Коул еще раз притронулся губами к виску Патрика.
– Иди ложись.
Патрик ушел в гостиную, скрипнул разложенный старый диван. Коул постоял еще немного на кухне, спрятав горячее лицо в ладонях и пытаясь унять дрожь. Затем он погасил свет. Луны и фонарей за окном хватало, чтобы ориентироваться в комнате. Патрик лежал под одеялом, отвернувшись к стене. Сняв с себя вечерний дресс-код, Коул лег позади него и обнял, зарывшись носом в волосы на затылке. Патрик переплел его пальцы со своими, и Коул не мог вспомнить прекраснее ночи, чем эта, в которую они всего лишь не выпускали друг друга из объятий до самого утра.
========== 3. Огонек в темноте ==========
«Джоконды» не обманули и действительно пригласили Патрика на свою репетиционную базу. Его игра понравилась девчонкам, и они даже предложили ему выступить вместе на благотворительном фестивале. Патрик не стал терять такой шанс и с удовольствием согласился.
А вот Коул чувствовал себя немного подавленным. Вместо того чтобы проводить уютные вечера вдвоем с Патриком, он каждый день отвозил его на репетиции, а затем коротал время в спортзалах и косметических салонах. В конце концов, поддерживать свое тело в прекрасной форме было его профессиональной обязанностью, и Джуди в последнее время намекала, что Коулу стоило бы уделять этому больше внимания. Ведь через несколько дней ему предстоял очередной модный показ в очередной европейской столице, которым он уже потерял счет.
Впервые Коул улетал в расстроенных чувствах, хоть и старался убеждать себя, что Патрик как-то жил без него все эти годы, и он без Патрика – тоже. Но его не покидало ощущение, что он оставляет в той маленькой лондонской квартирке свое сердце.
***
– Со мной связался агент одной начинающей актрисы, – сказала Джуди, когда они с Коулом обедали на летней террасе одного из римских ресторанов. – Как насчет поиграть с ней в любовь?
Коул поднял от тарелки с лазаньей непонимающий взгляд. Джуди закатила глаза:
– Только не говори, что никогда не слышал о пиар-романах! Ей просто надо обратить на себя внимание прессы, заодно и тебе какая-то слава достанется. Или у тебя кто-то появился? – она прищурилась, но Коул промолчал. – Вам всего-то нужно будет показаться вместе на нескольких мероприятиях, разок поцеловаться, якобы случайно попавшись на глаза папарацци… Для тебя же это не трудно?
– Нет… – вздохнул Коул.
– Вот и прекрасно! – засияла улыбкой Джуди. – Я уже изучила контракт, там всё взаимовыгодно, но пока еще можно внести правки, если вдруг тебя что-то не устроит…
***
Девушку звали Летиция. Она уже успела сняться в нескольких не особо известных итальянских сериалах и изредка светилась в качестве модели. Коула познакомили с ней прямо за кулисами римского показа. Высокая, с длинными иссиня-черными волосами, она напоминала дикую амазонку, только причесанную и накрашенную.
Коул честно отрабатывал свой контракт, стараясь почаще мелькать вместе с Летицией перед камерами репортеров. Вечером они, держась за руки, отправились прогуливаться по мосту. Летиция остановилась под фонарем и оглянулась. Убедившись, что автомобиль с папарацци припарковался метрах в ста от них, она придвинулась ближе к Коулу и сказала:
– Ну что, дадим журналюгам конфетку?
Она приблизилась к его лицу, обвивая руками шею, но Коул чуть повернул голову и так и не встретился с ней губами.
– Ну ладно, – Летиция цокнула языком, – просто постоим так, издалека будет казаться, будто мы целуемся.
Спустя минуту она отстранилась и, уже небрежно взяв Коула за руку, не спеша двинулась дальше по мосту.
– Я тебя иначе представляла, – сказала она. – Говорили, ты жуткий бабник и кутила.
– Эти слухи преувеличены, – усмехнулся Коул. – И недавно я пересмотрел свой образ жизни.
– М, обзавелся постоянной подружкой? – Летиция подмигнула. – Всё серьезно?
Коул отвел взгляд на темную водную гладь Тибра.
– По правде сказать… Еще не знаю. Всё только начинается.
Заметив, что машина с журналистами медленно катится за ними, Летиция остановилась и вновь заключила Коула в объятия.
– Интересно, что же это за фифа такая? – засмеялась она. – Пусть времени зря не теряет. Могу поспорить, за тобой очереди выстраиваются, чтобы затащить в постель. Я права? Обольститель с первого взгляда…
– Возможно, – задумчиво ответил Коул. – С первого взгляда…
***
«Похоже, сердце Летиции Фарини опять несвободно. На неделе моды в Риме журналисты застукали молодую актрису в компании симпатичного шатена. Парочка страстно целовалась на берегу Тибра, а затем отправилась в ресторан. В близком окружении Летиции утверждают, что новый ухажер телезвезды – не кто иной, как британская модель Коул Саттон. Стоит отметить, что Саттона не раз упрекали в легкомысленном поведении, а все предыдущие его романы длились не более одной ночи. Однако на недавнем мероприятии Фарини появилась в роскошном колье с бриллиантами, которое нарочито всем демонстрировала. Очевидно, что такой дорогой подарок преподносят с серьезными намерениями. Неужели Саттон решил остепениться?»
Коул раздраженно смял газету в руках и швырнул на соседнее сиденье. Самолет взлетал, оставляя внизу огни аэропорта, вечереющий Рим, фальшивые объятия и натянутые улыбки. Коул понимал, что от этого ему не сбежать. Вся его жизнь состояла изо лжи, зависти и тщеславия, а теперь еще и чувства вины. Конечно, Патрик не мог увидеть эту зернистую фотографию в рубрике «Сплетни» желтой газетенки, а вот Лорис могла.
Не заезжая домой, Коул отправился на такси прямиком в Айлворт. Он не сразу додумался, что Патрик в принципе ложится рано и мог уже давно спать. Мысль об этом пришла уже после того, как Коул постучал в дверь.
– Кто это? – спросили из-за нее.
– Это я, Коул.
Патрик открыл замок. Он был одет в пижаму и, несмотря на сонный вид, радостно улыбался.
– Я думал, ты приедешь завтра. Входи.
– Я только из аэропорта, – сказал Коул и, поставив чемоданы в прихожей, стиснул Патрика в объятиях.
– Проголодался, наверное? – произнес тот куда-то ему в плечо. – Лорис сегодня наготовила всего…
– Нет, спасибо. В самолете неплохо кормили.
Они прошли в гостиную, зажгли свет, Патрик сдвинул в сторону одеяло с подушкой на диване, чтобы им было куда сесть.
– Ну, как прошла поездка? – спросил он и, чутко уловив исходящее от Коула напряжение, добавил: – Ты чем-то расстроен?
Коул тяжело вздохнул и провел ладонями по лицу.
– Я просто… не знаю, ради чего это всё.
Патрик сидел прямо, не поворачивался к нему, отчего создавалось впечатление, что он обращается к стоящему напротив дивана синтезатору.
– Ты столько лет в этом бизнесе, и не знаешь, к чему стремишься?
– Получается, да. Деньги, слава, девушки, вечеринки – это разве цель? Кажется, что жизнь бьет ключом, но это лишь видимость. Ненастоящая жизнь, ненастоящая любовь… Желтая пресса пишет о моем романе с итальянской актрисулькой, но это бред от первой до последней буквы. И дальше будет только больше лжи.
– Понятно, – холодно произнес Патрик. Он поднялся, медленно подошел к своему синтезатору и стал водить пальцами по гладкому корпусу.
– Мы с ней даже не целовались ни разу, – сказал Коул.
– Но рано или поздно ты всё равно найдешь себе кого-то. Ведь всё не может вечно продолжаться так.
У Кола спёрло дыхание от этих слов. Он подошел к Патрику со спины, не решаясь к нему прикоснуться.
– Почему?
– Разве ты не понимаешь, насколько мы друг на друга не похожи? Что я смогу тебе дать?
– Что ты можешь дать? Больше, чем все они, – произнес Коул сдавленным голосом. – Это не ты живешь в темноте, а я. А ты – словно огонек, который не дает мне потеряться.
Патрик сел на табурет и начал что-то тихо наигрывать. Коул опустился на стул позади него, как всегда делал до этого, и прижался к его спине, обнимая. Мелкая слеза скользнула по щеке и впиталась в ткань пижамы Патрика. Коул касался губами его волос, рвано вдыхая запах шампуня, пока спокойная мелодия убаюкивала его запутанные мысли. Забывшись, он водил ладонями по животу Патрика, затем, приподняв край пижамной кофты, ощутил кончиками пальцев тончайшие волоски на теплой коже.
Вскоре Патрик закончил играть и поежился.
– Прекрати.
Виновато нахмурившись, Коул убрал руки. Но Патрик вдруг тихо засмеялся:
– Плакать прекрати, дурак. У меня уже плечо мокрое.
Он перехватил ускользающую ладонь Коула и поднес ее к губам, оставил легкий поцелуй на каждом пальце и развернулся. Их лица оказались так близко друг к другу, что два дыхания смешались в воздухе. Шаря ладонями по плечам Коула, Патрик нетерпеливо облизнул губы и подался вперед. Этот поцелуй был не таким осторожным, как первый – скорее жадным, будто каждый из них был сосудом с драгоценной водой в пустыне, от которого зависела жизнь другого.
Патрик неловко покачнулся на табурете, но Коул удержал его от падения и прошептал:
– Не лучшее место для этого…
Взявшись за его руки, Патрик встал и оказался между разведенных коленей Коула. В таком положении можно было прижаться еще теснее, обхватить руками еще крепче. Держась за плечи Коула, как за последний ориентир в пространстве, Патрик придвинулся ближе, скользнул ладонями по его лопаткам, и Коул гладил его поясницу, забираясь руками под одежду. Он прислонился щекой к солнечному сплетению Патрика. Пижама была пропитана запахом его тела, и от этого так вело, что Коул боялся в конце концов всё же рухнуть на пол. Не в силах противиться своим желаниям, он несильно прихватил зубами ткань вместе с кожей, и Патрик судорожно вздохнул, запуская пальцы в его волосы.
Чувствуя, как его не слушаются конечности, а сердце скачет в каком-то хаотичном ритме, Коул всё же сумел встать, дотянулся до выключателя, чтобы погасить свет, и за руку повел Патрика к дивану. Теперь они были почти на равных – слабое свечение от окна давало возможность различить лишь сидящий рядом силуэт и неясные движения в темноте. Коул на ощупь искал губами губы Патрика, его скулы, ресницы, шею, отодвинув воротник пижамы, коснулся поцелуем ямки между ключицами, и Патрик отвечал ему несмелыми прикосновениями дрожащих пальцев. Коул нерешительно потянул его кофту наверх и, не встретив протеста, снял ее с Патрика полностью. Открывшиеся участки тела он ласкал губами и руками, и грудь Патрика вздымалась от частого, неровного дыхания.
Они опустились на подушку, Коул очертил ключицы Патрика языком, рукой медленно скользя к его бедру. Мышцы под его ладонью непроизвольно напрягались, время от времени Патрик вздрагивал, шумно втягивал воздух носом, сжимал пальцами волосы на затылке Коула, заставляя его прижиматься еще теснее. На коже выступили мелкие соленые капельки. Собирая их губами, Коул спустился поцелуями до пояса пижамных штанов и погрузился кончиком языка в пупок. Патрик дернулся и издал короткий стон, неосознанно вскинув бедра навстречу ласкам. Своим подбородком Коул чувствовал твердое возбуждение, а сам уже готов был скулить от остроты ощущений, от запаха вожделенного тела, от жара разгоряченной кожи. Он стянул одежду Патрика вниз, и тот замер в ожидании.
– Это нечто новое для тебя, – сказал Коул и осторожно обхватил пальцами член, сдвигая кожу. – Мы не станем делать ничего такого, к чему ты не готов. Только скажи, и я остановлюсь в любой момент.
Вместо ответа Патрик погладил его по волосам. Коул коснулся большим пальцем влажной головки, медленно провел от нее до основания и обратно и, услышав участившееся хриплое дыхание Патрика, продолжил движения, снова покрывая поцелуями живот, грудь, шею. Он прервался только для того, чтобы раздеться, а затем приподнял Патрика за плечи, заставляя лечь на себя сверху. Прикосновение обнаженных, покрытых испариной тел друг к другу – словно доза алкоголя в кровь. Патрик ткнулся губами в щеку Коула и уперся коленями в диван по обе стороны от его бедер. Их члены соприкоснулись, Коул взял их оба в ладонь и нежно скользил ею вверх и вниз, пока Патрик горячо дышал ему на ухо, иногда прихватывая губами мочку, и двигал бедрами в такт его руке. Комнату наполнили звуки, ничем не уступающие по красоте той музыке, что звучала здесь каждый день – дыхание, стоны и всхлипы, вырывающиеся из горла обоих, создавали потрясающую гармонию.
В один момент Патрик замер, задержав вдох, а затем по его телу прокатилась судорога, и Коул почувствовал, как между их телами рывками выплеснулась горячая вязкая жидкость. Ногти Патрика, которые тот снова обкусал, вонзились в его плечи, и весь этот коктейль сладостных и болезненных ощущений больше не было сил терпеть. Коул зажмурился и стиснул зубы, изливаясь следом.
Патрик скатился с него и положил голову на край подушки, всё еще тяжело дыша. Несколько минут они молча приводили в порядок дыхание и пульс. Наконец, Патрик обессиленно произнес:
– Ну вот, теперь снова в душ идти…
– Утром сходишь, – выдохнул Коул, мазнув губами по его влажной щеке. Затем он поднялся, хрустя позвонками, и направился на кухню. – Сейчас полотенце принесу.
– Захвати воды, – бросил Патрик вдогонку.
Потом он жадно осушил стакан, пока Коул вытирал его влажным полотенцем, а после они, так и не одевшись, забрались под одеяло. У них была целая вечность до рассвета.
***
– Пойдешь в субботу на концерт в Гайд-парке? Мы с девчонками там будем выступать, – это было первое, что сказал Патрик утром.
Он с закрытыми глазами лежал на подушке, и ни один мускул на лице не намекал на то, что он уже проснулся. Коул никак не мог привыкнуть к тому, что Патрик в повседневной жизни не всегда ходил с открытыми глазами, а эмоции выражал постольку-поскольку.
– Конечно, – ответил Коул на его вопрос. – Это будет фестиваль?
– Да, благотворительный. Будем собирать пожертвования для пострадавших от военных конфликтов.
– О, это… благородно.
Патрик расплылся в довольной улыбке:
– Я так счастлив, что смогу в этом участвовать! Приносить пользу людям – что может быть прекраснее?
Коул растянулся вдоль дивана и уставился в потолок. За всю свою жизнь он не потратил на благотворительность ни единого фунта. Зато за его счет обогатилось столько питейных заведений по всей Европе, что ему вдруг стало противно от самого себя… Прежнего. Который уже не вернется.
***
На просьбу Коула перевести его следующий гонорар на счет какого-нибудь волонтерского фонда Джуди сперва отреагировала недоуменным молчанием, но всё же согласилась ее выполнить. В Гайд-парке они встретились перед самым концертом. Народу уже было не протолпиться, но им повезло занять место у самой сцены – впереди была лишь огороженная площадка, куда пускали только охрану и прессу. Однако после начала действа стало ясно, что разумнее было бы встать где-то сбоку: как только на сцену вышла первая певица – одна из тех, от которых в последние годы фанатели школьники, – визжащая толпа мощно надавила сзади, и Коул услышал треск собственных ребер, прижатых к металлическому ограждению.
Где-то рядом среди орущих подростков околачивался Уолт и другие ребята из модельного агентства, которых Джуди затащила сюда. Коулу с его точки обзора казалось, что в Гайд-парке собрался весь Лондон – как далеко простирается этот бесконечный океан людей, он понятия не имел.
«Джоконды» должны были играть свой сет в середине концерта. К тому моменту народ уже подустал от попсы, но для легенд рока еще недостаточно стемнело. Как только на сцене появилась группа, следом за которой наставала очередь девчонок и Патрика, Коул собрался подойти к кулисам. Он оглянулся по сторонам, прикидывая наименее травмоопасный маршрут.
– Тебе нужно было начинать выходить еще полчаса назад, – крикнула Джуди ему на ухо, чтобы ее было слышно сквозь музыку.
– У меня есть план Б, – усмехнулся Коул.
Он похлопал по плечу стоящего за оградой охранника, извлек из внутреннего кармана куртки бейдж-аккредитацию и сунул тому под нос. Охранник лишь кивнул в ответ. Коул перелез через ограждение и вприпрыжку помчался к кулисам, обегая сцену сбоку.
Над Патриком уже поколдовали гримеры. Обычно слегка растрепанные волосы уложили и сбрызнули лаком, а на его лице был заметен приличный слой пудры. Патрик стоял около ступенек, ведущих на сцену, а гримерша помогала ему завязать галстук-бабочку.