Робер искренне радовался тому, что сможет помогать своей семье, а я жалела его – я слишком хорошо понимала, какие трудности ждут его на рудниках.
Когда я вернулась в замок, то сразу же спросила об утерянном амулете.
- Да, такой амулет действительно был, - подтвердил Рауль. – Но он был украден еще тогда, когда мой отец был ребенком. Похитителя нашли и наказали, но он уже успел продать амулет, и след того затерялся.
- А как он выглядел? – живо полюбопытствовала я. – В замке есть его изображение?
- Изображение? – удивился герцог. – Кажется, нет. Но в любом случае, изображение – это не амулет.
Я промолчала. Мне всё-таки хотелось бы знать, что было изображено на нём. Я хотела попробовать создать подходящее для него заклинание и применить его – пусть даже и без самого амулета. Конечно, не было никаких гарантий, что это сработает, но попытаться-то стоило.
Управляющий замком подтвердил, что книги с описаниями амулетов в Ламбере нет. А я пожалела, что уже успела позабыть то, что вдалбливал в наши с Ви детские головки месье Эраст – ведь когда-то я знала, как выглядят все амулеты Линарии. И я решила, что напишу сестре в Аранак – ей будет нетрудно сделать копию со страницы старинной книги.
Тем более, что написать Ви была еще одна причина – через две недели сестре исполнялось девятнадцать лет, и раз уж в этот праздник мы были далеко друг от друга, мне хотелось поздравить ее как-то по-особенному.
Рауль тоже озаботился подбором подарка для Вивьен.
- Что она любит? Драгоценности? Алэйна, вы можете отправить ей любое украшение, которое найдете в замке. Или мы можем заказать что-то новое. Может быть, бриллиантовую брошь с ее инициалами?
Я кивнула – да, это было бы неплохо.
- А еще она очень любит стихи. Особенно Графа Грея. Но в Аранаке хорошая библиотека, и вряд ли мы сможем отыскать книгу, которой бы у Вивьен не было.
Герцог улыбнулся:
- А вот здесь вы ошибаетесь, Алэйна! Новый сборник стихов Грея только-только вышел из-под станка печатника. Уверен, ваша сестра еще не читала его.
Я захлопала в ладоши. Это был бы чудесный подарок!
- Но сможете ли вы достать экземпляр этой книги? – засомневалась я.
Герцог ответил мне уверенной улыбкой, и вопрос с подарком был решен.
Мы с Ви обменивались письмами не так часто, как прежде, но в каждое послание я пыталась вложить как можно больше тепла. Мне так хотелось, чтобы она поняла, что я уже привыкла к Ламберу, и что герцог – вовсе не чудовище, а напротив – добрый и чуткий человек, окруживший меня заботой.
Я чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы не мысли об Артуре, избавиться от которых я, как ни пыталась, не могла. Я уже почти не думала о нём днем, но иногда он являлся мне в снах, и поутру я просыпалась со слипшимися от высохших слёз ресницами.
Я чувствовала себя виноватой перед ним – и из-за того, что оказалась слишком слаба и поддалась на уговоры выйти замуж. И из-за того, что забыла вернуть ему медвежий амулет и так и увезла его с собой из Лимы.
Однажды я получила от Артура письмо – короткое, но трогательное. Он написал, что знает о том, какую роль его матушка сыграла в устроительстве моего брака, и сожалеет о том, что не сумел этому помешать. И что хотя он никогда не посмеет разрушить узы, связывающие нас с герцогом де Ламбертом, он хочет, чтобы я всегда помнила, что могу рассчитывать на его помощь.
«Если кто-то когда-то посмеет обидеть тебя, только скажи, и я услышу, где бы ни находился, и приеду так быстро, как только смогу».
Чернильные буквы расплывались от капающих на них слезинок, и некоторые строчки скоро уже нельзя было разобрать. Но это было даже к лучшему – я не хотела, чтобы их прочел кто-то еще.
53. Утрата
Рауль смог добыть даже два экземпляра книги. Они еще пахли типографской краской, и даже я – не большая любительница поэзии – прикоснулась к ним с трепетом. Я не сомневалась, что Вивьен будет рада такому подарку.
Второй экземпляр я унесла к себе в спальню и принялась за него перед сном. Стихи были яркими как радуга и воздушными как облака. Я и сама не заметила, как за ночь прочитала всю книгу. Особенно удивительным было найти там строчки о моем родном Аранаке.
«Суров и грозен древний замок
Но там, за стенами его,
Растет цветок, что всех прекрасней –
Услада сердца моего».
Неужели Граф Грей бывал в нашем герцогстве? Мне захотелось непременно узнать что-нибудь об этом замечательном поэте. Быть может, Рауль с ним знаком? Было бы восхитительно, если бы Грей написал хоть несколько слов непосредственно для Вивьен. Сестра была бы счастлива!
Теперь на ежедневные прогулки я отправлялась одна. Я уже неплохо знала окрестности замка и не боялась заблудиться. И работавшие в полях люди, поняв, что я не представляю угрозу их благополучию, уже встречали меня искренними, хоть и усталыми улыбками.
В этот день я, как обычно, преодолела не меньше пяти лье и повернула обратно к замку. Погода стояла отличная, и я нарвала цветов и украсила ими свою шляпку.
Сразу за воротами я увидела незнакомую карету, но не удивилась – у нас не часто бывали гости, но Рауль время от времени принимал приезжавших по делам поверенных, торговцев, гонцов из столицы.
Я испугалась, только когда увидела покрасневшие от слёз глаза экономки.
- Что-то случилось? Да говорите же, Элиза! Чья карета стоит у ворот?
- Доктора, ваша светлость, - пролепетала она и поднесла к глазам платок.
- Доктора? – переспросила я. – В замке кто-то заболел?
И раньше, чем она что-то сказала, я уже знала ответ. Доктор приехал к Раулю! Эта догадка заставила сердце бешено застучать. Я почувствовала, как пот выступает на лбу, и схватилась за дверь.
Ах, как я ругала себя! Самовлюбленная эгоистка, думающая только о себе и о своих проблемах. Ведь я же и раньше догадывалась, что с Раулем что-то происходит – он постоянно был бледен, а если румянец и вспыхивал порой на его щеках, то он казался скорее признаком болезни, чем бодрости. Мой муж всё чаще выходил из-за стола раньше, чем мы заканчивали трапезу. Он объяснял это делами, требующими его немедленного присутствия в кабинете, но видно было, что он нехорошо себя чувствовал.
Я спрашивала его об этом и не раз, но он всегда успокаивал меня и говорил, что это – его привычное состояние, и что ровно так же он чувствовал себя и пять, и десять лет назад.
- И часто доктор бывает в замке? Я никогда не видела его тут.
Экономка шмыгнула носом:
- Обычно он приезжает в те часы, когда вы на прогулке. Его светлость не хотел, чтобы вы знали.
Я сбросила шляпку и побежала в спальню Рауля. Его личный лакей пытался остановить меня на пороге, но я (и откуда только силы взялись?) просто отшвырнула его в сторону.
Герцог лежал на кровати, и лицо его по цвету мало отличалось от белоснежной подушки. А через секунду я заметила алые пятна на тоже белой рубашке мужа. И на шелковом платке, который он приложил ко рту.
Я охнула, и Рауль поднял на меня измученный, но по-прежнему кроткий взгляд.
- Прости, Алэйна!
- Простить? За что? – я бросилась ко кровати, опустилась на колени.
- За то, что не сказал тебе до свадьбы о своей болезни. Я знал, что силы вот-вот оставят меня, но предпочел утаить это. Тебе достался слишком жалкий муж.
- Не говори так! Я ничуть не жалею, что вышла за тебя замуж! И я уверена, что ты поправишься. Мы позовем из Лимы лучших докторов. И магов!
Вплоть до этого дня мы с герцогом обращались друг к другу исключительно на «вы», но сейчас это казалось таким неестественным, таким неправильным.
- Нет, Алэйна, - даже простое покачивание головой давалось ему с большим трудом. – Я уже консультировался со столичными докторами и магами. Их ответ был неутешительным. Но о своей болезни я знал с самого детства. В нашем роду слишком часто случались браки между близкими родственниками – мои предки старались не допустить деления герцогства на части. Моя матушка была кузиной моего отца. Рано или поздно это должно было сказаться.
Вышедший из-за полога кровати доктор кашлянул, обозначая свое присутствие, и в его взгляде я увидела подтверждение словам Рауля. Он вздохнул и вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.
- Я собирался провести остаток своих дней в одиночестве, но потом встретил тебя… Прости, что вынудил тебя к этому браку. Я понимал, сколь мало радости может принести девушке такой муж, как я, но всё равно сделал тебе предложение. Я знал, что ты не сможешь полюбить меня...
- Нет! – выкрикнула я. – Я люблю тебя! Как брата, как друга! Ты за короткое время стал так близок и дорог мне!
Глаза его засияли.
- Благодарю тебя, Алэйна, за эти слова! Ты не представляешь, как они греют мне сердце! И всё-таки я хочу объяснить тебе мотивы моего поступка. Я понимал, что над этим браком будут смеяться в свете, что тебя станут попрекать таким немощным мужем, и это будет причинять тебе страдания.
Меня? Меня попрекать мужем? Нет, это его – богатого, родовитого – должны были попрекать такой женой, как я! И то, что он решился на брак с безродной девицей, уже делало ему честь.
А он продолжал говорить:
- Я подумал тогда, что этот брак – самый простой способ дать тебе свободу. Тебе нужно было лишь несколько месяцев потерпеть меня рядом с собой. Я уже знал тогда, что моя болезнь усугубляется, и хотел, чтобы мой титул и мое состояние достались тебе.
- Не говори так, пожалуйста! Это неважно.
Но он уверенно возразил:
- Нет, это важно, Алэйна! В обществе, где все – от короля и до последнего виконта – выстроены на иерархической лестнице, деньги и титул – это весомые аргументы. Да, это не добавит тебе любви мнимых друзей и знакомых, но это даст тебе возможность чувствовать себя независимой от их мнений. Они станут обсуждать и осуждать тебя за твоей спиной, но тебе не должно быть до этого дела. Ведь все они в лицо будут выказывать тебе свое уважение и искать твоего расположения. Не знаю, захочешь ли ты остаться в Ламбере или предпочтешь вернуться в Лиму. Если ты выберешь столицу, прошу тебя – продай наш дворец там и купи себе новый. На него найдутся щедрые покупатели, ведь он – в двух шагах от королевского дворца. Но он наполнен слишком мрачной атмосферой, которая не должна коснуться тебя.
Я кивнула – я не хотела бы переступать его порог даже вместе с Раулем, а уж тем более без него.
- Боюсь, я подвел тебя и в отношении нашего состояния – я слишком нерационально распоряжался им.
- Ты говоришь о помощи крестьянам? – догадалась я. – Не ругай себя за это. Ты поступил благородно, я горжусь тобой.
Слабая улыбка пробежала по его потрескавшимся губам.
- Спасибо, моя дорогая. Ах, как бы я хотел быть здоровым и сильным! Но сейчас ни к чему об этом говорить. Я рад, что в эти последние мгновения рядом со мной именно ты.
И прежде, чем я успела сказать, что он не должен говорить об этих мгновениях как о последних, глаза его закатились, а тонкая рука, дернувшись, упала на перину.
Я закричала, и в комнату тут же вбежали доктор и граф Данзас. И пока врач пытался оказать Раулю помощь, граф обхватил меня за талию и оттащил от кровати. Я рыдала, рвалась обратно, но он держал меня достаточно крепко, чтобы этому помешать.
Через несколько минут доктор обернулся к нам и покачал головой – он был бессилен.
Всё происходившее в следующие дни я помнила плохо. Доктор давал мне успокоительные капли, и я постоянно находилась в каком-то тумане.
Подготовкой к похоронам Рауля занимался Данзас. Он сказал, что его светлость оставил распоряжение провести эту церемонию тихо и скромно, и я одобрила это – я не хотела, чтобы в момент прощания с ним рядом были люди, которые при жизни насмехались над ним.
И потому на кладбище были только те, кто любил его, и кого любил он.
В себя я пришла только через несколько дней, но всё еще казалось немыслимым, что Рауля больше нет. Я боялась переступать порог его спальни – так страшно было увидеть пустую кровать, - и с трудом заставила себя войти в его кабинет.
Сделать это было необходимо – управляющий каждый день обращался ко мне с какими-нибудь вопросами, и чтобы попытаться разобраться в хозяйственных делах, мне требовалось изучить множество документов.
- Хотел бы предупредить вас, ваша светлость, что казна Ламбера почти пуста. Боюсь, нам придется сократить расходы на закупку зерна для крестьян. Я уже давно говорил об этом его светлости, но он каждый раз откладывал принятие этого решения.
- Но для них это означает голод, не так ли?
Управляющий не стал этого отрицать.
- Возможно, ваша светлость.
- А могут ли они заниматься чем-то другим, месье Жубер?
Он развел руками:
- Вряд ли. Разумеется, мужчины подадутся на рудники, но это не принесет им пользы. Там уже и так слишком много народа. Неумелые рудокопы больше вредят, чем помогают делу. А ошибки в горах слишком дорого обходятся. Поверьте, ваша светлость, рано или поздно вам придется ограничить расходы. Либо начать продавать драгоценности де Ламбертов.
Я надолго задумалась. Месье Жубер во многом был прав, но я понимала, что отказать в помощи этим людям – значит, предать Рауля.
- Нет, мы продадим не драгоценности. Мы продадим дворец в Лиме.
- Но, ваша светлость, - запротестовал управляющий, - где же вы будете останавливаться во время посещения столицы? Ваш статус не позволяет вам довольствоваться комнатой на постоялом дворе или съемным особняком.
Я устало отмахнулась:
- Об этом мы подумаем потом. А пока постарайтесь найти покупателя.
Месье Жубер поклонился и вышел из кабинета, оставив меня одну среди вороха малопонятных мне бумаг.
Я раскрывала то один документ, то другой. Счета, расписки, книги доходов и расходов. Как жаль, что в детстве я так мало интересовалась арифметикой.
Эти листки я поначалу тоже сочла деловыми бумагами. Меня только удивило, что текст был записан короткими строками.
«Суров и грозен древний замок
Но там, за стенами его,
Растет цветок, что всех прекрасней –
Услада сердца моего».
Это было написано от руки. И это был итоговый вариант стихотворения – до него шли несколько набросков с неоднократно перечеркнутыми словами.
Я замерла от неожиданной догадки. А потом схватилась за следующий лист. И еще за один.
Это были стихи Графа Грея. И это были стихи Рауля!
Неужели их писал именно он? Тогда неудивительно, что никто ничего не знал об этом поэте.
Здесь же, в верхнем ящике письменного стола, лежал еще один экземпляр последней книги Графа Грея. Я достала его дрожащими от волнения руками. Раскрыла на первой странице.
«Моя любимая Алэйна, если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет.
Прошу тебя – не грусти и не предавайся отчаянию. И всегда помни о том, что дни, проведенные рядом с тобой, были лучшими днями моей жизни.
Большинство моих стихов были написаны еще до того, как я встретил тебя. Но все они – о тебе! Будь счастлива, моя дорогая!»
54. Обвал в горах
Меня разбудили посреди ночи. Экономка в наброшенном поверх ночной сорочки платке со свечой стояла возле моей кровати.
- Ваша светлость! Вставайте! Управляющий просит вас спуститься в гостиную!
Я с трудом открыла глаза. В темном небе за окном были видны звезды.
- Ночью? Он с ума сошел?
- Говорят, на руднике что-то случилось, - сообщила Элиза и поежилась.
Я мигом вскочила. Сна как не бывало. Пришедшая вместе с экономкой горничная подала мне халат, помогла стянуть волосы в пучок.
- Что случилось? С кем?
Но Элиза и сама мало что знала.
- Он не сказал. Велел позвать вас и его сиятельство графа Данзаса.
Я устремилась в гостиную. Экономка едва поспевала за мной.
Впрочем, торопилась она зря – Данзас, который успел прийти раньше нас, пропустил меня в комнату, а ее попросил остаться за дверью.
- Распорядитесь принести нам чаю, - велел он, не обратив внимания на ее обиженный вид. – Всё, что вам нужно знать, вам сообщат чуть позже.