***
Мне так жаль себя. Реву, не могу остановиться. Когда всё это закончится?
***
Жажда слишком сильна, я не выдерживаю и начинаю орать. Ору долго и настолько громко, что голос срывается. Пинаю в дверь, она не поддаётся. Хоть головой долбись. Никто не реагирует. Сколько я уже здесь? День или два? Он сказал “два дня”. Надо подождать ещё немного, нужно продержаться. А потом…
А что потом, собственно? Потом вообще не будет. Уверен, я умру здесь, в этой клетке. Обо мне даже не вспомнят, а когда вспомнят, найдут моё бездыханное тело.
Как там мама сейчас? Может, она уже где-то здесь, поблизости? Вряд ли, наверно…
________________________________________________________________________
У каждого работника в городе надежды была своя комната – они находились на верхних этажах, а внизу - на первом и цокольном - содержали заключенных, геев. План лагеря разработал известный в стране архитектор, естественно, попросив его имя не упоминать. Он стыдился того, что творило правительство, но понимал, что идти наперекор - себе во вред. Что происходило в лагере, мужчина знать не хотел, но был твёрдо уверен, что систему не сломать. Никогда и ни при каких условиях.
После окончания строительства начальником тюрьмы поставили известного в определенных кругах специалиста по устранению проблем. В трудовом договоре так и было прописано: Бес Константин Владимирович, специалист по устранению проблем. Некоторые охранники громко смеялись, узнав об этом, а после долго приходили в себя в местной больнице. Костя не владел боевыми искусствами, не дрался, не стрелял из пистолета. Он был просто садистом, и с того дня, как переехал в лагерь, охрана относилась к нему с должным уважением. Некоторые даже боялись, что Костю, конечно, радовало.
Он сидел на диванчике, вытянув ноги на стол, пил кофе. Утро. За окном - горы и покрывающий их туман: видно лишь заснеженные верхушки. В Костиной спальне есть балкон, но он никогда не выходил туда, ему не интересно. Он пытался проснуться, пил кофе маленькими частыми глотками. После - поднялся, стряхнул с себя крошки от печенья и направился к двери. Выходить из спальни не хотелось, но сидеть на месте было невыносимо.
Первые полгода, что он проработал здесь, ещё пытался держать себя в руках: заключенные жили спокойно, не было побоев и насилия. А потом, решив, что продержался и без того долго, Костя начал беспредел. Главным событием - помимо ежегодной казни людей - стали игры.
- Всё готово? - Костя подошёл к одному из охранников. Тот быстро кивнул головой, глядя перед собой. - Выбрали уже тех, кто будет участвовать?
- Да.
- Кто в этот раз?
Косте не было интересно, спросил для галочки.
- Меченый и двое стариков.
- Не противно будет стариков-то трахать? - Костя поморщился и отрицательно покачал головой.
Игры - замечательное название для групповой ебли. Заключенных рассаживают в большом зале и принуждают к сексу, а затем – убивают. Простенько и со вкусом.
- Так пусть друг друга ебут! - мужик залился смехом.
Костя посмотрел на него как на больного. Он, конечно, вуайерист, но то, как один пердун попытается трахнуть другого - уже перебор.
- У них даже не встанет, - ответил он, а потом в голову пришла идея. - Попробуй накормить их таблетками. Авось станут подвижнее.
Костя развернулся и ушел к себе. Он вспомнил о своем питомце и подумал, что стоило бы в тот раз дать парню пару экстази. Тогда он не лежал бы как восковая кукла. Как он там, интересно?
Прошло уже три дня. Без воды долго не протянет. Костя зашел к себе в спальню, позвал Марка и приказал притащить пацана. Он немного волновался, надеясь на то, что не передержал его в карцере. Жаль будет потерять красивого питомца, такой у него впервые.
POV Артем
Яркий свет острыми иглами впивается в глаза, как только я открываю их. Сидя в клетке, я то и дело отрубался, но нормально не спал. Меня просто гасило от голода и жажды, от ломоты в теле. Боль в заднице была по сравнению с этим ничтожной. Ощутив на теле чьи-то руки, пытаюсь отодвинуться. Но меня сильно хватают за плечи и вытягивают из клетки. Не верю даже, что это происходит. Думаю, после этой пытки меня ждёт другая.
- Ты куда меня несёшь, а! - то ли спрашиваю, то ли возмущаюсь. Голос охрип, голова болит. Голым чувствую себя ужасно на руках у охранника. Марк, кажется. Он не смотрит на меня, просто несёт куда-то.
- Закрой рот, - говорит. – Тебе, шалава, просто несказанно везёт, приглянулся ты Бесу.
Какому бесу? Хочу спросить, но в горло будто стекловаты натолкали. Молчу, дрожу как осиновый лист. Сколько я там просидел?
Марк толкает дверь ногой. Вижу Костю: смотрит на меня исподлобья, губы сжаты. Он будто говорит мне взглядом: «Ну что, допрыгался? Дальше будет еще хуже!»
Марк ставит меня на ноги около шкафа, и я сразу хватаюсь за стену. Не могу стоять, меня подкашивает. Головокружение сильное, сушняк, всё болит. Но не реву, слёзы, кажется, тоже пересохли. Смотрю на Костю. Он продолжает сидеть на диване и разглядывать меня. Пару минут молчит, а я сползаю по стене, сажусь и обхватываю руками колени. Что он сейчас со мной делать будет?
- Ползи сюда, - говорит тихо, но так, что ослушаться нельзя. Послать бы его на хуй ещё разок, но нет. Я ползу на четвереньках. Я же питомец. - Садись у ног, ничтожество.
Сажусь у ног. Гавкать надо? Так и подмывает сказать что-нибудь этой твари. Костя протягивает руку и гладит меня по волосам. Дёргаюсь, но он хватает меня, наматывает волосы на кулак, притягивает к себе.
- Дёргаться будешь, когда я скажу, понял? – киваю, и он слегка улыбается. - Хороший пёсик. Кушать хочешь? – вдруг спрашивает он, и я не могу сдержать облегчённого вздоха.
Слёзы наворачиваются, но Костя не видит их или не хочет обращать внимания. Как может в человеке быть столько злобы, не понимаю. Он поднимается, отпускает мои волосы.
– Сиди здесь, сейчас скажу, чтобы миску принесли.
ЧТО? Миску?
========== 11. Игры ==========
Вряд ли кому-то будет приятно читать это, но я должна..
_________________________
Большой зал округлой формы. Неровные стены, выкрашенные тёмной краской, и почти чёрный потолок. Часть стены - полукруглое окно с видом на лес и горы.
Сцена посреди зала, вокруг стоят стулья, на которых сидят заключенные. Позади стоит охрана, в кресле у окна сидит Костя. Он уныло оглядывает присутствующих, переводит взгляд на сцену.
Два старика на ней покачиваются в такт барабанной дроби, доносящейся из небольшого старого магнитофона. Им приказали танцевать. Пусть танцуют - это их последний танец в жизни. Все присутствующие знают, что в конце этих двоих убьют.
- Ты дал им таблетки? - тихо спрашивает Костя у Марка. Он доверяет Марку, это самый преданный его помощник.
- Я дал им коктейль, - улыбается мужик. Он стирает со лба пот. Сейчас с удовольствием Марк почесал бы яйца, может даже, подрочил бы на эту картину. Но он трезв, да и старые педики его не особо заводят.
Пару минут старики прижимаются друг к другу бёдрами, пытаются воссоздать картинки из прошлого - страстные танцы, обжимания на танцполе в клубе. Сейчас это выглядит нелепо. Некоторые заключенные отводят глаза, но охрана ругается: раздаёт подзатыльники, приставляет к затылкам оружие.
- Давайте уже, покажите, как вы любите друг друга!
“Любите друг друга…” - проносится в голове у Кости, и он растягивает рот в улыбке - мерзкой и хищной. Сейчас начнется самое интересное.
Костя меняет позу: складывает руки на коленях, чуть подаётся вперёд и внимательно смотрит.
Старики принимаются раздевать друг друга. Они робко оглядывают зал, понимают, что сейчас совершают ужасное. Но руки движутся будто сами. Мозг опьянён, тело не поддаётся остаткам эмоций, которые сидели в них всю жизнь. Один из стариков опускается на колени, стаскивает с другого трусы и берёт вялый член в рот.
Охрана оживает - копошится, переговаривается и охает в предвкушении. Один из заключенных блюёт на пол. Костя злится и показывает рукой на парня.
- Пусть он выебет вон того! - громко говорит он и встаёт.
Парня выводят на сцену, срывают комбинезон и подводят к старику, стоящему на коленях.
- Давай, делай что сказано.
Но у парня не стоит. У него не стояло бы даже за кучу денег. К голове ему приставляют пистолет. Он сжимается и хватается за член, пытается поднять его, проводит рукой по стволу.
Старик продолжает сосать. Другой зажмурил глаза - не хочет видеть происходящего. По щекам у него текут слёзы, руки и подбородок трясутся.
Костя подходит к сцене и, наклонив голову, пытается рассмотреть, как член парня проникает в зад старика.
- Давай уже, - говорит парню Костя. Спокойно говорит, будто они не трахаться собираются на людях, а в шашки играть. - Ну, ты не можешь, что ли?
- Не могу,- тихо отвечает тот и начинает реветь. Громко, навзрыд.
Слюни стекают по его лицу, из носа - сопли. Костя меняется в лице - мрачнеет. Махнув на парня рукой, проходит к креслу.
- Убей его, Марк. Заебал он. Стоит, нюни распустил, как баба!
Парень пытается защититься: бросается к выходу, пригибаясь, сбивает по пути несколько стульев. Заключенные падают на пол. Охранники отходят в сторону - видят, что Марк целится.
Через секунду парень мёртв. Лежит на животе с подогнутыми под себя руками, в затылке, под волосами - дырка. Кровавая лужа медленно расползается.
Но взгляды присутствующих уже направлены на сцену. Сосущий член старик поднимается и со всей силы ударяет другого старика. Тот удивлённо моргает, и тут же на его лице появляется улыбка - ненастоящая, какая-то дикая.
Костя смотрит на довольного Марка, щурится и вновь подходит к сцене, чтобы видеть каждую деталь.
Реальность стариков затуманена, скрыта плотной пеленой. Их глаза горят огнём, рты искривлены в усмешке. Они возбуждены: хотят секса, крови, жести.
Набрасываются друг на друга. Один кусает другого за ухо, тот в ответ хватается за висящий член сокамерника. Они принимаются терзать друг друга, рвать кожу друг друга. Стонут в голос, орут как поросята, которых режут. И Костя понимает - их даже не придётся убивать. Они сами убьют себя - просто разорвут на части.
И старики разрывают: душат и стискивают друг друга до тех пор, пока не перестают дышать. Сцена в крови. В воздухе свежий запах крови, вонь опустошённых кишечников. Половина заключенных - а здесь они не все, лишь двадцать избранных - блюёт.
- Потом расскажешь, что ты намешал, - тихо говорит Костя Марку. - Это было очень круто. Жаль только, что они не успели потрахаться на дорожку.
Марк улыбается: он заслужил похвалу.
Костя немного расстроен, но с другой стороны - у него есть питомец. Пусть на играх никто не потрахался, так в спальне всегда можно устроить это…
========== 12. Небольшая передышка ==========
Комментарий к 12. Небольшая передышка
Анончик, спасибо за правки;)
Доб.14.02
21:22
POV Артем
Уже второй час в спальне Кости. Сижу на кровати, вытянув ноги. Замечательное чувство, когда можно сесть или лечь, как хочешь. Даже наручники, которыми я пристёгнут к спинке кровати - ерунда. После карцера-то.
На полу рядом с диваном стоит собачья миска, в ней - суп. Я чувствую его аромат отсюда, он великолепен. Костя сказал, что суп приготовил его личный повар, и что если я буду хорошо себя вести, он разрешит съесть всё.
Ублюдок. Кормить из миски решил, как собаку. У него точно с головой не всё в порядке. Как вернусь в камеру, расскажу всё Кире. Вместе мы придумаем, как сбежать отсюда.
Рассматриваю пейзаж за окном. Не могу видеть полной картины, и всё же становится чуть легче от осознания того, что где-то рядом другой мир. Он здесь, стоит только протянуть руку. Дёргаю рукой. Да хрен там. Наручники хорошие, не какие-то там из сексшопа.
Даже не хочу думать о том, что будет, когда вернётся этот изверг. Хотя предполагаю, конечно.
Дверь спальни открывается, и на пороге показывается Костя. Вспомнил на свою голову. Лучше бы его убили в одном из коридоров лагеря.
Костя проходит в комнату, скидывает с себя туфли. Следом за ними летят носки. Идёт к окну и задёргивает до конца жалюзи. Теперь я даже клочка земли не вижу.
- Ты был хорошим мальчиком? - садится рядом.
Он больной, точно.
- Да, хорошим.
- Тогда можешь поесть.
Костя улыбается и внимательно смотрит на меня.
- Отстегни меня.
Мне плевать, я готов есть из миски, слишком долго был голодным. Насрать, что весь уделаюсь, что буду, как поросёнок. Хочу есть!
Костя расстёгивает наручники, и я медленно сползаю с кровати. Голова всё ещё кружится, а от аромата еды громко урчит в животе. Сажусь к миске, осматриваю её. Чистая, и на том спасибо. Опускаю к ней лицо, принюхиваюсь, боковым зрением вижу, что Костя смотрит. Хочется попросить ложку, но не уверен, что стоит. Понятия не имею, как он отреагирует, а получать очередную оплеуху не хочу - слишком они болезненные.
Беру миску в руки.
- На место поставь! - резкий голос.
Так и знал, но попробовать должен был. Ставлю обратно. Раздумывать и стесняться нет смысла. Наклоняюсь, сую язык в миску, пробую на вкус…
***
Через пару минут миска была пуста. Я точно был похож на самую голодную свинью в мире. Даже собаки так не едят. Чавканье моё было слышно, наверно, в коридоре. Слюни стекали по подбородку, но было так плевать.
И вот я на полу. Лежу на спине, сытый и даже довольный, что ли. Если Костя меня сейчас отправит в камеру, даже спасибо ему скажу, потому что мне нужен отдых. Глаза начинают слипаться, хочу спать. Смачно зеваю, передёргиваюсь. Всё-таки в комнате прохладно. Вспоминаю о том, что я раздет, и сразу становится не по себе. Резко поднимаюсь и сажусь у дивана.
- Сюда, - опять приказной тон. – Ко мне.
- А можно мне в камеру? – спрашиваю тихо, инстинктивно сжимаюсь, втягиваю голову в плечи.
- А отрабатывать ужин кто будет?
Поворачиваюсь к нему и в очередной раз понимаю, что теперь так будет всегда. Это приводит в ужас. Отчаяние накрывает резко. Закусываю нижнюю губу, чтобы не зареветь. Ведь только что чувствовал себя лучше!
- А ты со всеми так обращаешься? – бросаю на него короткий взгляд, после принимаюсь изучать ковёр.
Костя встаёт с кровати, подходит к дивану. Садится.
- Ты что, на жалость мне надавить пытаешься? – усмехается.
Тварь. Ни капли человечности в нём.
- Ладно! – поворачиваюсь, встаю на колени.
Смотрю на него в упор, пытаюсь понять, о чем он думает. Но взгляд такой – не разберешь вообще ничего. В настроении он или нет, доволен ли? А может, хочет кого-нибудь прибить? Меня, например? Всегда одни и те же карие глаза, но совершенно ледяные. Такие глаза не могут быть холодными – так мне кажется. Но когда кажется, креститься, говорят, надо.
Костя кивает в знак одобрения. Я продолжаю стоять, смотреть на него, искать в нём что-то. Но пустота. Внутри него – пустота, я почти ощущаю это. А потом он берет что-то со стола, не успеваю разглядеть.
- Открой рот.
- Сосать меня ты не заставишь! Лучше убей сразу!
- А я тебя заставлять и не буду. Сам запросишь.
- Да хуй тебе, ты, сука! – вскакиваю, хочу бежать к двери. Но Костя успевает схватить ремень. Грёбаный ремень всё ещё на мне, как влитой сидит, уже не замечаю его. – Отпусти меня, тварь! Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох!
Он наматывает ремень на кулак привычным движением. Падаю на колени перед ним, хочу разорвать Костю в клочья. Но это же смешно: какой я и какой он. Метр с кепкой и зверь - разъярённый, неуправляемый. Второй рукой он сжимает мою шею так, что начинаю задыхаться. Открываю рот, и Костя суёт туда две таблетки.
- Глотай, иначе позову мужиков. Они выебут тебя прямо здесь. Потом притащат Кирилла, выебут и его, - шипит он на меня. – Глотай немедленно.
Проглатываю таблетки.
- В прошлый раз без них было, - говорю сам себе. Костя улыбается на мои слова. Как резко у него меняется настроение – это просто пиздец!