Я глянула на Бома, посмотревшего на меня с сочувствием и тут же отвернувшегося.
— Поздравляю, — довольно прошептал Чахноши, пихнув меня в бок. — Скажите, пожалуйста, когда пересдача?
— Чахноши! — крикнула Аврила.
Конечно, тут такая новость, а тролль ее отвлекает. Дракон задолбал, но уже даже я воспринимаю как обыденность вот такие его заявления. И меня тоже больше интересует, когда мы с троллем будем пересдавать зельеварение.
— Что? По уставу Академии мы имеем право на пересдачу, если какой-либо из зачетов не был сдан. Напомню, что это еще и при комиссии.
Аврила закатила глаза.
— Я назначу дату пересдачи.
— Для меня и для Поздняковской. Нас все-таки двое. Хотя, конечно, я бы взял другого напарника. Как вы знаете, тролли просто не могут заваливать предметы. Им всегда что-то мешает. Или кто-то.
— Чахноши, успокойтесь, — устало сказала Аврила, закрыв глаза пальцами. — Я назначу вам дату пересдачи.
— Вот и чудесно. Только прошу в тот день, когда я свободен, — продолжил тролль.
Да он просто мастер выводить из себя людей.
Я засмеялась.
— А что? — спросил тролль. — Я просто отстаиваю свои права.
— Ничего, все хорошо. Я, вон, оказывается, замуж выхожу, и ничего.
— Ну с этим поздравляю.
— Ага, — кивнула ему.
***
Линуэль в нашей комнате не было весь вечер. Наверное, или репетируют с Бомом, или учатся вместе. И ведь не хватит мне смелости пойти и извиниться перед ним. Но я видела его лицо сегодня до того, как он отвернулся от меня.
Дружба — вторая ценность в жизни, которой не следует пренебрегать. Это раньше при маме, я бы просто забила бы на это. Но сейчас я одна и должна общаться с другими. С мамой все было просто: она — давила, я — соглашалась и даже не пыталась ни с кем дружить. Но сейчас все по-другому. Сейчас я могу любить, дружить, делать что хочу. И мириться тоже должна.
Линуэль вошла в комнату, залезла в свой шкаф и забрала куртку.
— Лин, — позвала я ее.
Она посмотрела на меня.
— Что?
— Я хотела извиниться за то, что накинулась…
— Ты не передо мной должна извиняться, — она пожала плечами. — Скажи это Бому.
— А он захочет меня услышать?
— Не знаю, но он обиделся, — она поправила волосы. — И очень злился. Сегодня во время репетиции эльфов с дерева сбросил. А они пятикурсники.
Что же я натворила? И я не про эльфов, а про Бома. Он же мой друг. Первый и единственный.
— Ясно.
— Слушай, ты подожди какое-то время. Он, может, отойдет, — сказала Линуэль прежде, чем выйти.
***
Максвелл пришел поздно. Уже за окном стемнело. Но Линуэль еще не вернулась.
— Идем? — спросил он.
А я кивнула. Завтра успею с Бомом помириться.
Скребутся кошки на душе — утоляйте печаль любыми способами. Хорошо, хоть Максвелл рядом со мной, что не отказался, даже несмотря на мои слова.
И вновь пустая академия.
Мужчина взял меня за руку, скрестив наши пальцы. Так мы и дошли до его кабинета. А там уже мужчина меня вывел на крышу. Местами она была плоской, а в некоторых местах стояли небольшие треугольные домики.
Я впервые оказалась настолько высоко над академией. Вон виднелось огромное поле, где я сдала боевую магию, а вот и парк с огромным эльфийским дубом, под которым мы репетировали.
Грусть вновь накатила на меня. Максвелл обнял меня за плечи и положил подбородок на мою макушку.
— Холодно? — спросил самый заботливый преподаватель в мире. Во всех мирах.
— Нет, — ответила я, откинув голову на него.
Мы молча стояли, глядя на звезды, горящие на небе яркими бликами. Так спокойно и безмятежно. А ведь где-то здесь мир Бома и Линуэль, вращавшиеся вокруг двух солнц. Ну и жарко у них там.
А мне жарко тут, в его объятьях.
— Помирилась с другом? — спросил он.
— Нет, не получилось сегодня.
— Помирись. Знаешь, иногда не успеваешь сказать важные слова близким людям, когда все может закончиться в один момент.
Я понимала, о чем он.
— И ты не успел сказать своему другу?
— О, да. Он еще тот конспиратор. В тот день, он меня усыпил. Оставил одного в комнате, а сам ушел расставлять свои подсказки. Мы вроде друзья, но он все равно не хотел, чтобы я шел за ним. Хотел, чтобы я жил и спас его, если получится. Помню, как в тот день тряслась академия, как упали на пол наши чашки, на полу был чай, а мой друг склонился ко мне и сказал:
— Спи, Макс. Ты не должен идти со мной. Уж кому-кому, а тебе в этой жизни должно что-то случиться, и ты останешься здесь. Не уйдешь за мной, потому что хоть у одного из нас все должно закончиться хорошо.
— То есть он специально путал тебя?
— Да, я помню, как пытался ползти за ним, но он закрыл дверь. Пытался подняться на ноги. Даже в один глаз удалось вставить тонкую палочку, чтобы веки не закрылись. И полз по полу, пока не уснул. Так и не добрался, не успел. Я даже не знал, из какой комнаты он ушел, не знал, куда именно, пока не нашел на столе после сна записку.
— А что надо чтобы его спасти? — спросила я.
— Найти посох света. Потому что только свет разгонит тьму.
— Получается, что вход во тьму в академии, что посох света в академии?
— Да, но проблема в том, что они в разных местах и свет должен служить маяком для Креатиса. Но свет спрятан в стенах академии, а вот вход во тьму совсем как длинный коридор, до которого еще надо дойти.
— И только ректор с этими двумя не хотят, чтоб ты спас друга? — я развернулась к нему, встретив теплый, нежный взгляд.
А затем он меня нежно и сладко поцеловал в губы.
— Плевать, что они хотят, главное, что мы вместе, — ответил он. — И я не хочу терять ни секунды времени рядом с тобой. Наверное, это и имел в виду мой друг, когда говорил, что в жизни я встречу того, ради кого не стану рисковать своей жизнью, уходя в безызвестность, но ради того, за кого я отдам жизнь, только чтоб она была жива.
И вновь его губы коснулись моих, а руки сжались на талии. Я понимала, что люблю его и хочу быть с ним. Но Креатис его друг, тот который всегда был рядом с ним.
— Пожалуйста, — я положила руку на его щеку. — Не делай выбора между мной и другом. Он тоже тебе дорог.
— Лесь, сегодня прекрасный вечер и я хочу провести его с тобой, — ответил он, потеревшись щекой о мою ладонь.
То ли мне казалось, то ли еще что, но его голос звучал с толикой грусти.
— Идем, — сказал он. И показал на небольшой шалаш.
Мы улеглись на матрас и укрылись несколькими пледами. А я уже думала, будет что-то. Большее. А что? он взрослый мужчина. Я тоже уже совершеннолетняя. Можно же попробовать что-то больше поцелуев. Тем более, никто ж не узнает.
— Если ты голодна, то я захватил бутерброды и компот, — сказал Максвелл, показывая на огромную сумку. — Термохолодильник. Ваш мир поистине придумал всякие мелочи для простых вещей. Жаль, что до таких придумок всем остальным еще развиваться и развиваться.
— Да, это мы умеем. Придумать всякого хлама, а потом не знать, что с ним делать, — усмехнулась я. — Но иногда есть и полезное. Кстати, а ты слышал, что я замуж за дракона выхожу.
Брови Максвелла поползли на лоб.
— То, что ты его невеста, я уже наслушался, — ответил он, наливая компот в один из стаканов. — И про то, что ты должна будешь выйти замуж.
— Аврила сказала, что это будет в академии, — я пожала плечами.
Кроме смеха, у меня вся эта ситуация больше ничего не вызывала.
— Дурдом, — изрек он.
— Согласна. Я ж не собираюсь за него замуж. С таким отношением к женщинам, на него б ни одна не позарилась.
— Для них это норма так к ним относится. Природой заложено, что самок надо защищать от всего. У них планета вращается вокруг двух солнц. Вот они и скрывают тела под одеждой. Только женщины не выдерживают температуру, а мужчины да, — Максвелл отпил немного.
— Бедные. Как же женщины там живут?
— Как-как? Вот так и живут. Самок скрывают, сами еще с другими сожительствуют.
— А почему на меня его голос не действует. Вон к нему все липнут, как мухи на г… в общем, липнут, — спросила я.
— А это уже совсем другое дело.
Мужчина отложил стаканчик и подлез ко мне под плед. Я ощутила под пальцами его сильные мышцы.
— Я тоже тебя люблю, Олеся, — и поцеловал меня.
— Что это значит? Тоже? — спросила я, проведя рукой по его щеке.
— Это и значит, что магия дракона не действует на тебя. Ты влюблена.
— Какой вы самоуверенный, что в вас, — улыбнулась я.
— А в кого ж еще? — он едва коснулся губами моих губ. — И хватит меня на «вы» называть. Я же не настолько старый.
— А на сколько? — спросила я.
Для меня ему всего лишь лет тридцать.
— Двадцать семь, — ответил он.
Ох, так это совсем немного. А я думала, он совсем старичок. Но не буду ему об этом говорить, а то обидится еще.
— В вас, — прошептала я, чувствуя его дыхание, которое стало продолжением моего.
Я расплылась под ним, будто медуза в море. Любит… он меня любит. И я его люблю. Всем сердцем и душой. И нет здесь никакого приворота, лишь чистое светлое чувство. А поцелуи не прекращались, казалось, мы можем так до утра. Каждый поцелуй, его объятья я запоминала, будто в один момент они могут прекратиться. А мне мало. Хотелось раскрыться перед ним, быть его душой, телом, сердцем. Хотелось на всю жизнь, навсегда. Только я его, а он — мой.
— Не будем торопить события, — мужчина навис надо мной, а его рука уже коварно лежала на моей груди.
— Пожалуй, нет, — согласилась я, покраснев.
Да, я люблю его, но почему бы и нет? Хотя мне смелости не хватит настоять на своем.
Максвелл лег рядом и обнял меня, прижав к себе.
— Любимая моя, — прошептал он, поцеловав в щеку, а я прижалась к нему, ощущая безграничное счастье.
Приворот не приворот, но я хочу этого счастья.
Так мы уснули вдвоем на крыше академии.
***
Концерт приближался. Я пыталась помириться с Бомом, но он уходил от меня, как только замечал. Линуэль молчала, как партизан на допросе. А вот с Максвеллом все стало хорошо. Даже в магии. У меня даже получилось сдать контрольную по бытовой магии — я смогла стереть пыль со шкафа ветром. Правда, пыль покрутилась в воздухе и чуть не свалилась на голову преподавательнице, но я успела отогнать ее.
Магия просыпалась с каждым днем все уверенней, но я не пыталась ей злоупотреблять. Это, скорее, как с вождением машины — если ты невнимательный по жизни, то лучше за руль и не садится.
Учительский состав во главе с ректором больше меня не доставал. Даже дракон на время затих, хоть я и сталкивалась с ним в коридоре. А один раз даже видела в его объятьях девушку — красивую, в длинном закрытом платье. Ужас, и как ей не жарко в таком ходить? Зато каким взглядом на меня посмотрел дракон, мол, смотри, какой счастье отпускаешь. А я что? Я с Максвеллом. У нас мир, любовь и все дела.
Конкурс приближался. Все упорно к нему готовились. Эльфы мастерили свои гербарии, орки били в барабаны, кто-то истошно вопил на переменах, кто-то красиво пел. А кто-то красиво играл на разных музыкальных инструментах. А тролли… Тролли просто бегали и рекламировали всех.
— Ты приходи на выступление, — сказала Линуэль, очутившаяся рядом со мной. Я стояла в коридоре, дожидаясь следующую пару.
Аврила опоздала на собственные занятия, что на нее совсем непохоже.
— Он вроде как отошел. Даже ни одного эльфа с дерева не скинул, — продолжила Линуэль. — Поговори с ним, думаю, он будет рад, что ты вернешься в группу.
— Пусть сам со мной поговорит, — ответила я. — Я пыталась, но он меня не слышал.
Нет, ну серьезно. Пусть ему тоже хватит смелости. Я, конечно, могу первая сделать шаг. Я бы так раньше и сделала, но не сейчас. Хочу — бросаю подругу, хочу — не бросаю. Пусть уже сам определится, дружим мы или нет. Хотя первой мыслью было побежать. Но я уже бегала. И, что уж греха таить, даже песню написала под их музыку.
Линуэль тяжело вздохнула.
— Ладно, я поговорю с ним, — ответила эльфийка-передатчик.
Пары быстро пролетели, до главного представления оставалось буквально пара часов. Сад и стадион были украшены красными лентами. На деревьях распустились красивые розы и причудливые цветы, отливающие неоновым свечением. Бутоны раскрывались, если к ним прикоснуться. Вот только аромат был резким и очень сладким, аж голова кружилась.
— Привет, красавица, — услышала мужской голос, а меня обняли за талию. Хорошо, что я немного свернула в кусты. Просто хотелось поближе посмотреть на цветы. Я обернулась и увидела своего мужчину. Он поцеловал меня в губы. — Ты такая красивая сегодня, — сказал он.
Я свою красную юбку надела — хоть какой-то праздничный наряд. Тоже мне — красавица. Мы стояли в обнимку, будто больше никого в этом мире нет. Только мы. Да, любовь сносит голову.
— Нас увидят, — я провела рукой по его щеке, он поцеловал мои пальцы.
— Какая досадная оплошность. Будет. Но я уже не могу остановиться.
И вновь поцелуй, сносящий крышу. У меня так весь текст песни из головы вылетит.
Максвелл медленно отпустил меня и тут же выпрямился. Такой необычный. Точнее, он одет, как всегда, но мне казался принцем, сошедшим со страниц сказок. Ладно, это я слишком влюбленная.
***
На стадионе напротив помоста расставили столы и стулья — видимо, из столовой. Выступающие уже готовились возле сцены, а преподаватели раздавали им номера. Линуэль и Бом стояли почти в конце. Он посмотрел на меня и тут же отвел взгляд, поправляя свои барабаны.
— Садимся в третий ряд, там первый курс, — сказал Максвелл, показывая на ряд, где уже сидели мои сокурсники.
А я вновь посмотрела на друзей. Но они же и без меня выступят. Линуэль что-то брынькнула на мандолине, а Бом нахмурился, глядя на нее. А потом поднял глаза на меня. И мне даже с такого расстояния стало видно, как он погрустнел.
— Нет… — протянула я, не отводя взгляда от друга. — Думаю, там я нужнее.
глава 22
Я пошла к друзьям, уверенная в своем решении.
— Привет, — сказала, когда Бом наклонился за упавшей палочкой.
Друг глянул на меня.
— Песню придумала? Мы тут уже с Линуэль решили, что будем отмечать сегодня вечером. Даже твои любимые булочки взяли. Ты с нами? — спросил он.
— Да, я с вами, — улыбнулась. Бом в своем репертуаре. — А ты на меня больше не дуешься?
— Если я на тебя дуну, ты улетишь, — ответил он.
— Не обижаешься?
— Нет. То есть сначала да. Было неприятно, что ты обо мне такого мнения. Но я потом остыл. Подумал над своим поведением и понял — ты была права, когда говорила, что я местами навязчивый. И что ты небезразлична мне в том смысле, что если с тобой что-то случится, я потеряю лучшего друга.
У меня слезы навернулись на глаза. Я подошла к нему и обняла его. Он для меня лучший друг. Не могу на него долго дуться.
— Ну и я с вами, — я почувствовала, как Линуэль тоже обняла нас.
— Так, мы, кстати, предпоследними выступаем, — сказал Бом, отодвигая нас подальше. — Че сопли развесили? Весь жакет мне залили.
— Ага, орки не плачут, — закатила глаза Линуэль.
— Мы не плачем, это просто дождик начинается, — махнул рукой Бом, а потом поднял свои палочки.
— Каждый раз?
— Эльфа, давай вспоминай ноты, а не про дождь мне рассказывай, — отозвался Бом.
Да, это мои любимые ребята.
Мы прождали время до нашего выступления немного в мандраже. Точнее, мандражировала я. Песню-то придумала, но сейчас меня объял такой страх, что не смогу спеть ее.
— Бом, ты же понимаешь, что я плохо пою? — обернулась к другу.
На сцене выступали эльфийки, танцевавшие такой танец живота, что казалось, они вот-вот скрутят себя в морской узел. Были и поющие — один орк как забасил на всю округу, что многие чуть кирпичные заводы не пооткрывали, а мне показалось, что посреди стадиона должны открыться врата в ад и вылезти наружу сотни демонов. Были и совсем печальные выступления, когда кто-то выл, будто волк на луну. И я поняла, что, в принципе, не так уже и плохо пою. Будем лучшие из худших. Мы же тут просто заявить о себе.