- В прошлый раз ты как бревно на кровати лежал. Я такое не люблю, - объясняет он. – И так больше не хочу.
- Я и сейчас буду как бревно.
- Не будешь, - он ухмыляется и встаёт с дивана. Принимается раздеваться, аккуратно складывать вещи в шкаф.
- Это экстази?
- Пробовал?
- Нет. И не хотел никогда.
- Всё когда-то бывает впервые…
========== 13. Рассвет ==========
- Я был на играх, - говорит Костя.
В его голосе нет эмоций. Он просто говорит, чтобы разбавить тишину.
- Что это вообще такое – игры? В чём суть? – спрашиваю.
Ведём светскую беседу, пока таблетки не подействуют. Смешно, честное слово. Он что, думает, я возьму и накинусь на него, когда мне в голову ударит химия? Кретин.
- Собирается сорок три человека. Двадцать – из охраны, двадцать три заключённых. Трое из них – те, кто устраивает представление. Остальные смотрят.
- Что они делают?
Нет, нет! Стойте! Перемотайте обратно! Я не хочу знать!
- Они трахают друг друга, - спокойно отвечает Костя. – А потом охрана убивает их. Иногда…
- Замолчи!
Вскакиваю с места. Встаю на колени перед ним. Он что, издевается? Зачем всё это рассказывает? Я злюсь. Пытаюсь злиться, по крайней мере.
- Ты – не человек, - смотрю на него, даже не моргаю.
Он гипнотизирует, замечаю не в первый раз.
- А кто я? – Костя улыбается, складывает руки на коленях, подаётся вперёд.
- Ты даже не животное, - шепчу. – Ты – чудовище. Страшный… Безумный, дикий. Я бы убил тебя, если бы мог, - говорю еле слышно. Но Костя слышит. Улыбка гаснет на его лице.
- Тогда ты мало чем отличаешься от меня.
Сажусь обратно на пол. Обхватываю руками колени, мотаю головой, чтобы выбросить все мысли. Как он может так жить? Это не жизнь, это существование – от игры к игре, от одного траха к другому. Так быть не должно. И всё же я отличаюсь от него. Он неправ, но убеждать его в этом не собираюсь. Знаю точно – никогда не стал бы так издеваться над людьми.
Костя поднимается с дивана, прохаживается по комнате. Он раздет и должен бы вызывать у меня лишь негатив. Но нет - смотрю на него: он такой большой, сильный. Пытаюсь убедить себя, что это всё таблетки. Чертовы таблетки! Он же силой запихнул их в меня! Как так вообще можно?
Встаю, держусь за диван. Меня ведёт в сторону. Хватаюсь за подлокотник, сажусь. Усиленно делаю вид, что всё нормально – будто я в порядке. А внутри меня - странные танцы: органы, кровь, мышцы, даже кожа – словно перемешиваются в кашу. Голова кружится, но так приятно. В горле сухо, но это тоже не особо парит.
Костя стоит у окна. Когда он раздёрнул жалюзи? Я не заметил.
- Ко мне, - опять и снова! Этот приказной тон. Иду, уже иду…
Встаю аккуратно, держусь за спинку дивана, чтобы он не заметил, что меня штормит. Делаю шаг, второй.
- Я сказал «Ко мне»!
Как я мог забыть? Опускаюсь на четвереньки, иду как собака. Так стыдно перед самим собой, неловко, неудобно. Можно же просто попросить! Подхожу к нему, сажусь на задницу, смотрю вверх – на его лицо. Костя задумчив – это странно. Он продолжает смотреть в окно, а через секунду переводит взгляд на меня.
- Хороший …
- Не называй меня так, - вырывается непроизвольно.
Я не собака. Я – человек!
- Ты должен ко мне на «Вы» обращаться, - отвечает он.
Берёт меня за поводок и ведёт к кровати. В голове проносятся мысли о том, как там, в камере, Киря, но так же быстро они отпускают. Я иду за Костей. Послушно залезаю на кровать. Наверно, я теперь всегда буду с этим розовым поводком. Это обидно, но… С чего бы мне вдруг таким сентиментальным становиться?
Всё это химия. Это всё экстази. Понимание того, что я под наркотой, должно успокаивать, но успокоения нет. Наоборот – ощущение, будто я вник в суть происходящего и только сейчас понял, что в жизни творится. Это угнетает, ломает и восхищает. Двойственные ощущения, обманчивые.
- Ложись, - говорит Костя. – И ноги раздвинь.
Ложусь. Раздвигаю ноги. Вдох-выдох. Томительное ожидание, неприятное, но волнующее. Словно в невесомости пытаюсь барахтаться: руки, ноги не слушаются, но двигаются. Они теперь сами по себе.
Костя пристраивается сверху: стоит на коленях, нависает надо мной. Приставляет свой член к моей заднице, трётся им о ягодицы. Чувствую лишь это трение и желание податься навстречу. Какой же я…
Развезло меня, нет сил дышать – могу лишь громко вздыхать. Двигаю тазом – навстречу.
Хочу ли я его? Нет, ни в коем случае. Но даже если бы я был на другом конце комнаты – пополз бы к нему. Чувство такое, что не выживу, если он сейчас не ляжет сверху, не прижмётся ко мне своим телом.
Резко обхватываю ногами Костину спину, пытаюсь подтащить к себе, но я слаб. Слишком слаб. И он, удивлённо хмурясь, делает то, что я хочу: прижимается, держит меня за руки чуть выше локтей и одним махом входит. Адская боль, как унять её – не знаю. Сразу пытаюсь отстраниться, но Костя держит меня. Резкими толчками разрывает меня, часто дышит и что-то пытается сказать – я вижу это. Он говорит что-то, но не слышу слов. Лишь стону в ответ. Прогибаюсь – чтобы было больнее, чтобы было жёстче. Он ведь этого хочет.
Костя хмурится еще больше. Мрачнеет, но не останавливается. Он возбуждён до предела, я ощущаю увеличенный член внутри себя - это особенное, необъяснимое чувство. Никогда ни с чем не сравнить его: человек, принуждающий тебя к близости, получает её вдоволь и так, как ему хочется. Я противен сам себе, но продолжаю двигаться. Я возбуждён – мой член стоит колом. Но об оргазме не может быть и речи.
Сколько продолжается это, я не знаю. В спальне нет часов, но вижу, что за окном светлеет. Рассвет…
Рассвет – слабая надежда на новый день. Надежда на чудо.
Пусть это всё когда-нибудь закончится, Господи…
========== 14. Аспирин ==========
Снова я на руках у Марка. И он вновь не смотрит на меня. Я зачем-то пытаюсь шутить, говорю всякую ерунду, а он лишь краем губ улыбается. Не такой уж и козёл этот мужик, наверно. Несёт меня в камеру: вижу коридор, раздваивающийся перед глазами, лестницу и пустую камеру, где раньше были старики. Куда они делись?
Проходим вниз, потом наверх, к нашей с Кирей клетке. Как я соскучился по нему! Марк открывает дверь, ставит меня на ноги и уходит. Не могу стоять: трясутся ноги, колени будто переломятся сейчас, но я держусь. Меня использовали и вернули на место, но сейчас это странно весело. Даже не представляю, как буду чувствовать себя позже, когда отойду от таблетки.
Киря встаёт с кровати, смотрит на меня угрюмо.
- И где ты был? - спрашивает так, словно моё отсутствие от меня зависит. Я только глупо улыбаюсь ему.
Друг подходит, хватает меня за подбородок и смотрит. Так внимательно смотрит, что аж мурашки по телу.
- Киря, я скучал по тебе! - продолжаю улыбаться. А он злится, сжимает мои плечи и в следующую секунду отталкивает. - Я и так еле на ногах стою, Кирь…
- Что они с тобой сделали? - спрашивает он и садится на кровать. Друг не смотрит на меня, я будто противен ему. - Ты сам не свой!
Он вздыхает тяжело, складывает руки на груди. Поднимаюсь, сажусь к нему. Не хочу, чтобы он когда-нибудь повторял эти слова: они обижают, влезают в самое сердце. Сразу чувствую себя ничтожеством, хочу зареветь.
- Ну, ты чего? - взгляд Кири смягчился, губы тронула лёгкая улыбка. - Я просто переживаю.
- Я знаю, - всхлипываю.
Мгновенно закладывает нос. По щекам текут слёзы. Заебала эта резкая смена настроения, но я не могу контролировать эмоции. Они сами!
- Иди сюда.
Он обнимает меня, кладёт голову себе на плечо. Другой рукой треплет по волосам, и этот жест приятен. Не такой собственнический и властный, как у Кости. Невольно сравниваю этих двух людей. Один - мой лучший друг, опора и поддержка. Другой - тиран и сумасшедший убийца.
Как я мог испытывать в постели с Ним подобное? Ненавижу! И чёртовы таблетки ненавижу! Я не такой на самом деле, я никогда в жизни бы не почувствовал нежности к такому человеку, как Костя. Сразу вспоминаются слова, которые я сказал ночью - что убил бы его. И сразу за ними звучит Костин ответ - что в таком случае я - такой же, как он. Очень хочу рассказать об этом Кириллу, он ведь поймёт меня?
- Кирь, я плохой, - поворачиваюсь к другу, он смотрит мне в глаза и мотает головой.
- Ты хороший, Тём. Просто…
- Что?
Киря убирает волосы мне за ухо, открывая лицо. С нежностью смотрит на меня заплаканного и улыбается.
- Просто у тебя отходняк.
- Надеюсь, это кончится быстро, - отвечаю и этой фразой имею в виду всё, что происходит в жизни.
Пусть всё закончится.
***
Пропускаю завтрак и обед. Просто лежу, даже не двигаюсь. Чувствую себя никчёмным, жалким наркоманом. Пусть это и было один раз, но кто знает, что впереди ждёт? Если Костя захочет меня видеть, то снова даст эти таблетки.
Киря возвращается с обеда. Заходит в камеру, держа в руке стаканчик с водой.
- Выпей, - говорит он. На ладони протягивает мне таблетку.
- Что это? - приподнимаюсь на локтях, он встаёт рядом с койкой на колени.
- Аспирин. Он, конечно, в таких состояниях мало помогает, но…
- Где ты взял его? - смотрю на друга, он весь бледный, но пытается улыбаться.
- Какая разница, Тём?! Выпей его, хоть голова трещать не будет!
Беру таблетку, запиваю водой. Он что, считает, я так просто от него отстану?
- Говори, где таблетку взял.
- В медпункте! - резко отвечает он.
Я не верю ему, но, видимо, ответа сейчас не добьюсь.
***
Нет, меня очень парит этот вопрос! Я не знаю правды и переживаю за друга! Где он взял таблетку? Решаю, что буду присматриваться к нему. Не упущу ни одной мелочи и узнаю! В этом лагере никто и ничего просто так не получает.
***
Вечер на удивление спокойный. Охраны в коридоре мало, каждый заключённый предоставлен сам себе. От Кири узнаю, что гулять на улицу нас выпускают только по понедельникам. Это радует, потому что хочется подышать свежим воздухом. Сегодня - воскресенье. Жду с нетерпением завтрашнего дня..
Сижу рядом с Кирей, вместе молчим, рассматриваем людей в камерах. Он сказал, что не знает, куда делись старики. Мне почему-то кажется, что он врёт. А ещё он нервничает. Не пойму, в чем причина, но вижу прекрасно. Он кусает губы, теребит пальцы и иногда улыбается мне. Только улыбка такая натянутая.
Весь день я думал о том, откуда он взял аспирин. Это помогло мне отключиться от депрессивного состояния, но зато добавило больше переживаний. Лучше бы у меня болела голова! Я полностью насладился бы этой болью, чтобы впредь знать, что наркотики употреблять нельзя. А впрочем, мог ли я как-то повлиять на то, чтобы Костя не давал мне экстази? Наверно…
Скоро ужин, и я немного голоден. Вполне можно выйти из камеры, прогуляться. Смотрю на окружающих меня людей и понимаю, что больше не боюсь их. Хотя, наверно, это всё ещё таблетки. Выходят медленно, заставляют испытывать то, чего раньше не было. Меняют эмоции капитально. Мне это не нравится.
- Сиди здесь, - говорит Киря, когда дверь камеры открывается. - Я притащу ужин сюда, чтобы тебе никуда не ходить.
Сразу понимаю: что-то не так. Он хочет идти без меня, значит, присутствие моё нежелательно. Оградить от чего-то хочет - это ясно. И так же ясно я злюсь. Мог бы и сразу сказать, что к чему! Смысл скрывать от меня, что в любом случае когда-нибудь узнается?
Радостно улыбаюсь ему, вроде как я благодарен.
- Мммм, спасибо, Киря!
- Да не за что, - он бросает на меня короткий взгляд и выходит из камеры.
Я наблюдаю за ним, вижу, как он через пару минут скрывается в дверях столовой, а потом покидаю клетку. Охрана медленно прогуливается по коридору первого этажа, на меня внимания не обращают. Иду к столовой, приоткрываю дверь. Ищу глазами друга и через пару секунд застаю его у окна с каким-то мужиком.
Киря почти одного с ним роста; они стоят, о чём-то разговаривают. А потом мужик берёт Кирю за руку, притягивает к себе и проходится языком по шее. Друг терпит, и я понимаю, как он будет расплачиваться за аспирин, который даже и не сильно помог мне.
Решаю поговорить с Кирей, когда он вернётся в камеру. Он ведь после ужина обратно придёт? Или…
Отхожу от столовой на пару шагов, но замираю на месте…
========== 15. Доминирующий ==========
- Ты можешь на большее и не рассчитывать, - сухо отозвался Кирилл.
Он говорил громко, уверенно, старался придать своему голосу взрослости, и это у него неплохо получалось. В этом месте нельзя было по-другому. Если дашь слабину, считай – всё пропало.
За несколько дней, что отсутствовал Артём, Кирилл успел многое разузнать и познакомиться со многими людьми. Теперь парень был в курсе, с кем из охраны не стоит связываться, знал, что каждый месяц проходят игры, и что купить в лагере можно всё. Только расплата берётся не наличными.
- Куда пойдём? – мужик хрипло выдохнул в лицо Кириллу и, высунув язык, провёл им по шее парня. – К тебе или ко мне? До закрытия камер ещё полчаса.
- К тебе.
- Можно вашу руку? – пошутил мужчина и протянул Кириллу ладонь.
- Нельзя.
Парень развернулся и направился к дверям, мужик – следом. Он был доволен, улыбка не спадала с лица. Он предвкушал, какое сейчас получит наслаждение. В какой-то степени ему даже не верилось в то, что парень согласится. Но Кирилл пришёл к нему сам и был согласен. Ради Тёмы он был готов на всё. А так как речь шла совсем о небольшой услуге, то почему бы и нет?
Они вместе вышли из столовой, поднялись на второй этаж. Охранники даже не посмотрели в их сторону: сегодня они были заняты обсуждением прошедших игр. То, как двое стариков убили друг друга на сцене, вызывало у них восхищение. Смерть во имя удовольствия, или наоборот – не важно. Всё одно в этом месте. Всё в Городе Надежд вперемешку: эмоции и секс, убийства, ненависть и удовольствие. Оставшиеся жизни для персонала концлагеря ничего не значили.
Кирилл вошёл в камеру первым и, развернувшись лицом к двери, встал у стены. Сложил на груди руки и про себя заметил, что даже ни капли не нервничает.
- Давай скорее, Рыжий, - сказал он мужчине. – Времени мало, а кончить я за пару минут не смогу.
- Конечно, как скажешь, - мужик улыбнулся, облизал пересохшие губы. – Спусти комбинезон…
- Сам спусти, - прервал его Кирилл. Взгляд его стал презрительным, даже немного злым. – Снимай, или я тебе сейчас так уебу!
- О Боже мой, - возбуждённо зашептал тот и опустился перед Кириллом на колени. – Как скажешь, как скажешь!
Он потянул за ткань комбинезона, та поддалась и легко сползла с плеч парня. Мужчина провёл по груди руками, спустился к животу и потянул комбинезон ниже…
***
Я спрятался за лестницей, а через пару минут Киря вышел из столовой с этим чудовищем. Они поднялись на второй этаж и скрылись в четвертой по счету от лестницы камере. Я был готов убить друга за такое. Кинулся в столовую, выхватил у парня за ближайшим столом пластиковый нож. Им нельзя убить? Посмотрим.
- Тварь, урод чертов, - шепчу себе под нос, влетаю на второй этаж. Охрана смотрит на меня – замечаю это, когда оглядываюсь. Один из мужиков идёт следом за мной. Надо успеть помочь Кире!
По пролёту бегу, чуть не сбиваю с ног какого-то мужика. Тот ворчит мне вслед. Четвертая камера. Я зол, как собака. Хочу рвать и метать, но довольно спокойно захожу и сразу вижу Кирю.
Глаза его закрыты, голова запрокинута. Друг тихо стонет и руками прижимает к себе голову мужика, а тот с остервенением и причмокиванием сосёт Кире. Не верю своим глазам. Я думал, что…
- Киря? – спрашиваю тихо. Не знаю, радоваться или плакать, что его не насилуют, не избивают. В моих мыслях он был на месте рыжего мужика. Но всё наоборот.
- Блять, Тём! – он бросает на меня недовольный взгляд. Обвиняет, что помешал им? – Выйди отсюда, я…
- Что? – спрашиваю, как будто не понимаю, что он сказал сейчас.
- Что? – раздаётся голос рыжего. Член во рту мешает ему говорить. – Мне заканчивать?
- Да я уже кончу сейчас, твою мать! Не останавливайся, - Киря вновь натягивает его на себя и переводит взгляд, смотрит на меня умоляюще. – Я прошу тебя, выйди. Не смотри.
- За таблетку аспирина, Кирь? – спрашиваю тихо, голос не мой.