– Они обманывают тебя, Лэйни! – выкрикнула Вивьен. – Они все обманывают тебя!
39. Полночь
Я растерянно оглянулась на отца. Обманывают? Кто? Зачем?
Ви дернулась, но стража держала ее достаточно крепко.
- Разве вы не слышали, что сказала ее высочество? – резко спросил король. – Отпустите девушку!
Через секунду Вивьен уже рыдала у меня на плече.
- Ваше величество, простите нашу дочь! – я впервые видела такой испуг на лице герцогини Аранакской. – Мы немедленно уведем Вивьен отсюда. Она не понимает, что говорит.
Но сестра вцепилась в меня, а я обняла ее – я не намерена была позволять герцогине снова нас разлучить.
– Давайте вернемся в гостиную, – сказал его величество. – Ни к чему устраивать спектакль для слуг.
– Ваше величество, позвольте нам уехать! – продолжала настаивать герцогиня. – Обещаю, что не позволю больше Вивьен приблизиться ко дворцу и доставить вам новое беспокойство.
Сестра подняла залитое слезами лицо.
– Матушка, скажите Алэйне правду! Разве она не заслуживает этого?
– Замолчи! – зашипела герцогиня. – Ты, кажется, забыла, что находишься в присутствии его величества?
Я ничего не понимала. Но я знала одно – мои родители – и названные, и настоящие – стояли на одной стороне поля боя, а моя сестра – на другой. И я неосознанно поверила именно Вивьен.
– О чем ты говоришь, Ви? Кто меня обманывает и в чём?
– Не смей открывать рот, Вивьен! – приказала герцогиня. – Иначе тебя признают безумной! Простите, ваше величество, моя дочь не в себе. Именно поэтому мы и не взяли ее на бал. Понятия не имею, как она сюда попала.
Плечи Ви дрожали, и во всём ее облике было удивительное сочетание слабости и силы. Она боялась, но не собиралась отступать.
– Ты – не королевская дочь, Лэйни! Они обманули тебя!
Вивьен выкрикнула это и снова расплакалась. Помимо ее рыданий в гостиной на протяжении нескольких минут не раздавалось ни звука.
Я переводила взгляд с короля на королеву, с королевы – на герцога. Родные, близкие мне люди краснели и отворачивались. И только герцогиня пыталась «сохранить лицо».
– Не слушайте ее, ваше высочество! На протяжении нескольких дней у нее был жар, и должно быть, болезнь помутила ее рассудок.
– Довольно, ваша светлость! – прервал ее король. – Думаю, нет смысла упорствовать в этом обмане. Ваша дочь, герцогиня, оказалась честнее нас, и имеем ли мы право упрекать ее за это?
Герцогиня пошатнулась и, наверно, упала бы в кресло, если бы кому-нибудь было позволительно сидеть в присутствии короля.
Я – не дочь короля? Нет, такого не могло быть!
Но я видела по их растерянным, виноватым лицам, что слова Ви – правда. Я только не могла понять – зачем? Зачем им понадобилось обманывать меня? Тем более, если в этом обмане был замешан сам король!
– Прости нас, дорогая! – тихо сказала королева.
Она не была моей матерью! А король не был моим отцом. Всё это – дворец, наряды, драгоценности – было обманом. И я снова вернулась к тому, с чего начала – я опять почувствовала себя кукушонком.
– Но зачем? – прошептала я.
– Я всё объясню вам, Алэйна! – ответить на мой вопрос решил ее величество. – Помните, когда вы только приехали в Лиму, я рассказал вам о том, почему мы вынуждены были прятать свою дочь? Ее жизни угрожает опасность – враги Линарии постараются не допустить, чтобы она вернула магию в дворцовый источник. Наша девочка воспитывалась далеко от Лимы, и никто до сих пор не догадывается, кто она на самом деле.
– Да, ваше величество, – дрожащим голосом подтвердила я. – Я помню наш разговор и вполне понимаю, почему вы скрываете принцессу. Но зачем вам понадобилась я? Зачем вы назвали меня своей дочерью?
– Чтобы отвести подозрения от настоящей принцессы, – коротко ответил он.
Вивьен уже едва держалась на ногах, и я всё-таки усадила ее в кресло – мне уже было наплевать на этикет.
– Но о настоящей принцессе никто и не знал! – возразила я. – Все думали, что речь идет о принце. И могли бы думать именно так вплоть до ее восемнадцатилетия. Зачем же вы решили привезти во дворец ненастоящую принцессу?
Король отошел к окну и зачем-то распахнул тяжелые шторы. В темноте ночи особенно ярко светились огни в дворцовом парке.
– Чтобы наша дочь смогла вернуть магию в источник, она должна пробыть рядом с ним хотя бы какое-то время до своего совершеннолетия. Поэтому мы должны были привезти ее во дворец. Но появление здесь девушки, которую прежде в столице никто не видел, уже могло вызвать подозрения. Уверен, кто-нибудь из иностранных шпионов непременно догадался бы, в чём тут дело. Тем более, что ей потребовалось бы бывать вблизи источника, к которому не подпускают даже самых знатных придворных.
– И вы решили использовать подсадную принцессу? – горько усмехнулась я. – Ну, что же – это было умно, ваше величество! Значит, настоящая принцесса – одна из фрейлин? Не так ли? Ведь только им позволено было бывать у источника вместе со мной.
Он не стал возражать.
– Да, Алэйна, ее высочество – одна из них. Надеюсь, вы понимаете, как важно для Линарии сохранить эту тайну? Я сожалею, что мы изначально пошли на обман. Я как раз предлагал сразу рассказать вам всю правду.
Он строго взглянул на герцогиню, и та смутилась.
– Простите, ваше величество, я думала, так будет лучше. Да, Алэйна, ты можешь в этом винить меня – я знала о затруднениях его величества и сама предложила тебя на эту роль. Ты идеально на нее подходила. Ты примерно одного возраста с принцессой. Никто не знает, кто твои настоящие родители. Ты выросла далеко от столицы. Когда его величество объявил, что ты – его дочь, – никто не усомнился в этом.
За окном раздались залпы фейерверков, и небо расцветилось множеством ярких вспышек. Начался праздничный салют.
Я взглянула на часы. Стрелки только-только коснулись двенадцати часов.
Всё случилось как в старой сказке – ровно в полночь, после окончания бала, принцесса вновь превратилась в Золушку.
40. Ради Линарии
– Прости, дитя мое, – я увидела слёзы на глазах герцога Аранакского и едва не расплакалась сама. – Я должен был воспрепятствовать этому, но…
– Речь шла об интересах Линарии! – возразила мужу ее светлость. – Разве не должны мы жертвовать своими желаниями ради процветания родной страны?
Я почувствовала горечь на губах. Слова герцогини прозвучали высокопарно и фальшиво – даже его величество поморщился.
– Теперь, когда вы всё знаете, Алэйна, именно ваше решение будет определяющим в этом деле, - я впервые разглядела так много морщинок на лице короля – сейчас он казался гораздо старше, чем раньше. – Мы не можем заставить вас лгать. Если вы решите выйти из игры, то так тому и быть. Нам придется увезти принцессу из дворца и надеяться на то, что этих нескольких недель, проведенных ею возле источника, окажется достаточно, чтобы установить с ним связь.
– Но, ваше величество, – снова вмешалась герцогиня, – я уверена, Алэйна понимает, какая ответственность возложена сейчас на нее, и не откажется довести дело до конца. Ведь от этого зависит безопасность наследницы престола!
Моя безопасность ее ничуть не волновала.
– Мы были бы благодарны вам, Алэйна, если бы вы согласились нам помочь, – голос королевы звенел как струна. – Но я не смею просить вас об этом. Вы знаете о предсказаниях – в том числе и о том, в котором говорится о покушении на принцессу. Вы понимаете, насколько это опасно.
– Ох, ваше величество, – не унималась герцогиня, – я уверена, его величество уже ввел необходимые меры безопасности. Алэйну повсюду сопровождает стража. Да и кто может решиться на покушение в стенах дворца? Нужно воздержаться от выездов в город и принимать еду только после того, как кто-то уже попробовал ее.
Она говорила так уверенно, так убедительно – ведь это не ей предстояло стать подсадной уткой. И если бы речь шла всего лишь о том, чтобы угодить желанию ее светлости, мне не потребовалось бы так много времени на размышление.
Но на меня с тревогой и надеждой смотрели король и королева. Для них мой ответ был слишком важен. И не только для них. Что значила жизнь маленькой безродной девочки в сравнении с интересами всей Линарии?
– Мы усилим охрану, – заявил король. – Стражники и боевые маги буду находиться не только на входе в ваши апартаменты, но и в вашей гостиной. И во время посещения вами источника из парка будут прогоняться все гости. И между сезонами балов мы не поедем в загородное поместье, а останемся в Лиме.
Меня уговаривал сам король! Могла ли я сказать «нет»?
Я уже приняла решение, хоть еще и не озвучила его, но король, посчитав мое молчание за сомнения, поспешил добавить:
– Вы можете рассчитывать на нашу с ее величеством искреннюю благодарность, Алэйна. Я уже пообещал герцогине исполнить любое ее желание, если наш замысел увенчается успехом. А теперь говорю вам – мы щедро вознаградим вас, если вы сейчас не откажете нам в помощи.
– Я вовсе не прошу о вознаграждении, ваше величество, – я поклонилась ему, – для меня честь – послужить Линарии.
– Вы так добры, дитя мое, – измученная королева грустно улыбнулась. – Я была бы рада иметь такую дочь, как вы.
Для меня это была лучшая похвала. Не знавшая материнской любви, я тянулась к ее величеству, как тянется к солнышку полевой цветок.
В эту ночь Вивьен позволили остаться со мной, и мы с ней долго сидели в кровати, тесно прижавшись друг к другу – как часто делали в детстве.
– Зря ты согласилась, Лэйни! Нужно было отказаться и уехать с нами в Аранак. Конечно, матушка бы разозлилась, но заставить тебя она бы не смогла. Даже король признал за тобой право выбора.
– А как же Линария, Ви? – возразила я. – Ты помнишь, как мы в замке, читая книги по истории, мечтали, что принцесса вернет в страну магию? Или ты уже не мечтаешь об этом сейчас? И если мы с тобой можем помочь принцессе, то должны ли мы в такой момент думать о себе?
– Ох, Лэйни, – покачала головой сестра, – даже не знаю, что сказать. Ты, конечно, права, но, думаю, если бы ты отказалась, его величество всё равно что-нибудь бы придумал.
– Давай не будем говорить об этом, – тихонько попросила я и крепче обняла ее. – Лучше расскажи, чем ты занималась всё это время без меня в Аранаке. Артур уезжал туда с вами?
Сестра засопела:
– Да мы вовсе не уезжали в Аранак, а были здесь, в Лиме. Просто матушка не хотела, чтобы ты знала об этом. Я ведь услышала их разговор с папенькой вовсе не сегодня, а гораздо раньше. Они ссорились – отец говорил, что матушка поступает с тобой жестоко, и требовал, чтобы тебе рассказали правду. А она в ответ кричала, что это – не наша тайна, а королевская. А Артур… Он об этом вовсе ничего не знает. Он до сих пор считает тебя принцессой и полагает, что между нами теперь – непреодолимая преграда, и мы уже не можем общаться с тобой на равных. Признаться, он и меня уже почти убедил в этом. Ах, Лэйни, я знаю, что это прозвучит жестоко, но я очень рада, что ты – не принцесса!
Она поцеловала меня, и я почувствовала, что щека ее была мокрой от слёз.
– Лэйни, а как ты думаешь, кто из фрейлин – настоящая принцесса? Я слышала, одна из них – Лорена. Это правда? Представь, как ужасно будет, если принцессой окажется именно она! У нее такое злое сердце!
– А разве кто-то говорил, что принцесса должна быть непременно доброй? – возразила я. – Впрочем, будем надеяться на лучшее.
– А какие они, эти девушки? – полюбопытствовала Вивьен. – И нравится ли тебе кто-то из них больше остальных?
Я задумалась.
– Я еще плохо их знаю. Между нами нет доверительных отношений. Если мы и разговариваем, то только на самые обычные темы – о погоде и о нарядах. Даже представить не могу, кто из них окажется принцессой. Они все росли вдали от Лимы. Разве что на баронессу Ла-Тремуй я бы не делала ставку – мне кажется, ей гораздо больше семнадцати лет. А графиня де Пюже настолько не обучена хорошим манерам, что трудно представить, что король мог бы такое допустить. Хотя, признаться, именно Сильвия вызывает у меня симпатию.
– Мне кажется, что это и не Лорена, – зевнув, сказала Ви. – Ты вспомни – она едва не вышла замуж за нашего брата. И вышла бы, если бы Артур вдруг не передумал. И она приезжала к нам в замок совершенно без охраны.
– Да, ты права, – признала я. – Значит, остаются Камилла и Селин.
Но сестра уже не слышала меня – она спала.
41. Играя роль принцессы
Прогулка к источнику на следующее утро уже не доставила мне прежнего удовольствия. В парк со мной отправились все мои фрейлины, и я при каждом удобном моменте бросала на них пристальные взгляды. Пыталась понять, кто из них настоящая принцесса, хотя и знала, что сделать это сейчас невозможно. Ведь принцесса пока и сама еще не знала, кто она такая на самом деле, а значит, ни словами, ни поведением выдать себя не могла.
Они вели себя совершенно обычно – как и прежде. Лорена вышагивала по дорожке горделиво, стараясь не запачкать свои новенькие сапожки. Сильвия много и громко смеялась. Эмма пыталась всех поучать. Селин любовалась деревьями и птицами и на спутниц никакого внимания не обращала. Камилла была задумчива – я знала, что она любит сочинять стихи и делает это при каждом удобном случае.
Фонтан был таким же красивым и величественным, как вчера и позавчера, но смотрела я на него уже по-другому. Я понимала, что честь коснуться его струй впервые за несколько сотен лет выпадет уже не мне.
Нет, я не злилась. Какой смысл сетовать на то, что ты лишилась того, что тебе никогда не принадлежало? Было чуточку грустно осознавать, что довольно скоро правду узнают все, и всеобщее обожание и преклонение сменятся насмешками и пересудами. Я порадовалась, что мне эта правда открылась чуть раньше, чем остальным – было бы гораздо хуже, если бы я успела привыкнуть ко дворцу – к роскошным нарядам, драгоценностям, балам. А так…
Я вернусь в Аранак и постараюсь забыть обо всём, что случилось в Лиме. А может быть, его величество будет так добр, что подарит мне маленький домик в красивой деревушке где-нибудь в горах? Там я жила бы уединенно и спокойно, не завися от прихотей герцогини.
Замечтавшись, я едва не прошла мимо герцога де Клари, не поздоровавшись. Он низко поклонился, и я остановилась.
- Рада видеть вас, ваша светлость!
Первый министр еще не был стариком, но плечи его всегда были низко опущены, а взгляд печален.
- Весьма признателен вам за такие слова, ваше высочество! – улыбка его тоже была грустна. – Они согревают мое сердце.
И тихонько пошел дальше.
Фрейлины захихикали, и я шикнула на них:
- Как вам не стыдно? Вы насмехаетесь над одним из первых сановников Линарии. Над человеком, который так много сделал для ее процветания.
- Именно так, ваше высочество! – с жаром подтвердила баронесса Ла-Тремуй и тоже строго взглянула на подруг. – Нужно иметь хоть немного почтения!
Графиня де Пюже дернула плечами:
- Ах, но он всегда такой грустный и молчаливый – как привидение!
- Как вам не стыдно, ваше сиятельство! – попеняла ей Эмма. – Этот человек пожертвовал ради Линарии своей семьей. Он потерял свою дочь, когда она только родилась, и воспоминания об этом гложут его до сих пор.
- Какой ужас! – воскликнула виконтесса Робер. – Когда же это случилось?
- Много лет назад, - Ла-Тремуй преисполнилась важности – она любила рассказывать то, что было неизвестно остальным. – Как раз тогда, когда вы родились, ваше высочество, - и она отвесила мне церемонный поклон. – Как все теперь уже знают, было решено спрятать принцессу от посторонних глаз и увезти ее из Лимы. Это было поручено как раз герцогу де Клари, и он самоотверженно взялся за это и на какое-то время вынужден был оставить собственную семью, в которой тоже только-только родился ребенок. Герцогиня тогда еще не оправилась от родов и не могла присматривать за малышкой. Девочка была вверена заботам няни. А в местности, где находится поместье де Клари, в то время свирепствовала эпидемия. Няня не уберегла малышку и не убереглась сама. Они обе заразились и умерли. Если бы герцог был рядом, он, быть может, сумел бы что-нибудь предпринять. По крайней мере, как только стало известно об эпидемии, он увез бы дочь в столицу. Но он был далеко. Думаю, именно чувство вины перед своей семьей и мучает его столько лет. Но зная герцога, я не сомневаюсь, что, если бы он снова встал перед выбором, он снова пожертвовал бы своими интересами ради интересов государства.