели. Маги должны были наверняка поймать верхушку 'тайной' организации, - насмешливым тоном Третий выделил слово 'тайной', - но те ушли раньше, как если бы их кто-то предупредил.
- Ты думаешь это действительно так? - прошелся по комнате Первый.
- По-другому я объяснить это исчезновение не могу, - поджал губы Тэйтан.
- Сканирование твоих чувств подтверждает твою невиновность. Ты действительно испытываешь негодование при одной мысли о предательстве. Это хорошо, потому как именно тебя мне хотелось бы видеть на месте Тернала. Лэксанелл слишком легкомысленен. Но все будет зависеть от твоего успеха в поимке возмутителей спокойствия. Я хочу, чтобы ты это понимал. Теперь хотелось бы услышать твои догадки о том, кто мог бы быть предателем.
И Первый с будущим Вторым стали перебирать имена тех, кто мог бы вести двойную игру.
Тяжело помнить. И надо ли?
Дела минувших дней... Действительно все пролетело мимо и кануло в лету... Или мне это так кажется? Где-то сейчас живут люди, смеются, плачут, любят, ненавидят. А я здесь, все время здесь и все время одна. И остается думать о том, как бы поступила, зная все то, что знаю сейчас. Если бы можно было все поменять. А с другой стороны, глупо стонать о прошедшем. О чем жалеть? О том, что пришлось чем-то пожертвовать ради этого пути? Но так ли велика цена? И ты могла бы ее не платить. Но решение было принято, и выполнено и ты здесь. И что теперь плакать? Лучше рассказывать. Не хочу все время тосковать, пусть у меня есть право на тоску. Надо жить и ждать. Пусть даже неизвестно чего. Где та Ри, что смогла сбежать от Тэйтана? Где та Ри, что смогла отказать Лэксанеллу? Неужели в тебе не осталось ни капли гордости? Неужели? Так что хватит ныть, пора браться за дело. Пора рассказывать о том, что было дальше. Пусть даже эта история интересна только мне, пусть даже ее никто никогда не узнает такой, какой она была на самом деле. Без прикрас, без комка налипших подробностей, появившихся от домыслов тех, кто не знал того что было на самом деле.
Золотая клетка
Меня провели в просторную, роскошно обставленную комнату. Выпускать меня из поместья никто и не собирался. Я снова пленница. Но в этот раз клетка золотая. Широкие окна, выходящие в сад, давали много света. Зеркала на стенах, цветы в вазах, широкая кровать, застланная красивым покрывалом. Стол и стулья на резных ножках. Обстановку спартанской не назовешь. И самое главное, что бросалось в глаза, это была женская комната. Какие-то мелочи, такие как духи на туалетном столике, нераспечатанные баночки с разнообразными кремами и еще чем-то непонятным, подтверждали, что комната только ждет, когда в ней появится хозяйка. Значит, ее готовили заранее для меня, или, что гораздо реалистичней, каждый раз меняют только содержимое данной бархатной коробки, а сама она остается все той же. Говоря другими словами, игрушки Третьего меняются, а вот сама комната вряд ли. Очень хотелось верить - я здесь ненадолго и скоро смогу вернуться в гостиницу. Но шли часы, потом дни и меня никто не выпускал. Каждый день я ходила гулять в сад. Каждый день я упражнялась в танцевальном искусстве и пении. Каждый день начинался с надежды, что вот сегодня увижу кого-нибудь кроме немногословной служанки. Но несколько дней так и прошли для меня в одиночестве. За это время у девушки торнчанки, что приносила мне роскошную одежду, вкусную пищу и служила проводником в доступных для прогулок местах поместья, я узнала, что водопад предназначен не только для любования им. Это оказалась своеобразная купальня. Вода в водопаде была теплой. Я долго не могла поверить в это, пока робко не подставила руку под струи воды. Действительно, температура была вполне комфортной. Про себя подивилась расточительности Лэксанелла. Надо же иметь душ в виде водопада. Но в поместье были еще и другие удивительные вещи. Например, синий треугольник в стене. Милле не знала или не хотела говорить, что это такое. Вообще она выдавала информацию по мере необходимости, стараясь больше отмалчиваться. Или ванная комната, стоило прикоснуться к замысловатой закорючке, намалеванной на стене, как сверху обрушивалась мягкая масса теплой воды. И пусть даже ее лилось много, очень много, задохнуться не было никакой возможности. А включающийся от моего присутствия в комнате свет, и выключающийся когда ложусь спать. Но скоро все эти развлечения мне наскучили. И красивые цветы, и птицы в саду. И тенистые аллеи, и даже великолепный водопад. Я начала скучать, и от скуки много думать. Мысли были банальными. Например, такая: 'А знает ли жена Лэксанелла обо мне?'.
Не удивляйтесь. Просто аллэрны женились рано. Дети у них рождались редко, и ради здорового потомства очень тщательно подбирались пары. Закон следил за тем, чтобы войдя в брачный возраст, аллэрн и аллэрнчанка нашли бы себе подходящую пару. У Тэйтана, наверняка, тоже есть жена. Интересно, какая она? И что сделает жена Лэксанелла, когда узнает обо мне? Аллэрнчанки, тоже были игрушками своих мужей, главное, что от них требовалось это наследники. Но по сравнению с торнчанками им было проще. Да они не могли в одиночестве выходить на улицу. Но в отличие от торнчанок их спутником не обязательно должен был быть мужчина. Это могла быть и женщина, и дети. Главное не выходить на улицу одной. Не знаю, встречались ли браки по любви, но то, что неженатых взрослых аллэрнов практически не встречалось это точно. Правда, это не мешало аллэрнам содержать гаремы для собственного удовольствия. Зачем им было это нужно? Ведь намного проще аллэрнам жилось бы не попирай они гордости торнов. Раса высоких светловолосых людей принесла с собой защиту от войн, от моровых болезней и голода. Пусть законы были жестоки, но люди, нарушающие их, встречались редко. Никто не хотел рисковать собственной шкурой. Поэтому не процветало воровство, подпольная торговля, нищенство и вечером человек мог спокойно пройти по безлюдному кварталу, не боясь, что его ограбят. Если бы аллэрны не унижали торнов, если бы не низводили их женщин до уровня рабынь. Кто знает, как бы тогда повернулась история. Что заставляло аллэрнов так поступать? Распущенность? Врожденная жестокость? Что? Я не понимала. Объективных причин для того чтобы так вести себя по отношению к торнам я не видела. Может быть то, что среди аллэрнов все были магами и сильными магами, а среди торнов мало попадалось тех, кто мог потягаться с ними силами? Может это порождало ощущение безнаказанности для аллэрнов? Сложно было рассуждать, не зная всего. Прошло время и теперь я в курсе этих причин, но они не служат оправданием для аллэрнов. Пусть на кону было много больше, чем судьба какой-нибудь одной торнчанки. Пусть. Наверняка были другие пути, но аллэрны предпочли идти путем страха. Но я в очередной раз отвлеклась.
Прошло пять дней моего комфортного заточения, когда пришел Лэксанелл. Вежливо постучавшись, он вошел только после моего приглашения. Что говорить ему не знала, хотя и понимала, что раньше или позже он появится. Мужчина же молчал, внимательно рассматривая меня. Первым молчание нарушил аллэрн: