— Значит, ты не принял ухаживания Хэйса, — разорвав тонко вибрирующую между ними тишину, констатирует Невский.
— Нажаловался уже, значит, — хмыкает Вивиан, в ответ на что альфа пожимает плечами, и они снова молчат, пока Тайтус не выбрасывает окурок и не разворачивается, дабы уйти.
— Вивиан, — неожиданно окликает его Невский, поворачиваясь, — присмотри, пожалуйста, за Тори. Прошу как друга.
Вивиан хочет сказать, что никакие они с Невским не друзья, просто им удалось найти общий язык и пока что общаться без сучка и задоринки, но в ответ он молчит. Не кивает, давая своё согласие, но и отрицательно головой не качает, отказываясь не только выполнять просьбу, но и брать на себя ответственность. Тайтус ждёт, что альфа скажет дальше.
— Ты сам сказал Хэйсу, что в нашем нынешнем положении создавать подобные связи опасно. Ты прав, и поэтому я прошу об услуге. Присмотри за Тори, Вивиан, — повторяет альфа, смотря на него тёмным, взволнованно-серьёзным взглядом, — а когда вся эта кутерьма закончится, и у меня отпадёт надобность обходить его стороной, а при встрече отводить взгляд.
— Не будь идиотом, Невский, — не менее серьёзно, скрестив руки на груди, отвечает Тайтус. — Тори — не я. Ему нужна защита в виде широкой альфьей спины, уверенность в виде крепких альфьих рук и поддержка в виде подбадривающих альфьих слов. Принять решение за тебя я не могу, зато могу дать наводку. Тори — скромный и неуверенный в себе омега, верит в большую светлую любовь и истинность альма-союза, воспитан не в родовитой семье, но его уровень нравственности намного выше, чем у современных благородных омег, так что даже не предполагай, что в один прекрасный момент ему надоедят твои ужимки и он просто подойдёт к тебе, чтобы самому взять быка за рога. Как и не надейся на то, что мальчишка будет всю жизнь ждать, когда же ты наконец решишься. Всё перечисленное мной выше нужно Тори прямо сейчас, а ты, Невский, уже сам решай, как быть.
Прямо речь поучительно-наставительную произнёс, хотя ранее старался не вмешиваться в личную жизнь других. Но он вроде как взял мальчишку под своё крылышко, так что можно сказать, что только что, выложив альфе всю эту информацию, Вивиан Тайтус поступил исключительно как покровитель.
— А ты, значит, не веришь в истинность альма-союза, — бросает альфа ему вдогонку, но Вивиан даже шага не замедляет, не видя необходимости ни подтверждать, ни опровергать то, что и так очевидно.
========== Часть 10. ==========
— Вивиан, а ты не думаешь, что нам стоит развеяться? — Тайтус выпускает кольцо дыма в приоткрытую форточку, после чего лениво косится в сторону мальчишки.
— В смысле тряхнуть стариной в каком-нибудь клубе?
— Что-то вроде того, — смутившись, бормочет Тори.
— А что так? — осведомляется Вивиан, не то чтобы заинтересовавшись, просто непривычно слышать нечто подобное от тихого и скромного омежки, который даже в день своего рождения потчевал весь отдел чаем и домашними плюшками.
— Просто я подумал, что мы как-то пресно проводим наше свободное время, — пожимает плечами мальчишка, вертя в руках полную, но уже негодно остывшую кружку с кофе. — Тебе так не кажется?
— Возможно, — Вивиан тоже пожимает плечами. Сегодня он не в том настроении, чтобы вести длительные беседы. Впрочем, в последнее время он постоянно не в том настроении. Видать, и правда рутина заела, ведь он действительно кроме работы мало где бывает, а организму не помешала бы встряска, напомнившая, что он ещё молод и вполне хорош собой.
— А как же Невский? — Вивиан тушит сигарету и присаживается аккурат напротив вмиг залившегося краской омеги. — Я думал, что у вас всё серьёзно, нет?
— Всё серьёзно странно! — непривычно резко выпаливает мальчишка, в ответ на что Вивиан страдальчески возводит глаза к потолку, морально готовясь к очередному душевному излиянию впечатлительного и эмоционального омежки.
— Это не отношения, Вивиан! — видать, Тори долго держал это в себе, раз сейчас распалился до такой степени, что даже его обычно спокойный и едва осязаемый ореол пульсирует агрессией и негодованием. — Он предложил мне встречаться, подловив одного поздно вечером на подземной стоянке. Я в тот момент был настолько напуган и растерян, что внятно и ответить ничего не смог, что Невский и принял за молчаливое согласие. На свидании были всего пару раз, и то разве можно назвать свиданием посиделки, да, в уютной, но малюсенькой кафешке ранним утром?! А эти прогулки, больше похожие на перебежки? Цветы, которые мне дарят украдкой, будто они ворованные. Мы не говорим о нас, только каждый о себе, не проводим вместе больше пары часов, не целуемся, в конце-то концов, только на прощание и в щёчку, а когда Макс держит меня за руку, у меня складывается такое впечатление, что он отдёрнет её тут же, стоит кому бы то ни было пройти мимо. Это, я повторюсь, не отношения, Вивиан, а сплошная нервотрёпка. Мне просто надоело, — мальчишка, наконец выговорившись, глубоко выдыхает. — Я запутался и хочу развеяться. Возможно, нам с Невским стоит прекратить этот фарс, пока он не превратился в привычку.
— И ты ещё забыл добавить, что при всём при этом у тебя к Максу самые что ни на есть настоящие чувства. И бесит тебя то, что чувства альфы тебе непонятны, за что ты и хочешь отомстить, оттянувшись, — нет, Вивиан не психолог и не знаток душ человеческих, просто у него присутствует элементарная логика мышления. Лично он знает причину, по которой Невский ведёт себя столь странно, тем самым до глубины души обижая втюрившегося в него мальчишку, однако не в его правилах вмешиваться в чужую личную жизнь, тем более если это твой единственный друг.
— Ну что? — Тори подымает на него просящий взгляд. — Мы выберемся куда-нибудь или как?
Вивиан смотрит в окно, за которым уже весна. Гадкая такая весна, затянувшаяся, с проливными дождями и мерзким, неприлично порывистым ветром. Синоптики, к слову, улучшений в этом плане не обещают, но у амильгамм свои циклы и ритмы, связанные с обострением инстинктов и спектра осязания, особенно у альф, у которых наступает гон.
В эту пору самцы источают просто убойное количество феромонов, становятся агрессивны и наглы, уровень их восприятия обостряется до предела, вынуждая альфу реагировать на каждую оказавшуюся в поле их обоняния омегу. Даже гаммы в этот период осязаются более ярко, что не только привлекает омег, но и провоцирует альф. И этот весенний эффект поголовный. Даже у омег циклы сбиваются, подстраиваясь под гон ищущих себе пару альф. За Хэйсом Вивиан, правда, никаких особых перемен пока не заметил, но это дело времени. А у них паритет, между прочим. Шаткий, держащийся на честном слове и их взаимном упрямстве.
— Выберемся, — соглашается Вивиан, причём отнюдь не из-за Хэйса и даже не потому, что об этом его просит Тори. Он омега и, как все омеги, хочет самоутвердиться, например, почувствовав на себе полные страсти взгляды, выслушав поток комплиментов, приняв цветы и подарки, пофлиртовав и, всё может быть, разнообразив пару весенних ночей с каким-нибудь гаммой. Смешно в этом признаваться, но секса у Вивиана не было уже больше года. Принципиально. Да, может, Ричестер-Холл и не наилучшее место для мимолетных романов, но и не дыра, на которую он потратил уже больше полугода своих не самых юных лет.
Так размышлял в тот вечер Вивиан, а теперь, стоя посреди ночного клуба и понимая, что его барабанные перепонки просто не выдерживают напора мощнейших децибел, думает о том, что нужно было послать всё к чёрту: и мальчишку с его нерадивым предложением, и собственные омежьи прихоти.
Контингент в «Shady» кричаще-молодой. Полумалолетний, как кажется Вивиану. В таком не самоутверждаться, а самобичеваться хочется. Да и Тори, похоже, своей собственной идеей уже не пылает, топчась за его спиной.
— Может, домой? — предлагает мальчишка, уцепившись за полу его куртки.
— Нихера, — мотает головой Вивиан. — Раз пришли, чего уж теперь пасовать. Давай хоть выпьем да на современную молодёжь посмотрим, а там видно будет.
Тори молчаливо соглашается, и они занимают небольшой столик подальше от танцпола. Обслуживает их привлекательный гамма. Улыбается, предлагает напитки на свой вкус, обхаживает со всех сторон, но это всего лишь показушная заинтересованность, банальный приём усыпления бдительности клиента, от щедрости которого зависит надбавка к окладу официанта. В общем, если до этого момента настроение у Вивиана Тайтуса было так себе, то теперь оно на нуле по Фаренгейту.
— Плохая это была идея. Очень плохая, — бормочет мальчишка у него над ухом, глотая, а не смакуя заказанный коктейль.
Вивиан не возражает, тем более что две одинокие, свободные омеги сразу же привлекают ненужное, назойливое, неприятное внимание, и то, когда к ним подойдут знакомства ради, только вопрос времени. Вивиану не нравится быть объектом. Это принижает его гордость и вызывает агрессивное раздражение. Породистый он омега, в конце-то концов, или нет? Да в этой занюханной провинциальной забегаловке нет ни единой омеги, которая могла бы составить ему конкуренцию, а он, идиот, вместо того чтобы расслабляться, только накручивает себя, бесцельно тратя время.
— Так, Тори, — Вивиан залпом допивает свой «Мохито», пристукнув пустым стаканом по столу, отчего мальчишка боязливо вздрагивает, — слушай установку на сегодняшний вечер. Зажечь всех и вся, ясно?
Мальчишка на автомате сперва кивает, а после, поразмыслив, отрицательно мотает головой. Вивиан вздыхает: давненько он уже не отрывался, бдя свой статус и репутацию, но и не настолько он уж и закостенел, чтобы превратиться в чванливую, принципиальную развалюху.
— Милейший, — притормаживает он официанта, склоняя голову вбок. Неплох гамма, хотя и не совсем в его вкусе. Без заводящей изюминки, — а принесите-ка нам коктейль «Рококо».
— Это что? — спрашивает омежка, которого явно уже повело и от одного бокала «Мохито».
— Эликсир храбрости, — фыркает Вивиан. Накачивать мальчишку спиртным он не собирается, как и напиваться сам, однако расслабиться им не помешает, а после он уже покажет этим провинциальным сучкам, что означает порода.
В голове шумит, а сердце бухает в такт неистовствующей музыке. Они с Тори выходят на танцпол после второго «Рококо». Точнее, он, вскинув голову, выплывает, а мальчишка, запинаясь, плетётся следом. Но глаза у молодого омежки блестят, как и более жадными становятся взгляды окружающих их самцов.
Перед ним расступаются. Ещё бы, ведь его ореол пульсирует бешеной энергией и магической сексуальностью. Сегодня омега в светлых, сидящих неприлично низко на бёдрах джинсах и белой майке. Куртку он оставил на диванчике, открыв вид на своё соблазнительное тело. Волосы снова завились, но это только выгодно придаёт его внешности щепотки бунтарства. И вообще Вивиан Тайтус сегодня сам на себя не похож, одетый аки тинейджер и ведущий себя намного раскованнее обычного.
Вивиан не находит ничего интересного в клубной музыке, но её удары заводят тело, которое рвётся в бешеный танец без особого ритма и размера. Вволю и всласть. Зажечь. Именно это он шепчет всё ещё скованному Тори, ловя подобие такта и начиная двигаться. Вивиану плевать на всех. Тело окутывает лёгкость и беспечность. Он — король, а короли от рождения обречены на сиятельное, высокомерное, недосягаемое одиночество.
Им восхищены. Вивиан чувствует на себе эти взгляды. Ощущает каждое порывистое движение, направленное в его сторону, каждую потянувшуюся, но так и не прикоснувшуюся к нему ладонь, каждый виток сплетающихся в единый, жаждущий его клубок пульсирующих ореолов. Вивиану хорошо и он смеётся. Тори, кажется, пытается ему что-то сказать, вроде как отговаривая от хер его знает какого по счёту коктейля, но есть у Вивиана одна не самая приятная крайность: если он до чего-то дорывается, то берёт всё и без остатка. И сегодня Вивиану Тайтусу хочется покорить это место, бушующее у его ног клокочущей, желающей и ненавидящей его одновременно массой.
— У тебя нет совести, Вивиан Тайтус, и деспот — твоя истинная омежья суть.
Он бы сбросил эти наглые руки, посмевшие коснуться его исходящее жаром феромонов тела. Вырвал бы альфе его болтливый язык и дал бы смачного пинка под зад, если бы не был одурманен до боли знакомым ароматом шалфея. Вивиан поддаётся инстинктам, прижимаясь к невесть откуда выискавшемуся альфе сильнее и ластясь к нему, словно кошка к заботливому хозяину.
— Ты пьян, Вивиан, — шепчет альфа хрипло, касаясь губами чувствительного кончика его уха.
— Как и ты, Хэйс, — смеётся в ответ Вивиан. — Опьянён мною.
Омега понимает, что несёт полную чушь. На периферии даже вспоминает о том, что где-то в разбушевавшейся, подстрекаемой пульсацией их с альфой страсти толпе остался Тори, но тут же забывает об этом, когда Хэйс, силком развернув его, жадно, до боли впивается в его губы своими.
По телу Вивиана ползут мурашки. Огромные такие, суки, больше похожие на стадо слонов, сплющивших его до размеров маленького шарика на огромной альфьей ладони.
Вивиан плывёт от этого поцелуя. Цепляется за альфьи плечи, что-то мычит и принципиально не закрывает глаза. А после, когда мужчина таки прерывает поцелуй, откидывается назад, запрокидывая голову и широко разводя руки в стороны. Вивиан смеётся и со стороны явно похож на безумца, но кто не испытывал этого ощущения, накрывающего огромнейшей волной драйва, желания и веселья, тому его и не понять.
— Конченая омега, — склоняясь над ним, бормочет ему в губы Хэйс. — Ты самая пришибленная омега из всех, которых я знаю. И ты прав, Вивиан, я опьянён тобой до стадии безумных и опрометчивых поступков.
— Сперва Тори, — Вивиан отрицательно качает пальцем перед самым носом альфы, прекрасно понимая, на что он сейчас подписывается. — Мальчишку нельзя оставлять здесь одного.
— О нём позаботятся. Идём, — Хэйс дёргает его за собой, буквально таща к выходу, — иначе будет махач: я против всех этих отребных самцов, пускающих слюни на тебя целый вечер.
— Махач? Во сказанул, — тянет Вивиан, едва поспевая за размашисто шагающим альфой. Нет, о Тори он не забыл и ни за что не последовал бы за Хэйсом, если бы не заметил в толпе Невского, словно коршуном нависшего над виновато потупившей взгляд омегой. Да уж, неплохо повеселились и отвлеклись от личностных драм. А ведь изначально у Вивиана не было ни малейшего желания выбираться из дому, теперь же ему пиздец как не хочется туда возвращаться.
Уже в машине Вивиан пытается прийти в себя. Собрать свою растёкшуюся от близости возбужденного самца омежью волю в кулак и пресечь то безумие, в которое они с Хэйсом собираются нырнуть словно в омут. В ушах до сих пор долбит клубная музыка, и даже открытые окна не помогают освежить голову. Каждый клочок салона авто пропитан запахом альфы. Он въедается в само его существо, крепко сжимая в своих обезоруживающих оковах и преклоняя перед взвинченным до предела, желающим его самцом. Это инстинкт. Он запустил механизм, у которого, как бы Вивиан ни пытался переломить себя, нет обратного хода.
— Дать тебе пару минут форы? — остановившись, задаёт тупой вопрос альфа, в ответ на который Вивиан, не разлепляя глаза, фыркает.
— И ты спрашиваешь у меня это, когда мы уже у подъезда твоего дома? — Вивиан медленно качает головой. — Не смеши меня, Хэйс. Никакая фора нам уже не поможет, — он специально подчёркивает это «нам», дабы Хэйс не хорохорился и не строил из себя примерного альфу. Близость как воздух нужна им обоим, и если будут артачиться, то попросту задохнутся.
Хэйс напряжённо молчит. Единственное, что их сдерживает, — это взаимное, пришедшее на смену драйву чувство неловкости. Наверняка каждый из них думает, каким взглядом одарит другого поутру и какие слова скажет в своё оправдание. Кто его знает, как альфа, а Вивиан оправдываться не собирается. Пусть он все эти месяцы и гнал от себя эту мысль, но всё же прекрасно осознавал, что рано или поздно этот момент, когда у них обоих сорвёт тормоза, настанет.
Хэйс — сама галантность. Распахивает дверь с его стороны и подаёт руку. Вот только ноги Вивиана совершенно не держат. Чёртова омежья слабость. Столь ненавистные ему инстинкты, вынуждающие тело обмякать и падать ниц перед альфой.