— Ты хочешь сказать, — улыбается Крепс, садясь к столу. Смотрит на бывшего шефа внимательно, — в то время как наши сыновья будут разносить эту хибару изнутри, охрана отвлечется. Ган проникнет на объект. Сцапает свою принцессу и отчалит. Так, что ли?
— Ну, вот и план готов, — довольно кивает Кирсанов. — А то тут кто-то нюни распустил, как девочка…
— Туда не водят экскурсии. Тайкин дед — богатый сукин сын, — хмуро заявляю я. — Даже представить себе не могу, как нужно вывернуться, чтобы туда проникнуть…
— А с моря? — подает голос Крепс. — Зайдем на крейсере…
— Авиацию подключим, — киваю угрюмо. — И ледокол вызовем…
— Подводную лодку загоним и объявим ультиматум буржуям, — смеется Лунин.
— У семьи полно поместий. Нужно узнать точно, где держат Тайку, — отмахиваюсь я. — И зачем брать штурмом крепости, если люди из них все равно выходят? — добавляю раздраженно.
— Суворов, блин, — морщится Кирсанов. — Стратег и тактик в одном флаконе. И почему ты, Ган, не дослужился до генеральских погон? Ну, выпьем, господа! — командует внезапно.
Снова пьем о чем-то болтаем, и затихаем как по команде, когда на столе дребезжит генеральский старый айфон. Поцарапанный и побитый. Боевое яблоко, блин!
— Да, — бубнит в трубку Кирсанов. — Конечно. Да. Завтра. Да. Все понял. Пришлю.
— Ну, вот и новый заказ, — добродушно вздыхает он. — Нужно мужика одного в Калининград доставить. Там судебный процесс. В аэропорту встретят. Здесь проводят. Но кое-кто, — Бек поднимает глаза к потолку, — заинтересован, чтобы этот товарищ живым и невредимым долетел до Кенига и дал показания. Единственное место, где могут убрать, это самолет. Завтра с утра все обмозгуем. Но люди просят не светиться, чтобы никто не догадался об их участии в этом деле. Чувак о вас будет знать. Вы его ведете от зоны досмотра до зала прилетов в Калининграде. Передаете с рук на руки, и свободны.
— А почему бы ему не лететь с охраной? — спрашиваю я обалдело. — К чему все эти сложности?
— Он и летит с телохранителями. Вот только их могут подкупить. Слабое звено. Больше некому его грохнуть. Утром решим все с рекогносцировкой. А теперь спать…
— А кто поедет? Мы с Димкой? — пьяненько интересуется Лунин.
— Молодой отец остается дома, — вздыхает Бек. — Мне и так от Александры Андреевны влетит за сегодняшнюю гулянку.
«Интересно, на каком драконе в юбке угораздило жениться Кирсанова? Он же раньше никого не боялся. И ничьих указов не терпел!»
— Летишь ты с Севой, — отрезает Кирсанов Славке и по-отечески тянется ко мне. — Рад, что ты вернулся в семью, сынок…
— Весь перелет занимает два часа. Вы сидите в бизнес-классе рядом с объектом, — спокойно и неторопливо вещает Бек за завтраком. На столе только кофе и бутерброды. И план салона самолета посредине.
— Объект у иллюминатора, — очерчивает круг Кирсанов. — Рядом с ним Асисяй, — указывает карандашом на Славку. — Ты, Ган, — смотрит на меня внимательно, — сидишь через проход. Для подстраховки.
— Нормально так… — смеется Славка. — Смотаемся в Кениг, бро. Город посмотрим.
— Не кажи гоп, — обрываю я. Только с виду поездочка кажется увеселительной. Но наверняка найдутся подводные камни. Иначе бы никто не платил солидные бабки за катание на самолете.
Мы приезжаем во Внуково под конец регистрации. Наш объект уже старательно изучает табло вылетов. Рядом крутится охрана и еще какой-то народ. По выправке видно, что из конторы. Вот только из какой именно?
Странно все это. Ну да ладно!
Мужик какой-то странный. В мятом сером плаще и таком же костюме. Рыхлый и сумрачный. Да и морда красная. Видать, давление бьет от нервотрепки.
— Константин Николаевич, — еле слышно зовет его Славка. — Мы с вами.
— Окей, — кивает он и стремительно несется к стойке регистрации. А следом и мы с Асисяем занимаем очередь. Места в самолете и каждый наш шаг расписаны по инструкции. Все четко и по порядку.
Думаю о Тайке непрерывно. Как ты там, моя девочка? Тучи над нами сгущаются. Нутром чую. Но мы выкарабкаемся, малыш. Обязательно докажем твоим родственникам, что с нашими чувствами нужно считаться. А не ломать под себя.
«Что же ты там надумала, безумная Хуана? — мысленно обращаюсь к Тайкиной крестной. — Откуда тебе, снулая рыба, известно о любви? И кого ты любишь кроме себя?»
— Ган, — тихо зовет меня Асисяй, отвлекая от тревожных думок. — Посмотри… Вон чуваки зашли. Узнаешь?
— Бля, — ругаюсь еле слышно. — Я не верю в совпадение, Слава. Наверняка по нашу душу.
Трое здоровых парней проходят мимо, словно не замечая. Каждого из них я знаю не понаслышке. Иностранный легион. Наемнички хреновы. Каким боком их занесло в Россию? И почему из Москвы летят в Кениг тем же рейсом, что и наш подопечный? А если вызвали их зачистить свидетеля, то придется принять бой. Или лучше его не допустить? Особенно на своей территории.
— Нужно сматываться и лететь другим рейсом. Силы у нас явно не равны, — шепчу я Славке. — Константин Николаевич, — вполоборота поворачиваюсь к объекту. Нам нельзя садиться в самолет. Нужно сейчас выходить потихоньку. Улетим чуть позже.
— Но как же… я тогда не успею в суд, — вздыхает он.
— А так вы успеете только на тот свет, — заявляю без сантиментов. — Выбирайте!
— А вы что посоветуете? — спрашивает объект, складывая губы бантиком. Терпеть не могу таких вот женоподобных мужиков. Всегда сдерживаюсь, чтобы не врезать по хлебалу.
— Мы уже все сказали, — бурчит чуть слышно Славка. Зайдите в дьюти-фри, мы за вами. Потом будем пробираться к выходу.
Объект послушно встает и трусит к стеклянным дверям магазинчика. Приходится и нам со Славкой идти как привязанным. Боковым зрением вижу, как подбираются парни. Один из них даже дергается пойти следом, но двое других его останавливают. Прям отчетливо вижу их усмешки. Регистрация пройдена. Куда мы на хрен денемся с подводной лодки? Вот только даже драка на борту самолета может привести к катастрофе. Поэтому лучше все решить на берегу. На нашем, а не вражеском.
— Девушка, — Асисяй подходит к продавщице. — У вас есть служебный вход? — интересуется и сует под нос какое-то удостоверение.
— Да, конечно, — кивает та.
— Быстрее открывайте, — рыкаю я, указывая глазами на дверь.
— Хорошо, — обалдело шепчет она. Возится с ключами, а наши приятели-громилы уже поднимаются со своих мест. Напряженно поглядывают на витрины магазинчика. Нас им не видно. Это нам на руку. Есть шанс свалить по-тихому. 5da790
— Вы идете между нами, — на ходу объясняет Славка объекту. — Так безопаснее.
И первым выходит на лестницу. Осматривается по сторонам.
— Спуститесь на второй этаж, — поясняет девушка. Там лифты и рядом — зона досмотра.
— То есть на улицу мы не попадем? — уточняю я.
— Исключено, — улыбается мне, как идиоту, девица.
— Вернись за нами! — кричит в трубку водителю Асисяй. Отдает еще какие-то приказы. А я, захлопнув дверь, безуспешно ищу, чем бы ее подпереть. Ни-че-го, блин! Бегу, прикрывая спину объекта. Но мы не успеваем преодолеть даже один пролет, когда дверь наверху распахивается, и нам на голову летят разрывные гранаты.
Чувствую, как спину обжигает осколками. А потом — резкую боль в основании черепа. Мир сразу тускнеет, будто кто-то нажал на кнопку, выключая яркость. Я теряю сознание и, падая на ступеньки, вижу, как Славка с объектом выскакивают на второй этаж. Свет меркнет, и, провалившись в темную бетонную шахту, я лечу вниз. Зову Таисию, заранее зная, что она не услышит. И чувствую. Прям физически ощущаю, как ее тоненькие пальчики держат мою руку.
— Таечка моя, — шепчу, веря в чудо. Но волшебства на свете не существует. Чего не скажешь о галлюцинациях.
13
Таисия
Весь перелет я не нахожу себе места. Думаю об отце, лежащем под ИВЛ. Смотрю на бледную крестную, пытающуюся не разреветься. Перевожу растерянный взгляд на Мишеля, сидящего напротив. И в голове бьется только одна мысль «Только бы успеть!».
«Папа, папочка, не умирай! — хочется заорать во все горло. Но отец в коме и все равно ничего не услышит.
— Арман поднял на ноги всех врачей, — тихо замечает Лиля. — Нам остается только молиться.
Вглядываюсь в красивое лицо крестной и ничего не вижу, кроме заплаканных глаз. Вот и не верь в дружбу между мужчиной и женщиной. Сколько лет они вместе? И для моей крестной отец — та единственная ниточка, связывающая ее с прошлым. Я не знаю, как складывается ее брак с моим великим дедом, отцом моей родной матери, но уверена в одном — папа бесконечно дорог Лиле.
— Все будет хорошо, — повторяет она на автомате. Тянусь к ней. Обнимаю и плачу.
— Тайка, — шепчет мне моя единственная мама, — прекрати. Ты нужна отцу спокойной и рассудительной.
— Да, — киваю и, не сдержавшись, утыкаюсь лицом в грудь и рыдаю, как маленькая. Лиля гладит меня по голове холеной рукой. Слышу, как позвякивают браслеты на тонком запястье.
— Не оплакивай раньше времени, — строго останавливает она мои рыдания. — Его спасут. Только верь и будь рядом, когда он очнется. Ты — единственная из всех Витькиных детей, кого он любит до одури.
Знаю. Но от этого не легче. Папа, папочка! Что же случилось с тобой?!
Перед самым взлетом смотрю в экран айфона, подаренного мне Севой. Не самая последняя модель… но это подарок любимого. А значит, эта трубка для меня дороже других. Но экран телефона совершенно чистый. Ни одного пропущенного звонка или оповещения. Тишина!
Сева! Куда ты пропал? Вернулся ли в ресторан? И почему тогда не позвонил? Или обратно не возвращался? А это значит… Бросил меня? Или случилось что-то страшное?
Пытаюсь скрыть нарастающую панику. Вот только все бессмысленно.
Куда ты делся, Гаранин? Краб тебе в печень! И почему молчишь, придурок?
— Что желаете? — учтиво осведомляется стюард.
Удавиться! Принесите веревку и мыло!
Весь полет я пытаюсь предугадать, что случилось с моим женихом. Но ни одна из версий не выдерживает критики. А когда суперджет моего деда приземляется в Ле Бурже и проворно занимает свое место на стоянке, я снова пялюсь в телефон. И ничего не понимаю. Полная тишина. Ни одного звонка или сообщения. Что все-таки происходит?
Тыкаю пальцем в контакт «мой любимый» и терпеливо слушаю, когда Сева соизволит ответить. Но не в этот раз.
Пару раз по дороге в госпиталь звоню Гаранину снова. И никаких результатов. Ну, не марсиане же его украли?!
— Подожди, — говорю самой себе. — Прекрати паниковать. Он ответит. Должны быть какое-то объяснение и веская причина. На розыгрыш ситуация явно не тянет. Кидаю телефон в карман и вместе с Лилей спешу на выход. Около трапа уже стоит автомобиль деда. А он сам, безбожно красивый и элегантный, маячит около трапа. Как всегда, в костюме и галстуке. Как всегда, с цветами.
Сколько они с крестной не виделись? Полдня?
Наблюдаю, как моя любимая мамочка оказывается в крепких объятиях деда. Легкий поцелуй, положенный при встрече. Добродушный кивок Мишелю и строгий взгляд, предназначенный мне.
— Как папа? — выдыхаю вместо приветствия.
— Отключили от ИВЛ, — как высокому руководству, докладывает Арман.
— Почему? — замираю от страха. Вижу, как в руках деда дергается его жена.
— Нет необходимости. Он сам задышал. Когда я ехал за вами, его выводили из комы. С ним Хлоя.
— Мы поедем сразу в клинику? — спрашиваю деда.
— Нет, — мотает он головой. — Не хватало еще, чтобы кто-то из нас слег с этой заразой. Вернется домой через две недели. Ничего страшного. По телефону с ним поговоришь…
— Хорошо, — киваю я, сглатывая едкий ком в горле. Зачем тогда меня срочно вывозили в Париж. Я и из Москвы могла позвонить папе.
Плюхнувшись на кожаное сиденье дедова лимузина, еще раз пытаюсь дозвониться Севе. Бесполезно. Трясущимися руками листаю список контактов. Нахожу телефон Маши Гараниной, младшей дочери Космонавта.
— Маш, — тревожно спрашиваю в трубку. — Ты не знаешь, что случилось с Севой?
— Он страшно поругался с папой, — вздыхает одна из близняшек. — Отец его прогнал из бизнеса и закрыл доступ к счетам компании и картам оплаты. Мама говорит, что Сева очень ненадежный. И ему верить нельзя…
— Можешь его найти? — спрашиваю, теряя надежду. — Мне нужно с ним поговорить. А он не берет трубку…
— Даже не проси, — отрезает наглая сестрица моего милого. — Когда начинаются папины разборки с сыновьями, нам, девочкам, лучше держаться подальше. Но Сева дурак, Тайка! Не связывайся с ним!
«Ну да, конечно!» — усмехаюсь криво и чувствую, как в душе закипает злость. Нет, не на Гаранина! Ему по-любому достанется. А на его дурацкую семейку. Человек пропал! А их интересуют только счета в банках и мнение папы.
А если ты, Севочка, посмел бросить меня так изысканно, накормил эклерами и отчалил, то я отплачу… Пока еще не знаю, как, но ты получишь сполна… Горячусь, закипаю и, сцепив челюсти, неожиданно понимаю, что Гаранин не мог меня бросить. Даже если разлюбил, не оставил бы так… Одну, в ресторане, с неоплаченным счетом и без копейки денег.
Значит, что-то случилось?
Может, под машину попал? Или нас выследили мои преследователи и убрали его.
Воображение тут же рисует одну за другой картинки. Вот Сева лежит в луже крове под колесами автомобиля… А вот, скрючившись от боли, зовет на помощь в подворотне. А вот… обнимается с какой-то красоткой и уламывает ее дать номер телефона.
Неужели на крыльце ресторана склеил какую-то стерлядь?
Умом понимаю, что эта версия — самая жизнеспособная, вот только верить в нее не хочется. Закусив губу, отворачиваюсь к окну. Пытаюсь справиться с подступающими слезами.
— Где твой айфон с местной симкой? Ты мне нужна на связи, — требовательно заявляет Мишель, когда мы приезжаем в особняк семьи на Елесейских полях. Как только его папа не называет… Но наверное, общага на Елисеевской — самое подходящее название. Тут живут все. Отец с мачехой, когда бывают в Париже. Дед с крестной. Мои единокровные сестры. Кузены. Света с семьей. Еще какие-то родственники.
— У меня в комнате, — пожимаю плечами. — Сейчас поднимусь к себе и включу, — замечаю я, а оставшись одна, глупо пялюсь на безмолвную трубку, в которой значится только один абонент. Да и тот пропал куда-то.
Весь вечер я маюсь, не зная чем себя занять. Перехожу из гостиной в гостиную, даже не замечая из какой именно пришла. Китайская… Английская или в русском стиле. Да и кому нужна сейчас эта мишура, если отец в больнице…
В кармане звякает сотовый и я, схватив трубку, судорожно смотрю на экран. Это не Сева… нет! Моя единокровная сестра Эллен.
— Тай, — тянет в трубке. — Ты где, систер?
Оглядываюсь по сторонам.
— На Елисеевской, — хмыкаю как папа в трубку и добавляю, осматриваясь по сторонам. — В розовом зале. А вы где?
— У родителей в спальне, — всхлипывает Ленка. — На кровати валяемся…
— Хлоя не любит…
— У нас форм-мажор. Иди к нам. Что ты там одна бродишь?
Не долго думая, из дедовой половины перехожу на другую. Быстро проходу через серо-голубую гостиную мачехи и, зайдя в спальню отца и Хлои застываю на месте.
— Вы с ума сошли, — пеняю я сестрам, лежащим на белом шелковом покрывале. — Мать вас убьет.
— Нам плохо, — вздыхает самая младшая. Мадлен. Трясет такой же рыжей шевелюрой как у меня и, подвинувшись предлагает.
— Ложись и ты, Тай…
Устраиваюсь между Мадлен и Шарлен. Закрываю глаза, стараясь совладать с глупыми страхами.
— А если папа с мамой умрут? — озвучивает мои опасения Эллен. Тяну к ней руку через среднюю сестру и крепко сжимаю пальцы.
— Папа выкарабкается, — говорю твердо. — Он не из тех, кого можно какой-то инфекцией убить. Он как только оклемается и Хлою вытащит. У них же любовь. А значит, вместе выкарбкаются…
— Ты думаешь? — вздыхает Мадлен, приподнимаясь на локте.
— Уверена, — киваю я и по очереди смотрю на каждую из трех Ленок. Только папа с его чувством юмора мог назвать так дочерей. Мад, Шер, Эл и Тай — прекрасная компания!