— Хорошо. Давай так и оставим, — отвечаю с улыбкой.
— Ты знаешь, я никогда не хотела тебя ненавидеть, но сейчас ты преуспеваешь. Хорошая работа, — усмехается она.
— Роль плохиша мне подходит больше, сладкие щечки. Это делает меня мной. — Я вынимаю из кармана сигарету и подкуриваю ее. — Ты не против, если я покурю здесь, не так ли?
Она морщится, но не отвечает. Сука.
Так было не всегда. Когда-то было время, когда я считал, что она мне нравится. Черт, я даже думал, что очень нравился ей. Черт, каким же я был идиотом, поверив женщине вроде нее.
— Тебе это еще аукнется, — говорит Ванесса, дергая прутья, словно они могут ослабнуть. Они не сдвинутся с места. Я очень тщательно и лично их проверил.
— Просто смотри. — Я делаю столь желанную тягу.
— Как только они поймут, что Пейдж пропала, ее семья начнет ее искать, — говорит Ванесса. — И сначала они направят полицию в мой дом.
Хохочу и подхожу к ее клетке, затягиваясь еще раз. На этот раз она не пятится, а держится за решетку, словно думает, что сейчас сможет выиграть. Похоже, она не понимает, что уже проиграла в момент, когда предала меня.
— Ты правда думаешь, что у нее есть семья? Ты когда-нибудь спрашивала?
— Ну… — она сглатывает. — А у кого ее нет?
Я улыбаюсь.
— У нее нет никого, кроме нее самой. А теперь у нее и этого нет.
Обожаю взгляд на ее лице, эти большие глаза, полные шока. Выдуваю дым в лицо Ванессы, заставляя ее закашляться.
Ванессе не нужно знать, что девушка все еще жива, хоть и брошена связанная в шкафу. Единственная причина, по которой я не убил девушку, в том, что Ванесса обещала без возражений сделать все, что я захочу. Так намного легче воплотить месть. Ну, а может быть, я пожалел девушку. Или нет. Я просто человек своего слова. Честь означает для меня многое, что также является причиной того, что я могу трахнуть Ванессу так, что она забудет, как ее зовут, потому что у нее чести нет.
Честь ни черта для нее не значит, поэтому сама девушка не значит ни черта для меня.
Как и все остальные в этом мире.
Меня ничем не пронять. Ничем.
Я не позволяю никому подойти ближе, и не позволяю себе чувствовать то, что она пытается заставить меня почувствовать своими крокодильими слезами. Я не поддаюсь эмоциям. Убийца без угрызений совести.
И все из-за нее.
Женщины... их хорошо лишь ломать.
Бросаю сигарету на пол и растаптываю ее.
— Итак... тебе тут удобно? — спрашиваю я, дразня.
— Нормально, — отвечает она. Кратко и колко, как раз, как мне нравится.
— Ты не выглядишь нормально.
— Да, вот что происходит, когда сталкер запирает тебя и убивает твоих любовников.
— А кто сказал, что я убил их обоих? Я не знаю, что случилось с Артуром.
— И тебе дважды насрать на то, чтобы выяснить, — добавляет она.
— И не поспоришь, — подмигиваю я. — Мне есть, чем заняться, извини.
— Дразнить и использовать меня. Вау, столько дел, — она делает вид, что зевает и продолжает смотреть на меня. — Скажи мне... ты получаешь наслаждение от убийства людей?
— На самом деле, да, получаю, — улыбаюсь я.
— Забавно, потому что я не таким тебя помню.
— Значит, ты ничего не помнишь, — отвечаю я, постукивая по клетке, чтобы подразнить ее. — Я всегда был жестоким придурком.
— Это я помню.
Смотрю на нее через прутья.
— Вот, что получаешь, общаясь с такими людьми, как ты.
Внезапно и она стучит по клетке.
— Это твоя вина в том, что ты стал убийцей. Не моя.
— О, да неужели? Последний раз, когда я проверял, я был не единственным убийцей в этом доме.
— Не смей снова обвинять меня.
Прищуриваюсь, хватаясь за прутья, пристально глядя ей в глаза.
— Ты знаешь, что это гребаная правда. Ты такая же убийца, как и я. По тебе, может, и не скажешь, но ты прогнила до самой сердцевины. — Я указываю себе на грудь для акцента. — Как червивое яблоко.
— Почему их нужно было убивать? Зачем?
— Кого? Твоих любовников? — произношу я, немного посмеиваясь. — Можно подумать, ты не хотела, чтобы они умерли, — рычу я. — Не надо. Мне. Лгать.
— Все дело в деньгах?
— Убийство Филиппа — да, хотя ты, вероятно, мне не поверишь, — говорю я, начиная расхаживать по комнате, задаваясь вопросом, что мне делать сейчас, когда она моя. Возможности бесконечны, но креативности у меня маловато.
— А Артур?
— Он мешал. Ему не повезло.
Сажусь на стул в углу и смотрю, как она разваливается. Мне нравится этот разговор. Он приближает ее к безумию с каждым произносимым мною словом.
Ванесса сглатывает.
— Для тебя это так легко, не так ли?
— Для тебя тоже, вот только я не вру сам себе. А ты врешь, — говорю я.
Она кривится, и я могу сказать, что она прикусывает щеки, чтобы сдержаться и не обложить меня матом. Хорошо. Она начинает понимать, что происходит, когда она меня злит.
— Артур был невиновен. Его не нужно было втягивать в это.
— Ты сама втянула его, когда поцеловала. Это было отвратительно. — Ее глаза расширяются, поэтому я добавляю: — Да, я видел все... все, что ты делала. — Я вожу пальцем по кругу в воздухе. — В его доме.
— Ты шпионил за нами, — говорит она.
— Ты собиралась рассказать полиции обо мне. Конечно, я шпионил за вами, — отвечаю я, сплетая пальцы.
Она откидывается назад и поднимает бровь.
— А как насчет этого? Ты завидовал ему, поэтому сейчас решил отомстить.
Прищуриваю глаза и стискиваю зубы от разочарования. Как она смеет предполагать подобное? Ебаная самовлюбленная сука.
— Я знаю, что это правда, — утверждает она.
— Заткнись! — я кричу, срываясь со своего места.
— С ума сходишь, Никс?
Вскидываю голову, ярость растекается по моим венам.
— Как ты меня назвала?
— Никс... Прикольное прозвище, тебе не кажется?
Я бегу к ней, рыча, заставляя ее забиться в угол, когда дергаю решетку.
— Это имя не для тебя.
— О, а для кого? — спрашивает она, улыбаясь так злобно, что мне хочется залезть к ней и трахнуть эти губы, пока она не сможет больше улыбаться.
— Люди, которым я могу доверять, — усмехаюсь я. — А ты в их число не входишь.
— Говорит парень, который причиняет боль ни в чем не повинным людям.
— Ты тоже не святая, красотка, — шиплю я.
— Не я втянула Артура или Пейдж, — говорит она, наклоняясь вперед и хватаясь за прутья, чтобы подразнить меня.
— Артур сам себя втянул.
— То, что я живу с ним, не значит, что он часть этого дерьма.
— Артур угрожал моей собственности, поэтому мне пришлось избавиться от него.
— Собственности? — поправляет она.
Я просовываю руку в клетку и хватаю ее за горло.
— Ты. Принадлежишь. Мне.
— То, что ты удерживаешь меня в клетке, не делает меня твоей, — говорит она, кашляя.
— Теперь я владею тобой. Я могу делать все, что хочу, — шиплю я, отпуская ее.
— Принадлежать кому-то означает любить его, — говорит она.
Я наклоняюсь, ухмыляясь.
— Когда-то ты любила меня. Я могу заставить тебя сделать это снова.
— Помечтай... — бросает Ванесса, качая головой. — Начнем с того, что я никогда тебя не любила.
Ухмылка на ее лице пробуждает во мне желание перерезать ей горло. Я ударяю по прутьям, чтобы напугать ее.
— Я не верю тебе.
— Верь во что хочешь.
К чертям ее. Она пытается залезть мне под кожу, но я не позволю ей.
Встаю и шагаю, сосредотачиваясь на том, что ненавижу ее до смерти, вместо того, чтобы обратить внимание на ее попытки посмеяться надо мной и заставить меня положить конец ее страданиям раньше.
— Можно подумать, я когда-либо смогу полюбить такого монстра, каким ты сейчас стал, — бормочет она.
Чем больше она говорит, тем глубже врезается в мою кожу.
Блядь!
Я поднимаю стул и бросаю его в стену, заставляя ее отползти обратно в угол.
— Хочешь разозлить меня? Потому что я, черт возьми, покажу тебе гнев, которого ты никогда раньше не видела.
— Давай, — усмехается она. — Не похоже, что я останусь здесь навсегда. Мог бы закончить побыстрее.
— Можно подумать, теперь я это допущу, — плюю я. — Но я, черт возьми, разорву тебя на куски и сожму твое бьющееся сердце своими кровавыми руками, если придется.
— Какая ярость… вау, — протягивает она. — Неудивительно, что дело дошло до этого.
— Скажи за это «спасибо» самой себе, — говорю я, кивая на нее.
— А как же Артур? Кого ему благодарить?
— Себя, — рычу я.
— Что прости? — хмурясь, переспрашивает она.
— Ты меня услышала, — говорю я, левый уголок моего рта изгибается в коварную улыбку. — Думаешь, он невиновен? Он такой же невинный, как и ты. Это точно.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ванесса, снова хватаясь за прутья.
— Что? Думаешь, он добрый самаритянин? — Прикладываю палец к виску. — Подумай еще раз, Принцесса. Я вижу синяки на твоем лице и руках.
Она прикрывает кровоподтеки руками, на ее щеках появляется румянец.
— Только потому что мы иногда ссорились, не значит, что он плохой.
Я морщусь.
— Ты шутишь? Насколько же ты слепа? — Я делаю шаг к ней. — Думаешь, он милый? Или просто игнорируешь все плохое в своей жизни?
— Что плохого? Да, я знаю, что он властный, но он заботится обо мне, — говорит она.
— Нет, он ни черта о тебе не заботится! Никто о тебе не заботится! Видишь, это то, чего ты не понимаешь.
В ее глазах появляются слезы, но я все равно продолжаю. Ванесса должна это услышать. Пришло время разбить фасад, который она выстроила для себя, и заставить ее посмотреть правде в глаза.
— Хочешь быть фальшивкой? Ты и получишь фальшивку. Фальшивых друзей, фальшивых парней, фальшивую жизнь. Артур был таким же фальшивым, как и ты.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает она, морщась, словно я лгу. Или просто не хочет слышать правду.
— Он не добрый самаритянин, Принцесса. Он не просто так оказался там, чтобы утешить тебя. Он был там, чтобы украсть твое сердце, чтобы ты отдала ему часть своего наследства.
— Нет... — она качает головой. — Я не верю в это.
— Это долбаная правда. Я знаю, что ты мне не веришь, но ложь — последнее на земле, к чему я когда-либо прибегну. Особенно, когда речь заходит о тебе, потому что я хочу заставить тебя увидеть правду в своей собственной лжи. — Я вынимаю свой телефон и просматриваю сообщения. — Приготовься к удару, Принцесса.
— К какому удару? Ты хочешь, чтобы я поверила, что Артуру нужны были только мои деньги?
— Это единственная причина, по которой он хотел быть рядом с тобой. После смерти его брата Филиппа у него на пути ничего не стояло.
Она продолжает качать головой, дрожа всем телом, когда я протягиваю свой телефон, чтобы она смогла посмотреть. В сообщении все четко сказано. Мое вознаграждение за ее голову. Сообщение отправлено непосредственно от одного из моих заказчиков.
— Я — наемный убийца. Угадай, кто заказал убить тебя?
— Нет... этого не может быть, — шепчет она, ее лицо темнеет в ту же секунду.
— Да, сладкие щечки. Этот запрос пришел от Артура. Он не просто хотел твои деньги. Он хотел твоей смерти.
Глава 14
Ванесса
Голова и сердце как будто взрываются. Губы дрожат, изо рта рвется воющий звук, настолько мерзкий, что кажется мне чужим, и это пробуждает желание наброситься на Феникса.
— Это правда, Принцесса. Холодная, жесткая правда.
— Как... как он мог? — бормочу я, все еще в шоке от того, что вижу.
Сообщение на телефоне Феникса четко показывает новое задание от нанимателя. Того, кто хочет моей смерти. И этот кто-то подписан «Артур Старр».
— Причина в деньгах, Ванесса. Они всегда вращаются вокруг тебя. Разве ты не чувствуешь их запах? Это место провоняло проклятыми деньгами. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми. Посмотри на себя. Ты отличный тому пример.
Я шмыгаю носом, борясь с надвигающимися слезами.
— Я не такая.
— О, правда? — Феникс смотрит на свой мобильный, затем снова на меня. — Но из-за них кто-то хочет твоей смерти. Потому что ты помеха.
— Артур был... другим.
— Нет, он просто притворялся, чтобы легче было заставить тебя сдаться. Дело всегда было в деньгах. Ты вышла замуж за богатство, а он его хотел и больше не мог ждать.
— Вот почему ты здесь? — спрашиваю я.
— Нет, я получил это сообщение после того, как пришел к тебе. Весьма удобно, не находишь? Наверное, они узнали, куда я направился.
— Кто они?
— Люди, на которых я работаю. — Он глубоко задумывается. — Но это не имеет для тебя никакого значения.
— Но зачем ему хотеть моей смерти? Он часть семьи Старр. Это были их деньги, а не мои.
— Но ты получила их, выйдя замуж за Филлипа, — разъясняет он. — А потом я убил его, поэтому его состояние стало твоим.
— Ведь Артур действительно хотел жизнь Филлипа... компанию... он хотел жениться на мне, — бормочу я. Все становится на свои места.
— Вот только ты этого не хотела.
— У меня не было выбора, — говорю я, глядя прямо в глаза Фениксу. — Думаешь, у меня когда-либо было право принимать решения? Мне не разрешалось выбирать, за кого выходить замуж, Феникс. Открой глаза. Я не единственная слепая перед этой проклятой правдой!
Его губы размыкаются, но он не издает ни звука. Просто стоит там неподвижно. Интересно, о чем он думает. Может, наконец, понимает, что, хоть я и вышла замуж за состояние, это был не мой выбор.
— Ты могла бы сказать «нет», — говорит он. Его решимость дает трещину. Проступают истинные эмоции.
— И что потом? Как думаешь, моя мать позволила бы мне? — спрашиваю я. Его эмоции напоминают клавиши фортепиано, а я виртуоз игры.
— Кому какое сраное дело до твоей матери?! — кричит Феникс, почти раздавливая мобильник.
— Мне! Она угрожала тебе! — кричу я в ответ.
Эти слова напрочь лишают его дара речи.
Телефон падает из его руки, и Феникс моргает пару раз, прежде чем поднять его.
Он прочищает горло и облизывает губы. Наверное, теперь кота выпустили из мешка. Я не хотела рассказывать ему, но сейчас мое положение к этому вынуждает. Рассказать ему — означает, что он узнает, почему я его бросила и почему выбрала не его. Теперь ему будет гораздо легче принять меня той, кем я стала. Да, я лживая, хитрая сука, но я не выбирала такой путь.
И теперь он знает правду.
Хорошо. Так будет намного легче играть с его эмоциями, пока Феникс, наконец, не признает, что, хоть он и говорит, что ненавидит меня до смерти, у него все еще остались чувства ко мне. Я знаю, что остались, я их вижу. Поцелуй их показал.
Он напомнил мне то, каким я его знала.
Какими мы оба были.
Прежде чем все разрушилось.
Внезапно он начинает рыться в сумке и вынимает клейкую ленту. Со злостью шагает ко мне и отрывает кусок зубами.
— Нет, не надо, — качаю я головой, но он приклеивает ленту на мои губы.
— Ты слишком много болтаешь, — говорит Феникс.
Я пытаюсь говорить, но слова звучат приглушенным стоном. Он прикладывает палец к моему рту.
— Следи за своим милым ротиком, пока я его не подпортил.
Затем Феникс встает и поворачивается. Даже не бросает на меня ни единого взгляда, прежде чем прошагать к двери и захлопнуть ее за собой.
15 лет
С тех пор, как Майлз поцеловал меня, всё очень быстро пошло по наклонной. Мои друзья увидели это и рассказали родителям. Неудивительно, что моя мать не хотела, чтобы я снова с ним виделась. Должно быть, она пригласила Филиппа встретиться со мной.
Естественно, мои родители наказали меня. Я сидела под домашним арестом без телефона, без интернета и без друзей. Это был сущий ад. Я ненавижу заключение в комнате с одной только домашней работой. Словно родители не хотят, чтобы у меня была светская жизнь. Они хотят, чтобы я ставила свое будущее на первое место и делала все, что в моих силах, чтобы добиться успеха. Это несправедливо. Может, я не желаю быть той, кем они меня хотят видеть, но у меня даже нет выбора. Они заставляют меня вписываться в форму, которая ближе им. Я не могу быть собой, так как мне узнать, что мне нужно?