— Как вам будет угодно, — Вивиан рад, что врач уходит. Ему не нравится, когда этот мужчина к нему прикасается, и он терпит его только потому, что таково желание хозяина. Вивиан чувствует себя прекрасно рядом со своим альфой и, откровенно говоря, не совсем понимает, что с ним не так. Мысль о том, что хозяин может желать ребёнка от своего питомца, кажется Тайтусу чудной.
— Ты очень расстроился, моя ягодка? — альфа гладит его по голове, так и не отпуская со своих колен.
— Нет, — Вивиан отрицательно качает головой, подставляясь под эту незамысловатую ласку. — У меня достаточно сил, чтобы защищать вас и вам прислуживать, поэтому я не совсем понимаю… — омега запинается. Опять это чувство, что он что-то забыл, упустил из виду, а оттого и не понимает вроде как очевидного.
Порой это состояние выводит Вивиана из себя, и тогда он расстраивает своего хозяина. Со временем научился справляться с этим необъяснимым ощущением потерянности, но бывает, голову просто заполняет пустота, в которой кто-то, находящийся словно очень и очень далеко, кричит, сотрясая нечто вокруг него. После у Вивиана болит голова. Может, хозяин заметил его состояние и именно поэтому водит к нему врача каждую неделю?
— Я забочусь о тебе, Вивиан. Это всё, что тебе нужно знать.
— Да, господин, — шепчет Вивиан, чувствуя дыхание мужчины очень и очень близко. Хозяин его целует — не то чтобы редкость, но приятно. В такие моменты Вивиан ощущает себя максимально нужным своему господину и готов отдать ему всего себя без остатка.
— И всё же я что-то делаю не так… — шепчет хозяин, обнажая и целуя его плечи. — Я чувствую это, Вивиан, но не понимаю, что именно меня не устраивает.
— Я расстраиваю вас, господин? — бормочет Вивиан, запрокидывая голову. Ощущения его не ошеломляют, но по телу растекается приятное тепло возбуждения. Кажется, он помнит, что ощущения должны быть немного иными: более глубокими, яркими, волнительными, страстными — и вроде как что-то пробуждать внутри, но, как бы он ни старался, омега не может вспомнить, с чем именно связанна эта уверенность.
— Нет. Скорее даже спустя столько времени не перестаёшь меня удивлять и заводить в тупик.
Вивиан снова не понимает, поэтому предпочитает промолчать, отдавшись во власть господина. Его альфа — умелый любовник, с которым его тело получает удовольствие. Вивиану нравятся моменты их близости, поэтому он, опять-таки, не понимает, почему их с господином отношения стали такими только недавно.
Как-то он осмелился спросить пребывающего в настроении альфу, почему тот не прикасался к нему всё это время. Хозяин ответил странно, мол, он, Вивиан, был против. У него после долго и сильно болела голова, потому что он много думал и всё равно не находил причины, почему отказывал господину в близости. Ведь это же его хозяин. К тому же только расстроил альфу, которому не пришёлся по нраву его вопрос о том, а что было до того, как он стал питомцем Адама Декстера. Вивиан вроде как помнит, что у него была другая жизнь, но воспоминания настолько размыты, что чем сильнее он пытается их облачить, тем мутнее они становятся и тем сильнее у него болит голова.
Поэтому Вивиан больше не думает о всякого рода глупостях. Например, что запах у его хозяина ему под стать — сильный и свидетельствующий о его безупречной породе, — но всё равно ему не очень нравится.
В постели он привык повиноваться, поэтому, когда альфа просто обхватывает их возбужденные члены ладонью, Вивиан не возражает. Хозяину больше нравится ласкать, смотреть на него и играть с ним. И Вивиану, значит, нравится. Даже если во время игр хозяин причиняет ему боль, Вивиан учится получать от неё удовольствие, на самом деле боясь признаться, что он почти ничего не чувствует.
Другое дело, когда альфа нежен с ним. Когда, как сегодня, гладит его тело, целует его в губы, шепчет на ухо что-то странное, во что Вивиан почти что не вслушивается, балует его откровенными ласками. Вивиану нравится эта нежность, хотя она и в редкость. В большинстве случаев хозяин умеренно груб и предельно серьёзен в вопросах его воспитания, ведь он всё ещё недостаточно опытный и хороший питомец.
Вивиан едва слышно вскрикивает и сразу же затихает, глубоко дыша. Воспитанные в нём правила поведения не позволяют омеге ухватиться за сердце, которое отчего-то бешено колотится в груди. Снова это чувство, будто он проваливается в бездну. Вивиан глубоко вдыхает: запах альфы, спермы, пота и морского парфюма, оставшегося после беты. Вивиана слегка мутит. Может, он и правда нездоров? Да, скорее всего, но вряд ли физически. Вивиан подозревает, что это как-то связано с его господином, даже физическая близость с которым не приносит ему уверенности в том, что то, что происходит сейчас с ним — правильно.
— Продолжим вечером, моя дивная ягодка, — альфа поднимается, напоследок коротко целуя его в губы. — У тебя скоро тренировка, не стоит переутомляться, — поясняет терпеливо хозяин, когда он пытается потянуться за ним и прильнуть к его крепкому телу, намекая на продолжение.
— Да, вы правы, господин, — покорно соглашается Вивиан, сползая с постели и усаживаясь у ног альфы. Хозяин чем-то всё-таки недоволен: это Вивиан чует по его изменившемуся запаху — густому и слегка агрессивному.
— Ты должен быть в прекрасной форме, Вивиан, — господин приподнимает его голову, потянув за кольцо на ошейнике. — Вскорости нам предстоит очень важная встреча, и я хочу, чтобы на ней ты, моё наваждение, был неотразим.
— Как прикажите, господин, — шепчет Вивиан благоговейно, надеясь на ещё один поцелуй или хотя бы намёк на то, что он прощён за свою холодность во время близости. Но альфа лишь встаёт с кровати и, не прощаясь, уходит, оставляя его одного. Не впервой, однако…
Первым делом Вивиан сдирает с кровати простыню и вытирает свой живот от липкой спермы. Иногда ему всё равно, что на нём одето, но иногда, как сегодня, омегу раздражает его полуобнажённость. Хорошо, что для тренировки по рукопашному бою ему позволяют переодеваться в удобные одежды, иначе Тайтус даже не представляет, как бы он проводил спарринги во всех этих ремешках и тяжёлых украшениях, узких брюках или же, наоборот, струящихся шёлком и сатином шароварах.
Отбросив простыню, Вивиан снова садится на пол и думает. Знает, что после у него будет болеть голова, но он должен разобраться, что не так. Для того чтобы хозяин был им доволен. В голове опять пустота. Единственное, о чём он может думать, так это о приказе своего господина: важная встреча, породистый альфа и его безупречный питомец.
Вивиан уже был на парочке таких, и хозяин остался им не очень доволен. Ему всё ещё не хватало опыта. Например, он мог всю трапезу просидеть у ног господина, принимать пищу из его рук и выполнять все его приказы, но, как ему об этом сказали даже гости, со стороны это смотрелось неказисто.
— Не приручен ещё до конца, мистер Декстер. Хотя я вас и не упрекаю, ведь породу всегда трудно обуздать, не исковеркав её уникальности.
Вот что сказал один из гостей его хозяину, после чего Вивиан несколько дней провисел на крюках и ещё дольше тот самый врач, что бета, залечивал проколы, оставшиеся на его теле. Наказание было ужасным, но заслуженным. Тем более, он сам был виноват, унюхав течную сучку одного из гостей, которая явно пыталась соблазнить его господина, и не сдержавшись. Подумаешь, чуть не задрал шлюху! Но хозяина это поставило в неловкое положение, и он не позволял ему подыматься с четверенек почти месяц. Так что в этот раз всё должно быть идеально.
Да, Вивиан сжимает пальцы в кулаки, настраиваясь. В этот раз он будет самым красивым, покорным и примерным питомцем. Альфа будет доволен им и, может, тогда… Омега касается тёмной повязки на своих глазах. А хочет ли он на самом деле увидеть мир в красках? Откровенно говоря, Вивиан боится. Боится собственного отражения, которое не помнит, но очень хочет увидеть.
========== Часть 15. ==========
Хозяин сегодня в странном настроении. Вивиан чует густой, концентрированный запах самца во всей полноте своих сил, с нетерпением предвкушающего, и не иначе, схватку с достойным противником за нечто слишком ценное, чтобы оно могло принадлежать сразу двоим. Какая бы встреча ни предстояла сегодня Адаму Декстеру, но для альфы она слишком важна. Вивиан понимает всю ту ответственность, которая возложена на него как на питомца вожака, и старается изо всех сил, но господин всё равно чем-то недоволен.
Ему не позволено подниматься с четверенек, запрещено говорить и отходить от своего альфы. К ошейнику снова пристегнули цепь, которую хозяин крепко намотал на свой кулак, изредка подёргивая, из-за чего Вивиан, семеня за альфой, чувствует лёгкое удушье. Его самого облачили в крайне неудобные одежды: голый торс, босые ноги и узкие, жёсткие, словно броня, штаны, которые аж скрипят при каждом движении, кожа ведь, а ещё в них пиздец как жарко. Естественно, никакого белья, отчего в паху уже зудит. Впервые за то время, что он принадлежит Адаму Декстеру, Вивиан не согласен, более того, оскорблён выбором хозяина, и плевать ему, что, вполне возможно, того требует атмосфера встречи.
Вивиан запинается о порог.
— Что случилось? — хозяин грубо дёргает его за поводок. — Я, кажется, чётко дал тебе понять, что сегодня всё должно пройти идеально.
— Да, господин. Простите, — Вивиан не объясняет причину, зная, что она совершенно не волнует альфу. Если у тебя потные ладони, болят колени, затекла спина, кружится голова и прочее, это твои, питомца, проблемы. Значит, ты прилагаешь недостаточно усилий, чтобы быть достойным своего господина, однако запинается Вивиан по другой причине. Он осязает, что что-то да грянет. Вот знакомое такое, саднящее, глубокое, словно ностальгическое чувство, что что-то непременно должно произойти. Знакомо сводит желудок, хотя он уже давно не блюёт сразу же после еды, и нос предательски чешется, как от пыльцы лилий, на которую, как оказалось, у него аллергия. Да, всё дело в запахе…
Следуя за своим господином, покорно, тихо, низко опустив голову, Вивиан глубоко дышит. Атмосфера в доме определённо изменилась — значит, гости уже прибыли, причём… Вивиан может ошибаться, но, похоже, он уже чуял раньше эту странную смесь отличающихся друг от друга лишь нитями шлейфа ароматов. Не к месту начинает болеть голова, и Вивиан, чуть поведя ею, отгораживается от глупых мыслей. Вне личной территории Адама Декстера он никого не знает и знать не может, а если и знал раньше… Вряд ли прошлое может иметь для него большее значение, нежели цель на будущее — увидеть собственное отражение.
Запах другого самца становится ещё более резким. Внутренности скручивает от боли, а на висках выступает холодный пот. Вивиан не понимает, почему он боится этого мужчины, да, породистого, но по силе явно уступающего Адаму Декстеру, однако… Вивиан ловит себя на странном желании подчиниться. Нет, на желании быть подчинённым, чтобы этот неизвестный самец, аромат которого кружит ему голову, бросил вызов его господину и победил. Подобные мысли недопустимы для питомца, но омежьи инстинкты пересиливают доводы разума.
— На всякий случай, Вивиан, — хозяин наклоняется к нему, и Вивиан чувствует его горячее дыхание на своём лице, осязает гнев, давление, агрессию… Страх? — Твоё дальнейшее положение при мне зависит от того, как пройдёт сегодняшняя встреча. Ты хорошо меня понял, моя ягодка?
— Да, господин, — шепчет Вивиан, низко опуская голову. Потому, что так положено, а не потому, что действительно испытывает трепет перед этим самцом. С ним происходит что-то странное. Тьма и пустота внутри враз сгущаются в плотный комок, готовый взорваться в любой миг. Вивиану уже и самому не терпится ощутить этого альфу, от одного шлейфа аромата и ореола которого его так ведёт.
Наконец Вивиан слышит шорох двери, подбираясь. Волна ощущений захлёстывает его, окутывая жаром и ощущением волнительного беспокойства, ожидания, нетерпения, рвения и надежды. Тело пробирает крупная дрожь. Он не выдерживает и всё же вздрагивает.
— Вивиан!
— Спокойно, мистер Хэйс, — господин дёргает его за поводок столь сильно, что Вивиан едва не падает вперёд, успевая до боли вцепиться ногтями в паркет, — иначе наша сделка не состоится.
— Сделка? — рычит альфа, а у Вивиана всё внутри переворачивается от звучания голоса этого мужчины. Тьма переворачивается. А что по ту сторону тьмы? Свет? Скорее, его проблески, из-за мельтешения которых у Вивиана ещё сильнее пульсирует в висках, бухает сердце и дрожат ноги. Кто же такой этот альфа и что это за ощущение, будто их связывает нечто более крепкое, нежели его и господина?
— Мы договаривались о том, что вы позволите мне встретиться с Вивианом.
— И я выполнил свою часть сделки, мистер Хэйс, — альфа идёт вперёд, и Вивиан покорно следует за ним, слегка бочась. Он осязает месторасположение второго альфы и инстинктивно сторонится его, едва ли не рыча. Не со зла, не защищая территорию и её законного хозяина, а потому, что не хочет, чтобы альфа приближался. Кажется, это чувство, когда горят щёки, называют стыдом. — Вот он, ваш ненаглядный Вивиан.
— Это не Вивиан! — снова повышая тон, выпаливает альфа. — Это какая-то ручная собачонка, которую ты, Декстер, водишь за собой на поводке потехи ради. Тот Вивиан Тайтус, которого я знаю, ни за что не стол бы ползать на коленях, тем более перед такой мразью, как ты.
У Вивиана внутри что-то обрывается и ухает в бездонную пропасть. Слова альфы почему-то ранят его. Внутри ворочается клубок тёмного негодования и возмущения. Вивиан даже дёргается, но хозяин слишком занят, чтобы обращать внимание на эту оплошность, сам же омега… Он ненавидит неизвестного альфу: за его назидательный, восхитительный запах и слова, которые вмиг развеяли его спокойствие и уверенность.
— Признаю, это было нелегко, — хозяин тянет за поводок, и тело, привыкшее повиноваться, следует приказу. Вивиан занимает привычное для него место у ног альфы, но он весь дрожит, сопротивляясь собственному положению. Слова альфы словно черепную коробку ему взламывают, пытаясь пробраться внутрь и вытянуть оттуда нечто забытое, но очень важное. Почему, к слову, он разбил то зеркало?
— Как видишь, Хэйс, мне понадобилось больше года, чтобы окончательно сломить этого упрямца. Ты же чуешь на нём мой запах, Хэйс? — альфа тянет за цепь, вынуждая его приподняться. — Вивиан мой, целиком и полностью, и совершенно не против такого положения вещей.
Год? Он принадлежит господину только год? Самому Вивиану кажется, что он всегда был рядом, хотя на задворках памяти ещё треплются проблески воспоминаний из прошлой жизни. Он был другим.
Вивиан осторожно касается повязки на глазах. Да, он видел, чувствовал и был свободен, а после в его жизнь пришёл… Нет, вломился этот человек, перевернув всё вверх дном. Странно, но, даже понимая это, Вивиан не испытывает ничего, кроме недоумения. Как же так? Оказывается, жизнь без хозяина тоже имеет смысл.
— Ты просто отброс, Декстер, — щерится альфа.
— Советую выбирать выражения, мистер Хэйс, — цедит его господин, неожиданно для самого Вивиана втаптывая его ногой в пол. Не то чтобы больно, скорее стыдно перед этим неизвестным альфой, который, похоже, знает его. Того Вивиана, из прошлого, которого он не помнит. — Я дрессировал свою собачонку не только тапки мне таскать, но и защищать своего хозяина, так что, поверь, один щелчок пальцев, и это милое создание, не раздумывая, вцепится тебе в глотку.
— Вивиан, — внезапно обращается к нему альфа. Обращается дрожащим, полным нежности и сожаления голосом. — Неужели ты не помнишь меня? Это же я, Семюэль Хэйс.
— Ничего он не помнит. Ведь так, моя дивная ягодка? — Вивиан молчит, едва ведя головой в знак согласия. Он не помнит… Почти ничего, кроме, пожалуй, запаха этого неизвестного мужчины и взрослого омеги, даже сейчас смотрящего на него с укором и строго грозящего перед его породистым носом указательным пальцем.
— Вивиан Морган-Тайтус, подбери сопли и поднимайся с колен, — кажется, ему лет пять или шесть, и омега, склонившийся над ним, очень красив, силён и внушает трепет. — Ты — омега, а не немощь, поэтому, если падаешь, должен подниматься сам, делая вид, что так и было задумано. Выше нос, сынок, и поменьше уповай на своё происхождение. Не научишься пользоваться головой — так и останешься пустышкой с породистой попкой.