Задернув занавеску, Хэзер повернулась и подошла к дивану, на который бросила сумочку, когда пришла — огорошенная драматическим обмороком Энни и перехватывающим дыхание присутствием Данте. Она вытащила из сумочки супер-кольт и засунула его за пояс джинсов сзади. Холодное дуло касалось поясницы.
Тихие всхлипывания, несчастные и уязвимые, вернули ее в гостевую комнату к теперь уже рыдающей сестре. Слова Данте, сказанные шепотом, крутились у нее в голове: Je te manque.
«Мне тоже тебя не хватает», — подумала она.
Глава 15
Рождение новых богов
На I-205 между Дамаском и Портлендом
22 марта
Алекс Лайонс вел свой Dodge Ram на север по шоссе I-205, направляясь в Портленд, чтобы найти больше материала для экспериментов Афины. Она спала, но он знал, что это продлится недолго, несмотря на наркотики. Ее беспокойный разум скоро пробудится в погоне за мыслями.
Музыка «Inferno» била из колонок пикапа, заполняя машину яростной резкой песней. Голос Данте вился вокруг сознания Алекса, сиплый и горячий.
Я жду тебя / Я смотрю / И смотрел / Я знаю каждый твой секрет…
«Не думаю, — мысленно ответил Алекс. — Но я знаю твои».
На заднем фоне настойчиво раздавался сигнал, и Алекс понял, что звонит телефон. Приглушив звук, он вырулил Ram на обочину и остановился. Затем, включив аварийные сигналы, вытащил мобильник из кармана толстовки. Номер был неизвестный.
Нажав пальцем на кнопку ответа, он произнес:
— Лайонс.
— Ваша встреча с Хэзер Уоллес принесла что-нибудь интересное?
Голос связного ТО был мягким, глубоким и немного гнусавым. «Уроженец Новой Англии, — размышлял Алекс, — возможно, Бостона».
— Ничего нового, — ответил Алекс, — она держит все в секрете. И достаточно умна, чтобы знать, что за ней наблюдают, выведывают информацию.
— Она ничего не сказала о Прейжоне? Плохом Семени?
— Нет.
— И ничего насчет Мур или событий в Центре, я полагаю.
— Верно.
Его собеседник вздохнул.
— Ох, хорошо. Но думаю, что, даже если бы она что-то и рассказала, это уже не важно.
— Что вы имеете в виду? — Алекс притих, внимательно вслушиваясь.
— Она присоединится к твоему отцу… в отставке.
— Это необходимо? — спросил Алекс.
— Да.
Алекс представил прекрасное, в форме сердца, лицо Хэзер, ее глубокие синие глаза. Вспомнил, что она попросила у него: «Ты можешь держать моего отца в неведении?» И свое обещание.
— Я узнал некоторую интересную информацию о Хэзер, косвенно, — произнес он.
— И что это было?
— Ей спас жизнь не счастливый случай или неотложная медицинская помощь, как она утверждала. Данте Прейжон излечил ее, но он не использовал кровь.
— Действительно интересно. А еще я нашел интересным то, что ты не сказал об этом факте, пока я не упомянул устранение Уоллес.
Холодный пот выступил каплями на лбу Алекса.
— Простите, я только что подумал об этом.
— Есть что-нибудь еще, о чем я должен знать? Что-нибудь, о чем ты подумал только что?
Алекс выдержал паузу, прежде чем ответить, делая вид, что задумался.
— Нет.
На линии наступила тишина, типичное прощание связного. Алекс убрал телефон обратно в карман и вытер ладонью пот со лба. Он надеялся, что выиграл для Хэзер немного времени; надеялся, что ТО теперь будет более заинтересовано в ее изучении, а не в устранении. Она была умна, сексуальна и полна секретов, один из которых они сейчас разделили.
Я оставлю твоего старика в неведении.
Алекс выключил аварийку, вдавил газ и вырулил Ram обратно в поток. Несколько капель дождя ударились о лобовое стекло, и он включил дворники. «Inferno» разорвали тишину, слова Данте, произносимые шепотом, резали до костей, словно острый нож.
Сломай меня / Я умоляю тебя / Посмотрим, сможешь ли ты / Сломай меня / Своим шепотом и ложью / Сломай меня, черт возьми / Своим поцелуем / Я умоляю тебя / Поставь меня на колени / Посмотрим, сможешь ли ты…
Фары Ram осветили фигуру, идущую по обочине с выставленным большим пальцем. Алекс снял ногу с педали газа и съехал с дороги. Прежде чем он успел остановиться, фигура побежала к пикапу.
Мгновение спустя дверь со стороны пассажирского сиденья открылась, порыв холодного пропитанного дождем воздуха ворвался в салон. В проеме появилось молодое бородатое лицо.
— Куда вы едете?
— Портленд, — сказал Алекс.
— Круто, это подходит.
Автостопщик кинул запятнанный повидавший виды рюкзак на пол и забрался на пассажирское сиденье. Он застегнул ремень безопасности и усмехнулся.
— Спасибо, чувак.
Его влажные, длиной до воротника, волосы завивались на кончиках.
— Конечно, — сказал Алекс, вернув усмешку, — вы тоже делаете мне одолжение.
— Не давая заснуть?
— Скорее, поможете с трудным заданием.
Усмешка автостопщика исчезла.
— Что за задание?
— Не переживайте. Вам ничего не нужно будет делать.
Телекинетическая энергия поднималась в Алексе, взметаясь по позвоночнику, электрическая и покалывающая, когда он сосредоточился на своем пассажире.
Энергия рванула к мужчине, вдавливая его в сиденье и выбивая воздух из легких. Автостопщик задохнулся. Волосы на голове и бороде поднялись. Глаза расширились, пока он дергался, стараясь освободиться, но оставался на том же положении, удерживаемый невидимыми руками.
Алекс залез в карман толстовки и вытащил шприц.
— Ты сэкономил мне много времени и защитил от проблем, — сказал он панически хрюкающему автостопщику. — Теперь мне не надо искать другого неудачника-бродягу под мостом Бёрнсайд.
Алекс задавался вопросом: чего Афина надеялась достигнуть в своих экспериментах? Он знал, она пыталась повторить то, что Данте сделал с Джоанной Мур, очарованная идеей разрушения.
Как еще я его пойму?
У Алекса на это не было ответа, но эксперименты сохраняли ее счастливой и занятой — вот, что имело значение.
Временами Алекс лежал с открытыми глазами, слушая Афину, носившуюся по дому, и представлял, как она теряет контроль. Убивает их родителей. Поджигает дом. Он даже мог почувствовать запах едкого дыма, услышать потрескивание огня, ощутить, как жар стягивает кожу на лице.
Зови меня Аид.
Затем он вспомнил диск Плохого Семени, на котором видел четырнадцатилетнего Данте, убивающего жестоких приемных родителей, поджигающего их дом. И Алекс начал успокаиваться. Возможно, такие сцены были обрядами посвящения. Огонь закаляет сталь телесных лезвий.
Когда старых богов уничтожают, появляются новые боги, пропитанные кровью.
Так было. Так будет всегда.
— Аминь, брат, — пробормотал Алекс, затем воткнул иголку в горло автостопщика и надавил на поршень.
Глава 16
Не более чем миф
Сиэтл, Вашингтон — «Весперс»
22 марта
Данте вошел в зеленую комнату за кулисами «Весперса». Вон, развалившись в мягком потрепанном кресле, выглянул из-за выпуска Newsweek.
— Время боя, — медленно сказал он. — А ты пропустил саундчек.
— Нет, — возразил Данте, — я ничего не пропустил, — и, взяв за спинку, перевернул металлический складной стул перед туалетным столиком, затем сел на него верхом. Он смотрел в зеркало, когда Вон положил журнал на ручку кресла.
— Ты знаешь, что это направление не стареет, — сказал бродяга.
— Рад слышать. В этом весь я, всегда хочу угодить.
Вон фыркнул.
Данте снял очки и, бросив их на стол, закрыл глаза. Он все еще видел Хэзер в окне, смотрящую в ночь, все еще чувствовал ее запах, сирени, шалфея и горьковато-сладкой боли, все еще чувствовал мягкость ее щеки под пальцами.
Открыв глаза, Данте снял капюшон и провел рукой по волосам. Он дрожал, замерзший и запутавшийся. Ему нужно было поесть, и он поест, после концерта.
— Вы с Сильвером уже питались? — спросил он.
— Да, но… что за порез у тебя на рубашке? — голос Вона был низким, с нотками сомнения. — Ты снова подрался? Или крутая малышка Хэзер встретила тебя старым добрым ножичком?
Данте посмотрел на отражение настороженного Вона в зеркале.
— Не-а. Это ее сестра.
Веселье исчезло с лица Вона. Он сел.
— Серьезно? Ты в порядке?
— Да, в порядке.
Сдернув толстовку, Данте повесил ее на стул. Его косметичка лежала на столе рядом с высокой темно-зеленой бутылкой европейского абсента с черного рынка; он расстегнул косметичку и поискал внутри подводку. Достав ее, снял колпачок, наклонился вперед и подправил подводку, размазанную вокруг глаз.
— Создания ночи из Сиэтла здесь ради шоу, — сказал Вон. — Ну, по крайней мере некоторые из них. Леди правящего семейства просила о встрече с тобой до шоу.
— Она может подождать встречи с фанатами, как все остальные, — ответил Данте. — Почему ей нужно уделять особое внимание? Только потому что она создание ночи?
— В этом весь ты, хочешь угодить, — сказал Вон.
— Долбаная миссия всей моей жизни, — согласился Данте. И остановился, прижав подводку к внешнему уголку глаза, когда внезапно заметил движение.
Илай торопливо отодвинул шторы и вошел в комнату.
— Данте! Я начал беспокоиться, — сказал он быстро и напряженно. — Какой сет-лист ты сегодня хочешь? — Он присел на корточки рядом с креслом.
Запах пачули и марихуаны пробрался в ноздри Данте.
— Первый. Чем ты так встревожен, mon ami?
Илай покачал головой, дреды задвигались в такт. Напряжение пробежало по лицу.
— У меня были некоторые технические проблемы с клавишными.
— Хорошо, я взгляну, — сказал Данте. — Посмотрим, что случилось.
— D’accord.
Данте положил подводку на стол. Беспокойство еще темнело в глазах Илая.
— Что-то еще? Над чем ты работал?
— Создания ночи в толпе, — сказал Илай.
— Это не новость.
— Ищут легкий перекус вне города.
— Да? А где же Джек и Энтони?
— Контролируют установку «Dogspit». Сильвер с ними, наблюдает.
— Я скажу несколько слов для созданий ночи среди зрителей перед началом шоу. — Данте коснулся пальцем впадины на шее Илая, его накрашенный черным лаком ноготь прошелся по крошечной переливчатой татуировке летучей мыши, видимой только созданиям ночи. — Удостоверься, что метку всегда будет видно. Напомни парням, что знак нельзя прятать.
— Будет сделано.
— Что-нибудь еще?
Илай покачал головой, снова улыбаясь:
— Об этом позаботятся.
Когда Илай поднялся, Данте, развернувшись, опустил голову и обхватил ладонями его лицо, чтобы поцеловать предложенные губы. А затем прошептал:
— Bonne chance, ce soir.
— Et toi. — Илай выпрямился и вышел из комнаты.
— Так почему же Хэзер нет здесь? — спросил Вон. — Она искала тебя, словно ты сгораешь в пламени, а она единственная, у кого есть ведро с водой.
Данте встал и обернулся, провел рукой по волосам.
— Ее сестра сейчас эмоционально нестабильна, ей нехорошо, понимаешь? Хэзер нужно побыть с сестрой.
Вон кивнул на порез в латексной рубашке Данте.
— Без сомнений.
— Бюро тоже ее не отпустит, — произнес Данте, понизив голос. — Они планируют кое-что охрененно плохое, если она откажется продать душу. Время дали до понедельника.
— Она ни слова об этом не говорила, — сказал Вон немного возмущенно.
— Только о проблеме, которая все еще может касаться тебя. Немного рассказала о Плохом Семени.
— Да, но я беспокоюсь только о Хэзер, — сказал Данте. — И помогу ей получить свободу, так или иначе.
— Естественно, ты можешь рассчитывать на меня.
— Да? — мягко спросил Данте. — Ладно, тогда, mon ami, merci. — Внутри него бешено билось какое-то беспокойство, в ритме, в котором он ходил по комнате. — После того, как я удостоверюсь, что она в безопасности, я уйду.
— Братишка, уйдешь? Да что ты говоришь?
Его тон, тревожный и тяжелый, заставил Данте обернуться и остановиться. Вон поднял солнечные очки на макушку, и эмоции, которые Данте не смог распознать, мелькнули в зеленых глазах бродяги.
— То, что я должен сделать.
— Ты все обговорил с Хэзер?
Данте покачал головой:
— Зачем? О чем тут говорить? — Он продолжил движение, его ботинки тихо ступали по половицам, когда он сновал туда и обратно, измеряя шагами биение пульса в венах. Под стуком были слышны шепчущие голоса, которые гудели, как сердитые осы, ползающие под кожей.
Она доверяла тебе. Я бы сказал, что она получила то, что заслужила.
Заражен. Все, к чему ты прикасаешься, парень, умирает.
Я знаю, что ты пришел за мной.
Маленький чертов психопат.
Развернувшись, Данте пнул металлический стул, на котором сидел, бросив его через всю комнату. Он пролетел, словно размытая серая полоса и ударился о стену с громким лязгом, а потом с грохотом упал на пол. Шум пронзил голову Данте, словно камнем царапаясь вниз по позвоночнику, вызывая боль в мозгу.
Внезапно кто-то схватил его за бицепс, развернул и крепко сжал. Исходящий от Вона запах мороза, кожи и ружейного масла окутал его. Данте услышал стойкое биение сердца бродяги и посмотрел в его глаза. Свет мерцал в них, сверкал на краях татуировки в виде полумесяца.
— Ты и правда не знаешь, так ведь? — спросил Вон.
— Не знаю чего?
Улыбка подняла уголок рта Вона, но она не выражала ни удивление, ни смех, скорее грусть, которая ошеломила Данте. Какого черта? Он напрягся в руках бродяги.
— Ну, давай.
— Ты влюблен, братишка.
Данте уставился на него.
— Да? Я знаю, что такое любовь, но это, это, мужик… изводит меня. Крадет дыхание. Связывает меня. Сжигает.
Вон покачал головой:
— Нет, так ощущается отрицание любви, чувак. Почему ты отказываешь сердцу?
Данте освободился из крепкого захвата бродяги и отошел. Образы мелькали в его глазах, как фотографии, засвеченные горяще-белым светом.
Вспышка: заплаканное лицо Джины повернуто к двери, ее глаза пусты.
Вспышка: Джей в смирительной рубашке. Кровь льется из его глотки и собирается вокруг, окрашивая светлые волосы в красный.
Вспышка: Хэзер падает, кровь мокрым кругом расползается по ее свитеру, взгляд сумеречно-синих глаз остановился на его лице.
Вспышка: Детская рука, пальчики свернулись в кулачок.
— Данте-Ангел?
— Я здесь, принцесса.
Хлоя.
Боль пронзила голову Данте. Он попытался зафиксировать изображения, которые только что промелькнули в разуме, но не смог удержаться на последнем, не смог даже вспомнить имя, которое вспыхнуло, как свечка, и так же быстро погасло.
Кровь текла из носа, и он вытер ее тыльной стороной руки. Боль ударила, словно ледокол, пронзила левый висок.
— Искупление, — прошептал он.
— Черт. Сядь и запрокинь голову, — сказал Вон. — У тебя кровь.
Данте покачал головой.
— Tracassé toi pas. Со мной все хорошо. — Когда он подошел к столу, то увидел Илая, Энтони и Джека, стоявших группой около занавеса с серьезным видом. Сильвер стоял сразу за ними, его руки были скрещены на груди, а фиолетовые, уложенные в форме шипов волосы блестели под светом, он выглядел обеспокоенным. Данте помолчал, снова вытер нос.
— Со мной все хорошо, — повторил он. Выражения их лиц не изменились.
— Черта с два хорошо, — пробормотал Вон, схватив его за руку, потащил по полу и практически бросил в кресло.
— Запрокинь голову, упрямый сукин сын.
— Ничего страшного, — запротестовал Данте, но запрокинул голову. Боль вонзилась шипами в виски и глаза. Он потрогал нос. — Черт, переносица сломана.
— Сестра Хэзер?
— Да. Она ударила меня головой.
Вон фыркнул:
— Звучит так, как будто ей следует научить Хэзер паре приемчиков.
Данте представил это и улыбнулся.
— Иди нафиг.
Вон усмехнулся:
— Спасибо. Моя работа здесь окончена.