— Триша, я скоро буду, — севшим голосом сказала я, и прервала звонок, не удосужившись убедиться, что она меня услышала.
Через шесть с лишним часов я уже вбегала в вестибюль больницы. Адам прислал сообщение, что Триша уже родила. Я практически на цыпочках прошла в палату и едва не разрыдалась от увиденной картины. Триша полулежала на кровати и кормила малыша, второго держал Адам, который прохаживался по палате и что-то шептал своему сыну. Идеальная картина. Я замерла в дверях, не решаясь заходить и разбивать семейную идиллию. Через пару минут меня заметила Триша.
— Доллс, ты приехала, — произнесла Триша. Ее голос был похож на патоку, улыбка была вымученная, но счастливая, а глаза светились таким ярким внутренним светом, что я с трудом не выбежала из палаты. Адская боль проламывала грудную клетку.
И я осталась у них на пару дней, чтобы хоть немного натешиться младенцами, раз уж своих иметь мне было не суждено.
А сегодня я пакую чемоданы. Да-да, я согласилась на предложение Дрю и Марка. Как шутил ДиДи, они взяли мою крепость осадой. Но разве могла я отказать этим голубым глазам? И всем этим мышцам? И, что уж греха таить, привлекательному гонорару?
Так что под мощную, дышащую энергией, музыку «Крашез» я хожу по квартире, пытаясь продумать, что мне может понадобиться в этой поездке. А музыка у них действительно, что надо. Достаточно тяжелый рок, но мелодичный, пробирающий до самых костей. От некоторых песен по коже бегут мурашки, а в трусиках становится влажно. Я начинаю подумывать о том, чтобы сходить сегодня в бар и снять там кого-то на ночь. Потому что мое длительное воздержание плохо может сказаться на работе. Проще говоря, от передозировки общения с Дрю я могу взобраться на него, как на самое желанное дерево, и потереться. Да, неловко будет, если я так поступлю. Мысленно делаю себе пометку не пить, когда он поблизости. Пьяная я еще хуже трезвой.
Когда чемодан наполнен одеждой всевозможных цветов, а по боковым карманам распихана обувь, я считаю, что готова. Останется только забросить косметичку и отправляться в дорогу. Наливаю себе бокал вина, плюхаюсь на диван и включаю телевизор. Закинув ноги в тапочках с головами Гомера Симпсона на подушку, я наконец расслабляюсь. Меня еще ждет море работы по историческому фильму, но я буду думать об этом завтра в автобусе. Меня поселили в один автобус с некоторыми членами съемочной группы, выделив отдельную спальню, в то время как остальные будут ютиться в спальной части в середине.
Как я выяснила, мистер «Большая шишка» Дрю Нортон ездит в отдельном автобусе, куда предлагал поселиться и мне. Я отшутилась тем, что там только одна спальня, а мне по статусу не положено спать в проходе. Дрю заикнулся о том, чтобы спать вместе с ним, но давайте будем честны: я же наброшусь на него в первую ночь.
Дрю — это как отдельный подвид мужчин. Он открытый, честный, искренний. На работе деловой и серьезный, но мы же знаем, каким он может быть. Он чертовски соблазнительный и горячий. Дрю достаточно улыбнуться, и женщина уже сбрасывает с себя трусики. Он настолько открыт, когда хочет соблазнить, что это невольно вызывает восторг и даже зависимость. Так и я когда-то попала в его дружелюбно расставленные сети. О, что это была за ночь! Сначала я договорилась с Дрю, что он просто выполнит мое желание — лишит меня девственности. В выпускном классе я, как последняя идиотка, была одержима тем, чтобы лишиться своей V-карты. Став старше, я осознала, насколько мне повезло, что это был Дрю и у меня была волшебная ночь. Он был нежен и внимателен, волновался о том, чтобы причинить мне как можно меньше боли. Даже принес какой-то специальный гель, притупляющий ощущения. В итоге чувствительность у меня снизилась, но появился побочный эффект: Дрю никак не мог кончить. Боже, как же он тогда переживал по этому поводу! Ему пришлось бежать в душ со стояком, чтобы смыть гель, а мне пришлось научиться делать минет, чтобы помочь парню. Ночь была поистине незабываемой.
А потом Дрю понял, что ему меня мало. Мы стали встречаться, но только ради секса. Уже к третьему разу я так прониклась этим занятием, что хотелось в буквальном смысле не вылезать из постели Дрю. Что мы и делали до самого отъезда в университет. Он тогда попросил стать его девушкой, а я отказала. Ну какие нас могли ждать отношения, если мы учились в разных штатах? Дрю, конечно, говорил, что привязался ко мне и не хочет других отношений, и что его не интересует никто, кроме меня. Но будем честны сами с собой, в первую очередь. Молодой, красивый, обаятельный парень приезжает в университет, где столько новеньких девушек, каждая из которых хочет кусочек Дрю. И возьмем меня: маленькая, без особых форм, взбалмошная, слегка ненормальная и чертовски ревнивая. Ни один, даже самый терпеливый парень, не выдержал бы моих мавританских припадков.
А теперь я думаю о нем постоянно. Мы виделись всего три раза. Тот первый в кабинете Марка, потом он приезжал на студию, чтобы завезти мне контракт. Но мы пообщались всего пару минут, потому что из-за тура у меня очень поджимали сроки с текущим фильмом. И третий снова у Марка в кабинете, когда подписывали этот самый контракт. В этот раз занят был Дрю, он без конца и края утрясал что-то по телефону, а потом быстро черкнул ручкой в контракте и умчался. И каждый раз я не могу отвести от него глаз. Он настолько… ох, даже слов не подобрать! Вздыхаю, потому что ни черта не понимаю, как я собралась с ним работать.
Глава 9
Дрю
Я смотрю на ее широкую улыбку и не могу насмотреться. Мне кажется, я сошел с ума, но с губ так и рвется признание. Я все еще без ума от Долорес Диккенс. Сколько бы женщин не было в моей жизни — а их было предостаточно — никто так и не занял хотя бы маленький уголок в моем сердце, в котором всегда была она. Вы бы спросили: так почему я тогда не искал встреч с ней и не добивался? А я пожму плечами и отвечу: понятия не имею. Наверное, потому что все десять лет был самым ярким представителем семейства идиотов. Впитываю взглядом каждую черту Долли и не могу насмотреться. Она периодически ловит мой взгляд и улыбается шире. Ее маленький носик слегка кривится, когда она прищуривает глаза.
Долли светится. Она на своем месте. Мы в студии обсуждаем с группой процесс съемок. В эту небольшую комнату натолкалось столько народа, что кислорода едва хватает на всех нас. Но атмосфера настолько непринужденная и легкая, что столпотворение даже не чувствуется. Это потому что Долли здесь. Она шутит и смеется, пока знакомится с ребятами поближе. Ей хочется знать о них все, Долли впитывает каждое вылетевшее изо рта ребят слово. А они и рады хорохориться перед ней, потому что она заражает собой.
— Так, смотрите, — говорит Долли, хлопнув в ладоши, и все, как по команде, переключают свое внимание на нее. — Съемок самих концертных выступлений в фильме буде немного. Ну, то есть снимать мы будем много, но потом будем монтировать и нарезать кусочки, чтобы показать результат вашего труда. Но основной акцент будет сделан на подготовках к концертам. Репетиции, то, как вы проводите свободное время, то, как рождаются песни. Бесконечная вереница девушек в ваш автобус и безбашенные поступки.
— Мама меня из дома выгонит, — стонет наш басист Лиам.
— Я тебя приючу, если что, — подмигивая, отвечает Долорес.
— О, и меня выгонят, — встревает Ник, солист группы.
— Иди к черту, придурок, ты живешь сам. — Смеясь, Лиам толкает друга в плечо.
— А ты, значит, с мамой?
— Ну да.
— Она приехала к тебе погостить, пока в ее доме ремонт, — монотонно тянет Трей, перебирая между пальцами барабанную палочку.
Они начинают идиотскую перепалку.
— Тихо! — выкрикиваю я, и они замолкают, глядя на меня, как несмышленые щенки на папу. — Если мы сейчас не прекратим этот балаган, то никогда не выдвинемся в тур. Кончайте.
— О, я бы… — начинает Лиам, но я его перебиваю.
— Закончи мысль — и будешь бежать за автобусом до самого Сан-Франциско.
Парни опять смеются и толкают друг друга. Как дети. Долли смотрит на меня с интересом, но сразу отводит взгляд, когда я поворачиваюсь к ней.
— Продолжай, малышка До. — Со стороны диванов, на которых сидят мои парни раздаются различные звуки поощрения. — Заткнитесь, — рявкаю я, смущенный тем, что назвал Долли таким интимным прозвищем в присутствии группы. Они теперь мне жизни не дадут.
— Итак, — говорит она, вставая и начиная прохаживаться по комнате. Ее ярко-малиновая юбка в сочетании с армейскими ботинками и кожаной косухой творят что-то невероятное с моим либидо. Я отворачиваюсь, как будто рассматриваю инструменты у себя за спиной, а сам поправляю так некстати появившийся стояк. Из комнаты звукоинженера на меня с широченной улыбкой пялится Пит. Он кивает на Долли и показывает мне большой палец, делая вид, что второй рукой тоже поправляет выпуклость в штанах. Я незаметно показываю ему средний палец, и мы оба усмехаемся. Да, чувак, она горячая, как ад. И такая неутомимая в постели, что каждый мужик в этом помещении, знай он это, уже бы весь мир к ее ногам положил.
Я пропустил половину речи Долли, а теперь повернулся и внимательно прислушиваюсь.
— То есть, — произносит она, размахивая руками, пока все присутствующие следят за ее жестами. — Вставки между концертами будут сняты в таком слегка состаренном стиле. Как будто это было давно, а концерт — это сегодняшний день. Чтобы сделать такие акценты, я иногда буду вас просить делать странные вещи. Например, вместо сигареты попросим Лиама курить трубку. Запиши, — Последнее слово она кидает своему помощнику со странным именем ДиДи. — Или попросим Ника выйти на сцену во время генеральной репетиции в брюках, рубашке и подтяжках. А волосы соберем в аккуратный хвост и залижем в стиле гангстеров. — Записываешь? — снова небрежно спрашивает Долли, даже не дожидаясь ответа от помощника. Она знает, что он все сделает, как надо. ДиДи лениво кивает, вытянув вперед руку с диктофоном. Интересно, Долли в курсе, что он пишет это не в лежащий на коленях блокнот, а на диктофон?
— А я в чем буду на сцене? — спрашивает Диксон, который играет на скрипке.
Долли застывает посреди комнаты.
— А в чем ты обычно выступаешь?
— Не знаю, по-разному.
Долли жует свою розовую нежную губу и хмурит брови, а потом выдает:
— У вас есть песня. Эта… сейчас… — Она зажмуривается и щелкает пальцами, пока все застыли в ожидании. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы она не видела, как меня забавляет вся эта ситуация. Одержимая идеей Долли — это нечто. — Там про… ну, она ушла, а он за ней гнался. А потом… — Она мычит нечто, похожее на песню, и вот уже улыбаются все. — А! вспомнила! «Остановись и выслушай», — напевает она.
— Ведь все совсем не так, — подхватывает Ник. — И невозможно выдержать.
— Да! Так вот в этой песне такое красивое вступление на скрипке. Я бы хотела, чтобы на репетиции ты, Диксон, был во фраке. Мы снимем вступление в стиле нуар, чтобы был такой знаете, богемный шик. Теплые темные оттенки. И твои черные волосы будут отлично смотреться и пальцы с кольцами. Не снимай их, в общем.
— Ты сумасшедшая, — смеется Лиам. Долорес застывает и смотрит на него. — В хорошем смысле, малышка До.
Она резко поворачивается и смотрит на меня, а я хмурюсь. Мне не нравится, когда кто-то помимо меня так ее называет. Надо не забыть сказать об этом парням.
— Она не малышка До, — говорит Ник, усмехаясь, — она Зажигалка. Долли, можно мы будем звать тебя так?
— До тех пор, пока вы выполняете на камеру все, что я вам скажу, можете звать.
— Заметано, — отвечает Ник и смотрит на меня. Чертяка подмигивает мне. Он понял.
В студию входит моя ассистентка Марла.
— Босс, автобусы подъехали. Там Барни с парнями уже грузят ваши вещи.
— О, эти сейчас нагрузят, — стонет Лиам, поднимаясь со своего места. — В прошлый раз мне чуть не пришлось натягивать твои стринги, Марла, чтобы я мог хотя бы выйти из душа.
— Пошел ты. Ты ж не нашел ничего лучше, чем пройтись голым через весь автобус.
— А в чем мне было идти? — спрашивает он, пока все понемногу двигаются к выходу.
— В полотенце, Ник. Все же лучше, чем светить у меня перед лицом своим шлангом.
— Я все жду, когда же ты оценишь его по достоинству, детка.
— Поседеешь, пока дождешься.
— Эй, чувак, я бы воспринял шланг, как комплимент, — кричит им в спину Трей.
— Ты и карандаш воспримешь, как комплимент.
Я уже не слышу, что там ответил Трей, потому что они выходят из студии. Остаемся только я, Долли и ДиДи. Пока она собирает в свою сумку кучу цветных листов и забавные ручки, которые выложила в начале встречи, я киваю ДиДи на дверь. Парень все понимает быстро и скрывается следом за моей командой.
— Доллс, — зову я, и она смотрит на меня. — Ты не передумала насчет моего автобуса?
Она улыбается. Широко и как-то даже нежно, отчего внутри меня разливается тепло.
— Спасибо, Дрю, но я буду ехать со своими ребятами. Мне нужно еще работать над старым фильмом, помнишь?
— Помню. — Хоть мне это и не по душе. — Но хотя бы один вечер проедешься со мной, чтобы поужинать?
— Просто поужинать? — спрашивает она, слегка прищурившись.
Не могу сдержаться рядом с ней, поэтому подхожу и нежно глажу ее щеку, заглядывая в большие светлые глаза.
— А это уже по желанию.
Долорес судорожно вздыхает, а я ловлю краем глаза движение в комнате звукоинженера. Гребаный Пит. Мог бы по-тихому покинуть свой пост на несколько минут.
— Все собрала? — спрашиваю я, отстраняясь.
— Да, — выдыхает Долли.
— Тогда идем.
Я беру ее за руку и вывожу из студии. Ее ладонь в моей чувствуется так естественно, так правильно. И я не уверен, что смогу в ближайшее время выпустить ее.
Глава 10
Долорес
— Дейв, зайди с другой стороны. Сними снизу от сцены. Хочу, чтобы ноги Ника казались бесконечными, — произношу я в гарнитуру, глядя на то, как солист «Крашез» застыл на сцене, исполняя балладу. Одну ногу он поставил на какую-то штуку и отклонился слегка назад. Надо будет поспрашивать моих ребят, как называется все это оборудование. Я смотрю на Ника и не могу оторвать взгляд. Кадр должен получиться потрясающим.
Как только Дейв располагается перед сценой, Трей резко бьет в барабаны и музыка становится буквально громогласной, прокатываясь по всему телу мурашками. Неосознанно тру плечи в попытке успокоить кожу. Это потрясающее ощущение — находиться на концерте такой группы, как «Крашез». Парни выкладываются на полную, разрывая публику своей энергетикой. Они так отдаются своему делу, что каждый аккорд проходит сквозь тебя и пропитывает душу. Учитывая то, насколько участники группы привлекательные, я прекрасно понимаю девушек, которые буквально рвут глотки от крика. Вот уже весь зал подпевает припеву.
— Дейв, сними первые ряды. Да, тех кто ближе к тебе. Истерики девушек старайся пропускать, мы не концерт «Битлз» снимаем. Бери в фокус тех, кто подпевает без вселенской скорби на лицах.
Опускаю взгляд на маленький монитор и практически визжу от восторга. У некоторых людей такое вдохновение на лицах, как будто Ник со сцены проповедует новую религию, а толпа покорно идет за ним. Дейв выхватывает самые взрывные моменты концерта, и я задумываюсь о том, как мы с Робом будем вырезать ненужные куски. Благодаря работе операторов и живому отклику зрителей на концерте покромсать пленку будет той еще задачей. Когда все будет загружено в автобусы, а команда, изрядно отметив концерт, разойдется по автобусам спать, мы с Робом, вероятнее всего, засядем за работу.
Наш тур длится уже две недели, и я почти не спала в нем. Почти все время в дороге было потрачено на монтаж предыдущего фильма. Остались только небольшие штрихи и его можно отправлять продюсеру на утверждение, а там уже и в звуковой отдел. Мы на финишной прямой, но какой ценой дается этот забег, одному Богу ведомо. Я держусь на кофе и энтузиазме. Ну, и на адреналине от близкого присутствия Дрю Нортона и, конечно, от концертов. Парни заряжают своей энергией так, что кажется, словно я могу пробежать марафон после их концерта.