Плевать на мнение Ретберна. Нужно лишь найти тех, кто охотился за реликвией. На мгновение Ианте стало плохо, на глазах выступили слезы.
Ретберн остановился:
— Ты расстроилась.
— Что? — Она вскинула голову. Возможно, в нем осталось что-то от ее прежнего любовника.
Или ей просто хочется найти союзника, которого не существует.
— День не бесконечный. — Ианта отвернулась. — Рисуй уже свои дурацкие символы, и покончим с этим. След остывает с каждой минутой.
Ретберн опустился на колени на краю каменной плиты:
— Да будет так. — И прикоснулся к пуговицам ее платья с высоким воротом.
Жест оказался шокирующее интимным. Ианта вцепилась в мужскую ладонь, пытаясь освободиться.
— Я сама.
Ретберн поднял руки:
— Просто пытаюсь ускорить дело.
Судорожно сглотнув, она расстегнула платье, и, повозившись с воротником, Ретберн обнажил ее декольте. Его ленивые тигриные глаза потеплели, пока он любовался телом Ианты. По ее голой коже пробежал холодок, напоминая, что под платьем лишь сорочка и нижние юбки. Чувствуя, как участилось дыхание, она уставилась в потолок и попыталась не обращать внимания на жар, исходивший от Ретберна. Она всегда чувствовала его страсть, с того дня, когда он вошел в бальный зал Дрейка и потребовал, чтобы их с Иантой представили друг другу.
Будто это и не он вовсе несколькими годами ранее лишил ее невинности.
— Кровь для уз, — прошептал Ретберн, и в комнате запахло медью, когда он снова порезал палец и выдавил струйку крови в котелок, который Ианта использовала именно для таких ритуалов. — Слюна для дыхания жизни. — Он сунул раненый палец в рот, посасывая. — Чернила, чтобы отметить плоть.
Сплюнув в баночку чернил, он провел по ней окровавленным пальцем, и Ианта ощутила в себе первый отзвук магии, но подавила желание беспокойно дернуться. Лишь несмышленый аколит не умеет сосредоточиться.
Хотя даже Дрейк согласился бы, что поводов для волнения у нее предостаточно. Сам Ретберн, поиск реликвии и… чувство вины и горя.
На глаза вновь навернулись слезы.
«Не думай сейчас об этом».
— Hecarrh cairedh mi caratha… — прошептал Ретберн искусно подобранные слова — скорее всего, именно так звучала его личная формула силы.
Свечи замигали, и пламя волной взметнулось к потолку. Всплеск силы теплом отдался в животе и легко надавил меж бедер. Колдовство всегда носило для Ианты слегка сексуальный характер. Но привязанность магии к чему-то определенному зависит от человека и его магических особенностей, на которые он или она наиболее настроены. Некоторые предпочитают бурление крови, предвкушают возможность вырезать магию из кожи. Другие реагируют на могилу и энергию смерти.
Судя по взаимному притяжению, Ианта точно знала, к чему тяготеет Ретберн. Мышцы его бедер напряглись, когда он сунул палец в смесь из чернил, слюны и крови. Она заметила возбужденный член под батистовыми штанами и поспешно отвела взгляд, когда Ретберн оседлал ее бедра.
— Это необязательно, — запротестовала Ианта.
Он нежно погладил ее выбившуюся прядь:
— Тс-с.
И коснулся окровавленным пальцем ее груди, словно перебирая струны лютни. Чары прокатились по ней, кровь закипела в жилах. Ианта закусила губу и крепко сжала колени.
Милостивые небеса.
Какие интимные узы возникли между ними? Она жаждала чувственного удовольствия, а Ретберн, стоя на коленях, обхватывал ее прикрытые платьем бедра ногами.
Вскоре энергия утихла, но он все продолжал нависать над Иантой, тяжело дыша. Его черные волосы упали на ошарашенные глаза. Он опустил руку на каменную плиту возле головы Ианты, а другой легко погладил руну, которую нарисовал на ее коже.
Осталось лишь ей сделать шаг.
И это ее прерогатива.
Ианта вцепилась в галстук и потянула Ретберна на себя… Совершенно законный способ закончить ритуал, но если таково влияние одной руны, что же случится, когда все запреты исчезнут и дойдет до того, чего они оба желали? Насколько сильны их узы?
И каким станет результат?
Существует три вида уз между двумя чародеями: ключевые, где один из пары дает контроль над своими способностями другому; взаимовыгодные, между якорем и щитом, хотя главным обычно является якорь; и узы душ, очень редкая связь между любовниками, которую невозможно нарушить.
Впрочем, Ианта недостаточно романтична, чтобы в это поверить.
По крайней мере, якорные узы можно разорвать, когда настанет время.
Даже если глухая боль между бедер заставляет чувствовать странное неудовлетворение.
Сегодня эту жажду Ианта утолит, ведь они заключили сделку.
— Мы закончили? — спросила она, одновременно страшась и испытывая приятное возбуждение при мысли о том, чтобы оказаться в постели Ретберна и в его власти.
— Конечно. — Он погладил ее ключицу, вызвав трепет, встал и принялся расстегивать рубашку, демонстрируя в золотистом пламени свечи крепкие плечи и мышцы. — Теперь моя очередь.
Глава 2
Если мисс Мартин обитала в центре театрального района, то Верховный — куда как в более приличном месте. Вообще-то его резиденция располагалась совсем недалеко от родового гнезда Ретбернов, просто у Люсьена не было причин туда наведываться, пока его дело не попало в суд. Неужели Верховный не мог поселить свою зазнобу в район побогаче?
— Как я понимаю, люди Верховного уже обыскали особняк? — спросил Люсьен, когда экипаж замедлил ход на круговом проезде.
Звенели колокольчики, лошадиные копыта цокали по гравию.
— Разумеется, только тайно. — Мисс Мартин не выражала видимой тревоги, но все же беспокойно постукивала туфелькой и сжимала края газеты, которую читала.
— То есть остальные домочадцы кражи не заметили?
— Нам пока удалось пресечь слухи. Дворецкий на рассвете сообщил Дрейку о пропаже, и тот послал за мной ни свет ни заря. Те немногие слуги, что в курсе дела, связаны руной подчинения, а накануне вечером приходило лишь двое гостей, и они на роль преступника не подходят.
«…послал за мной ни свет ни заря…» Куда именно? Похоже, ночевала мисс Мартин не в герцогской постели.
— Ты остановилась в его особняке?
— Да. Я только вчера вернулась с севера, и Дрейк попросил меня остаться и поужинать с Россами. К тому времени, как мы ушли в гостиную, было уже поздно, и мне не хотелось мокнуть под дождем.
Она опустила газету и вздохнула.
— Что за Россы?
Появившийся в груди Люка отпечаток ее магии беспокойно пульсировал. Если бы он не знал мисс Мартин, то заподозрил бы, что она все больше и больше нервничает.
— Миссис Росс и ее племянница Аделина — старые друзья Дрейка.
— Это ничего не значит, любая из них могла совершить кражу.
— Адди едва исполнилось пятнадцать, и она — синий чулок. Ее тетушка Элинор Росс имеет алиби на время исчезновения реликвии. Раз уж на то пошло, можешь и меня обвинить за компанию.
— Не стану. — Люсьен мрачно улыбнулся. — Твоя преданность Верховному не подлежит сомнению. И только тебя я не считаю виновной.
— Я бы посоветовала не обвинять никого из дам семейства Росс без веской причины. Дрейк в них души не чает.
Он пропустил ее слова мимо ушей:
— Значит, под подозрением слуги, представительницы семейства Росс и любой, кто умеет разбираться в чарах. Ты упомянула, что признаков взлома нет. Мог ли кто-то влезть в особняк незамеченным?
— Все возможно. Невероятно, но возможно. До сегодняшнего дня я не думала, что кто-то способен обойти чары Дрейка.
Чары — интимная магия. Только человек, отлично знакомый со стилем наложения защиты, мог коснуться их, не обжегшись, а тем более пройти насквозь.
Однако у Люсьена осталось ощущение, что мисс Мартин чего-то не договаривает. Как, черт побери, он сможет помочь, если она выдает сведения по крупице?
К остановившемуся экипажу похромал мужчина, тяжело опираясь на трость с серебряным набалдашником. В черных волосах Верховного серебрилась седина, а его плотная фигура была столь же сильной и грозной, как и год назад, когда Люсьена притащили к нему в заговоренных цепях.
Дрейк де Винтер был могущественным противником, но Люк не сводил взгляда с его трости. При их прошлой встрече в кабинете на верхнем этаже ее еще не было. Уставший Дрейк тогда сидел за столом. Накануне демон появился в его особняке прямо в разгар бала Равноденствия, разметал вопящих аколитов и кинулся прямо на Верховного.
Монстр не успел причинить больше вреда только потому, что Дрейку удалось взять его под контроль и отправить назад к хозяину.
«Пожар. Грудь будто полосуют кнутом из чистого электричества». Люсьен вцепился в ремень экипажа и не отпускал, пытаясь выбросить воспоминание из головы.
— Что случилось с его ногой?
— Демон отхватил от нее изрядный кусок, когда понял, что Верховный магически защищен от чародейского нападения. Дрейк чуть не истек кровью до смерти.
Слабое утешение. Люсьен втянул воздух через нос и, когда лакей открыл им дверцу, протянул спутнице руку:
— Идем?
Мисс Мартин явно изумилась его галантности. Но, по правде говоря, ему нравилось чувствовать ее маленькую ладонь в своей. Стоило их пальцам соприкоснуться, как мир замедлился, а его края стали четкими и резкими, вместо постоянного тумана ощущений и цветов. До того Люсьен не сознавал, насколько ему важен якорь, чтобы зацепиться за действительность.
Когда мисс Мартин с его помощью шагнула на мокрый гравий, Люсьен принялся изучать мужчину, который его зачал. У них были одинаковые темные волосы, но на этом сходство заканчивалось. Экзотические янтарные глаза и густую шевелюру Люсьен унаследовал от матери.
В голове роилась тысяча вопросов. Что привлекло графиню Ретберн к Верховному много лет назад? Люсьен подсчитал, что родился примерно через год после свадьбы четы Ретберн. Как-то быстро мать решила изменить супругу, хотя, если вспомнить нрав лорда Ретберна, вряд ли стоит удивляться, что она бросилась в объятия другого. Однако почему именно Верховного?
Люсьен крепко обнял мисс Мартин за талию и сжал шелк ее платья, нуждаясь в спокойствии, которое приносило ее присутствие. Этот собственнический жест, без сомнения, не укрылся от проницательного взгляда Верховного.
«Подавись!» — мстительно подумал Люсьен, улыбаясь главному чародею.
— Вот мы и встретились снова.
— Ретберн, — протянул герцог.
— Я слышал, у вас возникла проблема, и нужна моя помощь.
Верховный посмотрел на мисс Мартин:
— Ты связана с ним узами?
— Это показалось мне разумным, — ответила та, с нежностью глядя на Дрейка. — Он опасен, ваша светлость.
Верховный, словно ища что-то, заглянул своими пронзительными серебристыми глазами в самую душу Люсьена. В ауре Дрейка виднелась старая грусть.
— У тебя материнские глаза…
— Давайте покончим с любезностями, — раздраженно перебил его Люсьен. — Мы с вами ничего не значим друг для друга. И я тут только потому, что вы предлагаете мне желаемое — свободу. Так давайте не притворяться, будто есть что-то еще.
Повисло неловкое молчание.
Дрейк де Винтер медленно кивнул, усталый, как никогда. Люсьену почти стало его жаль, но Верховный уже похромал к дому.
— Да будет так.
Люк стиснул зубы. Он поддался эмоциям. Что там говорила мисс Мартин? Герцог подозревает кого-то из близкого окружения? Значит, надо открыть глаза и уши, а не сверлить взглядом затылок Верховного, стискивая кулаки. Нельзя мстить так резко и грубо. Нет, у Люсьена есть план получше: увлечь мисс Мартин в свою постель. Возможно, увести ее у этого ублюдка. Вернуть реликвию, а затем подождать исполнения пророчества.
«Я с удовольствием понаблюдаю, как тебя поставят на колени…»
— Мы идем прямо в личное крыло Дрейка. — Мисс Мартин передала шляпку и перчатки груму и неодобрительно посмотрела на Люсьена: — Время поджимает. Тебе что-то нужно?
— Сперва хочу увидеть, где хранился кинжал.
В верхнем крыле было тихо и спокойно, там явно располагались личные апартаменты Верховного.
— Вот тут хранилась реликвия. — Низкий голос Верховного разнесся по коридору с мраморными полами.
С полдюжины китайских урн на постаментах стояли у стены вперемешку со стеклянными витринами. Магия пульсировала в воздухе, мимоходом мазнув по коже Люсьена. Он буквально видел ее волны, будто зной в летний день.
— Это ведь был ритуальный кинжал?
Люсьен моргнул, испытывая боль от воздействия, и обошел пустую витрину. На постаменте одиноко лежала красная бархатная подушечка — на ней еще остался отпечаток кинжала, но реликвии больше не было. Витрина шириной девяносто сантиметров и длиной сто двадцать выглядела нетронутой.
— Реликвий всего три: кинжал, чаша и волшебная палочка. Вместе они — артефакты преисподней. Кинжал выковали из железа упавшей звезды и добавили обсидиановую рукоятку; чаша вырезана из слоновой кости, а палочка — из китовой.
— Зачем было их создавать?
— Меня вело любопытство, а других — жажда власти. Мне было восемнадцать, и я быстро делал карьеру в Ордене. Предыдущий Верховный был совершенно безнравственным ублюдком. Мой друг Тремейн сам метил на его место. — Дрейк посмотрел на пустую витрину. — Заклинание мы взяли из гримуара, который Тремейн приобрел в путешествиях по Востоку. Я взялся провести ритуал, даже зная об опасности, а моя бывшая жена Моргана всегда рвалась к власти. Считается, что именно демоны научили людей колдовству, открыли нам, какой силой мы обладаем. Чему же еще они могли нас научить? А что известно высшему демону? — Он поморщился. — В то время я еще не знал, какие последствия ждут тех, кто занялся темными искусствами. Только потому, что можешь что-то…
— Не значит, что следует это делать, — прошептала мисс Мартин.
Они обменялись слабыми понимающими улыбками.
— А без других реликвий?.. — спросил Люсьен.
— Этот артефакт и сам по себе очень могущественен и опасен, — ответил Верховный. — Никто из нас тогда не постиг одну тайну, то есть, я надеюсь, что не постиг: для того, чтобы активировать реликвию из преисподней, нужно жертвоприношение, а не просто кровь. И раз порезавшись тем кинжалом, очень сложно остановить кровотечение. — Он поднял руку и расстегнул запонки, показывая серебристый шрам на оливковой коже. — Мы все дали кровь для первой попытки ритуала. И тогда я впервые понял, что все не так, как кажется. Рассказал остальным сразу же и зарекся продолжать.
Магия смерти. Люсьен помимо воли заинтересовался рассказом.
— И что?
— Мы согласились прекратить, но я видел взгляд Тремейна. Клинок позволяет ненадолго овладеть способностями другого человека, для этого надо пролить его или ее кровь и использовать в наложении чар. На этой стадии мы с бывшей женой решили, что слишком опасно оставлять артефакты у Тремейна.
— То есть Моргана хотела сама ими завладеть, — вставила мисс Мартин.
— Как я уже сказал, в то время я понятия не имел о последствиях обращения с силой. — Верховный отступил. — Моргана — мастерица иллюзий и виртуозная обманщица. Она создала копии реликвий и заменила ими подлинники. Тремейн понятия не имел о содеянном, пока не стало слишком поздно и… к тому времени прежний Верховный — сэр Дэвис — прознал о наших экспериментах.
Эту часть истории Люсьен знал на зубок: сэр Дэвис прислал убийц-сикарий за Тремейном и Винтером. Их притащили на собрание Ордена в день равноденствия. Сэр Дэвис потребовал, чтобы кто-то из них бросил ему вызов, иначе грозился казнить Моргану. Тремейн заколебался, потому что никогда не сражался с таким сильным колдуном, как предыдущий Верховный.
А вот де Винтер тогда был готов ради жены на все.
— Когда я занял пост Верховного, Тремейн был в ярости, — пояснил герцог. — Пытался использовать против меня кинжал, и разумеется, даже иллюзии Морганы не скрыли того факта, что я не истекаю кровью, как должно. Тремейн осознал, что мы его обманули, и настаивал на возвращении артефактов. В пылу ссоры я выбросил его за порог дома и потребовал, чтобы он не показывался мне на глаза под страхом смерти.
Люсьен провел по витрине пальцами, и отклик чар едва его не ослепил. На мгновение коридор заполнился мерцающими цветами. Герцог словно состоял из зеленых красок — свидетельств грусти, а вот мисс Мартин обволакивала смесь почти отвратительного желтого с серым — символом отчаяния.