— Нет. — Шерлок допил свой скотч. — Только не сегодня. Я устал и, кажется, чуточку пьян. Да и Джон… — Он вопросительно взглянул на Джона, и тот кивнул, соглашаясь с его решением. — Вы устроите нас на ночлег?
— С удовольствием. — Констебль поднялся из-за стола. — Мэгги! — позвал он жену, и та сразу же появилась в дверях подсобки, словно всё это время ожидала его призыва. — Покажи нашим гостям комнаты. А я, пожалуй, навещу Стенли. Может быть, удастся выпроводить этого психа домой. А нет, так хотя бы кофе его напою.
— Отнеси ему сэндвичей, Джордж, я приготовила пару больших, — предложила сердобольная Мэгги.
Но констебль категорически возразил. Было заметно, что делал он это нечасто, и если такое случалось, жена его в спор не вступала, подчиняясь беспрекословно и с видимым удовольствием.
— Обойдется без ужина, коли уж он решил извести меня своим ослиным упрямством. — Нетвердой походкой констебль направился к выходу. — Никакого с ним сладу! Раньше надо было проявлять характер — когда его сладкая женушка в чужие штаны по локоть залезла. — И внезапно раскипятился: — Чертов Стенли! Возись с ним теперь, уговаривай… Дождется он у меня — засажу его, идиота, за решетку. — В дверях он обернулся. — Отдыхайте, мистер Холмс, и не думайте ни о чем. Мы уж как-нибудь сами…
*
Оба еле двигались от усталости, только сейчас осознав, сколько всего и сразу им пришлось пережить за один этот день, и хотя когда-то подобные встряски происходили в их жизни довольно часто, за время вынужденной долгой разлуки они уже успели отвыкнуть от приключений.
Во всяком случае, Джон успел.
Шерлок хромал ещё заметнее, и Джон бледнел от досады.
— Я самый отвратительный доктор на свете, — ругал он себя, раскладывая на низком столике эластичные бинты и гепариновую мазь, неизвестно каким образом оказавшуюся в аптечке совершенно не спортивного семейства Смоллов. — Как я мог допустить такую оплошность?! Зато наелся до отвала и почти напился. Ложись. — Он смущенно засуетился, попеременно хватая то бинт, то мазь. — Или садись… Нет, лучше ложись… Шерлок, что ты стоишь столбом?! Надо позаботиться о твоем ушибе хотя бы сейчас, коли уж я не удосужился сделать этого раньше.
— Успокойся, Джон. — Шерлок прятал улыбку, любуясь гримасой отчаяния на его лице. — Я не умираю и даже не собираюсь этого делать. В ближайшие годы…
— Постараюсь поверить на слово. Долго ещё ты будешь выпендриваться?
Шерлок весело рассмеялся.
— Я с удовольствием предоставлю тебе возможность побыть настоящим доктором, Джон, но сначала приму душ, тем более что наш темпераментный друг едва не превратил мою голову в клумбу. Думаю, и тебе не помешает смыть с себя запах подвала.
— Я пахну подвалом? — насупился Джон.
— Ты пахнешь… собой.
Шерлок мягко обхватил его плечи и развернул к выходу.
— Твоя комната рядом. И приходи поскорее меня лечить.
*
Оказавшись в узком коридорчике мини-гостиницы Мэгги Смолл, Джон тяжело привалился к стене. Всё происходящее напоминало приятный, волнующий сон: их поездка, печальная история несчастного Гроу, небольшая уютная комната, из которой его только что бесцеремонно выпроводили, и короткое прикосновение больших уверенных рук, оставившее на плечах смутное ощущение ласки.
Джон тряхнул головой, прогоняя странное наваждение.
«Что за чертовщина со мной творится?! Шерлок прав — освежиться мне просто необходимо».
Он придирчиво понюхал рукав своей куртки. Запах как запах…
Его комната в точности повторяла ту, что он сейчас покинул: удобная даже на вид кровать, старомодное объемное кресло, журнальный столик, зеркальный платяной шкаф и симпатичные шторы на решетчатых окнах.
Джон быстро разобрал дорожную сумку, извлекая смену нижнего белья, чистую рубашку, упаковку с одноразовой зубной щеткой, и отправился в душ, только сейчас ощутив настоятельную потребность подставить свое изломанное целым днем бестолковой суеты тело под теплый дождь.
От удовольствия он слегка застонал — настолько восхитительны были покалывающие прикосновения упругих, массирующих и расслабляющих струй.
Тело благодарно откликнулось приятной истомой, и Джон целиком погрузился в это пограничное состояние: с одной стороны релаксация и умиротворение, с другой — будоражащее, очень близкое к чувственному возбуждение, непонятно откуда взявшееся и вызвавшее в нем легкое недоумение.
Блестящий хромированный кран он закрыл только тогда, когда льющаяся из душевой лейки вода стала прохладной.
Растерев докрасна распаренное, наполненное легкостью тело, Джон быстро оделся и, небрежно пригладив волосы, отправился в соседнюю комнату.
Он громко стукнул по дереву костяшками пальцев.
— Шерлок.
— Входи, Джон.
Непривычно было видеть его в домашней одежде вне стен Бейкер-стрит, и это отозвалось в душе слабым отголоском привычной боли — всё позади, всё уже позади… Но Джон всё-таки улыбнулся, не желая поддаваться тоске, весь вечер сжимающей его в жесткие, безжалостные тиски. В конце концов, это уже напрягает.
— Приятно видеть тебя без костюма.
— Звучит несколько провокационно.
— Неужели? — Джон рассмеялся и подошел к столику, взяв в руки бинты и мазь. — Ну что ж, ты больше не клумба, а я не пахну подвалом. Можно и к прямым своим обязанностям приступить. Ложись. — И прикрикнул: — Вот теперь точно — ложись!
Шерлок послушно вытянулся на кровати, закинув за голову руки, и тихо зашипел сквозь зубы, когда ловкие пальцы дотронулись до посиневшей, опухшей щиколотки.
— Черт! — расстроился Джон.
— Плохо дело?
— Не то чтобы очень… — отозвался Джон. — Надеюсь, завтра будет гораздо лучше. Я постараюсь затянуть бинты посильнее, а ты постарайся… очень тебя прошу!.. постарайся дать своей ноге полноценный отдых и не маячить по комнате до утра. А лучше всего после моего ухода засни. Утром отек начнет потихоньку спадать. Надеюсь.
— Не уходи, Джон.
— Что? — Джон удивленно поднял голову. — В смысле?
— Сразу не уходи. — В голосе Шерлока слышалась непривычная для слуха покорность. — Я буду лежать и не буду маячить. А ты посиди немного в этом чудесном кресле, оно ничуть не хуже нашего… твоего… — Шерлок замялся и вновь повторил: — Не уходи.
— Хорошо, — растеряно согласился Джон. — Я посижу. Недолго. — Он провел пальцами по аккуратной эластичной повязке. — Не слишком туго?
— Нормально. Спасибо.
— Накройся.
Шерлок прикрыл ноги пледом и блаженно улыбнулся.
«Он выглядит счастливым. Здесь, в забытом богом поселке, он выглядит совершенно счастливым. Почему?»
Кресло дружелюбно приняло Джона в свои объятия, и он с удовольствием вытянул ноги. Не хватало только пылающего камина и кружки с горячим чаем. Приятная шероховатость жаккарда обволакивала теплом. Веки отяжелели, и Джон, не в силах бороться с сонливостью, закрыл глаза, погружаясь в дремоту…
— Ты не можешь его забыть? — Неожиданный вопрос выдернул его из безоблачного забытья, и Джон замер, вцепившись в подлокотники кресла — о Мориарти ему говорить не хотелось, особенно сейчас, когда так хорошо и тепло.
Но он ответил, поморщившись от того, как неприятно сипло прозвучал собственный голос: — Когда ты… Когда тебя не стало, я многое вычеркнул из своей памяти, в том числе и его. Так мне было легче… смириться. А теперь я думаю о нем больше, чем надо.
— Джон, прости меня. — Шерлок приподнялся на локте. — Я тогда… заигрался.
— Это он заигрался, — возразил Джон.
— Ты всегда был снисходителен к моим недостаткам и умел находить оправдания. А я никогда не любил признавать ошибки. Но в этот раз… Джон, мы виновны в равной мере — и он, и я. Наслаждались игрой, не заботясь о цене. Там, на крыше… Черт! Мы, точно два петуха, наскакивали друг на друга, кичились своей гениальностью и непревзойденностью, не думая о тех, кто нас ждет и… Я часто потом задавал себе вопрос: был ли кто-то на этой Земле, кому он был нужен и дорог? Любил ли его кто-нибудь? Причинила ли его смерть кому-нибудь такую же страшную боль, как… Как моя… Тебе.
Сердце Джона сжалось в маленький, саднящий комок, и он вдруг подумал, что оно уже никогда не перестанет кровоточить.
— Он был сумасшедшим.
— Не более чем я, Джон.
— Перестань. У тебя не было выхода.
— Возможно. Но сейчас я бы всё сделал иначе.
Шерлок оборвал разговор резко, на полуслове, как будто выдохся, как будто это короткое раскаяние окончательно лишило его сил.
Оба надолго замолчали, но, как ни странно, молчание не показалось Джону тягостным или неловким. Так они молчали когда-то, тысячу лет назад, не чувствуя потребности в разговоре, потому что всё понятно без слов.
Он снова закрыл глаза и невольно погрузился в воспоминания. Перед ним закружились лица и кадры из прошлой жизни — сначала четкие и яркие, потом размытые и потерявшие очертания. Почему-то, вопреки всем законам логики, эти тягостные воспоминания постепенно смягчили боль и ослабили тиски, сжимающие его сердце. И на этот раз Джону не было страшно.
Может быть, потому что Шерлок находился от него так близко…
…Проснулся он всё в том же кресле. За окном простиралась непроглядная тьма, и до рассвета было ещё далеко. Спал он часа три, не более: мышцы ещё не затекли и не успели наполниться болью из-за мало располагающей к полноценному отдыху, неудобной позы, в которой он провел эти несколько часов, охраняя Шерлока.
Настольная лампа слабо освещала наполненную сонным покоем комнату.
«Когда он успел потушить свет? Почему не разбудил меня?»
Шерлок крепко спал, повернувшись к стене и натянув на плечи пушистый клетчатый плед. И как бы ни хотелось сейчас Джону вытянуться в полный рост, дав утомленному телу возможность восполнить силы, необходимые для нового дня и для предстоящей дороги, покинуть теплую комнату, где на кровати еле слышно посапывал Шерлок, казалось невыполнимой задачей.
Но все-таки Джон поднялся, сладко хрустнув потерявшими подвижность суставами, и вышел, неслышно прикрыв за собою дверь.
Он долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, поджимая к животу колени, сминая и стискивая подушку.
В голове всё смешалось, и призрачные тени черными птицами кружились перед крепко зажмуренными глазами.
Его не покидали мысли о Шерлоке и о том, что в этом маленьком захолустном поселке на берегу Ла-Манша он провел самую лучшую в своей жизни ночь…
*
Разбудил его негромкий настойчивый стук, и Джон подскочил с колотящимся сердцем, потерянно оглядываясь по сторонам — заснул он только под утро, тяжело провалившись в кромешную тьму без сновидений и образов, и сейчас с трудом восстанавливал способность ориентироваться, на мгновение забыв, где он находится, и что его сюда привело.
— Джон.
Бодрый голос, знакомый до мельчайших оттенков звучания и интонаций, расставил всё по своим местам.
Шерлок.
— Джон!
Дверь приоткрылась, и настороженный взгляд окинул Джона с головы до ног.
— Я тебя разбудил?
— Всё в порядке. Сколько времени? И как твоя нога?
— Девять. Нога болит, но терпимо.
Шерлок зашел в комнату и остановился напротив кровати — свежий, тщательно выбритый и готовый отправиться в путь.
«Если он сейчас сядет рядом, я его обниму…» — пронеслось ураганом в затуманенной голове, и Джона бросило в жар от неожиданности и абсурдности этой мысли.
— Шерлок, мне надо привести себя в порядок, — пробормотал он, натягивая одеяло повыше.
— Да-да, конечно. Постарайся недолго — нам ещё Стенли Гроу навещать. И кофе выпить не помешает. Кстати, я уже успел собраться.
Дверь тихо закрылась, и Джон судорожно перевел дыхание.
Сердцебиение зашкаливало, сотрясая грудную клетку.
Что с ним происходит?! Почему так пылают щеки, и сохнет рот?!
Джон быстро поднялся с постели, стараясь отвлечься на ежедневные простые действия: утренний туалет, сборы в дорогу. Лишь бы не думать, лишь бы вычеркнуть из памяти то, чему лучше не пытаться найти объяснение.
*
Констебль уже поджидал их за столиком, где заботливая Мэгги кормила его огромной яичницей с помидорами и ломтиками ветчины.
— Доброе утро! — улыбнулся он. — Как спалось лондонцам в нашей тиши?
— Замечательно. — Шерлок уселся напротив и вопросительно посмотрел на Джона. — Позавтракаем?
— Кофе и пару сэндвичей. Я не голоден.
— А я голоден. — Шерлок приподнял бровь. — И это очень меня удивляет. Ваш потрясающий воздух, констебль, творит настоящие чудеса.
Смолл довольно фыркнул — тоже мне, открытие! Это не воздух, это чистый мед.
Мэгги принесла черный кофе, сэндвичи и внушительного вида яичницу, своими гигантскими размерами напоминающую ту, что уже доедал её Джордж. Джон усмехнулся, но Шерлок невозмутимо приступил к завтраку.
— Мы сегодня уедем, — сказал он чуть позже, и констебль облегченно вздохнул. — Конечно же, я не собирался ворошить прошлое. Думаю, Стенли Гроу в полной мере наказан за свою… неловкость. Я склонен верить в то, что он не планировал избавиться от жены. — Констебль утвердительно закивал головой. — А вы… Решайте сами, как с ним поступить. Непреднамеренное убийство, конечно, карается законом, но…
— Мистер Холмс, — констебль благодарно прижал к сердцу крупную, грубоватую ладонь, — он хороший парень. Чокнутый, конечно, но хороший. Жаль ломать ему жизнь, он и так настрадался. Поверьте, я найду для него парочку нужных слов.
Шерлок пожал плечами — дело ваше.
— Спасибо. — Констебль удовлетворенно откинулся на спинку стула и вытер губы салфеткой. — Я рад, что не ошибся в вас, мистер Холмс.
*
Гроу выглядел утомленным и сломленным.
На стоящих рядом и слегка касающихся плечами Джона и Шерлока он взглянул пытливо, с нескрываемым любопытством, будто силился разгадать очень занимавшую его загадку.
— Вы все-таки решили арестовать меня, детектив? — оживленно поинтересовался заключенный.
— Перестаньте валять дурака, Стенли, — раздраженно отозвался Шерлок. — Мы пришли попрощаться. Идите домой. Не думаю, что констебль Смолл возобновит расследование дела двухлетней давности. И уж тем более этого не сделаю я.
— Но я же напал на вас, мистер Холмс.
— Вы? На нас? Когда? — Шерлок недоуменно пожал плечами. — Не понимаю, о чем вы. Кроме того, Гроу, я искренне вам благодарен.
Джон и Стенли с одинаковым интересом посмотрели в его сторону.
— Благодарны? Мне? Но за что?
— Не важно. — Шерлок подошел ближе к решетке.
Прислонившись к гладко выкрашенной стене, Гроу закрыл глаза.
— Жизнь не остановилась, Стенли, — тихо добавил Шерлок.
— Она остановилась, мистер Холмс. — Мужчина почему-то взглянул на Джона и горестно усмехнулся. — Вы же меня понимаете, доктор?
Джон молча развернулся и вышел, не попрощавшись.
Он дождался Шерлока в кабинете констебля, выслушивая бесконечный поток благодарностей и заверений. Необычайная, полная противоречий и сомнений поездка, оставившая в душе Джона щемящий осадок вопроса, ответ на который он вряд ли когда-нибудь получит, подходила к концу.
За ночь изрядно подморозило, и не успевшей прогреться салон машины был неприветливо холоден.
— Ну что, Джон… Домой?
Шерлок развернулся к нему всем корпусом и посмотрел в лицо долгим, пристальным взглядом, словно старясь сохранить в памяти каждую его черточку.
Джон отвернулся к окну, не в силах выдержать этот взгляд, пронзавший его насквозь, проникающий прямо в сердце и оставляющий на нем очередную глубокую рану.
— Домой.
Это ты, черт возьми, едешь домой! Ты, Шерлок.
А я… А вот куда еду я?
========== Глава 21 Дома ==========
За всю дорогу они произнесли не более пары десятков ничего не значащих фраз. Шерлок казался подавленным, утомленным, и большую часть пути дремал, привалившись сначала к подголовнику автомобиля, потом — к спинке сиденья вагона. Его мучила пульсирующая боль в затылке, и хотя он ни разу на неё не пожаловался, Джон с беспокойством замечал и невольные гримасы, и закушенные губы, и автоматически ныряющие в волосы пальцы.