— Послушай, Вернон, — осторожно начала Петуния, отложив вилку в сторону и внимательно посмотрев на своего мужа. Что-то до сих пор не давало ей покоя, — а мы не перегнули сегодня палку?
— М-м? — оторвался от поглощения еды Вернон, удивленно уставившись на Петунию в ответ. — Ты о чем, Туни?
— Да я все о мальчишке, — пожала плечами Петуния. Лицо Вернона приобрело задумчивое выражение. — Может, не стоило его выгонять из дома? Могут ведь заявиться и эти… которые, ну… такие же, как и он.
— И что тебя беспокоит? — не заметил Вернон в описанной Петунией ситуации ничего опасного. — Сама смотри: из дома его никто не выгонял — он сам сбежал. Так что не наша проблема, — Дурсль принялся рассуждать. — Вот побегает он немного по улице и поймет, что еда из воздуха не берется. Затем побегает еще немного и уже ночью обнаружит вторую проблему — отсутствие кровати… а там еще и дождь может повторно пойти. Мало ему точно не покажется — это как пить дать, — Вернон заметил, как побледнело лицо Петунии на этих словах, и поспешно добавил. — Разумеется, я пущу его обратно в дом, если он об этом попросит. Даже наказывать дополнительно не стану, потому как целый день, а также ночь на улице — это урок на всю жизнь.
— Урок? Какой урок?
— Ну как же? — усмехнулся Дурсль, приготовившись загибать пальцы. — Гляди, Туни — мы ему дали крышу над головой, обеспечили одеждой, едой, позволили свободно перемещаться по окрестностям, а до этого вообще отправили его в школу вместе с нашим Дадли… черт, да это только малая часть! И за все это он не заплатил нам ни гроша! Понимаешь? Но мы не жаловались и продолжали его содержать. Однако даже в таких, практически райских условиях, он все равно умудрялся чем-то возмущаться! — Вернон не повышал голоса, но, тем не менее, его слишком сильно сжатые челюсти и слегка побагровевшее лицо выдавали тщательно скрываемое недовольство. — Чулан под лестницей, который мальчишка зачем-то попросил меня однажды расчистить, он решил использовать как постоянное убежище. Это, ты думаешь, нормально? Особенно, когда у него для этих целей была целая спальня на втором этаже! — лицо Вернона выражало искреннее недоумение, вызванное подобным поведением его племянника. — Урок же, который он получит, прост — нужно быть хоть чуточку благодарным! Хотя бы иногда.
— Так ты думаешь, что он вернется? — слова Вернона все равно не смогли полностью успокоить Петунию.
— Конечно же он вернется! — ответил Вернон таким тоном, словно другого варианта развития событий в природе даже предусмотрено не было. — Идти-то ему все равно некуда. Да и мелкий он еще. К тому же вот ответь-ка мне на простой вопрос — кому он вообще нужен? Кроме нас, разумеется. Ведь нельзя же отрицать очевидное — теми единственными людьми, кто хоть сколько-нибудь его поддерживал, всегда были мы. Да, это, может, и звучит грубо и неприятно, но все же это — правда! Самая настоящая. Даже эти самые… которые, гм… такие же, как и он… эти ненормальные… даже им он даром был не нужен! А иначе почему они подсунули мальчишку именно на наше крыльцо? Не могли подыскать таких же ненормальных? — Петуния промолчала. Она и сама задавалась этим вопросом изо дня в день, так и не находя ответа. Определенно, в словах Вернона была доля правды. Возможно, даже слишком большая доля. — То-то же! — воскликнул Вернон, довольный произведенным эффектом. — Ты ведь и сама об этом думала. Разве я не прав?
— Прав, Вернон, — вздохнула Петуния. — Ты абсолютно прав, — Вернон довольно хмыкнул, возвращаясь к еде. Однако Петуния еще не закончила разговор. — Но, может, мы все-таки немного переусердствовали с его воспитанием?
— Что-то тебе сегодня в голову лезут странные мысли, — улыбнулся Вернон, отправляя последний кусочек бекона себе в рот и откладывая вилку в сторону. С ужином было покончено, но Дурсль не спешил покидать кухню — он видел, что Петуния все еще хотела с ним поговорить. И пускай тема разговора была всего одна — неблагодарный Гарри Поттер — поговорить об этом мальчишке, если в итоге это как-то могло избавить Петунию от беспокойства, Вернон был готов. — И что же не так с его воспитанием? — он положил руки на стол и сцепил их в замок.
— Не с его воспитанием, а с нашим к этому воспитанию подходом, — поправила Петуния мужа.
— Помнится, лет эдак десять назад, мы сидели тут же, на этой самой кухне, читали письмо какого-то там… эм-м… Давулдола, вроде… и решали, что же будем делать с сыном твоей сестры… — начал Вернон.
— Дамблдора, — уточнила Петуния, прервав рассказ Вернона.
— Что?
— Дамблдора. Письмо Дамблдора.
— Ай, да не важно, — махнул рукой Вернон. — Как там этих ненормальных звали, мне не интересно. А вот факты — дело другое. И я прекрасно помню, словно это было всего пять минут назад, как ты была решительно настроена после прочтения письма не допустить того, чтобы жизнь мальчишки прервалась так же, как и прервалась у его матери — твоей сестры Лили.
— И я помню… — тихо проговорила Петуния, опустив глаза.
— Поэтому мы и взяли его к себе, — продолжил между тем Вернон. — А затем оказалось, что он такой же… необычный, как и его родители, — Петуния с удивлением отметила, что Вернон впервые не использовал слово “ненормальный” по отношению к Гарри. Дурсль же продолжил, как ни в чем не бывало. — Разве ты не помнишь, почему мы решили воспитывать Гарри в таких… ну… не очень благоприятных условиях?
— Кажется, ты не так давно называл эти условия райскими? — тихонько усмехнулась Петуния.
— В тот момент я говорил об обеспеченности едой, одеждой, кровом и прочими необходимыми вещами, — пожал плечами Вернон. — Теперь же — о непосредственном к нему отношению с нашей стороны. И вот тут все было не так хорошо. Так ты помнишь о причинах?
— Помню, помню, — снова вздохнула Петуния. — Но, может, мы все-таки ошиблись тогда? Когда решили сперва запретить произносить слово на “в” в этом доме… а затем зареклись когда-либо разговаривать о любом виде… ненормальности?
— Он должен был ненавидеть волшебство — таков был замысел, — напомнил Вернон, нарушив впервые за очень долгое время собственное же правило. Петуния тоже заметила произнесенное вслух запретное слово, но не стала заострять на этом внимание — ей почему-то казалось, что прямо сейчас, за этим самым обыкновенным кухонным столиком, решалось что-то очень важное. Важное настолько, что способно было изменить будущее как минимум одного зеленоглазого мальчишки. — Так он гарантированно бы никогда не стал пользоваться своим… даром, если его так можно назвать. И тогда все конфликты этих… ненормальных прошли бы мимо мальчишки.
— Но что, если мы ошиблись? — вновь задала Петуния не дающий ей покоя вопрос. — Что, если мы должны были рассказать ему все с самого начала?
— Думать о прошлом нет смысла, Туни, — ответил Вернон. — Но о будущем — очень даже полезно.
— То есть ты согласен на… — поняла Петуния намек.
— Да, — кивнул Вернон. — Если ты считаешь, что так будет правильно… то так тому и быть, — на лице Петунии впервые за сегодняшний день расцвела улыбка. — Но ты уверена, что это правильный шаг? Мы сломаем абсолютно все, что с таким упорством строили раньше… Пути назад не будет. Ты точно этого хочешь?
— Мальчик уже достаточно натерпелся — пора бы и нам пересмотреть свои взгляды, — кивнула Петуния, поднимаясь из-за стола. — Гарри должен знать правду. А это значит, что как только он вернется, придется нам все ему объяснить. Ох… как же это будет трудно…
— Трудно или нет — не важно, — заметил Вернон, вставая со стула. — Лишь бы действительно не ошибиться, решив вот так сразу перевернуть всю его жизнь с ног на голову. Да и с Дадли придется основательно так поговорить… кстати о Дадли — за отпущенного сегодня на волю удава мальчишка все же ответит.
— Ох, Вернон, скажешь тоже… — с улыбкой махнула Петуния рукой на мужа, принимаясь собирать грязные тарелки. — Он же не знал, что сам и был причиной исчезновения стекла.
— А теперь будет знать, — беззлобно усмехнулся Вернон. — И понесет ответственность.
— Господи, Вернон, какая еще ответственность? Ему едва ли одиннадцать лет исполняется на днях, — смеялась Петуния.
— Тем более — уже не маленький, так что…
Увлеченные беседой Дурсли еще долго щебетали на кухне, представляя себе момент раскрытия тайны Гарри Поттеру во всех красках, однако таинственному наблюдателю, ставшему по счастливой случайности свидетелем их разговора, и уже услышанного было более чем достаточно. Входная дверь домика, принадлежавшего Дурслям, беззвучно отворилась, выпуская невидимого посетителя наружу, а затем так же беззвучно закрылась. И на крыльце дома номер четыре по Тисовой улице, словно материализовавшись из воздуха, показался Мальтебориан. Выглядел он крайне озадаченно.
— Вот так поворот… — озадаченно протянул демон, запустив в волосы пятерню, — … всем поворотам поворот.
Быстро оглядевшись по сторонам и никого подозрительного при этом не обнаружив, Мальтебориан решительно тряхнул головой и двинулся в сторону игровой площадки с огромным зеленым дубом, которую он уже успел превратить в некоторое подобие лагеря.
Ему нужно было подумать. Хорошенько подумать. Ведь от следующего его шага могло зависеть очень многое…
========== Глава 4. Угрозы. ==========
С того памятного дня, когда Дурсли решили наконец раскрыть своему племяннику все тайны о его непростом и далеком от нормы прошлом, утекло уже очень много воды. Настолько, что даже сам Мальтебориан был удивлен, каким же образом он сумел на протяжении всего этого времени достаточно убедительно изображать Гарри Поттера. И это с учетом того, что мальчишку он изучал от силы в течение трех-четырех дней, пока строил из себя Джордана Милла. Тут уж на ум демону приходили только два варианта: либо он — отменный актер, либо Дурсли — ужасные опекуны. Мальтебориан, что не удивительно, больше склонялся к первому.
Разговор же, к которому Петуния и Вернон Дурсль так тщательно готовились, прошел в более или менее нейтральной обстановке. А помехи в этой самой обстановке, как и ожидал Мальтебориан, создавал не кто иной, как кузен Поттера — Дадли, которому резкое изменение правил игры пришлось совсем не по душе. Еще бы! Ведь чуть ли не единственная забава под названием “поймай Поттера”, гревшая все это время душу младшему Дурслю, отныне находилась под запретом.
Что же касалось истории нового тела Мальтебориана, которого Дурсли ошибочно принимали за своего племянника, то демон не услышал ничего хоть сколько-нибудь интересного. История была банальна и до ужаса скучна — в мире волшебников, к которому, кстати, Гарри всегда и принадлежал, десять лет назад царил беспорядок. Две крупные группы магов неустанно боролись друг с дружкой, преследуя каждый свою цель. Одни назывались темными магами, другие — светлыми. В общем, все как обычно.
Однако это продолжалось ровно до тех самых пор, пока по какой-то, несомненно, важной причине, глава темных магов собственнолично не решил наведаться в гости к семье Гарри Поттера — рядовым волшебникам, что состояли в противоположной ему группе так называемых светлых магов. Разумеется, он туда не для разговора за чашечкой ароматного чая явился, а потому в доме, где проживали Поттеры, очень скоро завязалась драка.
В результате такой крайне неожиданной схватки со своим главным врагом родители Гарри погибли, а волшебник, явившийся причиной их смерти, бесследно исчез. Годовалый Гарри был единственным, кто выжил в ту злосчастную ночь, и светлые маги, непонятно чем руководствуясь, решили подбросить его спящим на крыльцо дома номер четыре по Тисовой улице, наказав Дурслям заботиться о мальчике, как о собственном сыне.
В общем, это все, о чем сумела поведать Мальтебориану Петуния Дурсль, поскольку сама, как понял демон, была знакома со всем произошедшим тогда безобразием только по чьим-то словам. А точнее — по письму, в котором светлые маги и просили приютить малютку Гарри.
Так что жизнь у Гарри Поттера, как понял Мальтебориан, с самого начала была не сахар.
Далее последовал рассказ о том, почему они — Дурсли — так относились уже к самому Гарри, когда приняли решение все же взять его к себе. Но, так как Мальтебориан эту часть истории уже успел подслушать чуть ранее, то со спокойной душой просто хлопал глазами, делая вид, что очень внимательно слушает. Иначе он бы попросту не сумел удержаться от смешка, когда Дурсли принялись объяснять свой, вне всяких сомнений, гениальный план, подразумевающий вырабатывание в Гарри особой нелюбви к магии. Дурсли определенно не видели в нем изъянов и многочисленных нестыковок, а потому Мальтебориан сообразил, что проще будет просто промолчать, нежели пытаться что-то объяснить. Да и не характерно бы это было для Гарри — объяснять подобные вещи своим родственникам, которых он должен был до сих пор ненавидеть. Ну, или, по крайней мере, недолюбливать.
Мальтебориан усмехнулся и раскрыл глаза.
Относительно просторная и светлая комната на втором этаже, где Гарри и должен был жить с самого начала, если бы не переехал по непонятным причинам в чулан под лестницей, была теперь его по праву. А потому прямо сейчас демон лежал на своей собственной кровати и глядел в потолок, прокручивая в голове события минувших дней.
Петуния упоминала однажды, что письмо из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс должно прибыть в конце июля или начале августа, так что Мальтебориан терпеливо дожидался этого знаменательного события, пытаясь в перерывах между ожиданиями не умереть от скуки.
А между тем Литтл Уингинг был чуть ли не самым скучным местом из всех тех, где Мальтебориан за свою долгую жизнь успел побывать: однообразные, словно выполненные под копирку дома с точно такими же похожими друг на друга жителями, ходившими изо дня в день в одной и той же одежде, говорившими одни и те же слова, выполнявшими одну и ту же работу… Мальтебориан даже иногда задавался вопросом — а не попал ли он случайно во временную петлю? Но, быстро сверившись после возникновения подобных мыслей с календарем, понимал — дело тут вовсе не в петле.
Мальтебориан сладко потянулся и уселся на кровати, спустив ноги на пол. “1 августа 1991 года”, — прочитал демон сегодняшнюю дату на небольшом складном календаре, а затем глянул на большие электронные настольные часы — без пяти минут полдень.
Печально вздохнув оттого, что до конца этого дня, ничем от предыдущих не отличающегося, было еще очень и очень много времени, Мальтебориан соскочил с кровати и полез искать свои ботинки под письменным столиком. Однако ничего даже близко похожего на них в том месте не обнаружилось.
— Ну что за день такой сегодня… — пробормотал себе под нос Мальтебориан, вылезая обратно. — Впрочем, хоть какое-то разнообразие…
Распрямившись, демон внимательно оглядел всю свою комнату, стараясь определить местоположение все тех же, невесть куда подевавшихся, ботинок. Тщетно. Решив, что в следующий раз ему повезет куда больше, Мальтебориан лишь пожал плечами и двинулся на выход.
Каково же было его удивление, когда пропавшие ботинки нашлись прямо за той дверью, что вела к нему в комнату. Правда, что-то с ними было не так…
Мальтебориан присел возле них на корточки и пригляделся. От некогда побитых и изодранных, но все же целых хотя бы наполовину ботинок осталось одно только слово. Небольшая записка, нацарапанная явно в спешке, лежала рядом.
“И это только начало”, — прочитал Мальтебориан послание и усмехнулся.
— Мелковато как-то, — не оценил демон угрозу по достоинству. А проведя рукой над запиской, Мальтебориан усмехнулся уже во второй раз. — Ну конечно это был ты. Кто же еще?
Смяв листок с посланием, Мальтебориан сунул его себе в карман и занес остатки ботинок в свою комнату, предусмотрительно заперев за собою дверь — колдовать на глазах у Дурслей он определенно не собирался. Лишние вопросы ему были ни к чему. А уж в том, что кто-то из них легко мог сейчас застукать его за использованием магии, демон не сомневался — как минимум Дадли и Петуния были сейчас дома.
Уложив клочья ботинок на пол прямо перед собой, Мальтебориан расположил над ними свои руки ладонями вниз и опустился на колени. Глаза демона вспыхнули зеленым светом, а воздух вокруг него слегка задрожал. Сосредоточившись на поставленной задаче, Мальтебориан начал собирать в руках невидимую для обычного глаза энергию, чтобы затем направить ее в нужное ему русло. Через секунду-другую, когда энергии собралось в достаточном количестве, она стала неспешно впитываться в клочья ботинок, и всего через пару мгновений элементы обуви, словно мозаика, стали вдруг сами по себе неспешно собираться воедино.