ТЭТЧ
В течение этого рабочего дня я нервничал больше, чем когда только закончил ординатуру и старался зарекомендовать себя. Наше утреннее собрание персонала продлилось дольше, чем нужно, и к его концу у меня появилась стойкая потребность в кофе. Хотя впервые за три дня я действительно выспался ночью, потому что больше не нужно было переживать о запущенных в мою квартиру лягушках или о чем-то подобном.
Серьезно, все складывалось, как нельзя лучше, когда я хорошо выспался. И хотя Остин не была настоящей пациенткой, мне все же необходимо относиться к ней как к таковой.
Просто меня бесило, что каждый раз, когда я думал о ее осмотре, у меня появлялся такой стояк, что я не мог здраво мыслить.
Миа, наш ассистент, махнула мне и прикрыла телефон рукой.
— Остин Роджерс у вас в кабинете.
Ну, вот и началось.
— Спасибо, Миа.
У меня только одна операция в этот день, и если пациент не будет против, я собираюсь разрешить Остин присутствовать на подготовке и обследовании. Вероятнее всего, она упадет в обморок уже через пять минут, но, по крайней мере, у нее появится хороший материал для блога.
Боже, неужели я, правда, это делаю?
И если быть честным, по ночам я стал лучше спать из-за того, что больше не нахожусь в постоянном состоянии паранойи или просто появился болезненный способ быть рядом, не вызывая подозрений?
Остин сидела на моем диване, скрестив ноги, вся в черном и в черных туфлях на высоком каблуке — дьявольски сексуальная со своими темно-каштановыми с золотым отливом волосами и бледной кожей.
— Мне казалось, я говорил «в подобающем для работы» — заметил я, не в силах изгнать из голоса похоть. Я заставил глаза смотреть на что-нибудь другое, а не на ее длинные идеальные ноги, те самые, которые обхватывали мое тело во время секса.
Остин встала.
— Ха-ха, очень смешно, на мне не короткое облегающее платье, костюм прекрасно подходит.
Ну не скажи.
Глаза жадно впитывали ее образ.
Я прокашлялся.
— Ладно, почему бы мне не дать тебе заполнить кое-какие бумаги, стандартные бланки для пациента. Когда закончишь, мы приступим к первичной консультации.
— Консультации? — повторила она.
— Расценивай это как интервью. — Я начал расслабляться, направляясь к кофе-машине.
— Я принесла тебе кофе, — остановила она меня и сунула в мои жаждущие руки большой стаканчик. — Ореховый латте, верно? Никаких взбитых сливок? Никаких калорий? Никакого розыгрыша?
Ее голос дрожал. Это будет труднее, чем я думал.
— Благодарю, — я сохранил голос холодным и отстраненным. — Мы обсудим этот вопрос с двух сторон: ты решишь, вписываются ли мои отвратные манеры в образ специалиста по пластической хирургии. — Не стоило мне упоминать о сторонах... И, надеюсь, я не произнес «развратные»? Ибо уже успел завестись. — И, — я отвернулся, чтобы скрыть возбуждение, — я решу, подходишь ли ты на роль кандидата. Мы начнем с консультации по простой операции на груди, раз, судя по твоим словам, профессор именно ею и одержим, но если будет время, за эти три недели мы можем обсудить и другие предметы пластической хирургии. Устраивает?
Она была тихой. Слишком тихой.
Я оглянулся через плечо.
И обнаружил, что Остин пялится на мою задницу.
Я кашлянул, девушка дернула голову вверх, залившись краской.
— Прости, пожалуйста. Просто... прости. — Она прикрыла лицо ладонью и смущенно застонала. — Сначала операция на груди, потом все остальное, ясно.
— Прекрасно. — Я натянул вымученную улыбку, в конце концов, официально я не получу никакого поощрения от девушки, которую действительно люблю. Ни единого шанса, что моему телу это понравится. — Почему бы тебе не попросить у Мии форму пациента и планшет, а я скажу медсестре пригласить тебя в смотровую, скажем, через полчаса?
— Отлично. — Она встала и развернулась на каблуках, проследовав из моего кабинета словно хозяйка всего здания.
Губы расплылись в легкой улыбке, когда мельком увидел на ее пальце лейкопластырь с изображением Русалочки.
Я отказывался признавать это очаровательным.
И это, вместе с ее неимоверно сексуальным телом, к которому буду прикасаться через полчаса, медленно сводило меня с ума.
Проклятие на мою голову.
Я стянул волосы резинкой в низкий хвост и уставился на часы.
Конец света через двадцать девять минут.
Я схватил планшет и отправился в смотровую, перед этим прочитав каждую деталь, словно Остин была настоящим пациентом.
— Остин, — тепло произнес я, — как ты себя чувствуешь?
Она моргнула расширившимися от волнения глазами.
— Так, словно сейчас дам тебе возможность вывалить кучу медицинской информации о глупом маленьком разрезе вот тут (она указала на свою грудь), пока будешь засовывать туда какую-то хрень (она развела руки) и зашивать меня.
— Даже не знаю, то ли мне оскорбиться от твоего невежества в сфере операций на груди, то ли просто удивиться, что ты в курсе, где она вообще находится.
Она с шумом втянула воздух.
— Профессионализм, помнишь?
— Верно. — Да уж, это становится дьявольски тяжелее, чем я предполагал. — Давай начнем с твоего бланка, не стесняйся делать заметки для блога, а когда придет время для осмотра, я позову одну из медсестер.
— Погоди, что? — Она побелела как привидение. — Медсестра будет смотреть?
Я оторвался от чтения ее характеристик и поднял взгляд.
— Медсестра всегда присутствует, так что ты не сможешь предъявить мне иск за домогательство.
— Но, — начала она, испуганно понизив голос, — это все нецелесообразно, учитывая, что мы не вместе, разве нет?
Я глубоко вздохнул.
— Остин, это моя работа. Кроме того, ты же не думаешь о подобном, когда на приеме у гинеколога, верно?
— Мой гинеколог не выглядит как Брэд Питт и Джеймс Франко!
Я расхохотался.
— Вау, смешно, потому что мне очень часто говорят, что я похож на Орландо Блума из-за светлых волос.
Она плюхнулась на стул.
— Мне некомфортно, что медсестра будет видеть мою грудь.
— Итак, она их увидеть не может, но твой бывший парень, которого ты ненавидишь, может?
— Я тебя не ненавижу. — Она уже дважды признается в этом за последние сутки. Это должно то-то значить.
— Но я тебе и не нравлюсь, верно? — Я не мог не спросить.
Остин промолчала и быстро перевела взгляд на сложенные на коленях руки.
— Так я правильно заполнила характеристику?
— Ага, ты очень хороша в закрашивании квадратиков. Отлично.
— Ха-ха, сарказм.
— Ты же знаешь, что необязательно зарисовывать все клеточки, да? Обычной галочки вполне достаточно.
— Когда нервничаю, я рисую! — отрезала она. — Ты это знаешь. Отвянь.
— Что ж, похоже, тебя лучше не трогать, — произнес я, показывая ей планшет. — У тебя был сердечный приступ и тахикардия?
— Эй, тахикардия вполне реальна, я с ума схожу из-за сдачи этого предмета и прошлым вечером меня укусил паук!
Я взглянул на заклеенный палец.
— Все еще болит?
— Нет. Ариэль хорошо справляется, — с сарказмом добавила она. День с каждой минутой становится длиннее.
— Хорошо. — Я просмотрел остаток бланка. — Итак, для начала спрошу, есть ли у тебя какие-нибудь заболевания крови, раз уж ты отметила этот пункт, пытаясь изобразить смайлик из квадратиков.
— Не-а.
Я откинулся назад и позволил профессионализму взять верх.
— А почему операция на груди? Какая твоя конечная цель?
Она молчала.
Я взглянул на нее.
— Остин?
— Предполагаю, как у любой женщины, желающей увеличить грудь. Хочу, чтобы меня замечали?
Забавно, как неправильно она предположила, что ко мне приходят только неуверенные в себе женщины, когда на самом деле таких молодых девушек всего процентов десять. А девяносто процентов – это женщины после мастэктомии, которые снова хотят стать женственными, или женщины, родившие красивых детей, которые потеряли форму после вскармливания и желали бы ее вернуть. Я прикусил язык и окинул ее взглядом. Заметили?
— Только мертвый парень тебя не заметит,— вслух произнес я.
Наши глаза встретились.
Дерьмо.
Я прокашлялся.
— Ну, хорошо, значит, ты хочешь быть заметной. Есть предположения, насколько большие тебе бы хотелось? Например, большие имплантаты выглядят полнее и поднимают грудь, как это делает бюстгальтер с пуш-апом. Умеренные имплантаты выглядят более естественно, зависит от типа фигуры, но... — Черт, мне необходимо придерживаться профессионального тона, но я не мог не рисовать в воображении ее идеальную грудь и то, как она помещалась в моих ладонях, ложилась на пальцы и... На этом моменте мне пришлось снова прокашляться. — Зная твое тело, — голос охрип, — я бы не советовал большие, потому что они увеличат нагрузку на твою маленькую грудную клетку.
Она посмотрела на меня так, словно я сошел с ума, и спросила слабым голосом:
— Так, значит, ты считаешь, что мне нужна пластика?
— Ты же здесь ради этого, верно?
— Нет, я имею в виду на самом деле, — объяснила она. — Ты бы хотел... улучшить меня?
— Черт побери, Остин. — Я положил планшет на стол, и мне захотелось стукнуться об него головой. — Послушай меня, нет абсолютно ничего, что мне хотелось бы изменить в твоем теле, ни сейчас, ни когда-либо еще.
И вот мы снова смотрим друг на друга, на расстоянии пары шагов.
Мне достаточно всего лишь наклониться. И ей тоже.
Я протянул руку коснуться ее, как вдруг раздался стук, и в двери возникла голова медсестры
— Доктор Холлоуэй, вы готовы?
— Ага. — Я вскочил на ноги и указал на сорочку на столе. — Можешь оставить юбку, но сними верх и постарайся надеть это, как тебе скажет Ненси. Вернусь через пять минут.
Я не мог достаточно быстро покинуть помещение.
Я прошел по коридору к кабинету и захлопнул за собой дверь, сделал пару успокаивающих вдохов, опершись о стол.
Тот факт, что она спросила мое мнение о ее теле, учитывая, как я всегда боготворил его губами и руками, полностью выбил меня из колеи.
Мне и в голову никогда не приходило, что она будет настолько неуверенной в себе после нашего расставания. Разумеется, надо учитывать, что я работаю в сфере исправления недостатков, это моя работа — находить их.
Только единственным недостатком, который я видел, находясь рядом с Остин, был я сам.
Глава 13
ОСТИН
Нэнси была милой.
Если вам нравятся женщины, которые вместо того, чтобы постепенно стареть, выглядят так, словно их лицо много раз замораживали, а брови оттянули к макушке.
Она была красива резкой красотой, ей могло быть и восемьдесят, и сорок лет. Я не противница пластических операций, просто больше люблю, когда все выглядит естественнее.
А в Нэнси ничего не выглядело естественно.
Когда она оставила меня переодеваться, я так быстро стащила блузку, что чуть не застряла в горловине. Не потому, что мне не терпелось ощутить прикосновения Тэтча, а потому что хотела, чтобы вся эта неловкая ситуация закончилась.
Мне было некомфортно, хотя я знала Тэтча. Я спала с ним, он видел меня голой, но зубы продолжали выбивать дробь.
Я сделала мысленную заметку включить это в статью. Что не имеет значения, кто врач.
Все равно в кабинете ты остаешься без одежды, а яркие лампы освещают каждый малейший изъян, скрывавшийся в тени.
От громкого стука у меня чуть не выпрыгнуло сердце.
— Я г-готова, — ответила я, стараясь звучать уверенно.
Вошел Тэтч, следом за ним Нэнси. Он помыл руки.
Подождите, зачем он мыл руки?
— Не хочу, чтобы тебе было холодно, — тихо прошептал он мне, — а кто знает, где окажутся мои руки.
Он пошутил. Пытался подбодрить меня.
Но стало лишь хуже, потому что тело знало, где именно его руки были не так давно.
Повсюду.
— Отлично, — произнес Тэтч, вырывая меня из жалких сексуальных фантазий, в которых он с пиратской повязкой на глазу шлепал меня по заднице, — я собираюсь сделать кучу отметок, которые для тебя покажутся ерундой. В основном для того, чтобы определить, одинаковая ли грудь по размеру, каково расстояние от соска до грудины, – так что не двигайся и постарайся не ерзать, ладно?
Я судорожно кивнула, пока он доставал маркер.
Это было похоже на дедовщину в женском клубе, где нужно было обвести каждый изъян и написать противные имена по типу «дрянь», «шлюха» и «сука» на конвертах со взносами.
Только в тысячу раз хуже. Потому что я не пьяна.
И никто не разделит мой стыд.
В реальности же был самый сексуальный мужчина с маркером в руке, увлеченный тем, чтобы выявить мои несовершенства и исправить их.
Ох, это было очень глупой идеей.
Тэтч тепло улыбнулся мне:
— Расслабься, это моя работа, ты даже вручила за нее награду, помнишь?
Я кивнула:
— Ты прав. Хорошо, — я расправила плечи и выпрямилась. — Я готова.
Он сдвинул ткань, обнажая грудь, и втянул воздух, смотря расширившимися глазами. Маркер замер на полпути.
— Доктор Холлоуэй? — Нэнси кашлянула. — Все в порядке?
— Боже, да, — прошептал он. — Прости, Нэнси, я забыл, что оставил открытой дверь гаража.
Я бросила на него смеющийся взгляд, потому что у него не было гаража.
И он ответил взглядом, говорившим: «Заткнись, пока я не разукрасил маркером твое лицо».
Так я и сделала.
Он быстро взял в ладони грудь, приподнял правую, потом левую. Я, правда, старалась не реагировать. Клянусь. Но когда пальцы задели правый сосок, тело отреагировало. Тэтч заметил, потому что, блин, как могло быть иначе? Мои сиськи практически выпрашивали его внимание, как маленькие шлюшки.
Пока доктор Тэтч просто делал свою работу. Я была в аду.
Он выпаливал значения, а медсестра их записывала, и, как он и предсказывал, для меня все было совершенно непонятно.
— Левая грудь больше правой, — произнес он сухим тоном.
— Прекрасно, — отозвалась я тоном, молившем о смерти.
— Совсем немного, поэтому ты этого не замечала.
Нет, но он замечает.
Замечал.
Я не могла не задуматься, не проходился ли он по списку изъянов моего тела после секса?
— Почти закончили. — Он поднял глаза впервые с начала осмотра. — Нэнси, — позвал, не оборачиваясь, — принеси, пожалуйста, из шкафа спортивный бюстгальтер.
— Минуточку. — Она повернулась к нам спиной. А ладони Тэтча оказались на мне.
Пальцами массируя грудь, он наклонился и прошептал мне на ушко:
— Ты идеальна.
Он отстранился, а я не успела ничего ответить. На глаза навернулись слезы.
Откуда он знал, о чем я думала?
И почему? Почему ему надо быть таким хорошим? Трудно злиться на него, когда он такой милый.
И красивый.
Нельзя забывать о красоте.
Тэтч передал мне протянутый Нэнси лифчик.
— Поднимайся и надень его.
Я выскользнула из больничного халата и надела спортивный бюстгальтер.
— Хорошо. — Он взял необработанный имплантат с неровными краями и другой, более гладкий. — Неровный — с когезивным гелем. Он лучше держит форму, но сильнее ощущается. — Он протянул его мне.
Я должна его потрогать?
— Давай, возьми, — подбодрил он со слабой улыбкой.
Я взвесила его в ладони.
— Хмм, по ощущениям достаточно... жесткий.
Тэтч так резко дернул головой, что я чуть не выронила имплантат. С горящим взглядом он быстро забрал его и заменил более гладким.
— Этот... мягче, кажется более настоящим, — произнесла я.
— Это солевой имплантат, учитывая, что тебе не нужно увеличивать грудь больше чем на один размер, я бы рекомендовал его. — Он забрал второй. — А теперь засунь эту штуку в лифчик, как ты делала лет в двенадцать, когда танцевала под Бритни Спирс.
Я расхохоталась.
— Я никогда не набивала лифчик.
Улыбка застыла на его лице.
Нэнси прокашлялась.
— Тогда, — он почесал голову, — засовывай.
— Вот так? — Я поморщила носик. — Просто запихнуть сюда?