Тамара Марковна прямо говорит: Олега я больше не увижу, а о будущем девочек думать надо. Троих поставить на ноги трудно, особенно в одиночку, а за Игорем мы будем как за каменной стеной.
Он сам так сказал. Мне. Через полгода после исчезновения Олега. Потом обработал Тамару Марковну...
Игорю нужны образцовая семья и красивая трогательная история для пиар-кампании. Он бесплоден, наугад связываться ни с кем не хочет, а меня и моих детей знает с рождения. Внешность у нас приятная, можно хоть сейчас сниматься в рекламе семейных товаров. Я красивая (его слова, не мои), характер ангельский, верная и, самое главное, знаю свое место.
Кстати, свидетельство о смерти Олега - не проблема. Или бумаги о разводе, если так мне будет легче.
Муж стопроцентно не вернется. Разве свекровь не рассказала, почему?
Общий язык мы с Игорем не нашли. Много воды утекло с тех пор... Уверена, он давно позабыл о планах на мой счет. Как ни крути, а со "знанием своего места" и у меня, и у девочек серьезные проблемы.
4
- Шарик! - Я заглянула в пристройку и поскорее прикрыла дверь, чтобы внутрь не намело снега. - Где ты, бездельник? Шарик!
Он перескочил забор со стороны участка пресловутого Игоря, держа в зубах целую курицу-гриль. Означало это, что соседский дом не пустует. И что с оградой надо что-то делать, н-да...
- Вот натяну сетку от воробьев по всему периметру, и посмотрим, что ты запоешь, наглая морда! - пригрозила я, проверяя, закрылись ли после ухода "ведьмы" ворота. - Чем это ты вымазался? Ах, тортом... Балуют тебя там, песик?
Шарик вильнул хвостом и скрылся в своем жилище, спеша спрятать добычу. Я представила, как буду это все отчищать, и вздохнула. Ладно, праздник так праздник... Пусть и собака порадуется.
- Мама, ты еще долго? - крикнула Варя с крыльца. - Обедать пора!
"То есть "сюрприз" готов", - я улыбнулась и вернулась в дом.
- Маша, Саша! - позвала, заглядывая в гостиную. - Пойдем кушать!
На меня обрушился дождь из мелко нарезанной бумаги и "снежинок".
"Господи, как же это все из ковра выковыривать?" - я смеялась вместе со всеми и представляла жестокую кончину пылесоса.
- Красиво, мам? - Саша обняла меня, прижалась щекой к руке. - Как раньше?
Маша повисла на моей юбке, принялась осыпать себя "снегом".
- Красиво? - спросила, заглядывая мне в глаза.
Я присела, прижала их обеих к груди, погладила по растрепанным головкам, на которых с утра красовались пышные банты, а ныне - одни лишь "снежинки".
- Очень красиво, - сказала искренне. - Как на дворе.
Варя стояла у дверей и улыбалась. Только губами - в ее глазах не было ни капли веселья. Как же она выросла за этот год! Не в физическом плане - в моральном. Не знаю, хорошо это или плохо. С одной стороны, почти взрослый человек рядом - это нереальная поддержка, с другой - я мечтала, чтобы у дочери было беззаботное детство.
- Каша остывает, мам. - Варя смотрела таким понимающим взглядом, что хотелось разреветься. - И ты обещала раратуй!
Я чмокнула Машу и Сашу в пухлые щечки и потащила на кухню. Сегодня обед у нас простой: гречневая каша, омлет, салат из свежих овощей и компот, который младшие обожают, а Варя пьет чисто из солидарности.
Потом мы готовили праздничный стол и пробовали все в процессе и по завершению. Затем отчищали любимый комбинезончик Маши от рататуя, что погиб нечаянно, трагически и смешно. Бросали вкусняшки Шарику и смотрели, как двор заметает снегом. Поздравляли бабушек с дедушками и принимали поздравления. Ждали темноты и фейерверков, без которых никогда не обходился Игорь. Даже на чердак лазили, чтобы полюбоваться заснеженной улицей.
Я наслаждалась каждым теплым мигом, и растрогалась настолько, что почти поверила: чудо случится. Обязательно случится! Как в Рождественских фильмах, где от мечты героя отделяет лишь сила его желание.
Когда зазвонил телефон, я витала в облаках и вовсю представляла, как проснусь поутру и увижу рядом Олега.
"В жизни не поверишь, что со мной было", - скажет он, а затем наши девочки с визгом повиснут на нем и не дадут произнести ни слова, пока не убедятся: папа действительно вернулся.
Я взяла трубку, не думая ни о чем плохом. Новый год на носу, все друг друга поздравляют!
- Я больше так не могу, - проговорила свекровь, заливаясь плачем. - Я должна тебе все рассказать. Олег не вернется, потому что душа у него такая. Гены. Наследственность. И деньги. Понимаешь?!
- Вы пили? - неосторожно заикнулась я.
И понеслась история...
Тамара Марковна действительно заливала горе вином и говорила, говорила, говорила... О том, что Олег - не родной сын Степана Петровича, моего свекра. Что давным-давно молодая Тамара влюбилась в грека. Что он обещал золотые горы, но бросил ее, уехал домой и даже не писал. Что Олег и лицом, и характером - вылитый отец. Что я - дура, как Тамара Марковна, и ждать нет смысла.
Девочкам папа нужен, а Игорь-сосед вот-вот в министерское кресло сядет. Чего мне, недалекой, не хватает?!
Я утешала свекровь, как могла, и пыталась не сорваться. Странная она женщина. Мы с Олегом прожили вместе двенадцать лет, историей о сбежавшем папаше он поделился еще до свадьбы.
"Я никогда так не поступлю", - пообещал и сделал мне предложение.
- Думаю, ты это уже слышала, - бубнила Тамара Марковна в трубку. - Но если б ты только знала, куда Олег собирался той весной, когда пропал! Если б знала...
Я знала. Доченьки мои знали. Лучший друг Олега знал. А вот свекровь, кажется, совсем не знала своего сына... Оно и неудивительно - рос Олег по бабушкам и дедушкам, братьев-сестер у него не было, и он не представлял, каково это, когда родители интересуются жизнью своих детей.
- Простите, гости пришли, - соврала я, не в силах вынести пьяненький поток жалоб, страхов и давних обид. - Счастливого Нового года!
И ведь накаркала! Нет, Тамара Марковна не примчалась на праздник, чтобы лично удостовериться: я вняла ее бесценным советам, прекратила страдать на пустом месте и охмуряю Игоря, думая о будущем девочек. Все было еще хуже.
- Мам, на крыльце Кен, - буркнула Варя, едва свекровь отключилась. - Ты почему ворота не заперла?
- Не называй его Кеном, - ужаснулась я. - Где твое воспитание?
- Кен - он и есть Кен. - Дочь была непреклонна. - Да ладно, я ж только дома...
В дверь постучали. Варя скрестила руки на груди и ушла в свою спальню. Демонстративно включила компьютер и надела наушники.
- И снова здравствуйте, Антон Витальевич, - пробормотала я, направляясь в прихожую.
Варя зовет Антона Кеном потому, что внешне он - как неизменный спутник куклы Барби: красивый, аккуратный, стильный и сдержанный. А еще скованный, держится как пластиковый человечек, и донельзя правильный. На нем лишь таблички не хватает: "Образцовый мужчина, выпуск такого-то года, достоинства: заботливость, вежливость, профессионализм, недостатки: постоянно лезет не в свое дело".
Дверь открылась, и я убрала с лица кислое выражение. В целом Антон не плохой, но мы с ним живем в разных измерениях и никогда не поймем друг друга.
5
Он принес цветы - огромный букет алых роз, и пакет с логотипом дорогой марки шампанского.
- По-моему, детские подарки раздали на утреннике, - заметила я, поправляя лампочку над крыльцом, что вечно помигивала. - Что это?
- Извиниться хочу. - Антон протянул цветы. - За хлеб.
- Вы точно уверены, что розы можно подать к супу? - не удержалась я.
Ветер ударил в лицо, и пришлось отступить на пару шагов. Когда я перевела дыхание, то обнаружила, что нежданный гость последовал за мной и стоит в прихожей, неуверенно озираясь.
- Вы так шутите? - спросил он настороженно, словно подозревая, что я и правда кормлю детей чем попало, и вздрогнул.
Я проследила за его взглядом. За приоткрытой дверью в гостиную высилась елка, украшенная чем Бог послал (точнее, что девочки сочли похожим на елочные украшения и что держалось на ветках). Под елкой задремала Маша, и Саша активно нагребала на нее бумажный "снег", коего в зоне видимости валялось немерено. Фикус, который щипчиками для ногтей пытались превратить в пальму, маячил на переднем плане и выглядел основательно погрызенным.
- Вот. - Не дождавшись ответа, Антон вытащил из пакета еще теплую буханку хлеба и ткнул мне в руки вместе с букетом. - Мне жаль, что так получилось.
Я впечатлилась, честное слово. Не думала, что Антон Витальевич принял близко к сердцу тот незначительный эпизод.
- Спасибо. - Совать хлеб обратно было бы попросту свинством. - Не хотите чаю?
Я спросила только из вежливости, не сомневаясь: гость поспешит откланяться. Он ведь куда-то торопился. Ботинки сияли, приталенное пальто явно сегодня лишилось этикетки, брюки были от делового костюма, плюс новая стрижка - волосок к волоску, как у кукольного Кена. И приятный парфюм - из тех, что подходят для свиданий, а не для семейных посиделок.
- С удовольствием, Валентина.
- Ну, тогда я провожу вас, чтобы Шарик не... - ляпнула я на автомате. - Простите, что?
- Вы мне чай предложили, я согласился, - любезно напомнил Антон. - Черный, пожалуйста. Без сахара.
- О нет... - Я попала, да еще как!
- О да. - Он улыбнулся. - Нам действительно нужно поговорить.
- Но почему именно сегодня?
- Потому что завтра я уезжаю на две недели. В школу не вернусь, поэтому повода вас увидеть у меня больше не будет, - прозвучало серьезно. - Уделите минуту?
Я провела его на кухню, плотно закрыла дверь. Речь, конечно же, пойдет о Варе. Не хотелось бы, чтобы она услышала что-то лишнее и прибежала с разборками.
- Что это? - Пока я наполняла чайник, Антон оглядел стол.
- То, что с морковными ушками, - оливье, снеговички - эклеры, Микки-Маусы - котлеты, розочки - блины, черепашки - оладьи, а остальное, по-моему, узнать можно.
- Вот как. А...
- А то был рататуй. - Я проследила за его взглядом. - Садитесь. - Подала единственный не разрисованный фломастерами стул - тот, что "для гостей", а потому неприкосновенный. - Угощайтесь, Антон Витальевич. Девочки старались.
Чай я сделала быстро. Подвинула к Антону большую чашку с горячим ароматным напитком, положила рядом салфетки и полотенце, и устроилась на табурете у окна.
- У вас тут очень...
- Мило? - подсказала я, усмехаясь.
Кухня - моя тайная гордость, но следы детского творчества останутся в ней навеки.
- Уютно. По-домашнему. - Антон грел руки и смотрел непривычно прямо. - Я хочу извиниться. Вы правы, Варя не лжет. Это я неправильно понял ситуацию, Валентина.