Спать я не ложилась. Желудок не унимался, сворачивался противной болью и ныл, не переставая. Чистая психосоматика, конечно. Сколько себя помню, всегда так было — стоило немного понервничать, обострялся гастрит. Странно, что желудок не скрутило в тот день, когда мы с Гораном встретились. Чудеса.
Я привыкла к этой болячке, зная, что надо просто перетерпеть, но сейчас она тормошила и так расшатанные нервы, изводя меня, мешала спать и доводила до слез. Поэтому уже вторую ночь пришлось провести у окна, чтобы хоть как-то отвлечься, задремывая на пару минут и вновь просыпаясь. С рассветом уставшее от капризов погоды небо заплакало противной моросью, пришлось закрыть окно и слезть с подоконника. Определенно нужно поискать аптечку. Все, что было с собой, уже схомячено. Или попросить Ильдара привезти лекарства из города. Вздохнув, я отправилась на поиски, но едва открыла дверь, как увидела Горана, который сидел на полу, прислонившись спиной к косяку.
— Какого лешего ты тут делаешь?
— Прости. — Он поднялся. — Извини, уже ухожу.
Я проводила его взглядом. Будто мне мало, черт тебя подери! Совесть и так уже, действительно, в пюре превратилась. Так нет, надо еще на мозги покапать, чтобы эти измученные глаза я уж точно не забыла! И, конечно, желудок, не упустив такую шикарную возможность, моментально присоединился, скрутив тело болью и заставив согнуться пополам. Так и язву недолго заработать!
— Сил уже никаких нет! — вырвалось у меня.
Я застонала, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, распрямилась и, кряхтя и бурча под нос, как старая вздорная бабка, поползла по коридору. В такой ранний час дом еще спал. На кухне никого не оказалось, но нашлась аптечка со всем необходимым. Боль успокоилась, но возвращаться в комнату не хотелось, там даже стены давили на психику. Побродив по коридорам, я, честное слово, случайно, попала на террасу второго этажа. За столом, где мы ели грибной суп-пюре, сидел Горан с ноутбуком. Пару секунд мы удивленно смотрели друг на друга в замешательстве.
— Саяна, останься. — Санклит встал. — Лучше я уйду.
— Не надо. — Мой взгляд переместился на ноут. — Можно? Мой пал смертью храбрых.
— Конечно. — Мужчина подвинул своего Асера ко мне.
— Если бы еще пароль от wi-fi узнать, — пробормотала я, присаживаясь за стол.
— Один, два, три, четыре, пять.
— Серьезно? А логин слово "логин"?
— Именно.
— Горан, ты!.. — Я рассмеялась. — Знаешь, сколько я часов провела, пытаясь подключиться к твоему wi-fi?!
— Прости. — Он тепло улыбнулся.
— Злобный тролль!
Мои пальцы застучали по клавишам. А вот и сайт нашего фонда. Помедлив, я открыла раздел с фото сотрудников.
— Здрасьте, Наум Ильич. — Пробормотала я, увидев розовую щекастую моську директора. Так, листаем ниже. Сердце сжалось. Девчата, как же мне вас не хватает, хорошие мои!
Алла Скворян. Мгновенно заледенев, рука повисла над тач-падом. Здесь была моя фотография!!! Моя!!!
— Саяна, что случилось?
— Они заменили меня! — я беспомощно посмотрела на него. — Горан, на моем месте в фонде уже работает другой человек! — слезы заструились по лицу.
— Родная, мне очень жаль. — Мужчина встал, сделал шаг и замер в нерешительности.
Я всхлипнула, разревелась, как ребенок, и санклит не выдержал — порывисто обнял и прижал к себе. Как всегда, сильные горячие руки нежно гладили мою спину. Я прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, и отчетливо поняла, что именно этого катастрофически не хватало всю неделю — оказаться в любимом стальном кольце, которое даровало исцеление и силы.
— Все будет хорошо. — Шептал он, покачиваясь и будто убаюкивая меня. — Все будет хорошо.
— Спасибо. — Прошептала я, успокаиваясь.
— Хочешь, отнесу тебя в комнату?
— Угу. — Отрываться от него совершенно не хотелось.
Горан подхватил меня на руки, как пушинку, и вскоре я уже лежала на кровати, заботливо укрытая одеялом.
— Тебе нужно что-то?
— Да, чтобы ты остался и рассказал что-нибудь, отвлек от этих мыслей.
— С удовольствием. — Кивнув, санклит сел на кровать. — О чем же тебе поведать, душа моя?
— Раскрой мне какую-нибудь военную тайну. — Попыталась пошутить я.
— Ни одной не знаю, прости.
— Тогда скажи, когда ты собирал такое количество санклитов на вечеринку под витражом с трехметровым Иисусом, над кем хотел поглумиться: над ними, Иисусом или над моим воображением?
— Сам не знаю. — Он расхохотался. — Любимая, только ты способна заставить меня так смеяться! И это в моем почтенном возрасте!
— Горан! — потрясенно прошептала я, приподнявшись. — А сколько тебе лет?
— Догадайся. — Он хитро улыбнулся.
— Больше сотни?
— Гораздо больше.
— Твою ж мать! — вырвалось у меня. — Больше тысячи?
— Нет, к счастью.
— Так сколько?
— Не скажу. — В глазах заплясали чертенята. — Задавай наводящие вопросы.
— Хорошо. Что тебе читали на ночь?
— Ничего.
— Правда? Жаль.
— И мне.
— Даже не знаю. Видел ли ты динозавров?
— Очень смешно! — мужчина с шутливой обидой посмотрел на меня.
— Кто тебя знает. Попробуем так. Россия уже победила Наполеона, когда ты родился?
— Хороший вопрос! Нет.
— А Петр I уже был царем?
— Да.
— Ага! Значит, ты родился в промежуток с 1672 по 1725 год.
— Верно. В 1718-ом.
— Ужас какой! — ахнула я. — Да ты раритет!
— Всего почти три сотни лет, подумаешь. — Он улыбнулся. — Или бедный санклит слишком стар для тебя?
Сил ответить не нашлось — в голове одновременно вспыхивали десятки мыслей.
Горан
— Любимая, почему ты молчишь? — я напрягся. Внутри все похолодело. — Или мой возраст и в самом деле проблема?
— Нет, — перебила Саяна, сжав мою ладонь. — Просто ты столько всего видел!
— Не пугай так, умоляю, злая моя! Все, что видел, не имеет никакого значения — жить начал, только когда утонул в твоих глазах на скале!
— У нас разница в возрасте больше двух с половиной веков! — пораженно выдохнула она.
— Тебя это тревожит?
— Нет. Это потрясающе!
— С тобой никогда ничего не предугадаешь! — я покачал головой и поцеловал запястье. — Непредсказуемое существо!
— Меня всегда тянуло к мужчинам постарше, но чтобы так!
— А вот теперь уже мне интересно стало. — Заговорила ревность. — Что за мужчины?
— Ну, это мы до утра разговаривать будем!
— Бессердечная женщина!
— Хорошо, хватит о возрасте. Что там дальше было, в легенде о санклитах? — Думаешь мне удастся забыть о твоих мужчинах?
— Нет, конечно, они такие были незабываемые!
— Так расскажи, поделились воспоминаниями. Что в них такого незабываемого было?
— Давай лучше обсудим всех женщин, которых ты успел осчастливить за триста без малого лет?
— Понял. — Я вздохнул. — Итак, первыми санклитами стали дети Ангела и смертной женщины. От них пошли две ветви, два клана — Лилианы и Якоба. Клан Лилианы считает, что Господь разрешил им отнимать жизнь у кого угодно, когда проклял их. Клан Якоба живет по принципу искупления, получая жизнь в качестве дара или помогая уйти тяжело больным.
— А ты?
— К сожалению, принадлежность санклита к клану определяется по праву рождения. Дети переходят в клан отца.
— Фууу, и тут шовинизм! — она сморщила носик.
— Увы. По отцу я в клане Лилианы. Сейчас мне ближе философия Якоба, но в прошлом я делал много того, за что мне нет оправдания.
— Горан, я не осуждаю тебя.
— Но имеешь на это полное право.
— Мы отвлеклись от легенды.
— Извини. Итак, в финале истории все собрались на вершине горы. Кто-то считает, что она находилась там, где сейчас Каппадокия. До того, как Господь проклял детей Ангела, он предложил ему искупить вину, даровал кинжал, который Отступник должен был сначала воткнуть в сердца детей, потом в свое.
— Пошел трэш.
— И не говори. Ангел не смог этого сделать. Его жена привела детей из села у подножия горы. Они закололи мальчика на глазах у сестры. Но Господь распознал обман и разгневался. Вот после этого и было наложено проклятие. Убитого мальчика он вернул и возложил на его потомков право уничтожать санклитов. Так появились…
— Дай догадаюсь. Охотники?
— Именно. А от сестры этого мальчика, которой пришлось смотреть, как убивают брата, пошел род Наблюдателей.
— Те ниндзюки, которые напали на нас в саду, в день моего побега! — ахнула Саяна. вспомнив тату в виде глаза.
— Они самые.
— И что эти Наблюдатели делают?
— Пытаются сохранить равновесие, предотвратить войны между санклитами и Охотниками. Ну, и ведут хронику. Я никогда ими особо не интересовался.
— А что они от меня хотели?
— Это у тебя нужно спросить.
— Понятия не имею. — Девушка пожала плечами.
— Загадочное ты существо!
— Хватит флиртовать, рассказывай сказку дальше!
— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Там немного осталось. Ангел переплавил клинок, дарованный Господом, добавил в металл свою кровь, а на лезвие вплавил вставки из своей кости.
— Затейник! — она фыркнула.
— Да уж. С помощью этого кинжала он сделал смертную жену санклитом. воткнув его ей в сердце.
— Вот гад!
— Он любил ее. Саяна, — мягко возразил я, — и хотел, чтобы любимая женщина всегда была рядом.
— Все равно гад.
— Ну, она примерно так к этому и отнеслась. По легенде женщина ушла от него и теперь скитается по свету в поисках этого кинжала, так как только он может вновь сделать ее смертной. Говорят, ее стоны можно услышать в пещерах Каппадокии.
— Фэнтези-триллер!
— Да. Но это всего лишь легенда, родная.
— Знаешь, у меня нет оснований не верить в нее, когда напротив сидит живой санклит. — Она хмыкнула. — Может, еще и вампиры, и оборотни, и честные политики существуют?
— Последних не встречал! — Я расхохотался.
— Давно хочу узнать еще кое-что. Почему здесь, в Турции, все санклиты говорят на русском? И хоть бы у одного был акцент!
— Это просто. Санклиты говорят на всех языках. Эта способность унаследована от Ангела Смерти, он же должен был напутственную речь сказать, когда отнимал жизнь у людей. Для этого ему было даровано владение всеми языками. Благодаря этому я могу признаться тебе в любви абсолютно на всех языках мира, жизнь моя!
— Ясно. А тот кинжал, который был у Гули, он откуда?
— У Гюле? До сих пор не знаю, где она его взяла. Она Охотник, но такие раритеты хранятся, как зеница ока, их могут сделать только сами санклиты, так что ей до него не дали бы и дотронуться. Эти кинжалы изготавливают из сплава серебра со сталью, с добавлением нашей крови, а на лезвие вставляются пластины из костей санклита. Удар такого клинка в сердце убивает санклита.
— Как хорошо, что Гуля промахнулась! — пробормотала Саяна.
— Она не знала, что у меня зеркальное расположение органов — сердце находится правее центра грудины, а не левее, как у большинства. У нас в роду такое встречается. Много раз эта аномалия спасала мне жизнь.
— Тебя… и раньше пытались убить?
— Не думай об этом, жизнь моя.
— А та кость, которую я вытаскивала из тебя, была с кинжала?
— Да, откололась от соприкосновения с ребром.
— А потом я ударила тебя в грудь, и она переместилась. Горан, я могла убить тебя!
— Ты же Охотница. Это гены. Ты была близка, как никто до тебя. Опасная женщина!
— Не смешно!
— Забудь об этом. Я ведь тоже мог тебя нечаянно убить. Эти кинжалы причиняют зверскую боль, а осколок кости и подавно. Из-за этой адской боли я мог…
— Поэтому ты отталкивал меня?
— Пытался, но с тобой разве справишься?
— Одного не понимаю, почему ты не поехал в больницу? Или не попросил врача, который меня лечил, помочь?
— Саяна, у санклитов глаза и уши везде. Если моя тайна о зеркальном расположении органов станет известна, это легко используют против меня, и последствия могут быть плачевными.
— Но тогда зачем ты рассказал это сейчас?!!
— Не хочу ничего скрывать от тебя. Раньше знали только мои родители.
— Горан, ты сумасшедший!
— Кто бы говорил! — я улыбнулся. — Сама наехала на Лилиану, помнишь, в кабинете? Она едва зубные коронки не проглотила от шока! Так с ней никто никогда не разговаривал! Кстати, ты должна знать, что сначала она была со мной, потом ушла к Арсению, затем бросила его, намереваясь осчастливить меня своим возвращением, и была разочарована отказом. Это если кратко. Хотя куда мне пытаться удивить девушку, которой пришло в голову бухнуть с сотней санклитов и погадать им по руке!
— Лилиане так и надо, ибо не фиг! — огрызнулась Саяна. — А за те коктейли меня уже желудок наказал.
— Ты плохо себя чувствуешь? — улыбка мгновенно слетела с моего лица.
Она вкратце обрисовала свои непростые отношения с гастритом и наотрез отказалась от врача, упрямая. В разговорах остаток дня прошел быстро. Ближе к ночи ее глаза начали слипаться, и я ушел, пожелав ей спокойной ночи. Но она так смотрела мне вслед, что в сердце расцвела надежда.
Глава 3 Первозданная стихия
Саяна
Ночью меня разбудила шикарнейшая гроза. От зигзагов молний, яростно рвущих небо в клочья, в комнате было светло, как днем. От грохота грома, рискуя разбиться, дрожали стекла. А ветер завывал так, словно ему под хвост перца насыпали. Красота!
Я закуталась в плед и вышла на балкон, нельзя пропускать такое зрелище! Порывы ветра толкали меня в грудь, рвали волосы, словно хотели снять скальп, но я глаз не могла отвести от этой первозданной красоты и мощи, и любовалась бы до утра, если бы сильные руки не обхватили сзади. Матерясь, как пьяный патологоанатом, Горан силком уволок меня с балкона. Держа одной рукой, закрыл окна и двери и оттащил подальше.
— Саяна!!! Ты с ума сошла?! А если бы?.. Что ты творишь?! — рявкнул он, вздрагивая при каждой вспышке.
— Не рычи на меня! Гроза — мое любимое зрелище!
— Кто бы сомневался!
— Драган!
— Что? Женщина, ты с ума меня сведешь! У тебя инстинкт самосохранения вообще, что ли, атрофирован?
— Раз я еще здесь, то, наверное, да!
Едкие слова попали в цель — Горан побледнел и отошел на несколько шагов. Я вздохнула. Вот так всегда, сначала ляпнуть, а потом подумать.
— Прости, — я подошла к нему.
— За что? Ты права.
— Нет, не права. — Моя ладонь легла на его грудь. — Простишь?
— Саяна, не существует того, что я тебе не смогу простить. — Он накрыл мою руку своей и опять вздрогнул всем телом. — И ты извини, я не должен был кричать на тебя. Но когда увидел, как ты там стоишь, прямо под молниями!..
— Ты боишься грозы?
— Не по-мужски, да?
— У всех свои тараканы в голове. — Я пожала плечами. — Меня вот пауки до инфаркта доводят.
— Знаю. — Он улыбнулся. — Все, ложись спать. И больше к балкону даже не думай подходить! Или завтра я тебе паука-птицееда принесу и положу на подушку! — санклит, вновь вздрогнув, покосился на окно. — Ну и ночь!
— Если хочешь, оставайся.
— Не шутишь?
— Я не настолько злая.
— Поспорил бы с этим утверждением!
— Нет, ну если не хочешь…
— Хочу.
— Тогда ложись. — Я залезла в постель и похлопала по одеялу. — Но предупреждаю — будем лежать и дружить.
— Как скажешь, безбашенная моя. — Мужчина быстро разделся и лег под одеяло.
— Ты так вздрагиваешь, что кровать трясется. За что ты так не любишь грозу? Это же божественно красиво! — я легла на бок и оперлась на локоть.
— Это опасно и красивым не кажется. — Парировал он, повернувшись ко мне. — А если серьезно, когда я был маленьким, молния попала в отца, был пожар, мы с сестрой пытались его вытащить, обгорели до костей. — Горан помотал головой, словно прогонял тягостные воспоминания. — Эту боль, запах горящей плоти я никогда не забуду. Если бы мы не были санклитами, умерли бы. Катрина после этого начала сходить с ума. Вот, как-то так.
— Прости. — Я подвинулась к нему и обняла. — Это страшно. Мне очень, очень жаль, что вам пришлось такое пережить. Как хорошо, что ты санклит!
— И это говорит Охотница! — поддел санклит, осторожно прижимаясь ко мне.
— Какая из меня Охотница? — фыркнула я, гладя его спину.