Она замолчала, а мое сердце запрыгало в груди испуганной птицей.
– И что же вы подумали, ваше сиятельство? – я боялась, что мой голос задрожит, но вопрос прозвучал на удивление ровно.
– Ох, мне даже стыдно об этом говорить, ваше высочество! Боюсь, сейчас это может прозвучать для вас как оскорбление. Но тогда я подумала, что, возможно, он говорил о вас!
Наверно, я покраснела, потому что Лорена испугалась еще больше.
– Простите, ваше высочество, я обидела вас таким подозрением! Сейчас я, разумеется, так не думаю. Зная, кто вы такая, его светлость никогда не осмелился бы надеяться на..
Она не договорила, но это и не требовалось. Она думала, Артур знал, кто я такая, уже в Аранаке! Но ведь это было не так!
– Ах, ваше высочество, я сделала только хуже!
Нет, она не сделала хуже. Напротив, я впервые услышала от нее что-то хорошее. И хотя я не была уверена, что Артур говорил тогда именно обо мне, одна надежда на это уже согревала меня. Но Лорене знать об этом было не обязательно.
37. Будни принцессы
В этот день я отправилась к источнику вместе с матушкой. Я еще не привыкла к тому, что она рядом, и радовалась каждому мгновению, проведенному в ее обществе.
Она держала меня за руку, и я чувствовала себя счастливой.
– Тебе нравится во дворце, дитя мое?
– О, да! – горячо заверила я. – Здесь очень красиво, и все придворные так заботятся обо мне.
Честно говоря, именно чрезмерная опека и беспокоила меня больше всего прочего во дворце – я уже считала дни до окончания бального сезона. Мне хотелось отправиться с королем и королевой в загородное поместье, где, по словам Данзаса, слуг было вполовину меньше, а свободы гораздо больше. Там я смогла бы заняться верховой ездой и чаще видела бы матушку. Я мечтала часами беседовать с ней, не отвлекаясь на очередные приемы.
– Ты чувствуешь его силу, Алэйна? – спросила она, когда мы остановились в нескольких шагах от пруда.
Она, как и я, смотрела на фонтан с восхищением.
– Да, матушка!
Мне отчаянно хотелось коснуться прозрачных струй прямо сейчас, не дожидаясь наступления совершеннолетия, и я непременно сделала бы это, если бы не боялась, что мои действия прогонят магию из источника навсегда.
Фрейлины стояли неподалеку. Они не беспокоили нас, и я была этому рада. В присутствии посторонних нам с матушкой приходилось разговаривать с соблюдением всех правил этикета, а этого не хотелось ни ей, ни мне.
– Насколько я могу судить, ни принц Вильгельм, ни принц Джордж не понравились тебе, Алэйна? – грустно улыбнулась матушка, когда мы повернули назад ко дворцу.
Я кивнула. Мне не хотелось ей врать.
– Признаться, я не удивлена. Но, быть может, стоит присмотреться к ним повнимательнее. Иногда за внешней мишурой можно отыскать что-то действительно ценное.
Мне совсем не хотелось говорить о принцах, и я спросила о другом:
– А вы с отцом сразу полюбили друг друга? Ведь ваш брак по любви, правда?
Я надеялась услышать безоговорочное «да!», но матушка покачала головой:
– Вовсе нет, дитя мое! Я вышла замуж за его величество, потому что наши отцы договорились об этом браке вскоре после нашего рождения. Этот союз помог и Линарии, и стране, в которой я родилась. Я приехала в Лиму, почти ничего не зная о своем женихе, но чем больше я общалась с ним, тем больше крепла во мне уверенность, что наш брак – это разумный шаг. Я вижу, ты разочарована. Напрасно! Сейчас я искренне люблю его величество, и он, я надеюсь, может то же самое сказать обо мне. Брак, заключенный по расчету, давно уже перерос в союз по любви.
Мне стало грустно. Я так надеялась, что матушка встанет на мою сторону и одобрит мое нежелание выходить замуж без взаимного чувства.
Она поняла мои сомнения.
– Дитя мое, ты должна помнить, что ты – принцесса! Ты не должна совершать необдуманных поступков и поддаваться чувствам. Да, иногда я ловлю себя на мысли, что предпочла бы родиться не во дворце, а в каком-нибудь простом дворянском поместье, чтобы быть более свободной в своих действиях и желаниях. Но такие мысли быстро проходят, стоит мне вспомнить, какая ответственность лежит на королеве. Ты должна думать не о своих интересах, Алэйна, а об интересах своей страны. Пообещай мне это!
Я вздохнула. Еще полчаса назад я собиралась открыть матушке свое сердце, но сейчас сделать это было немыслимо. Я поняла – даже она осудит мою любовь к Артуру.
– Почему бы тебе не пригласить сегодня принцев на музыкальный вечер? Разумеется, не их одних – у тебя в гостиной могла бы собраться вся молодежь, что будет во дворце. Это даст тебе возможность познакомиться с их высочествами чуть ближе. Только помни – ты не должна выделять ни одного из них.
Это было всего лишь предложение, но прозвучало оно столь категорично, что я не посмела возразить.
На протяжении нескольких часов мои фрейлины суетливо готовили вечернее мероприятие – приглашали музыкантов, расставляли в гостиной цветы и писали приглашения на надушенных листах бумаги.
Нужно ли говорить, что к вечеру гостиная наполнилась народом?
Я уже несколько недель жила во дворце, но большинство из собравшихся были мне не знакомы. Не отходивший от меня ни на шаг граф Данзас шепотом называл мне тех, в чью сторону я бросала свой взгляд.
– Его светлость герцог Элезон. Глуп как пробка и совершенно не стоит вашего внимания. Граф Маршан – приглашен сюда исключительно потому, что его старшая сестра замужем за первым министром страны – герцогом де Клари. Уверен, он заснет при первых же звуках скрипки. Но не удивляйтесь, если кто-нибудь из ваших фрейлин положит на него глаз – для любой из них он будет выгодной партией.
В толпе гостей я пыталась высмотреть Вивьен или Артура, но ни той, ни другого тут не было.
– Я хотела бы, чтобы впредь на такие вечера непременно приглашались бы Аранакские, – резко сказала я.
Было странно, что Данзас, старавшийся во все прочем удовлетворять любые мои капризы, не догадался об этом сам. Ведь он же знал, как мы дружны с Вивьен.
Его сиятельство невозмутимо кивнул:
– Конечно, ваше высочество, не извольте беспокоиться.
Заиграла музыка, и разговоры смолкли. Исполнялось что-то очень нежное, приятное для слуха. Даже хохотушка Сильвия де Пюже от этих звуков прониклась лиричным настроением, и взгляд ее стал томным, грустным.
Я посмотрела в сторону графа Маршана – он действительно спал, откинувшись на спинку дивана.
Музыкальные произведения были подобраны со вкусом, и я получила подлинное удовольствие. После часового концерта значительная часть гостей откланялась и покинула дворец, и обстановка в гостиной сразу стала более теплой и душевной.
Баронесса Камилла Лотрек села за фортепиано, и я невольно позавидовала, что не умею играть так же искусно, как она.
Решил проявить себя и принц Вильгельм Силезский.
– Под сенью древнего каштана
Под золотой плеядой звезд
Я встретил ту, что так нежданно
Пронзила сердце мне насквозь.
Я не была знатоком поэзии, но эти стихи узнала сразу – их написал любимый поэт Вивьен Граф Грей. Я уже собралась поблагодарить его высочество за прекрасный выбор произведения для декламации, когда принц заявил то, что лишило меня всякого желания его хвалить.
– Я написал эти стихи в ночь после бала. На них вдохновила меня встреча с вами, ваше высочество.
Он наклонил голову, еще раз приветствуя меня, а я от такой наглости замерла с открытым ртом.
– Не знал, что вы творите под псевдонимом, ваше высочество, – раздался от окна насмешливый голос.
Он был едва слышен среди множества восхищенных возгласов, но я сразу же повернулась в ту сторону. Опершись на подоконник, там стоял тщедушный герцог де Ламберт.
Принц не обратил никакого внимания на его слова. Мне показалось, он даже не понял, о чем шла речь. Мы с герцогом встретились взглядами и улыбнулись друг другу.
Принц же Силезский нравился мне всё меньше и меньше.
38. Обман?
Мое семнадцатилетие готовились праздновать во дворце с большим размахом. На мои робкие возражения, что я предпочла бы провести этот день в семейном кругу, его величество заявил, что это – прекрасная возможность показать принцессу не только знати, но и простому народу.
– Ты выйдешь на балкон дворца и поприветствуешь наших подданных, что соберутся на площади. Разумеется, и на балконе, и среди толпы будут присутствовать лучшие королевские маги. Они не допустят ненужных волнений.
– Может быть, у тебя есть какие-то особые пожелания, Алэйна? – спросила матушка. – Скажи, какое платье ты хочешь, и какие драгоценности?
Но наряды интересовали меня меньше всего.
– Я хочу увидеть Вивьен до праздника! Я уже неоднократно говорила его сиятельству графу Данзасу, чтобы он пригласил ее во дворец.
Матушка с отцом переглянулись.
– Кажется, Аранакские уехали из Лимы сразу после бала. Но не беспокойся, дитя мое, они непременно будут приглашены на твой праздник.
Уехали? После бала? Но почему? Неужели они могли подумать, что из-за нового статуса я изменю свое к ним отношение?
А если на отъезде настоял Артур? Быть может, именно он захотел разорвать всё то, что связывало нас когда-то?
Эти мысли мешали мне чувствовать радость от предстоящего праздника, и даже веселая болтовня Сильвии не могла разогнать мою грусть.
– Ах, ваше высочество, вы только посмотрите, какие шелка и кружева привезли во дворец! А какие роскошные бриллианты! Если бы вы знали, как я счастлива, что платья шьют не только вам! Я никогда и помыслить не могла, что у меня будет такой наряд. Правда, он восхитителен?
Я кивала в ответ, иногда даже не понимая, о чем она спрашивает.
Я приободрилась только накануне праздника. Надежда встретиться с Артуром и Вивьен придала мне сил. Я понимала – Аранакские не смогут проигнорировать приглашение на день рождения принцессы и вынуждены будут приехать во дворец.
В полдень, сопровождаемая родителями и целой свитой сильных магов, я вышла на балкон. Вся огромная площадь перед королевским дворцом была полна народа. Люди стояли так плотно, что яблоку было негде упасть.
– Его величество король Линарии Дидье Второй! – возвестил глашатай. – Ее величество королева Луиза! Ее высочество принцесса Алэйна!
Толпа восхищенно ахнула. В воздух полетели шляпы и цветы.
Я потрясенно молчала. Слёзы радости катились по щекам.
Народ приветствовал меня – вчерашнего кукушонка, еще недавно не знавшего ни рода, ни племени.
– Они полюбят тебя, дитя мое! – прошептала королева. – Да что я говорю? Они уже тебя любят!
Вечерний бал был еще роскошнее, чем первый. Но я уже не волновалась так, как в прошлый раз. Я уже неплохо знала дворцовый этикет и научилась держаться с достоинством, приличествующим принцессе.
Я выслушивала поздравления и пожелания и отвечала на них улыбками и едва заметными наклонами головы.
Я много танцевала. И с принцем Вильгельмом, и с принцем Джорджем и еще с несколькими герцогами – достаточно знатными, чтобы осмелиться пригласить принцессу. А графа Данзаса я пригласила сама. Я не знала, вписывалось ли это в правила, но раз уж это был мой праздник, я хотела выделить того, кто каждый день так опекал и поддерживал меня во дворце.
– Вы прекрасно танцуете, ваше сиятельство! – похвалила я его после очередного мастерского па.
Он хохотнул:
– Благодарю вас, ваше высочество! Хотя я думаю, завтра его величество попеняет вас за этот танец. Вы должны были подарить его более достойному кавалеру.
Но единственного кавалера, которого я могла бы счесть более достойным, чем граф Данзас, во дворце всё еще не было.
Возвращаясь к трону после танца, я заметила одиноко стоявшего у стены герцога де Ламберта.
– Вы не танцуете, ваша светлость? – спросила я и тут же пожалела о своих словах.
Я знала, почему он не танцевал. И хотя его небольшой горб всегда был тщательно замаскирован умело подобранными нарядами, о нём знали все во дворце.
– Простите, я сказала это, не подумав, – смутилась я.
А он ободряюще мне улыбнулся:
– Не извиняйтесь, ваше высочество. Это – ваш праздник. Вы вольны делать и говорить то, что вам заблагорассудится.
Но я всё равно чувствовала себя виноватой.
Аранакских я заметила в зале ближе к полуночи. Как ни странно, но герцог и герцогиня не подошли ко мне. Мне вообще показалось, что они старались не привлекать к себе внимание. Ни Вивьен, ни Артура с ними не было.
– Я хочу поговорить с их светлостями! – сообщила я Данзасу.
– Алэйна, думаю, бальная зала – не лучшее место для этого, – нахмурился его величество. – Здесь следует танцевать, а не разговаривать.
– Хорошо, – согласилась я. – Но я требую, чтобы Аранакские прибыли в мою гостиную сразу же после бала! А иначе я вынуждена буду разыскивать их за пределами дворца. И, если потребуется, отправлюсь и в Аранак.
Я заявила это тоном, не допускающим возражений, и граф Данзас молча поклонился.
Я была настолько встревожена всем происходящим, что едва дождалась окончания танцев. Мы с родителями вышли из зала.
– Будет лучше, если ты отправишься спать, Алэйна, – покачал головой отец. – День был наполнен столькими событиями, что ты наверняка устала.
– Я хочу поговорить с герцогом! – упрямо заявила я. – Он должен объяснить мне, почему Вивьен не приехала в Лиму. С ней что-то случилось? Вы скрываете это от меня?
– Не смейте дерзить, ваше высочество! – когда отец сердился, он начинал обращаться ко мне на «вы».
Матушка примиряюще пожала наши руки.
– Алэйна просто переволновалась. Правда, дитя мое?
Я кивнула.
– Но я буду еще больше волноваться, матушка, если вы не позволите мне поговорить с Аранакскими.
Она обняла меня и поцеловала в щеку.
– Конечно, дитя мое! Ты должна убедиться, что с Вивьен всё в порядке. Я мало знакома с этой девушкой, но знаю, что ты считаешь ее своей сестрой и вполне тебя понимаю.
Родители расположились в гостиной вместе со мной, и вошедшие туда через несколько минут герцог и герцогиня поприветствовали короля и королеву низкими поклоном и реверансом. Присутствие их величеств лишило меня возможности принять его светлость с той теплотой, которую он заслуживал.
– Позвольте поздравить вас с днем рождения, ваше высочество, – взгляд герцога тронул меня до слёз. – Подарок – самый лучший аранакский скакун – уже стоит в королевской конюшне.
Он разговаривал со мной как с принцессой, а мне было жаль, что он уже не может обратиться ко мне как прежде – «дитя мое».
– Благодарю вас, ваша светлость! Искренне рада видеть вас во дворце. Но почему Вивьен не приехала вместе с вами? Она здорова?
Герцог торопливо кивнул, но почему-то оглянулся на супругу. И именно герцогиня ответила мне:
– У Вивьен всё в порядке, ваше высочество! Она немного простудилась, и мы подумали, что столь долгий путь в карете не пойдет ей на пользу. Но она просила передать вам поздравление и наилучшие пожелания. Она сожалеет, что не смогла сделать это лично. Но она приедет в Лиму в самом начале следующего бального сезона.
–И она не передала мне даже письма?
Поверить в это было трудно. Ви непременно написала бы мне хоть несколько строчек.
Значит, либо болезнь сестры была серьезнее, чем говорила герцогиня, либо…
В коридоре раздался шум, а у нас в гостиной, напротив, установилась тишина.
– Я требую, чтобы меня пропустили к ее высочеству!
Я слишком хорошо знала этот голос, чтобы ошибиться! И прежде, чем меня остановили, я метнулась к дверям и распахнула их.
Два стражника тащили Вивьен по коридору. А она упиралась изо всех сил.
– Отпустите ее! – выкрикнула я и пошла в их сторону. – Как вы смеете так обращаться с ее светлостью?
Стражники застыли, ожидая приказа от короля, который вышел в коридор вслед за мной. А он отчего-то медлил, молчал. Как молчали и Аранакские, дочь которых так бесцеремонно пытались выпроводить из дворца.