— Но он с ловушками и оружием.
— Ты хочешь сказать, что мы должны просто сдаться? — говорит он с досадой.
— Вовсе нет. Просто нам нужно быть осторожными. Если мы будем спешить, все окажется напрасным.
— Я знаю, — тихо говорит Ноа.
— Я не хочу умирать, — всхлипываю я.
Ноа кладет руки по обе стороны от моей головы и наклоняется ближе.
— Ты и не умрешь.
— Я хочу жить.
— Так и будет.
— Я хочу, — мой голос срывается, — любить. Целоваться. Заниматься любовью. Я не хочу, чтобы у меня отняли все это. Мне это нужно. Очень нужно. Я хочу это сделать хотя бы еще раз.
Ноа наклоняется, его дыхание касается моего лица.
— У тебя будет это и не раз. У тебя будет это всю жизнь. Мы выберемся отсюда, Лара.
— Ты не можешь этого обещать.
Он изучает мое лицо.
— Я не собираюсь сдаваться.
По моей щеке катится слеза. Он стирает ее большим пальцем.
— Но поскольку есть вероятность, что мы не выберемся отсюда, — говорит Ноа хриплым голосом, — я намерен отдать тебе все прямо сейчас.
Мое сердце колотится.
— Начиная с любви.
Я сглатываю комок в горле.
— Я люблю тебя, Лара. Я полюбил тебя с того момента, как увидел в том баре. С тех пор я люблю тебя.
По моим щекам опять катятся слезы.
Ноа наклоняется ближе, целуя их. Затем его губы находят мои, и сначала он нежно целует меня, скользя своими губами по моим, расслабляя меня. Несколько нежных, любящих поцелуев, и я, наконец, раздвигаю губы и впускаю его. Его язык находит мой в нежной ласке, которую я чувствую до самых пальцев ног. Я протягиваю руку, вцепляясь пальцами в его волосы, притягивая его ближе, прижимаясь к нему.
Поцелуй сводит меня с ума.
— Еще один поцелуй, — шепчет он мне в губы, прежде чем отстраниться.
В животе у меня все переворачивается, а сердце трепещет.
— Теперь о последнем. Что там было? — хрипло выдыхает он.
Пальцем он скользит по моему обнаженному плечу, оставляя на коже покалывание. Проводит ладонью по моей руке, берет меня за локоть и притягивает так близко, что я чувствую его твердый член, прижимающийся ко мне. Я дрожу в его руках и смотрю на него снизу вверх.
— Я хочу тебя, — выдыхаю я. — Ты нужен мне.
Ноа протягивает руку и берет мое лицо за подбородок, откидывая голову назад.
— Кто я такой, чтобы сказать нет, если я тебе нужен?
Я улыбаюсь, и он ухмыляется.
Затем его губы снова находят мои. Этот поцелуй более дикий, более страстный. Вот каким я его помню. Дикий, неприрученный, такой чертовски мужественный. Рукой Ноа скользит вниз и обхватывает мои ягодицы, прижимая мое тело к своему. Я не чувствую ни боли в ноге, ни усталости в теле; я чувствую только его. Рядом. Остальное просто исчезает. Наши языки сплетаются, Ноа поглаживает мое тело, сжимает, дает мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.
Он легко справляется с тем, что осталось от моей одежды, и спустя несколько секунд тоже оказывается раздетым. Всего несколько секунд. Наши губы сминают друг друга, и мы внезапно переходим от мягкого и нежного к отчаянному и полному желания. Ногтями я царапаю его бицепсы, впиваясь в кожу, отчего он рычит. Пальцами мнет мои ягодицы, прижимает мои бедра к возбужденному члену. Я буквально теку. Мне не стыдно. Я стонами показываю ему, как хочу его, как нуждаюсь в нем. Прямо сейчас.
Ноа прерывает поцелуй и спускается ниже, захватывая мой сосок губами. Я со вздохом выгибаюсь, обхватывая здоровой ногой его бедро, чтобы прижать его к себе. Его член скользит вверх и вниз по моему клитору, и мы оба громко стонем. Он покусывает мой затвердевший сосок и переходит к другому, облизывая и посасывая, пока я не начинаю извиваться под ним.
Ноа опускает руку между нами, берет свой член и направляет в меня. Все эти месяцы без него, все мои слезы — все это уходит, когда он толкается вперед, наполняя меня одним быстрым движением. Это кажется невероятным. Удивительным. Он наполняет меня, обжигая чувства, и я выкрикиваю его имя.
Это так правильно. Так идеально.
Я сжимаю его плечи, игнорируя боль в теле, сосредоточившись на невероятном удовольствии, пронзающем место между моих ног.
— Ноа, — всхлипываю я ему в шею. — Боже.
— Я и забыл, как хорошо мне с тобой было, — рычит он, входя в меня, его мощное тело удерживает меня почти без усилий.
— Я сейчас...
Я откидываю голову назад, и она ударяется о стену пещеры. Я выкрикиваю его имя, когда оргазм пронзает меня, жестко и быстро. Все мое тело трясется от удовольствия, и толчки Ноа становятся быстрее, пока он не начинает просто вколачиваться в меня. Наверняка ему тяжело удерживать меня. Через несколько толчков Ноа взрывается в оргазме, выдыхая мое имя и прижимаясь лбом к моему. Тонкий слой пота покрывает его кожу, мы оба тяжело дышим.
— Ну, — говорю я хрипло, — если это мой последний раз, то оно того стоило.
Он усмехается и мягко отпускает меня.
— Все хорошо? — спрашиваю я, когда ногами касаюсь земли.
— Лучше, чем хорошо.
— Я имею в виду твою ногу. — Я игриво улыбаюсь.
Ноа проводит рукой по волосам, и я не могу не заметить его бицепсы и то, как они напрягаются при движении. Боже, он совершенен.
— Жутко болит.
Моя улыбка угасает.
— Тогда нам не следовало этого делать...
Он прерывает меня поцелуем, грубым и быстрым.
— Я бы сделал это, будь у меня даже одна чертова нога. Я так скучал по тебе, Лара. Разлука с тобой меня убивала.
Мое сердце колотится в груди.
— Прости. Я тоже по тебе скучала.
Ноа ухмыляется.
— Я не знаю, сколько у нас времени, но думаю, до конца ночи точно. Давай немного поспим. Нам обоим это нужно.
— Сначала дай мне взглянуть на твою ногу. — Я хочу убедиться, что все в порядке.
Он смотрит на меня.
— Что? — настаиваю я. — Я не хочу, чтобы у тебя осталась одна чертова нога.
Ноа находит удобное место и ложится. Я проверяю его ногу. Рана все еще довольно чистая и немного сочится сукровицей. Могло быть и хуже, но он прав. Ноа нужна помощь врача. Он не продержится еще несколько дней.
Я подхожу к водопаду и мочу в воде то, что осталось от его рубашки, возвращаюсь и очищаю рану. Затем нахожу камень и придаю его ноге возвышенное положение, надеясь, что это снимет часть давления, и он сможет немного поспать.
— У меня нет ничего, что помогло бы совсем снять боль, но надеюсь, ты достаточно устал, чтобы немного отдохнуть, даже несмотря на боль.
Ноа слабо улыбается.
— Думаю, я достаточно устал.
Я беру сухую одежду и сворачиваю ее валиком, засовывая ему под голову. Потом ложусь рядом с ним. Он притягивает меня к себе, и я ложусь ему на грудь, обнимая.
Через несколько секунд мы оба засыпаем.
ГЛАВА 21
У Ноа лихорадка.
Отрицать это невозможно. Ноа вскрикивает при каждом движении, он просыпался несколько раз с криками боли, и он постоянно потеет. Он страдает от боли, с которой я не могу справиться. Я ненавижу осознавать, что не могу помочь, неважно, что бы я ни делала. Мы остаемся в этой пещере целый день, и хоть Брайс нас пока и не нашел, нам придется ее покинуть, чтобы найти еду. Мы оба голодны. Ноа не в том состоянии, чтобы отправиться за едой вместе со мной, так что у меня остается только один вариант.
Идти самой.
Мысль о том, чтобы выйти наружу одной, пугает меня, хоть я этого и не показываю. Я пытаюсь оставаться сильной. Я нужна ему сильной. Он был моей опорой, моей силой, но теперь ему нужно немного отдохнуть, а мне нужно принести побольше слив, чтобы мы могли поесть, пока у нас есть возможность. Так что я решаю уйти, когда Ноа заснет в следующий раз. Иначе он никуда меня не пустит. Начнет возражать.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, усаживаясь рядом с ним на колени.
— Получше, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Но ненамного.
— Тебе нужно отдохнуть, Ноа. Если ты этого не сделаешь, мы никогда отсюда не выберемся.
Он смотрит на меня, и мне больно видеть муку в его глазах. Чертовски больно.
— Я знаю, — хрипит он.
— Я намочу тряпку и приложу к ране. Холод может помочь облегчить боль.
Он ничего не говорит, просто закрывает глаза. Я подхожу к водопаду и мочу в воде остатки его рубашку, затем несу их обратно и прижимаю к ране. Ноа вздыхает — от облегчения или боли, я не знаю. Я прикладывала ткань к своей ране, и это помогало. Я понятия не имею, полезно это или нет, но холод, кажется, снимает боль на несколько секунд. Нам обоим наверняка нужно зашить раны, поэтому они и заживают так плохо, но мы мало что можем с этим поделать.
Через несколько минут дыхание Ноа становится глубже, и я сажусь рядом, просто наблюдая за ним. Он заставил меня пообещать, что я не выйду из этой пещеры без него, но нам нужно больше еды. Вода поможет, но нам обоим нужно поесть. Если мы хотим набраться сил, нам нужно поесть, в этом все дело. Ноа не будет доволен, но я вернусь так быстро, что он вряд ли заметит.
Я жду еще десять минут, пока не убеждаюсь, что Ноа спит, затем надеваю лифчик и трусики — это единственная одежда, оставшаяся целой, — и направляюсь к водопаду. Я добираюсь до него, делаю глубокий вдох и иду сквозь воду. Так же, как и на пути сюда, легкие горят, а тело просит воздуха, когда я, наконец, выбираюсь наружу. Я оказываюсь у самого края и падаю вниз, не осознавая, что была так близко. Тут невысоко, но я все-таки ударяюсь о воду достаточно сильно и громко.
Я выныриваю, хватая ртом воздух, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что Ноа меня не слышит, и чтобы убедиться, что я одна. Я жду несколько минут. Ничего не происходит. Мое сердце колотится, когда я подплываю к запруде и выбираюсь наружу. Я смотрю налево, потом направо и решаю вернуться туда, откуда мы пришли. Я знаю, что сливы должны быть там.
Минут через пятнадцать я натыкаюсь на тропу. Вылезаю из воды и иду по тропе, пока не нахожу сливы. Задыхаясь, я наклоняюсь и ловлю ртом воздух. Было нелегко двигаться так быстро, но мне нужно быть быстрой. Нога пульсирует, а голова немного гудит от голода.
Я изучаю деревья. Смотрю вверх на самое низкое из четырех деревьев, на котором, кажется, больше всего плодов.
Я тянусь за одним из них и срываю его с ветки.
— Привет, Лара.
От этого голоса по спине у меня бегут мурашки. Я медленно поворачиваюсь со сливой в руке и вижу Брайса, выходящего из-за группы деревьев. Сердце подскакивает к горлу, я не могу дышать. Несколько секунд я просто стою, не в силах пошевелиться.
— К-к-как ты меня нашел? — Я едва дышу.
Глупый вопрос, но он дает мне возможность подумать.
— Эти сливы посажены здесь не зря. Я знал, что вам скоро придется искать еду, и предположил, что вы будете это делать рядом с ручьем. Кстати, я заметил, что вы пытались сбить меня с толку. Это было жалко. Я знал, что вы пойдете по воде, это правило номер один выживания, если ты не хочешь, чтобы тебя выследили. Я думал, что вы окажетесь в этом районе, и оказался прав. А твой парень сказал, что я не могу охотиться.
Он откидывает голову и смеется. Я смотрю на оружие в его руках. Это нож, большой, огромный нож. Я с трудом сглатываю.
— Кстати, как Ноа?
— Иди к черту.
— И это все, что ты можешь мне сказать? Я думал о тебе лучше, Лара.
— Иди к черту, Брайс.
— Все это время я был рядом, а ты так и не поняла. Я даже уговорил Марко купить тебе выпивку и накачать наркотиками. Наивный идиот сделал все, что я просил, стоило хорошенько заплатить.
Марко? Это тот парень, с которым Ноа меня видел? Боже. Он был везде?
— И ты так легко купилась. Немного внимания — и все, ты стала воском в его руках.
— Ты чудовище, — шепчу я, дрожа.
Он смеется.
— Я и не утверждал, что это не так, но ты, моя дорогая, слишком доверчива.
Я замечаю большой камень, хватаю его и бросаю в него. Это единственное, что я могу придумать, и удар в голову застает его врасплох.
Брайс делает несколько неуверенных шагов назад, но я не жду, упадет он или нет. Я поворачиваюсь и бегу. Я бегу тяжело, бегу быстро, я бегу, подпитываемая страхом.
Дикий смех следует за мной.
— Ты можешь бежать, но не сможешь спрятаться.
Я слышу, как он топает позади меня.
Слезы текут по моему лицу, когда я набираю темп. Я не могу вернуться в пещеру, я должна попытаться спрятаться. Если он не сможет выследить меня, то не сможет найти. Я пробираюсь мимо деревьев, которые становятся все гуще. Спотыкаюсь о камни, но не останавливаюсь. Пот стекает по моему лбу, и адреналин просто зашкаливает, заставляя меня набирать скорость.
Я оборачиваюсь и смотрю назад, и это огромная ошибка. Я врезаюсь в дерево и отлетаю назад, приземляюсь на землю с глухим стуком и сдавленным криком. Переворачиваюсь так быстро, как только могу, и начинаю отчаянно ползти к самой густой части леса, прочь от тропы. Я рискну всем, что есть, если смогу спрятаться.
Но этого недостаточно.
Брайс появляется из ниоткуда, как будто даже не гнался за мной. Наклоняется и хватает меня за лодыжку.
Я кричу.
Так громко, как только могу.
Затем пинаю его — раз, два, даже не глядя, снова и снова, пытаясь освободить лодыжку.
— Я мог бы убить тебя так легко, но я дал обещание. Я сказал, что буду убивать тебя медленно. Хотя если ты немного успокоишься, я убью тебя быстро, Лара.
— Иди на хер! — рычу я, поворачиваюсь и ударяю его ногой в лицо.
Он опрокидывается назад, и я вскакиваю, разворачиваясь, чтобы снова бежать. Он бросает нож, как какой-то чертов спецназовец. Нож летит ко мне и пронзает мою руку, и лезвие рассекает мою кожу так же просто, как если бы оно скользило по маслу. В глазах темнеет, боль пронзает тело. Кровь хлещет из раны, стекая и капая на мои пальцы.
Беги, Лара.
Беги.
Я заставляю свои ноги сдвинуться с места; каким-то усилием воли заставляю их передвигаться, хотя все внутри меня хочет свернуться в клубок и умереть. Кровь течет по моим пальцам, я зажимаю рану и бросаюсь вниз по тропинке. Смех следует за мной вместе с шагами. Он не должен поймать меня. Я должна спрятаться. Я бегу быстрее, так быстро, что мои легкие горят, а дыхание едва не останавливается.
Пот обжигает мне глаза, но я не останавливаюсь. Не отпускаю руку. Я думаю о Ноа. Я думаю о свободе. Я должна пройти через это. Мне придется. Не знаю, в какой момент он отстает, я просто слышу, что шаги становятся тише. Я бегу и бегу, пока мое тело не кричит в агонии. Я останавливаюсь на долю секунды и оглядываюсь. Лес густой, глубокий, дикий по обе стороны от меня — то, что мне нужно. Я не уйду далеко, здесь слишком густая чаща, но я готова попробовать.
Я больше не могу бежать.
Схожу с дорожки и протискиваюсь между двумя массивными деревьями. Ветки качаются, перекрещиваясь над головой, и мне приходится использовать последние силы, чтобы поднять их. Кустов и деревьев так много, они так сплетены, что я едва могу сделать и пару шагов за пределы тропы. Ноа был прав, мы не смогли бы здесь пройти. И тем не менее я продолжаю двигаться, пока не оказываюсь примерно в двух метрах от тропы.
Я вижу пышный куст и, измученная, вжимаюсь в него так глубоко, как только могу. Ветки царапают мне руки и путаются в волосах, но я сажусь на корточки, опускаю голову и пытаюсь успокоить дыхание. Через несколько минут слышу его шаги, заполняющие тихое пространство. Я опередила его больше, чем думала. Закрываю глаза, зажмуриваюсь и жду. Он идет медленно, почти бесшумно.
Я задерживаю дыхание.
Не особенно осталось во мне дыхания, чтобы задерживать, но тем не менее.
— Лара? — зовет он, и голос его звучит почти мелодично. — Выходи, выходи, где бы ты ни была. Мы еще не закончили игру.
Я не двигаюсь.
— Ноа был прав насчет камер, так намного веселее.
Не. Двигайся.
— Знаешь, если хочешь поиграть, я отлично играю в прятки.
К горлу подступает желчь.
— О, Лара.
Я молюсь, чтобы кустов вокруг было достаточно, и он не смог увидеть меня. Я сижу на корточках и слушаю, как он мучает меня, кажется, несколько часов кряду. Медленно, но верно, его шаги удаляются в другом направлении и затихают. Я не двигаюсь. Остаюсь на корточках, дыша так тихо, что в какой-то момент даже не понимаю, дышу ли я вообще. Тело буквально умоляет меня о движении. Мышцы сводит судорогой, спина болит, а ноги пульсируют.