Я посмотрела в сопроводительные бумаги и представила себе мешок красного стручкового перца и два мешка табака. Большие такие мешки из грубой коричневой ткани, затянутые веревкой и украшенные черными штампами на боках.
«Торговая компания «Вессен и сыновья», работаем для вас сто один год».
Как там было в старом анекдоте, преврати порося в карася?
Гастон, который торчал за моей спиной, вдруг восторженно ахнул, и я увидела, что мешки с орехом изменились, став толще и крупнее. Теперь они занимали почти половину трюма, и запах здесь стоял соответствующий, такой, что просто вышибал дух. Я зажала нос и бросилась на палубу.
— Не, ну точно перчик! — услышала я голос Гастона. — Так прямо и лежит стручками!
— Только не ешь его, — посоветовала я, пытаясь продышаться и глядя, как по набережной едет экипаж с гербом таможенного контроля.
Даже странно, что пассажиров не проверяют при высадке. Хотя, возможно, Эжена Рено интересуют только незаконные грузы.
— Перец и табак, — сообщил Гастон, выбравшись на палубу и обнюхивая свои лапищи. — Вот, точно, так табачищем и прет.
— Это кто едет? — поинтересовалась я. — Рено?
Гастон нахмурился.
— Он сегодня не ко времени. Видно, настучала какая мразь, что тут орехами пахнет. Вы, миледи, вот что, спускайтесь поскорее и идите к экипажу. Если что, Жак вас отвезет в поместье, а так ждите меня, и вместе поедем.
Я понимающе кивнула. Не стоит привлекать лишнего внимания. Кто знает, вдруг господин Рено умеет распознавать ведьм лучше радара Мориса?
Я как раз разместилась на сиденье, когда экипаж инспектора остановился напротив сходней нашего кораблика, и по ним важным шагом двинулись две небольшие собаки в темно-синих попонах. Эжен Рено выглядел моим ровесником, и, глядя на него, я подумала, что когда-то видела такого мужчину в книге о декабристах. Сильный, уверенный в своей правоте, готовый отдать жизнь за свои идеалы.
Он вдруг обернулся и пристально посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что старательно рассматриваю чайку, которая клевала какую-то дрянь. Нет-нет, спасибо, нам не нужно внимание таких серьезных господ.
Пока не нужно.
Собаки выбежали из трюма через несколько минут. Вскоре появился и Рено с бумагами, и вид у него был такой, словно он ожидал увидеть совсем не перец с табаком. Суперкарго, который почтительно раскланялся со мной, когда поднималась на борт, шел рядом, глядя так, как победитель смотрит на посрамленного врага.
— Перчик, конечно, дешевенький, — услышала я, — но так и покупатель не сильно важный.
Рено кивнул. Мне стало его жаль. Сняв колпачок с печатки на пальце левой руки, он поставил оттиск на документах, суперкарго поклонился и поднялся на борт.
Получилось. Кажется, можно было вздохнуть с облегчением, но мне было невыносимо стыдно. Да, я спасала себя и Генриха, но…
Рено быстрым упругим шагом обошел лошадей и приблизился к моему экипажу. Я поспешно придала себе вид гуляющей кокетки и посмотрела в его сторону так, как смотрят на поклонника, успевшего ужасно надоесть.
— Миледи, — с легким поклоном произнес Рено, дотронувшись до правого виска. — Что такая девушка делает в порту?
Надо было импровизировать. Я улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
— А кто этим интересуется?
— Эжен Рено, глава таможни островов святого Брутуса, — отрекомендовался Рено. Прозрачно-голубые глаза смотрели на меня с цепким интересом, и я не могла понять, профессионален он или нет. — Никогда вас здесь раньше не видел, благородные дамы сюда не заглядывают.
Так, он уже объясняет. Это хорошо.
Краем глаза я видела суперкарго и Гастона, которые стояли на борту кораблика и смотрели в нашу сторону так, словно собирались бежать и сушить портки.
Кажется, мне надо было одеться как тот оборванец, который сидел возле входа в центр у марвинцев.
— Знаете, пришла в голову блажь поесть устриц прямо из моря, — ответила я, стараясь быть той пустоголовой кокеткой, какой была на Фаринте. Рено понимающе кивнул. Улыбнулся и протянул мне руку.
— Здесь неподалеку есть прекрасный ресторанчик, — произнес Рено. — И устрицы там — просто восторг. Едем?
Сама не знаю, как я смогла стряхнуть накатившее на меня наваждение. В ушах зазвенело, и я едва услышала, как говорю:
— Благодарю вас, милорд, но я замужем. И не езжу с другими мужчинами.
Улыбка Рено стала еще шире, словно я сказала именно то, что он хотел услышать.
— Меня это, конечно, огорчает, — ответил он. — Но не останавливает. До скорой встречи, миледи!
— Вот так и сказал: это меня не останавливает, — подтвердил кучер. Он таращился на Мориса так, словно тот мог отдать его на съедение хищникам в любую минуту. Я сомневалась, что на маленьких островах святого Брутуса могут быть хищники, но выражение смуглой физиономии впечатляло.
Кораблик с грузом ореха спокойно покинул порт и направился в Фаринт. Я представляла, как капитан, суперкарго и остальная команда корчат рожи Эжену Рено, оставшемуся на берегу ни с чем. Правда, веселиться они будут ровно до того момента, как в корабельном дне не возникнет пробоина.
Это случится недалеко от берега Фаринта, так что команда может и спастись. А вот груз — уже нет. Его смоет в море.
Мы сидели в гостиной, и, хотя беседа о моем первом рабочем дне была похожа пусть на мягкий, но все же допрос, было видно, что Морис мной доволен. Даже очень доволен. Кажется, он думал, что я его обману, и то, что корабль с грузом и печатями Рено на документах все-таки отправился в Фаринт, его обрадовало — я чувствовала, что Морис готов пуститься в пляс. Генрих сидел рядом со мной, и я понимала, что все это время он был заложником.
— Этот ваш Рено всегда так бросается на девушек? — непринужденно поинтересовалась я. Морис неопределенно пожал плечами.
— Он явно что-то заподозрил, но вот придраться ему не к чему. Хорошо, что вы не поехали с ним.
Я посмотрела на Генриха — он улыбнулся и сжал мою руку. Кажется, мы с ним действительно смогли пройти этот этап. Морис проверил нас, убедился, что мы на его стороне и делаем то, что он нам говорит.
Кажется, пришла пора вздохнуть с облегчением.
— Зачем мне с ним ехать? Я работаю с вами и не рискую вашим доверием, — невозмутимо ответила я, и Гастон, который топтался у дверей, тотчас же добавил:
— Настоящий перец был, как есть настоящий! А табак? Дрянь табак, но руки вон, до сих пор пахнут.
Я выразительно прикрыла глаза: да, тут серьезная магия, а не цирковые фокусы.
Кажется, от Генриха летели маленькие молнии.
Он волновался за меня. Все это время он не находил себе места и боялся, что больше не увидит меня живой.
Генриху не надо было говорить ни слова. Я ловила его чувства и понимала так, словно они были моими.
— Вы удивительная волшебница, Милена, — произнес Морис. — Что ж, так чем я могу вас наградить? Помимо того, что я заплачу за прикрытие груза?
— Доктор Эрикссон, — сказала я. — Больше ничего.
Лицо Генриха сделалось угрюмым и твердым.
— Сами понимаете, я не могу схватить человека на улице, — ответил Морис с таким невинным видом, что я с трудом сохранила спокойное выражение лица. Вот как! А меня, значит, отправили в нокаут и похитили, наверно, совсем другие люди. С неба упали, должно быть.
Или он вздумал юлить? Ланге наверняка оказывает Морису услуги, и тот не хочет с ним расставаться. Никто не отдаст курицу, несущую золотые яйца.
Об этом я не подумала. Почему-то решила, что он не станет меня обманывать.
Кажется, впервые за все время наших с Генрихом путешествий мы с ним попали в безвыходное положение.
— Но я могу пригласить его в гости, — продолжал Морис после небольшой паузы. — Допустим, завтра вечером, — он снова сделал паузу и добавил: — Милена, я понимаю ваши нежные чувства к господину Эрикссону. Я на вашем месте хотел бы того же. Месть, в конце концов, дело достойное. Но все-таки, может, вы оставите его в живых? Какой врач приедет на его место, я не знаю, а с доктором Эрикссоном знаком очень хорошо.
— Да, знакомый дьявол лучше незнакомого, — согласилась я. — Что ж, Морис… Организуйте нашу встречу. Пожалуйста.
Все огни в лампах погасли, словно их задул порыв ветра. Комнату наполнил звон — начали приплясывать фарфоровые безделушки на каминной полке, зашевелились вазы на полу. Меня снова наполнило искрящимся весельем — я чувствовала свою силу и понимала, насколько она велика.
Месяц назад я и поверить не могла бы, что во мне может появиться магия. Что магия вообще существует! И вот теперь во мне жило волшебство.
Это было страшно и радостно. Это было чудом.
Люди Мориса испуганно заохали. Генрих схватил меня за руку, сжал, словно пытался успокоить. Дом стал успокаиваться, огни зажглись снова, и я увидела, что побледневший Морис держит в руке пистолет, наведя его на меня.
Он не собирался начинать пальбу — я это видела по его лицу. Оружие просто придавало ему уверенности.
— Я не обещаю, что доктор Ланге останется в живых, — совершенно спокойным тоном сказала я. — Но я обещаю, что с вами не случится ничего плохого.
Рука Мориса, сжимавшая пистолет, дрогнула — он убрал оружие и устало откинулся на спинку своего кресла.
— Завтра он придет, Милена, — пообещал Морис.
Я подумала, что следующим номером программы последует сообщение, отправленное Ланге: «Беги с островов, тебе конец».
— Это хорошо, — беспечно ответила я, понимая, что меня несет по очень рискованной территории, и я не могу остановиться. Словно поток подхватил. — Я настроена на то, чтобы долго и успешно работать с вами. Мне нравится здешний климат, я бы с удовольствием останусь на островах. А вы, Морис? Вы не склонны к рискованным авантюрам?
Морис вопросительно поднял бровь. Кажется, моя мысль о сообщении доктору соответствовала действительности.
— Доктор Эрикссон может внезапно исчезнуть с островов, — холодно сказала я, не сводя взгляда с Мориса. — И это меня очень сильно расстроит, а я не очень-то приятна в гневе.
Морис понимающе кивнул.
— Завтра, — произнес он. Надо же, его пробрало: похоже, Морис понял, что имеет дело с той силой, которую не сможет укротить или удержать. — Утром доктор оперирует в больнице для бедных. Я оплачиваю эту работу. На ужине он будет с нами.
Я улыбнулась так сердечно и тепло, как только могла.
— Это просто замечательно, Морис, — ответила я.
На этом мы и распрощались. Морис сослался на какие-то срочные дела и покинул гостиную. Когда все разошлись, то Генрих признался:
— Честно говоря, я испугался, когда все начало звенеть. За тебя испугался.
Я благодарно сжала его руку. Сейчас, рядом с ним, мне было легко и спокойно. Наконец-то можно было просто сидеть рядом и купаться в тепле и любви друг друга.
— Ты знаешь кого-нибудь из сахлевинской династии? — спросила я. — Кого-то, кто может подтвердить, что ты это ты?
Генрих нахмурился, затем кивнул.
— Знаю. А почему ты о них спросила?
— Эжен Рено родственник сахлевинского принца, — ответила я. — И он поможет нам убраться отсюда вместе с доктором. Вряд ли Морис решит нас проводить и помахать платочком вслед. И вряд ли марвинцы будут просто сидеть и ждать твоего сигнала.
Как я и запланировала, корабль с грузом затонул неподалеку от берегов Фаринта. Команду спасли пограничники, а вот мешки с орехами оказались на дне. Сообщение об этом пришло рано утром, как раз за завтраком; Морис скомкал желтый листок телеграммы, и его лицо побагровело так, словно его вот-вот хватит удар.
Мы с Генрихом одинаковым движением отложили вилки. Выражение наших лиц тоже было одинаковым — сочувствие и понимание. Сейчас надо было быть полностью на стороне хозяина дома. Я даже подумала, не позвать ли на помощь.
Встреча с доктором Ланге могла бы состояться намного раньше намеченного, и это меня не радовало.
— Сколько стоил груз? — негромко спросила я.
— Пятнадцать тысяч золотых орлов, — так же негромко ответил Морис. — Корабль… около двух с половиной.
Он был потрясен. Несколько минут назад его мир был светлым и безоблачным, полным надежд — а теперь все пошло прахом. И мне надо было понять, как сделать так, чтобы мы с Генрихом не попали под раздачу.
— Как же это могло случиться? — с искренним непониманием спросила я. Морис провел ладонями по лицу. Нашарил на столе бокал с минеральной воды, осушил одним глотком.
— Пробоина, — глухо произнес Морис. — Дьявол ее побери, как она там появилась? Корабль проверяли перед отправлением.
Я поняла, что надо действовать.
— Возможно, это был взрыв? — предположила я. — У вас есть враги, которые могли бы подложить бомбу?
Морис рассмеялся, и его взгляд сделался ледяным и цепким. Кажется, задавать вопрос следовало иначе: «У вас здесь есть друзья?»
Конечно, были те, кто хотел перекроить влияние на островах и забрать себе все, что имел Морис. Или хотя бы откусить кусок побольше от его пирога. Доктор Ланге словно нарочно выбрал место, где поселиться, чтобы у нас с Генрихом было побольше проблем.
— Знали бы вы, сколько их, — ответил Морис. — Никогда нельзя быть уверенным в том, что один из них не вцепится в меня. Пока я всех держу в руке, но вот кто-то не хочет сидеть на месте спокойно и ровно.
Когда так говорят, то ждут, что собеседник немедленно примется уверять в своей любви, крепкой дружбе и поддержке. Я ободряюще улыбнулась.
— Я не буду говорить, что я ваш лучший друг и самый верный соратник, — сказала я. — Как правило, так говорят те, кто готовится нанести удар. Но мы с вами работаем вместе, вы хорошо платите и можете мне доверять, пока платите.
Вчера вечером мне с поклоном принесли конверт от хозяина дома. В конверте лежал чек на предъявителя: мою работу оценили в две тысячи орлов. Генрих даже присвистнул и сказал, что Морис не пожадничал.
Теперь у нас были деньги. Это не могло не радовать.
Морис усмехнулся.
— Что ж, это, по крайней мере, честно. Я заплачу вам пять тысяч орлов, Милена, если приведете мне того, кто взорвал корабль.
Генрих легонько толкнул меня ногой под столом. Я кивнула.
— Для этого мне надо выйти в город, — ответила я. — И без сопровождающих.
Морис нахмурился, задумавшись. Кивнул.
— Предлагаю вашему жениху остаться здесь, — произнес он. — У меня есть для него работа.
Генрих улыбнулся с таким видом, словно прямо сейчас готов был пойти и сделать все, что ему прикажут.
— Что нужно сделать? — поинтересовался он.
— Вы инженер, значит, у вас достойное образование, — сказал Морис. Кажется, он сейчас говорил только для того, чтобы отвлечься и не думать о том, что корабль с орехом койли помахал ему рукой, отправляясь к морским чудищам. — Недавно я купил большое собрание книг в библиотеку, но пока их не разобрал. Посмотрите их, отделите те, что имеют ценность, от тех, которые можно пустить на растопку.
Генрих утвердительно качнул головой. Я в очередной раз подумала, что с Морисом надо держать ухо востро. Человек, который собирает библиотеку, всегда может преподнести неприятный сюрприз.
— Разумеется, — ответил Генрих. — Я вчера уже обратил внимание на вашу библиотеку.
Кажется, румянец Мориса уже не был таким багровым. Он увидел определенный выход из положения и уже придумал, как сможет получить выгоду из этой ситуации.
— Надо же! И как она вам?
— Удивительное собрание для этих мест, — произнес Генрих, и я видела, что он не лукавит.
На том мы и расстались. Морис ушел в свой кабинет, мы с Генрихом вышли из дома, и, сжав его руку, я негромко спросила:
— Все в порядке?
Генрих легонько поцеловал меня и попросил:
— Будь осторожна, хорошо?
— Буду, — кивнула я. Морис ни за что бы не выпустил меня из дома одну, Генрих оставался в заложниках, и как же хорошо, что сейчас я могла выйти из поместья! Генрих ободряюще улыбнулся.
— Ты поедешь к Рено? — осведомился он. Я кивнула.
— Да. Только он может нам помочь сбежать отсюда.
Не знаю, откуда во мне вдруг это появилось — я подняла руки и погладила Генриха по плечам, чувствуя, как его окутывает невидимое покрывало. Теперь никто не сможет причинить ему вреда. Не отравит, не ударит ножом, не выстрелит, не задушит. С ним все будет в порядке, что бы там ни затеял Морис.