Я часто наблюдала за лордом-хранителем Лакра. Он надевал то ядовито-яркие плащи, то тянул за собой мерцающий шлейф уппеланда, то гремел доспехами. При этом в глаза бросались не наряды, а гордо расправленные плечи и уверенные шаги. Он казался далеким, как лорд Мартом когда-то, и мне не верилось, что получится с ним сговориться. Но нужно попытаться — проклятый чародей пропал, и надеяться не на кого. Тайные встречи и послания обязательно кто-то заметит, нет, мне нужно любыми путями проникнуть на праздник открыто. Любыми.
Думать о лорде Мартоме было сладко, но я боялась, как далеко он зайдет. Лечь с мужчиной ради цели уже не казалось преступлением, но лечь с врагом… нет, этого не будет. Из-за гостей он приходил поздно, и у меня было время хорошенько закрепить кинжал на запястье. Ножны врезались в кожу, почти срослись с ней: мертвый, смертоносный метал — он становился частью меня, и это было неприятно.
Отбрасывая дурные мысли, я порылась в сундуках и выбрала бледно-оранжевый уппеланд с тканевым поясом под грудью. Многочисленные складки должны спасти от нахальных рук лорда Мартома. Волосы я заплела в косу и уложила короной вокруг головы, потом выпустила пряди у висков, вставила гребень, убрала — все не то, ручное зеркало упрямо показывало затравленную девицу. Впервые это задевало, и я покусала губы, чтобы стали яркими, как после жаркого поцелуя. Вот теперь зеркало отразило мою мечтательную улыбку и розовые щеки. И это из-за лорда Мартома. Отец бы сгорел со стыда, мне тоже было стыдно, но я еще жива и могу спастись.
Дожди не кончались, заливали в окна и наполняли замок неприятной прохладой. Уютно было только у камина в покоях лорда Мартома. Я устроилась на его стуле и ждала. С этого места хорошо виднелась гостиная и выход в коридор, а еще дверь моей спальни. Любопытно, он чувствовал себя хозяином или эта роль стала до того привычной, что не доставляла удовольствия? Он мог обо мне и не думать, но от такой мысли становилось пусто.
Тут раздался стук в двери и шаги. Лорд Мартом. Не знаю, как у него получалось вызывать благоговейный страх даже стуком каблуков. Я подскочила, поправила юбку, потом волосы, пояс — руки беспокойно порхали, от волнения хотелось что-то делать.
Лорд Мартом едва глянул на меня, когда зашел.
— Уже поздно, почему ты здесь?
Он бросил на соседний стул серебристую накидку, под ней было узкое темно-зеленое котарди. На широком поясе сверкал кинжал, и мой показался иголкой.
— Я… — в горле пересохло.
Лорд Мартом устал, двигался медленно и по-кошачьи плавно, меня и саму потянуло расслабиться, но сердце колотилось и напоминало о цели.
— Я хочу на праздник, — выдавила я и прикусила язык: не так же сразу.
Лорд Мартом замер за стулом и умилительно улыбнулся, словно смотрел на дитя. А потом опустил голову и стал расстегивать ремень. Я не знала, куда деть руки и что вообще делать — так странно.
— Значит, хочешь на праздник? — задумчиво переспросил он, словно обдумывая, что с меня взять.
Ремень и кинжал с тихим звоном упали на стул, и лорд Мартом посмотрел на меня. Он по-прежнему улыбался, но в глазах было напряженное предвкушение.
Я отскочила, когда он устроился на своем стуле. Лорд Мартом словно воспрял и задвигался быстрее, устраиваясь и закидывая ногу на ногу. Молчание убивало, но было страшно прервать его и узнать, какую пытку придумает темный разум этого человека. Он сделал самое ужасное: криво улыбнулся и похлопал себя по колену, приглашая меня сесть. Его глаза хитро блеснули — играл, вот подлец! Я втянула воздух и собралась возмутиться, уже приоткрыла губы… но смолчала. Нужно на праздник, нужно что-то делать, спасаться.
Подчиниться оказалось физически трудно, словно тело восстало против такой наглости. Я опускалась и ждала касания его ног, как прыгала в ледяную воду: сейчас, вот, еще немного. Устав ждать, лорд Мартом взял меня за руку и потянул на себя. Все, что ожидалось с трепетом и страхом, случилось разом: я оказалась на его коленях, упираясь плечом в грудь, пока большие ладони нагло порхали по спине. Пока что ласково, но в тот раз лорд Мартом легко удерживал меня одной рукой. Не стоило сомневаться, что эта ласка могла превратиться в грубость. Он же воин, тут и кинжал не спасет.
— Чего ты так боишься? — протянул лорд Мартом, грея лоб теплым дыханием. Иногда он целовал, долго и чувственно. Я уткнулась носом в его волосы, вдыхала аромат медового мыла и пыталась поверить. Объятия всегда были разными, открывали что-то новое, вот и сейчас что-то будет. Мешало только понимание, что мы делали запретное.
— Того, как далеко вы зайдете, — тихо сказала я, боясь сломать хрупкое равновесие.
Лорд Мартом выдохнул и улыбнулся.
— Много ли ты знаешь об этом?
Я пожала плечами и спрятала лицо у него на груди. Сейчас хотелось помощи, и лорд Мартом обнял меня, накрывая ладонью затылок. Ласка, неторопливость — мысли уходили от мести к приятным вещам. Например, к духам: опять новые, свежие, как дождь.
Все происходило медленно, поэтому казалось правильным. Лорд Мартом провел пальцем по краю выреза, как бы случайно задевая кожу. Туда, обратно, туда, обратно. Невинная ласка, но я наполнилась трепетом и ждала новых касаний, боялась пропустить. Вот палец скользнул вверх, добрался до подбородка и заставил приподнять голову. Не хотелось противиться этой мягкой силе, она убаюкивала, уговаривала взять кусочек радости. Показалась ямочка между ключицами, и я поняла свои желания: прильнуть к ней губами, обвести языком и вдохнуть запах. Это что-то животное, но такое сладкое, что в горле пересохло. Потом показались губы лорда Мартома — он томно улыбался, как стражники, но теперь это не отталкивало.
— Поцелуй меня, сама, — он шептал, заставляя ловить слова и забыть обо всем.
Я не собиралась подыгрывать, но, раздерите духи, его губы манили. Лорд Мартом все давил на подбородок и улыбался, не требуя, а уговаривая. Его губы приближались, приоткрывались, оставалась только податься навстречу. Я ничего не решала, просто не смогла остановиться и поцеловала его. Он только шире приоткрыл рот и ничего не делал — упивался победой, вот змей. Я клялась остановиться, раз за разом обхватывая его губы своими, прижимаясь надолго и надеясь на ответ. Или что-то неправильно?
Мысли закрутились и сводились к этой загадке, от усилий взмок лоб. Лорд Мартом все понимал, даже улыбнулся. Боги, как стыдно: я сама целовала его и волновалась, как выходит. Дух отца проклял меня.
Лорд Мартом сжалился и мягко притянул меня, а потом жарко поцеловал. Теперь он не ждал и не играл, а широко раскрывал рот и шумно выдыхал, даже постанывал. Тихо, словно случайно, и эти звуки пробуждали что-то необузданное. Не знаю что, но искала, комкала одежду на груди лорда Мартома и подавалась к нему.
— Сладкая, — выдохнул он — и целуешь так же.
Я задрожала, когда в рот проскользнул юркий язык. Жаркие вздохи, звуки поцелуя, руки то на талии, то в волосах — не уследить. Лорд Мартом неосторожно гладил мой затылок и дергал волосы. Его власть снимала ответственность и подстегивала сделать еще что-то. Не помня себя, я двинула бедрами, чуть-чуть, надеясь унять пульсацию. Тело наполнялось теплом, оно ласкало изнутри, поцелуи и объятия — снаружи, и от этого не избавиться.
Лорд Мартом уже беспорядочно гладил меня, целовал быстро и не дожидался ответа. Я растворялась и втягивала воздух вместе с ароматом духов; такой пленительный, мужской. А потом… потом лорд Мартом просунул руку между нами и сжал мою грудь. Это была вспышка, я все понимала, но не могла возразить, ведь мучительный жар получил выход. Пальцы сдавливали сосок, и становилось все легче, все слаще, границы стирались. Как завороженная, я выгибалась навстречу жадным рукам — еще. Лорд Мартом исполнял немую просьбу, сжимал то одну, то вторую грудь и постанывал в мои приоткрытые губы. Проклятые тряпки мешались и скрывали касания — оставалось только сильнее выгибаться, требуя большего, не останавливаться, ни за что!
Лорду Мартому надоело воевать с тканью. Он отстранился с громким выдохом и погладил мой живот, с силой надавил на него, снова погладил. Движения сменяли друг друга, и все были резкими, словно чего-то не хватало. Я могла только впитывать, млеть от любого касания и звука. Ткань защищала и делала ласки не такими порочными — стоило найти оправдание бесстыдству, как лорд Мартом стал задирать платье. Он делал это до того ловко, что удовольствие потухло. Его уверенность пугала, даже касания к груди стали отталкивать.
— Нет! — я вцепилась в юбку, но ткань все поднималась. Лорд Мартом ненасытно целовал меня и излучал требование, он не остановится! Губы, лоб, подбородок, то тут, то там, его волосы щекотали нос, запах — снова вихрь, который манил забыться.
Я умудрилась схватить лорда Мартома за запястье, а он все равно тянул юбку вверх и что-то шептал. Хрипотца в голосе обволакивала, но сдаваться нельзя.
Его руки опутывали, излучали немой приказ. Я бездумно выхватила кинжал и приставила к горлу лорда Мартома. Сделать оказалось проще, чем осознать. Нелепая картина: белая шея, соблазнительная ямочка между ключицами и кинжал, который держала моя рука. Бред.
Это подтвердил тихий смех лорда Мартома. Смех!
— А дальше? — спросил он с придыханием.
Приоткрытые губы лоснились, я видела кончик языка, и кинжал был лишнем. Лорд Мартом так и обнимал меня, показывая главенство. А его спокойствие: глаза просто смеялись и блестели.
— Глупышка, — он улыбнулся и отвел мою руку от себя.
Я сопротивлялась и пыталась казаться злой, но не хватало воли. Лезвие приближалось, остро сияло и пугало, а потом укололо мою шею. Не сильно, но через тело будто молния прошла: вдруг лорд Мартом оскорбился и играл, как кот с едой?!
Мысли путались, реальным оставалось только давление его руки и теплые пальцы, чуть сухие. Он смотрел мне в глаза и приоткрыл губы, часто и беззвучно дышал, словно ему это нравилось. Нравилось видеть уязвимость! Ужасный, порочный человек, и красивый, и властный… Боги, а ведь приятно отдать себя полностью, быть слабой и с предвкушением ждать развязки. Это был порыв, всего миг, за который живот с силой свело, а соски закололо. Мы открывались друг другу, показывали самое потаенное, даже странное. И во мне было дурное — как еще назвать темное удовольствие, с которым я ждала и трепетала?
Лорд Мартом задышал громко и часто, едва сдерживался и готовился сорваться. Он облизал губы и сжал мою руку до сладкой боли: это ласка, теперь стало ясно. Ласка сурового воина.
Царапина от кинжала ныла, я и не сразу поняла, что он исчез. Раздался тонкий звон, и лорд Мартом притянул меня к себе, обнял, поцеловал напористо и жадно. Вот оно — воплощение того неистовства, которое так манило.
Все быстро менялось: горячие губы сминали мои, влажный язык, снова губы. Я и сама двигалась, отвечала, даже посасывала язык лорда Мартома и поражалась себе. Все равно было мало, но знаний о близости не хватало, оставалось только мять его одежду вместе с волосами. Как он постанывал, словно призывал не останавливаться и сам терял разум. Он сильнее давил на затылок и не позволял отстраниться, второй рукой водил по талии, тоже сжимал пальцы и царапал ее. Было так жарко, просто невыносимо. И лорд Мартом стал горячим, запах духов одурял, волосы щекотали лицо.
Вдруг меня дернули, и мир качнулся. Дыхание, поцелуев хотелось еще и еще — больше ничего не осталось. Я не сразу сообразила, что оказалась на сиденье рядом с лордом Мартомом. Это и не важно, ведь он нависал сверху, его губы почти не отрывались, волосы легли на грудь. Такие прохладные, мягкие. Я выгибалась и отвечала на поцелуи, ласкала язык лорда Мартома своим, не замечая, что юбка опять поползла вверх.
Все исчезало и меня не смутила горячая ладонь на обнаженном колене. Пальцы сжимались и казались твердыми, напряженными. Когда рука скользнула вверх, я и вовсе перестала отвечать, чтобы не отвлекаться, не упустить ничего. Лорд Мартом перестал целовать, только дышал в мои губы и вел рукой вверх, потом вниз, вверх, вниз, быстрее, словно требуя что-то. Он ухватился за завязки панталон. Так нельзя, но пьянило его нетерпения и властные касания — тоже ласка, необузданная и приятная.
Завязки уж очень быстро распустились, и рука лорда Мартома оказалась под ними. Я дернулась и сжала ноги, хотела закричать, когда его палец скользнул в самое интимное место. Это ведь мужчина, враг, он трогал меня; мыслей было так много, что не удавалось зацепиться ни за одну. А лорд Мартом не медлил и торопливо двигал пальцем, тер им между мокрыми складочками — как стыдно! Это чувство оказалось самым сильным, и я забилась, вцепилась в подлокотник, толкнула лорда Мартома, но он не заметил. Все так же нависал надо мной; лицо пряталось в тени волос, виднелись только приоткрытые губы и глаза. Слепое желание в них манило расслабиться, но от стыда не получалось, а лорд Мартом только распалялся и сильнее надавливал пальцем, двигался быстрее и постанывал. Иногда он так сильно давил, что я вздрагивала. Такое чувствительное место, оно отзывалось вспышками на любое касание. Лорд Мартом почти насильно приносил блаженство; чужая власть и удовольствие, приятная беспомощность — наконец томление получало выход.
Это низко, но тело предало. Внутри разливалось приятное тепло, было хорошо без объяснения, причин и лишних мыслей. Оказалось, что я двигала бедрами, слабо из-за стыда, но остановиться не могла. Это прервет наслаждение, сделает его неполным. Лорду Мартому передавался мой настрой, он тоже двигал бедрами и упирался в меня пряжкой ремня. Нет, он снял его… не важно, ведь ласки исчезли — только не это! Я уперлась пятками в пол и приподнялась, искала его руку; стыд мерк перед заминкой.
Хвала богам, лорд Мартом не собирался останавливаться. Он нетерпеливо развел мои ноги, на сколько позволяли панталоны, а потом продолжил. Новое касание подарило больше удовольствия, оно буквально билось между ног, наполняло, лишало воли. Лорд Мартом приподнялся и напряженно замер, его волосы так и скользили по груди, и эта ямочка между ключицами… Я бездумно приподнялась и прижалась к ней губами, целовала, лизала. Боги, и это я?
Лорд Мартом зашипел и откинул голову — ему нравилось, и это подстегивало. Хотелось двигаться еще быстрее, жарче, радовать нас обоих. А он словно зачарованный гладил меня между ног, нажимал до боли и не отрывался. Оказывается, что я замерла и прижималась к его шее губами: все теряло значение, кроме ласк. Удовольствие нарастало, вновь стало трудно, что-то требовалось, и немедленно. Я не понимала, оттого быстрее двигала бедрами, пыталась достигнуть этого незнакомого пика. Из-под юбки доносились влажные звуки — стыдно, наверное, но не сейчас. Главное не отвлекаться, подаваться навстречу настырным пальцам, думать о них.
И лорд Мартом чего-то хотел, сопел, тоже двигался, вжимая меня в подлокотник. Он вряд ли замечал это, просто хотел быть ближе, чувствовать, упиваться…
Вдруг меня захлестнула волна. Она растекалась внизу живота, охватывала тело и разум. Удовольствие резкое, сильное, оно не давало вздохнуть или подумать, только чувствовать и больше ничего не желать. Все свершилось, терзания закончились, и стало просто хорошо. Жар покидал тело, оставляя расслабленность и глупую радость. Лорд Мартом еще гладил меня, но теперь мягко, хотя был напряжен и требовательно целовал. Снова беспорядочно, то губы, то лицо, опаляя дыханием, успокаивая и показывая, что все правильно.
Думать не хотелось. Мысли принесут раскаяние, а мне так нравилось чувствовать ломоту, тяжесть лорда Мартома и всполохи былого наслаждения. Так вот, что заставляло женщин терять честь и покрывать имя позором.
— Теперь тебе лучше уйти, — выдохнул лорд Мартом.
Смысл доходил медленно, ведь он не прерывался.
— Почему? — бездумно спросила я, ловя его губы.
— Иначе все не закончится, — он говорил с трудом и двигал бедрами. В ногу упиралось что-то твердое, хотя пояс остался на соседнем стуле.
— Все, иди, — игриво протянул лорд Мартом. Он выпрямился и посадил меня, прильнул к губам… он не получил заветного блаженства и не успокоился, но хотел сохранить мою честь?
— Так я могу посетить праздник?
Мысли снова остановились на лорде Мартоме. Он был так красив с томной улыбкой и взлохмаченными волосами, стал казаться добрым и простым.
— Ты не можешь пойти на праздник — там слишком много людей, которым я не доверяю.
Лорд Мартом говорил ласково, как убаюкивал ребенка. Но он отказал, поверить не могу, заставил меня опуститься и отказал!