Все это сестра проговорила довольно монотонно и без эмоций. Видимо, повторяла эти слова уже не в первый раз, и сейчас пыталась отрешиться от того, что говорила.
«Война? Плен?» — мучительно пыталась я вспомнить, но не могла. Названия «Тангрия» и «Марилия» тоже ни о чем мне не говорили.
Я несчастно смотрела на женщину в белом.
— Как вас зовут? — мой голос еле слышно шелестел, и она вынуждена была наклониться.
— Можете называть меня сестра Таисия, — терпеливо ответила женщина, а я попыталась рассмотреть ее лицо, но оно все также неясным пятном расплывалось передо мной.
— Я помню ваш голос, — прошептала я. — Он не давал мне уйти, постоянно звал. Но совсем не помню вас и то, что вы мне говорили.
— Я постоянно разговариваю с вами, — пробормотала сестра Таисия.
— А как меня зовут? — еле слышно спросила я.
— Лера Лорианна Тубертон. Вы — тангрийская аристократка, — она сделала паузу и внимательно посмотрела на меня, а затем тихо добавила: — Вы из «зеленых лучей», поэтому оказались в плену.
— «Зеленые лучи»? — тихо удивилась я. — Что это?
— Военная группа в вашей армии.
Я ничего не поняла, закрыла глаза. Какая группа? О чем она говорит?
Сестра Таисия добавила тихо:
— Вы — отважная маленькая женщина, которая храбро воевала за свою Землю, а затем сдалась в плен, чтобы спасти свой город и его жителей.
— Я? — я постаралась шире раскрыть глаза и недоверчиво уставилась на женщину. Потом прищурилась, пытаясь понять, серьезно она говорит или нет. — Я воевала? Я же не солдат. Я — женщина.
— Вы — солдат, хоть и женщина. Видимо, у вас не было выбора, когда началась война. Вы оказались храбрее, чем любой мужчина, — тихо пробормотала странная сестра милосердия.
— Вы говорите это, потому что завтра я опять все забуду? — вдруг догадалась я.
— Может и поэтому, — согласилась она. — Но еще потому, что это правда.
— А у вас никто не погиб на войне? — спросила я, хотя особого любопытства не испытывала.
— Погиб, — взгляд сестры потух, — отец. Но не здесь, не при зарданской битве. В другом месте.
— Зардан? Что это?
— Это город, в котором вы жили и который защищали, — грустно ответила сестра Таисия.
Уставшая, я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить Зардан, Тангрию, Марилию, зеленый луч. Эти слова крутились в голове, но воспоминаний не давали.
— Лера Тубертон, а вы понимаете, что означает война? — осторожно спросила сестра Таисия.
— Понимаю, — ответила я. — Я знаю, что такое война, но ничего не помню про начавшуюся.
— Вы спасли город и его жителей от уничтожения. Вы — героиня, — услышала тихое и торжественное восклицание от сестры милосердия, уже засыпая. — Героиня для своего народа.
Я — героиня? И солдат? Что-то странное говорит эта женщина. То, что совершенно не укладывалось в голове. Женщины не воюют.
В следующий раз, когда я проснулась, у кровати сидел незнакомый молодой мужчина. Я подслеповато прищурилась, чтобы рассмотреть его. Он был одет в строгую военную форму серого цвета с блестящими серебряными пуговицами. Крепкий и, видимо, высокий, потому, что хоть он и сидел на стуле, сильно возвышался надо мной. Молодой. Темные волосы коротко острижены, расчесаны на аккуратный пробор. Бледное лицо со впалыми щеками гладко выбрито, нос с небольшой горбинкой, необыкновенные синие глаза внимательно смотрели прямо на меня. Очень внимательно и очень пристально.
«Интересно, сколько прошло времени со дня разговора с сестрой Таисией? День? Два? Неделя?» — подумала я.
Я стала уже осознавать окружающую обстановку и то, что не все и не всегда помнила, много путала и забывала.
Незнакомец почему-то молчал, и я тоже молчала.
«Кто он и что хочет от меня?» — раздражал вопрос.
Блуждающий взгляд остановился на его руках, скрепленных в замок и лежащих на коленях. Длинные, сильные и красивые пальцы с аккуратными ногтями. На правой руке широкое золотое обручальное кольцо, на левой — печатка с гербом рода. Почему я уверена, что одно кольцо обручальное, а второе — родовое?
Наверное, потому что в последнее время я стала четче видеть и общие воспоминания о вещах, предметах, времени тоже стали возвращаться.
«Так, я — подданная Тангрийской империи, а сейчас военнопленная, а этот мужчина — солдат Марилии, потому что в серой военной форме, — мысленно объяснила я сама себе. — Пришел допрашивать? Но я ничего не знаю и не помню».
Неожиданно меня стала охватываться жуткая и совершенно неконтролируемая паника. Я смотрела на форму незнакомца, на серебряные красивые пуговицы, на холеные руки, и липкий холодный пот выступал на лбу. На его лицо я теперь опасалась взглянуть. Если бы я могла сжаться в комок от страха, то сжалась бы, но растопыренные в стороны руки и ноги не давали этого сделать.
— Где сестра Таисия? Что вам нужно? — в панике надрывно прохрипела я, обращаясь к молчаливому незнакомцу.
От моего хрипа он резко отшатнулся на стуле, чуть не упав, и от испуга я вскинула глаза на его лицо. Он еще больше побледнел, поморщился словно от боли.
— Ты не помнишь меня, Лорианна? — тихо и напряженно спросил незнакомец. — Ты не должна бояться меня. Пожалуйста, успокойся. Я — друг.
Словно загипнотизированная смотрела я в синие, внимательные и обеспокоенные глаза, полные отчаяния. Не враждебные. Не опасные. Полные тревоги.
Паника стала понемногу отступать — на уровне интуиции я не почувствовала в мужчине врага.
— Вы знаете мое имя? — наконец тихо спросила я, понемногу успокаиваясь.
— Знаю. И твое имя, и тебя саму. И хочу помочь, — тихо и напряжённо ответил незнакомец.
Я настороженно смотрела на него. Меня еще потряхивало от испуга, но не так, как в начале.
— Нужно соблюдать осторожность. Можешь доверять только мне и сестре Таисии. Она из Межземельного ордена Трилистника и никогда не причинит тебе вреда.
— Вы хотите помочь? — искренне удивилась я. — Но я — военнопленная, а вы — подданный и солдат Марилии. Почему? — память ещё не вернулась, но я уже отчетливо понимала, кто такие «военнопленные», а кто «захватчики». И совершенно явным было то, что последние не помогают первым. Допрашивают, пытают, но не помогают.
— Ты уже помнишь хоть что-то! — вдруг искренне обрадовался мужчина, порывисто вскочив со стула. — Не забываешь, как раньше, все эти дни! Я уже все рассказал, но каждый раз, когда ты просыпаешься, ты снова не помнишь меня. Это просто кошмар каждый раз понимать, что ты снова боишься меня и не доверяешь!
Незнакомец нервно заходил по маленькой белой комнате, пятерней ероша волосы. Он мельтешил перед глазами, и я вынужденно их закрыла, чтобы не кружилась голова.
— Наверное, это первый раз, когда я что-то запомнила, — призналась, приходя в себя. — Но вас я совсем не помню.
— Я две недели рассказываю тебе понемногу, с тех пор, как ты стала приходить в себя, и никогда ты ничего не запоминала на следующий день. А сегодня ты вспомнила! — он был так рад, что я была обескуражена.
— Попытайся вспомнить и меня, — попросил марилиец, наклонившись и умоляюще заглянув в мои глаза. — Бедная моя девочка, что же эти сволочи сделали с тобой, — добавил мужчина, и столько теплоты и жалости было в его словах, что сердце невольно дрогнуло.
— Не понимаю, почему вы сочувствуете мне? — с подозрением прошептала я. — Почему называете себя другом? Мы — враги, наши империи воюют, вы взяли меня в плен и пытали.
Незнакомец отшатнулся, скривился, будто его ударили, но снова быстро взял себя в руки.
— Я не враг, — твердо произнес он. — Меня зовут Кирстан Стефанович, я — твой давний друг, мы учились вместе в Столичной Академии Магии в Марилии, в САМИМ, еще до войны, — хмуро добавил.
— Не нужно было отпускать тебя тогда. Я чувствовал это! Никогда не прощу себе! — последние слова он произнес со злостью и болью, снова начиная нервно мерить шагами маленькую белую палату, о чем-то мучительно размышляя.
Я внимательно смотрела на него, честно пытаясь вспомнить. Даже сквозь туманную пелену на глазах я разобрала, что у него благородное гордое лицо, и он, вроде, искренне беспокоился за меня. Но я не помнила его.
Я прислушалась к себе. Отторжения и неприязни он не вызывал. Наоборот, интуитивно показалось, что ему действительно можно доверять. Но как он собирался помочь мне — распластанной и обездвиженной на больничной кровати в госпитале, где хозяйничали захватчики?
— Ты меня звала Кир, — с грустными нотками в голосе прошептал мужчина и ласково, еле-еле касаясь, погладил по забинтованной голове. Мне показалось, что пальцы его подрагивали. — Я тебя называл Лори. Когда ты училась в Марилии в САМИМ, тебя звали Лорианна Стенфилд. Это потом ты стала лерой Тубертон.
— Хорошо, Кирстан, я постараюсь вас вспомнить, — искренне пообещала я, засыпая от усталости, с которой бороться не было сил.
— Ты, видимо, вышла замуж и стала лерой Тубертон, — услышала я сквозь сон. — И забыла пригласить на свадьбу, хотя обещала, — уже совсем тихо прошептал он, но я услышала.
«Свадьба? Это когда выходят замуж? Я замужем?» — тускло мелькнуло в мыслях, но разговор с новым знакомым или со старым другом, надо еще будет разобраться в этом, очень измотал, и я отключилась.
В моей жизни наступил небольшой переломный момент — с каждым днем я чувствовала себя все лучше. По крайней мере, так казалось, потому что постепенно я стала запоминать то, что рассказывали атер Кирстан Стефанович и сестра Таисия.
Сестра объяснила, что мужчина является аристократом в Марилии и к нему надо обращаться "атер".
Рассказываемое ими я запоминала с трудом и часто не с первого раза, и даже не все. Новые знания не радовали, иногда пугали, часто не давали спокойно спать, но особого выбора не было — задачей целителей и сестры было вернуть мне память.
Дни в госпитале для военнопленных были достаточно однообразными. Я просыпалась, затем сестра Таисия вытирала мне лицо влажной салфеткой вместо умывания, обрабатывала глаза специальными растворами и закапывала капли. Потом она кормила меня с ложечки пюреобразной и безвкусной едой и давала лекарственные отвары или пилюли, предварительно растерев их в порошок, чтобы я смогла их проглотить. После начинались капельницы и осторожные перевязки на голове.
В это время я размышляла о том, зачем было подвергать меня таким бесчеловечным пыткам, ломать конечности, а затем лечить, и что такого хотели узнать марилийцы? Неужели я действительно была солдатом своей Земли и знала какую-то секретную информацию?
После всего я снова засыпала, а когда просыпалась после недолгого и беспокойного сна, сестра опять кормила меня. Потом мы либо разговаривали, либо она писала отчеты о моем состоянии. И снова процедуры.
Вечером, когда я просыпалась после дневного сна, меня снова кормили, поили и ставили капельницы. И я опять спала. А потом всю ночь тоже спала.
Через день-два меня посещал главный целитель госпиталя для военнопленных господин Йович. Это был пожилой и очень неприятный маг-целитель. Высокий, сутулый и худой, с редкими волосами, тонкими чертами лица и жуткими блекло-голубыми глазами. Всегда одетый в черный строгий костюм.
Господин Йович постоянно раздраженно и недовольно расспрашивал сестру Таисию обо мне. Так, как будто меня не было в палате. Затем садился за ее стол и внимательно изучал письменные отчеты сестры. Иногда что-нибудь дописывал, и тогда на следующий день сестра Таисия поила меня новым отваром и ставила в капельницах новые лекарства. После господин Йович всегда подходил ко мне, чтобы лично осмотреть. Если я вдруг спала во время его посещения, он всегда без зазрения совести будил меня, причём достаточно грубо. Этот человек вызывал у меня антипатию.
Иногда господин Йович приводил других магов-целителей или обыкновенных целителей без магии, чтобы они осмотрели меня.
Однажды один такой целитель не сдержал изумления, изучая отчеты сестры Таисии.
— Ради Пресветлой Богини, господин Йович, скажите мне, зачем этой лере выжгли магию, если не добились от нее того, чего хотели? Если бы она обладала магией, то последняя давно помогла бы ей восстановиться.
— Эти вопросы не ко мне, господин Стонич, — с раздражением чуть ли не проскрежетал зубами главный целитель, испепеляя последнего взглядом. — Все виновные уже наказаны. Но теперь я отвечаю карьерой за выздоровление этой пациентки. В особенности за то, чтобы к ней вернулась память. Вы на сегодняшний день лучший специалист по вопросу амнезии у обычных людей. Как нам с ней бороться?
— Ладно, не кипятитесь, мой друг, — снисходительно ответил господин Стонич. — Я понимаю вас. Если бы моя карьера зависела от нечто подобного, я тоже кидался бы на всех.
— Я на вас не кидаюсь! — почти прошипел главный целитель госпиталя, сжав кулаки. — И хватит разговоров! Просто займитесь тем, ради чего вы здесь! Приступите к осмотру пациентки! — грубо приказал он.
Лучший специалист по амнезии был пожилым полным круглолицым мужчиной с маленькими любопытными серыми глазами. Его каштановые волосы завивались и спадали на плечи, образуя смешное каштановое облако вокруг круглой головы. Я стала уже лучше видеть и сейчас с некоторым недоумением рассматривала этого смешного мужчину.
Сначала он недовольно уставился на целителя, который так грубо с ним разговаривал, потом, что-то для себя решив, он вздохнул и подошёл ко мне. Долго, нудно и очень внимательно осматривал меня и задавал многочисленные вопросы. Когда он закончил осмотр, я даже не помню, потому что уснула почти на его половине. Слышала, как он звал меня, будил, но не в состоянии была проснуться и открыть глаза.
Я вообще очень много спала. Мне самой казалось, что я сплю все время.
Иногда приходил атер Кирстан Стефанович, но пока я никак не могла вспомнить его и кем он был для меня в прошлой жизни. Поэтому относилась к нему настороженно, хотя, казалось, что он искренне волновался за мое самочувствие, очень нежно и с сочувствием всегда разговаривал и постоянно сопереживал.
— Господин Стефанович, я волнуюсь за нее, — сквозь сон однажды услышала приглушенный взволнованный голос сестры Таисии, — выздоровление происходит очень медленно и тяжело. Прошло больше двух месяцев, но улучшения слишком незначительные, кости плохо срастаются, лера Тубертон постоянно все путает и забывает, а господин военный министр требует ее скорейшего выздоровления, чтобы допросить, — последние слова сестра произнесла в отчаянии.
Я лежала, не открывая глаз, и старалась, чтобы дыхание не сбилось. Странная, выработанная когда-то привычка. Вдох… выдох. Я затаилась. Дыхание спокойное и размеренное, как у спящей, но я бодрствую и подслушиваю. Вдох… выдох.
— Военный министр требует? — с недобрыми интонациями переспросил атер Кирстан Стефанович. — Вы объяснили, в каком она состоянии? Без целительской магии даже не представляю, сколько должно пройти времени для ее выздоровления! — последние слова он гневно прошипел. — Я уже не говорю о полном выздоровлении!
Похоже, что мужчина жутко разозлился.
— Да, я объяснила все в последнем отчете, но военному министру нужна информация о «зеленых лучах», вы же знаете. И он теряет терпение. Господин Йович тоже теряет терпение, — она говорила с тем же отчаянием. — А что я могу против господина министра и главного целителя? Они выговаривают мне, но леру Тубертон еще долго нельзя допрашивать, да и не о чем, если она собственное имя забывает! Допрос может так напугать ее, что она забудет даже то, что стала уже запоминать! Вот чего я боюсь.
— Ясно, — задумчиво и зло протянул атер Кирстан Стефанович, — конечно, вы правы, сестра Таисия. Я возьму военного министра на себя. В конце концов, он — мой дядя.
«Военный министр Марилии — дядя атера Кирстана?» — успела удивиться я, а затем, видимо, все же уснула, так и не открыв глаза.