За то, что наговорила все те вещи о тебе. Ты, очевидно, понятия не имел, что я проклята. И честно говоря, не всё, что я видела о тебе во снах, было настолько ужасно.
Я поднимаю брови и клянусь, мой голос становится на октаву выше.
- О?
- Да. Я имею в виду секс и прочее было довольно омерзительно, особенно в детстве, но иногда ты выглядел... милым. Нормальным. И немного одиноким.
Я воздерживаюсь от протеста. Я? Одинокий? Как ты можешь быть одиноким, если тебя постоянно окружают люди, которые нуждаются в тебе?
Хотят тебя? Жаждут быть рядом с тобой, лишь бы отхватить кусочек королевского пирога? Я закатываю глаза и игриво улыбаюсь ей.
- За исключением... за исключением случаев, когда ты был с этим парнем, - продолжает Амели. - Он заботился о тебе, присматривал за тобой. Ты всегда казался таким счастливым, когда он был рядом. Может даже слегка спокойным, если это имеет значение. Он похож на тебя, только немного старше. Что-то вроде брата или кузена. И он действительно, действительно очень красив.
Пустота, полная боли возвращается, нападает на мою грудь ледяным ознобом воспоминаний. Может Амели и могла разделять мои воспоминания, но она никогда не поймет боль от одиночества, преследующую меня с тех пор, как Дориан ушел.
Он мог взять меня с собой, черт, я практически умолял его, но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы думать о том, что покидает меня. Ожидания нашего отца грузом легло мне на плечи.
Он был полон решимости создать идеального наследника с моим братом или без него. И он не остановится, пока не добьется или ...пока не сломает меня.
Мягкая, нежная рука проводит по моей, согревая поверхность моей кожи, а после поспешно отстраняется. Амели смущенно смотрит на меня.
- Кто он? - шепчет она.
- Мой брат. - Слова срываются с губ, прежде чем я думаю не произносить их. - Дориан. Но теперь его нет.
- Мне жаль, - отвечает она, на ее лице появляется жалость. - Когда он умер?
Я пожимаю плечами и качаю головой одновременно, не в силах придумать логическое объяснение.
- Не знаю. Я даже не знаю, мертв ли он. Просто знаю, что когда-то он ушел, не оглядываясь назад.
- И ты скучаешь по нему.
Это не вопрос. А ответ, который был написан у меня на лице.
- Каждый день.
- Ты увидишь его снова, - твердо произносит Амели, словно она знает про меня или мою семью, или про проклятие быть рожденным в этой жизни.
Я хочу сказать, что она ошибается, что она всего лишь глупая девочка, которая ни черта не знает о Темных.
Но надежда, которая так ярко горит в ее необычных глазах, удерживает меня опровергнуть ее слепую веру. Из-за этого, я цепляюсь за красивую ложь, надеясь, что ее незнания не будут тщетны.
Сны привели ее ко мне. Возможно, они приведут Дориана домой. Черт, может быть, от них появится цель у такого поверхностного человека, как я.
В любом случае, эта девушка послана не случайна - послана ко мне по какой-то причине. Я просто еще не знаю, трахнуть или убить ее. Причинить ей боль или исцелить. Ненавидеть или лю...
Не важно.
- Вот что я думаю, - говорю я, дергая себя от расстройства за длинные волосы. - Не думаю, что твоя болезнь случайность. Она кажется очень обдуманной... преднамеренной.
Амели хмурится.
- Что? Кто-то нарочно сделал так, чтобы я заболела?
- Определенно. Это не случайно. Выбрать, потомка Мари Лаво, не случайность. Они знают, что делают.
Амели осторожно кружит пальчиком по крышке бутылки, задумавшись, она кусает вишнево-красные губы.
- А под "ними" ты подразумеваешь Светлых, да?
Но это бессмыслица какая-то. Разве они не известны своим даром исцеления и великодушием? И зачем заражать невинного ребенка, чтобы потом просто исцелить ее?
Я подавляю ехидный смешок в своей груди.
- А разве это не очевидно? Ты будешь в долгу перед ними.
Светлые не благочестивые ублюдки, они хотят, чтобы в них так верили. Они мало чем отличаются от Темных. Мы просто более честные.
- Я не верю в это, - говорит она, качая головой. Но на ее лице уже появилось сомнение. Она знает, что в моем объяснении есть толика правды.
- Скажи мне, красавица, что же твои предки Вуду, как они считают, знают про Светлых? Какова их теория возникновения твоей болезни?
- Они верят, что я была проклята, - пожимает она плечами, закатывая глаза. - Моя мать полностью согласилась, что они стояли за этим и моя болезнь стала результатом ее предательства. Все это херня, если ты спросишь меня. Мари Лаво известна как святая. Зачем кому-то, кто поддерживает благие намерения соглашаться вредить ребенку? Они почитают ее память, но так далеко отошли от ее учений, что Мари скорее всего в могиле переворачивается.
Я дерзко поднимаю бровь и наклоняюсь вперед.
- Ты ведь понимаешь, что это полная ерунда?
- Что?
- О Боже, моя милая, наивная Амели.
Я понимаю, что это первый раз, когда я произношу ее имя вслух и неоспоримо, что хочу сделать это снова.
Я не могу бороться с этим - не хочу. Это сильнее меня, проникает в кожу и кости, и управляет моим языком, словно марионеткой.
- Амели.
- Oui, Oui, мсье Николай, - отвечает она на идеальном французском с тенью улыбки на губах. Внезапно, я даже не могу вспомнить, что говорил до этого.
Все, что я вижу, все на чем могу сосредоточиться так это на ее губах. На их линии, на том как они произносят мое имя. Какие они на вкус. Желание ощутить их на коже, пылает в самой глубине моей души.
- Ты видела меня во сне? Прежде чем я разбудил тебя? - Мой голос низкий и хриплый, и ничего не могу с собой поделать, но придвигаюсь к ней ближе. Мои глаза покалывает холод, но все остальные части тела горят в ожидании.
- Да, - произносит она хриплым шепотом.
Я придвигаюсь еще ближе.
- И что же ты видела?
Покусывая губы, Амели нервничая опускает свои великолепные глаза. Она выглядит так невинно. Женственно и непорочно.
- Тебя, здесь в этой комнате, в этой кровати... со мной.
Глава 6
- Да, ты издеваешься, - говорит Амели, подняв черно-белое с рюшами платье. - Я это не надену.
Я лежу на двуспальной кровати, стараясь не смеяться, когда Амели оценивает французский наряд горничной. Сейчас середина дня, спустя три дня, как Амели попала ко мне. Три дня, после которых моя жизнь кардинально изменилась.
Вчера мы провели весь день за разговорами. Она рассказывала мне о жизни, которую оставила, ее семье, друзьях. Я расплывчато рассказал ей о магии Темных и Светлых, пока она внимательно слушала с любопытством в глазах.
Она не боялась, даже не сопротивлялась больше. Даже сейчас, когда я объяснил, как нам выжить, она просто кивнула, соглашаясь с этим. Это ...странно. Необычно. И волнующе.
Я никогда не разговаривал с другим человеком больше двух минут, и обычно только отдавал приказы, чтобы исполнить свои прихоти. Вставай на колени и соси. Наклонись. Раздвинь ноги.
У меня никогда ничего подобного не было... ни с кем, осознал я только что. Я только общался с моим собственным видом, таким образом у меня не было необходимости объяснять все это дерьмо. Я даже не думал намекать человеку о моей истинной природе.
Но Амели другая. С ней я чувствую себя в своей тарелке. Черт подери, с ней я чувствую себя в безопасности, но я знаю, что без всяких усилий могу уничтожить ее. И в глубине моего сознания, погребенные под отрицанием и тайнами, я понимал, что это все еще реально.
Я наблюдаю, как Амели в руках крутит колоритный наряд, ища остальную ткань, и я не могу ничего поделать, как только посмеяться.
- Стандартная униформа, милая.
В неверии ее глаза расширяются.
- Ты серьезно? Почему? Кто в здравом уме посчитает это подходящим для стирки белья и мытья полов?
Я оглядываю комнату с поднятыми бровями.
- Хмм, ты ведь помнишь, где находишься? Это место фантазий и иллюзий. Развратный фарс. У каждого есть своя роль, и мы не выходим из образа.
- Но, но... это просто... неправильно, - дуется она.
- Хей, на многих девушках гораздо меньше одето. Может захватить тебе один из таких прикидов?
- Нет! Нет, в этом нет необходимости, - фыркает она. - Я так полагаю, что высокие туфли Мери Джейн часть фантазии тоже.
- Ясно, - отвечаю я, приглаживая руками волосы. Амели наклоняет голову и прищурившись оценивающе смотрит за движением.
- Ты выглядел лучше, если бы подстриг волосы.
- Прошу прощения? - спрашиваю я с издевкой.
- Я имею в виду, ты, эээ, я... неважно. Забудь, что я сказала.
Она снова начинает вертеть в руках платье, но румянец на ее щеках, говорит мне, что она далеко не закончила свой комментарий.
- Нет. Я хочу услышать. - Недолго думая, я нежно беру ее за подбородок и поворачиваю ее голову так, чтобы Амели встретилась с моим взглядом. Он обжигает, но меркнет перед другими частями меня, которые просто пылают. - Скажи, прошу.
Она пожимает плечами, но ничего не делает, чтобы отстраниться от меня. Вместо этого она делает шаг ближе, и подносит руку к моей голове, чтобы нежно пропустить волосы через пальцы.
- Просто, у тебя шикарные волосы, но они всегда лезут в лицо. Это делает тебя старше. Тебе следует немного подстричь их и зачесывать назад. Пусть люди видят тебя.
Видеть меня? На кой черт, мне это надо?
- Не уверен, что людям понравится то, что они увидят, - тихо отвечаю я, тут же пожалев об этом. Это слишком лично, слишком...честно.
Искренняя улыбка украшает ее губы, заставляя эти неземные глаза сверкать на фоне ее темных, пышных волн.
- В это трудно верится, Николай.
- Ну, может быть, ты просто доверчивая, - отвечаю я, чувствуя, как уголки моего рта тянуться в искренней ухмылке. - И я просил тебя вчера называть меня - Нико.
Опустив руку, она стыдливо пожимает плечами, отстраняясь от моего прикосновения, и я мгновенно чувствую, как возвращается холод, Сырая, темная пустота. В течение нескольких дней, Амели стала для меня такой же теплой и яркой, как солнце.
Она стала моим светом, и я никогда не думал за миллион лет вечности, проведенной во тьме, что когда-нибудь смогу желать подобное.
Я знаю, чувство — это не реально - просто невозможно. Обман, ложь. Даже сейчас, я хочу этого. Хочу сделать шаг в солнце с ней. Хочу, чтобы ее улыбка согревала меня внутри. Я хочу, чтобы эти светлые глаза проникли мне в душу и увидели... другое... во мне. Я почти не притронулся к девушке, но она знает обо мне больше, чем кто-либо на белом свете.
У нее уже десять лет воспоминаний - моих воспоминаний - чтобы доказать. И по этой причине, мне спокойно.
- Нико, да? Много ли Ников в Греции? - спрашивает она, закидывая ее загорелые, босые ноги на кровать. Края ее крошечных, шелковых пижамных шортиков задираются на бедрах, и я молча благодарю Надю за предоставление такой очаровательной пижамы. Придется прибавить ей жалование.
- Есть, но никто и в подметки не годится мне, - отвечаю я, отводя мои благодарные глаза. Какого хрена? Я тренирую сдержанность? Разговоры на счет жизни с чистого листа. Выкорчевывание гигантского дуба нравится больше.
- Я бы сказала, - краснеет Амели. - Так ...меня переведут в другую комнату теперь, когда я официально работаю здесь?
Я стараюсь сохранить то же хладнокровное, спокойное выражение лица, хотя внутри меня наполняет беспричинная ярость. Я не хочу, чтобы она покидала мою. комнату.
Черт, я не смогу дышать, пока не буду знать, что она в безопасности здесь рядом со мной. Последние несколько дней были одни из самых познавательных, значимых в моей жизни.
И хотя мы ничего не делали, как только говорили и спали бок о бок - хорошо она спала, а я наблюдал, как какой-то жалкий, прыщавый пацан, который дрочит на журнал нижнего белья своей матери - я не могу ее представить не в моей постели. Я никогда еще не ощущал такого покоя, такого... счастья.
Зная, что она была буквально в сантиметре, видящая сны обо мне. Я сойду с ума от такой перспективы. Что она видит, когда закрывает свои завораживающие глаза? Сны заставляют ее хотеть меня так же сильно, как я хочу ее?
Поняв, что она ждет ответа, я хитро улыбаюсь и пожимаю плечами.
- Ну...в комнаты для работающих девушек, если ты понимаешь о чем я. Я должен убедиться, что есть свободные места здесь для них и их...гостей. Теперь, если ты хочешь переосмыслить свою должность, я буду счастлив все уладить и немедленно переселить тебя.
Глаза Амели лезут на лоб, и она быстро качает головой.
- О, нет. Абсолютно нет. Я лучше останусь здесь. Знаешь... если ты не против.
Она закусывает губу и отворачивается.
- Я смогу понять, если ты захочешь, чтобы я ушла. Я уверена, что серьезно стесняю тебя. Знаешь, мы могли бы разработать систему. Можем оставлять табличку на двери, если у тебя компания, или я могу остаться с кем-нибудь еще. Я не особо люблю в живую смотреть порно. - Она поворачивается ко мне и улыбается, но глаз улыбка не трогает. - Десять лет видеть каждый миллиметр твоего тела и количество девушек, которых я даже не могу сосчитать... неудивительно, что у меня никогда не было парня.
- Погоди...у тебя никогда не было парня? - хмурюсь я, сосредотачиваясь на этой части ее речи.
- Довольно-таки трудно, понимаешь. Никчемный отец-пьяница, сумасшедшая семейка Вуду, необъяснимые ночные сны о смертоносном, развратном Колдуне... О да, парни прям в шеренгу выстраивались вокруг квартала.
Я знаю, что она шутит, но вина жалит мою грудь. За какое количество неудач этой девочки я был ответственен? Ее отец пил и играл в казино и барах, которыми владею я.
Она была проклята загадочной болезнью, чтобы Светлые могли запустить в нее когти и добраться до меня. Ее преследовали кошмары о моих злодеяниях на протяжении десяти лет, без сомнения, отгоняя любую надежду на близость.
А самая большая вина? Натянутая, жестокая история между Лаво и Темными - в которой я сыграл определенную роль.
Вот она. Возможность доказать, что я больше, чем какой-то пафосный мудак и собственно кто, черт подери, я на этот раз.
Шанс для меня, чтобы отложить в сторону дерьмо и древние семейные тайны и сделать то, что правильно будет для меня. Сделать то, как велит мое сердце, и неважно, что оно черное и пустое.
- Амели, - начинаю я, мой голос дрожит как никогда, а командный тембр исчез куда-то. - Ты должна кое-что знать...
Она наклоняет голову на бок и легко, мило и ободряюще улыбается мне.
Я открываю рот, чтобы сказать правду, признаться в своих прегрешениях, обнажить душу и помолится за понимание. Но прежде чем слова вырываются, звук приближающихся шагов настораживает меня, а стыд и скромность сменяются враждебностью и чувством собственничества.
Спустя несколько секунд в дверь стучать три раза. Вопреки моему здравому смыслу, я отзываюсь:
- Войдите.
Варшан открывает дверь, одетый, как обычно, в черный костюм-тройку. Его темные волосы собраны назад в хвост, а бронзовая кожа, кажется еще темнее с его синими глазами. Он учуял ее запах, и в его глазах вспыхнули голод и желание.
- Что такое? - рычу я, взволнованный его присутствием. Варшан хмуриться, но быстро на его лице появляется лукавая ухмылка. Его зубы похожи на острые как бритва клыки, и во мне просыпается желание стереть эту ухмылку с его лица.
Я выкидываю такие безумные идей из моей запутанной головы. Что, черт подери, со мной такое? Он мой лучший друг тот, кто на протяжении более века был моим братом.
Близость с Амели серьезно, блять, отражается на моем сознании. Единственное логическое объяснение — это смешивание Светлой магии с ее кровью Вуду.
Варшан заходит в комнату, переводя с моего сердитого лица на Амели, а затем снова смотрит на меня.
- Я вижу, что вы двое великолепно поладили.
Его взгляд блуждает по гладким, обнаженным ногам, поднимается до упругой груди и останавливается на полных, красных губах. Ощущая его проникновенный, похотливый взгляд, Амели подтягивает колени к груди и обхватывает ноги руками, прикрывая драгоценное, нежное тело.