‒ Говорят Рената Браггитас всё видела, ‒ мамин голос дрогнул.
‒ Но, что она могла увидеть? ‒ девушка не выдержала и расплакалась. ‒ Ничего ведь не было… я пыталась избежать даже лишнего касания к нему!
‒ Герда, скажи, ‒ леди Вардас серьёзно посмотрела на дочь. ‒ Он тебя целовал или обнимал?
Застигнутая врасплох Герда затаила дыхание и побледнела.
‒ Сволочь! ‒ не выдержав, зарычал отец. ‒ Я убью этого сопляка!
‒ Ах, дочка, как ты могла быть такой не предусмотрительной, ‒ мама снова заплакала.
‒ Он только обнял и поцеловал меня в волосы! ‒ призналась измученная вопросами и совестью девушка. ‒ Больше ничего не было! Удвиг был искренен в своих чувствах! Мне казалось, что я ему нравлюсь.
Такие сильные и приятные воспоминания о проведенном в шатре времени наедине с молодым наследником, теплых мужских объятиях и поцелуе, пусть и не в губы ‒ померкли перед истинной явью и теперь превратились для неё в кошмар.
И почему так? В одну минуту прекрасное превратилось в грязь.
‒ Герда, дитя, ‒ отец посмотрел ей в глаза, а во взгляде у него было столько вины, что у дочери сжалось сердце от недоброго предчувствия. ‒ Ты хоть понимаешь, что Удвиг на тебе не женится?
Голос отца дрогнул. И тут до девушки дошел весь ужас её нынешнего положения!
Все же ей казалось, что принц влюблён в неё.
С самого начала появления Герды при дворе, он оказывал ей всяческие знаки внимания. В первый вечер музыки и танцев он танцевал именно с ней три раза ‒ это слишком много даже для жениха и невесты, не говоря уж о формальных отношениях! На охоте принц почти от неё не отходил, что окончательно укрепило Герду во мнении о том, что она небезразлична молодому человеку. Ей казалось, что отец, который вёл переговоры с ивелесским герцогом Виллерийским по поводу брака с ней, всё поймёт. Ведь в данной ситуации местный наследник престола куда лучше герцога чужого государства, пусть это и была родина матери. Девушка только сейчас осознала, что не сомневалась в чувствах к ней ‒ она ждала от него предложения хоть и непроизвольно, но ждала, верила и надеялась, что он придёт и спасёт её.
‒ Почему? ‒ невольно вырвалось у девушки. ‒ Ведь его отношение ко мне говорило об обратном!
‒ Герда, ‒ отец присел перед ней на корточки, ласково взял за руки и, глядя в глаза, произнёс: ‒ Сегодня на балу будет объявлена помолвка между принцем Удвигом и Риджите Дардас.
‒ Что… ‒ Герда пришла в ужас. ‒ Н-но как… к-как такое м-может быть? Так не должно было получиться, правда?
‒ Милая, ‒ с болью в голосе проговорил лорд Вардас. ‒ Я виноват, что вообще привез тебя сюда! Не будь я так самонадеян, я бы никогда этого не сделал, и сейчас ты была бы уже невестой ивелесского лорда и далеко отсюда.
По крайней мере, далеко от Удвига и его внимания ‒ про себя думал Витгерд.
‒ Я тоже виновата ничуть не меньше, ‒ заговорила мама. ‒ Что оставила тебя вчера одну!
И снова заплакала. Герда сама плакала от того, что накликала на своих близких столько беды, а еще ее мучил непроходимый стыд. И это было ужасно.
Старшие братья, которые тоже имели возможность присутствовать при распекании сестры, чувствуя при этом себя ничуть не лучше ее самой, грустно молчали ‒ их эмоции выдавали пылающие уши и опущенные головы, по-другому реагировать им не позволяло воспитание. Астерн и Ниверн хотели вызвать выскочку наследника на бой и отстоять честь сестры ‒ они могли сделать это по праву рождения, но в свете ситуация была выставлена так, будто бы девушка сама себя скомпрометировала. Ну и отец запретил, что толку бить морду засранца, ‒ сказал лорд, ‒ от этого он всё равно не женится на Герде. В семье было принято решение: покинуть королевский замок и уехать из столицы как можно скорее.
Единственное, что мог потребовать Вардас от короля, так это замять безобразный скандал, раздутый до невероятных размеров глупыми придворными девицами. Крайстут сам предложил мирно разрешить конфликт на сегодняшнем балу. Как бы там ни было, но Вардас был ценен для государства хотя бы тем, что многие годы держал западные границы, мастерски отбивает атаки обнаглевших эльфов. А это требовало не малой военной смекалки. Королю не хотелось терять одного из своих лучших полководцев, но и внутренне Крайстут понимал, что не сможет допустить брак Удвига с Гердой Вардас. Казна была плачевно пуста, и в данной ситуации Дардас предлагал выход, но и плату требовал соответствующую ‒ выторговав корону для единственной дочери.
‒ В другое время, Витгерд, ‒ говорил король осипшим от бесконечного кашля голосом. ‒ Я бы даже не стал препятствовать этому браку, будь хоть один из моих старших сыновей жив! Думаешь, мне хочется, чтобы идиот с золотыми манжетами управлял государством? Но я знаю, что и Удвиг, хоть и болван, но не совсем глуп ‒ допустить Дардаса до власти.
‒ Я не требую корону, мой господин, ‒ с достоинством склонил голову Вардас. ‒ Я хочу справедливости, мне достаточно снять клеймо позора с моей дочери. Это сделать можете только вы своей милостью.
‒ Моя милость недовольна тем, что так вышло, ‒ произнес Крайстут. ‒ Мне уже осталось слишком мало, а у моего наследника так и не прибавилось ответственности ни на грош. Еще надежда на Ольгерда, что он остережет Удвига от его дурацких выходок!
Сводный брат короля в ответ только нахмурился. Никто лучше его не знал бунтующий нрав наследника.
‒ Не беспокойся, мой друг, проблема будет решена в ближайшее время! Самым лучшим вариантом и правда будет выдать замуж ее за ивелессца. Хоть я и не люблю лордов островного королевства, но так будет лучше для всех.
Слово короля ‒ закон. Вардасу не составило труда понять, что это был королевский приказ, а не дружеская рекомендация.
‒ Твоя дочь, Витгерд, ‒ тихо произнес Ольгерд, когда военачальники покинули покои больного монарха. ‒ Стала бы достойной королевой, это понимает даже мой брат. Мне жаль, что так вышло.
‒ Мне тоже, ‒ ответил Держатель Запада. ‒ Герда не виновата! Я сделаю так, как оговорено, и исполню приказ его величества, но и имя моей дочери полоскаться в грязи не будет.
С этими словами Держатель Запада удалился. Ольгерд Бездомный ‒ маршалок королевской армии, сводный брат короля, но бастард по рождению вернулся к правителю государства, которому служил верой и правдой многие годы.
‒ Ну что? ‒ приоткрыл король покрасневшие глаза с отяжелевшими веками. ‒ Он сделает?
‒ Не сомневайтесь в этом, мой король, ‒ Ольгерд раздвинул пыльные портьеры, впустив в мрачную, пропахшую болезнью и лекарствами комнату, приветливый свет.
‒ Не надо подобострастий, ‒ одернул Крайстут младшего сводного и единственного брата. ‒ Ты знаешь ‒ я этого ненавижу!
‒ Я прошу прощения, Крайст, ‒ поправился маршалок, назвав короля так, как привык с детства. ‒ Просто ситуация в государстве слишком напряжена, и эта история с девушкой. Удвигу надо браться за ум.
‒ Надо, ‒ устало согласился правитель. ‒ Но вспомни нас в его возрасте? Тоже не шибко-то умом отличались, вызвав на себя гнев мейнгиров, их бесчисленных копий и мечей ‒ могли сами головы сложить.
‒ Могли, ‒ согласился военачальник. ‒ Но не сложили, может потому, что занимались тем, чем и должны были заниматься правитель и его армия ‒ расширением и укреплением границ государства, покоряли новые территории, а не будуары девиц.
‒ Увы, ‒ огладил впалую грудь Крайстут, задержав пальцы на медальоне. ‒ Это мой последний отпрыск мужского пола. Кто ж знал, что из пятерых моих сыновей выживет самый мятежный из них, да еще и от этой даянской безмозглой курицы!
‒ Но женитьба на этой курице, ‒ напомнил Ольгерд. ‒ Тебе принесла мирное присоединение целой Даянской провинции.
‒ Это да, но… ‒ речь правителя прервал сухой удушливый кашель, брат наполнил стакан водой из стоявшего на прикроватной тумбочке сосуда.
‒ Не стоит так пренебрегать уходом сиделок, ‒ сказал маршалок, протягивая Крайстуту питьё. ‒ Я отдам распоряжение, чтобы они находились подле тебя денно и нощно, а если их присутствие так раздражает, пусть займут смежную комнату и держат дверь постоянно открытой.
‒ Меня выводят из себя посторонние на моей личной территории! ‒ отдышавшись после питья, заявил король. ‒ Твои сиделки могут шпионить на кого угодно, еще яду подсыплют.
Ольгерд терпеливо выслушивал ворчание старшего брата, у которого на фоне болезни развилось острая боязнь заговоров.
‒ В таком случае, ‒ произнес полководец. ‒ Я только что мог отравить тебя, насыпав в твое питьё отравы. Да и каждый, кто подает тебе стакан воды, может с легкостью это сделать.
Король рассмеялся сиплым, кашляющим смехом.
‒ Моя смерть для тебя ничего не изменит. Разве… ты поскорее желаешь усадить на трон своего непутевого племянника. Но не думаю, что твоё влияние в королевстве укрепится… скорее наоборот ‒ Дардас не упустит возможности поверховодить в стране.
‒ И это меня беспокоит, Крайст, ‒ младший брат серьезно посмотрел на старшего. ‒ Тебе не кажется, что ты поступаешь немного… не обдуманно.
‒ Еще бы! ‒ король рукой вытер выступившую на губах пену с кровью. ‒ Все я обдумал и не один раз, но не нашел другого выхода. Йодас задери все это, Ольг! Казна пуста, а ты знаешь, что я не был опрометчив в поступках своих и действиях, но… последние три компании подобно крысам, подточили золото короны.
‒ Неужели? ‒ Ольгерд Бездомный скрестил на груди могучие руки и с укором посмотрел на брата. ‒ Уж кому-кому, а мне ‒ я думал ‒ ты доверяешь больше остальных.
‒ Да чтоб тебя, Ольг! ‒ сдался Крайстут. ‒ От тебя не утаишь!
Король вздохнул.
‒ До меня дошли сведения, что на Юге не спокойно, лорды провинции Антарас почти открыто бунтуют. Они требуют автономии и нашли поддержку среди других государств Энике. Антарас поддерживает даже Ивелесское королевство и эльфы. И это при том, что провинция находится в составе Латгельского королевства с самого начала!
‒ Провинция богатеет.
‒ И что? Это не значит, что надо поднимать бунты и искать поддержки среди врагов!
‒ Нашим соседям выгодно, чтобы королевство развалилось изнутри, причем нашими же руками. Нужен только повод, и, прости брат, твоя смерть будет самым верным знаком для начала действий.
‒ Вот поэтому я и вызвал Дардаса на переговоры. А он, хитрая сволочь, выдвинул условие, либо его дочь становится королевой, либо он при поддержке лордов начнет компанию по обретению самостоятельности.
‒ Наглая псина! ‒ выругался военачальник.
‒ Еще какая! Естественно, что ничего бы у него не вышло, но сам понимаешь, что это чревато затяжными распрями, а этого допустить нельзя, когда с одной стороны давят эти тощеногие, а с другой начинает шевелиться Иманский каганат.
‒ Почему ты не собрал Совет?
‒ А толку, Ольг? Это всего лишь свадьба, с таким же успехом его можно было бы женить на девчонке Вардаса.
‒ И это был бы наилучший вариант.
‒ Нет!
Ольгерд вопрошающе взглянул на брата.
‒ В Антарасе уже собрано войско, правда, из наемников, но оно стоит и ждет своего часа. Сейчас междоусобные стычки мне ни к чему.
Военачальник задумчиво почесал бороду.
‒ Ты хоть понимаешь, что Дардас изо всех сил рвется ко власти!
‒ Не дурак, все прекрасно понимаю, но и резня за лакомые куски королевства нам тоже не нужна!
‒ Зачем ты пошел на сделку, Крайст? ‒ маршалак серьезно посмотрел на короля. ‒ Даже сейчас ‒ союз с Вардасом был бы более уместен. Он, по крайней мере, человек чести.
‒ Мне осталось слишком мало, Ольг! ‒ правитель нервно мотнул головой. ‒ А Удвиг пока слишком безголов. Мой долг государя в том, чтобы оставить ему хоть и хлипкий, но мир, а с Дардасом мальчишка и сам разберется ‒ ведь умудрялся же он все эти годы противостоять мне.
Король даже ухмыльнулся. Его младший брат только не заметно вздохнул, он не мог не согласится с таким утверждением Крайстута, но его интуиция прожженного годами сражений воина подсказывала, что просто не будет. Но на то он и маршалак Латгелии, чтобы охранять мир, как внутри королевства, так и снаружи.
‒ Я только тебя попрошу, Ольг! ‒ правитель посмотрел на брата серьезно и грустно. ‒ Мы сотворили сильное военное государство, не я ‒ мы оба! Чтобы позволить растоптать его изнутри всяким затейникам? Лучше эту змею Дардаса держать подле себя, чтобы не дать ему наплести очередных козней, тут его легче будет контролировать…
‒ Хорошо, но…
‒ Да не перебивай ты! Дай договорить… ‒ Крайстут отдышался и снова продолжил: ‒ Не оставь королевство, после моей смерти, брат, служи ему верой и правдой в память о наших сражениях, о том, что мы создали. Помоги этому болвану удержать власть, я не сомневаюсь в том, что он умен и силен, но ему нужна будет поддержка, а Удвиг слишком импульсивен ‒ чего доброго перессорится с Домами, потеряет опору. Не дай ему наворотить дел, Ольг!
‒ Клянусь тебе, я выполню то, о чем просишь, брат! Боги свидетели!
‒ Да будет так!
Глава 5
Герде ничего не оставалось, как собрать по осколкам разбившиеся надежды и чаяния о первой любви и заставить себя отправиться на бал, идти на который совсем не хотелось. Однако, разве у неё был выбор? Явиться на торжество было необходимо, чтобы замять, стереть из памяти людей это недоразумение, как сказала бы мама, а потом вернуться домой и готовиться к помолвке с сыном герцога Виллерийского. Только вот замуж за того, кого Герда никогда не видела, не очень-то и хотелось.
Впереди её ждала совершенно безрадостная жизнь среди чопорных и скучных ивелесских лордов. Теперь, когда было достаточно времени всё обдумать, она сделала вывод, что всё придумала сама. Сказывался слишком малый опыт общения с молодыми людьми ‒ братья не в счёт. Удвиг ведь никогда не признавался Герде в любви, а значит и чувств к ней не испытывал ‒ его поведение было вызвано простейшим интересом. Все было лишь игрой ее воображения, окрыленного любовью. От такого вывода девушке стало только горше.
Как она могла быть такой глупой? Как?!
Но теперь уже не было смысла в самоистезании, что вышло, то вышло. С этим просто надо было дальше жить. Однако, как прежде ‒ уже не будет. У Герды складывалось впечатление, что она безвозвратно что-то утратила. Счастливое детство с любящими и заботливыми близкими осталось позади, а как жить дальше с болью и унижением, не могла подсказать даже мама с собственным взглядом на любой вопрос.
Нет, родители, братья, маленькая сестра и даже старенькая няня будут по-прежнему ее искренне любить и лелеять, но почему-то оставалось ощущение, что все равно все изменилось. И в первую очередь метаморфозы произошли именно с Гердой. Она стала другой. Теперь девушка точно знала, что с опаской будет относится к речам ухажеров, если таковые появятся, и, уж точно, станет обходить десятой дорогой места уединения с кавалерами на сегодняшнем балу.
Теперь Герда точно ощутила холод глубокой ямы, в которой оказалась, и мысленно готовилась к тому, что ее неприятности еще не закончились.
А самое главное ‒ необходимо было взять волю в кулак и не расплакаться вечером, когда объявят о помолвке Удвига с другой.
От воспоминаний слезы снова навернулись на глаза. Пора смирится с мыслью о том, что нежный поцелуй в волосы никогда и не стал бы поцелуем в губы.
Тяжкое самобичевание прервал тихий стук в дверь комнаты, которую девушка занимала в замке вместе с младшими братом и сестрой, но сейчас дети были на прогулке с няней Аникой.
Пришедшей оказалась Инге Браггитас.
‒ Мне очень жаль, ‒ грустно произнесла незваная нарушительница спокойствия.
‒ Ты ни в чём не виновата! ‒ заверила ее Герда. ‒ Входи.
‒ И, тем не менее, всё очень некрасиво вышло.
‒ Ничего не поделаешь, твоя сестра постаралась.
Инге вздрогнула, а Герда поспешила исправиться:
‒ Но я ни в коем случае тебя не виню! Ты сразу меня предупредила, даже не побоялась говорить со мной на виду у всех.
‒ Чего может бояться человек, которого в компанию принимают со снисхождением, а за спиной шушукаются и посмеиваются.
Герда удивлённо посмотрела на младшую из девушек Браггитас.