Конечно, его самого статьи не сильно волновали, но зато они волновали его конкурентов. И, если долгие размышления за бокалом первосортного вина были верны, Пётр мог оказаться пешкой в игре Шепелева.
Впрочем, ещё немного вина, и мысли увели бы Фёдора к старым врагам, давно вышедшим из гонки за лидерство.
Фёдор Иванович принял в очередной раз решение пить в свободное время меньше. Но как тут выполнить обещание, если жена смотрит со стены и улыбается? Надеется на него? Рассчитывает? Верит.
А ему без неё так плохо.
Совершенно заплутав в собственных рассуждениях — вёл он их с той же фотографией жены, Фёдор Иванович отодвинул бутылку и вышел из кабинета, решив подумать над происходящим позже. Утром.
Наблюдая, как Лиля с непривычной лёгкостью перепрыгивая две ступеньки, словно, в детстве, поднимается к себе, он подумал:
«А, может, зря я вообще об этом думаю, и в действительности всё хорошо?»
Лиля парила где-то не здесь, не в своей комнате и не в этом мире. Она чувствовала себя счастливой и совершенно глупо хихикала, рассматривая Петину фотографию на сайте. Ту самую, с мукой в волосах.
А потом первой написала.
Несерьёзно, в шутку. О том, как о них уже начала судачить вся деревня. Сказала об этом, на всякий случай, чтобы у Пети не возникло повторного желания сюда ехать. Притворяться бедняжкой, конечно, интересно, но платить актёрам из отцовского кармана как-то расхотелось.
После сегодняшних событий.
Надо же! Следил за ней! Как за несмышлёной девчонкой! Как за какой-то малолеткой!
Странно, но прежней злости она не испытывала. Отец хотел всё испортить, а сделал только лучше.
Лиля вспомнила, как держала салфетку у носа бизнесмена. Ощутила аромат парфюма.
Навязчивый такой, она привыкла к другим, более утончённым, но, как ни странно, даже этот факт её не огорчал.
Петя ей нравился. Как, пожалуй, в последний раз нравился только мальчик в школе. Ей было от силы семь, она уже точно не помнила, а ему в два раза больше. И у богатой дочери Карелиных снесло крышу от соседа с серьгой в ухе. Музыканта-мечтателя. Правда, любовь быстро прошла. Музыкант не воспринимал Лилю, курил вонючие сигареты и целый день лоботрясничал.
Она радовалась, когда их семья съехала на пмж в другую страну. Девичье сердце быстро остыло в разлуке. Поэтому-то Лиля и решила, что это была не та любовь. Не настоящая.
Позднее мальчики западали в душу, но того же чувства полёта, стремительного, хотя и не долгого Лиля больше не испытывала.
Она раскинула руки в стороны, представляя себя птицей и упала на кровать.
Пётр…
Он ловко перенял игру, кидая ей шуточки про сплетни и бабулек, перемывающих косточки молодёжи. И, вообще, ответил он сразу, как только она написала. Будто, ждал. А, может, и ждал. Сама она еле удержалась, чтобы, сразу сев в машину, не отослать СМС, но они расстались всего пару минут назад, надо было подождать. Бегать за ним она не собиралась и не хотела, чтобы симпатия, большая симпатия, угадывалась так явно. Поэтому подождала возвращения домой, к тому же они об этом договаривались, и уже потом дала о себе знать.
Переписывались долго. В одиннадцать вечера к Лиле осторожно постучался отец, подвыпивший, и напомнил, что она до сих пор не ела, но Лиля ответила, что не голодна и попросила отца оставить её в покое. Нет, она не собиралась таким образом демонстрировать свою обиду, которая и из сердца уже окончательно испарилась, просто хотела поскорее остаться наедине с Петей и своими мечтами.
Они говорили о картинах, о выставках. О мировой живописи и современном искусстве. К её удивлению, он тоже любил импрессионизм.
Когда Лилины глаза устали от яркого света монитора, Петя будто почувствовал и предложил созвониться.
Ещё час они обсуждали зиму. Ранее ненавистную Карелиной всей душой, а теперь ставшую, внезапно, любимой.
Глаза слипались, голос бизнесмена патокой обволакивал, унося в неизведанные дали, где весь мир светился удивительно яркими красками, и Лиля едва не пропустила вопрос.
— … готова?
— Что? — зевнула, прикрывая рот ладонью, потрясла головой.
— Встретиться на моих правилах готова? — бизнесмен зевка не скрывал, и это умилило Карелину.
— На слабо берёшь?
— Испугалась? — спросил шутливо.
— Ха! — ответила с вызовом. — Легко!
Пётр изложил ей план следующей встречи — использовал Анькину идею.
Лиля согласилась ехать в простецкий район, ликуя от того, что он не боится её бедности и не стесняется дурацкого образа простушки.
Петя радовался. Ещё бы не радоваться! Она не высказывала претензий, не тянула его по дорогим бутикам и прочим неудобным местам. Складывалось впечатление, словно, его богатство Лилю не сильно волновало.
«А, может, я ей запал также сильно, как она мне?» — рассуждал Петя, боясь ошибиться. Верить в то, что она с ним играет, а потом потребует купить «Феррари» и свозить на Бали не хотелось. Но исключать этого было нельзя. Он слишком плохо её знал. И слишком хорошо запомнил разрез глаз, улыбку. Нахмуренные брови. Тонкие пальцы.
Нет. Лиля честная.
А он…
Петя решил признаться во время прогулки. Как подойдут к его дому, так сразу и скажет правду. А там будь что будет.
Глаза уже слипались, язык не ворочался. Он предложил созвониться, чтобы пожелать спокойной ночи. И снова услышать её приятный голос.
В итоге проболтали час или больше.
Петя не помнил, как и когда заснул. Но утром в руке всё так же лежал телефон, а на экране высвечивалось имя. Лиля.
На этот раз угощение не было забыто. Петя многократно извинился перед продавцом, поймал заинтересованный взгляд Ксюхи, схватил коробочку одной рукой, в другой зажал букет, и, толкая плечом дверь, вывалился из пекарни.
Пускай, цветы банальность, пускай, даже подчёркивают его желание загладить вину за ложь. Всё равно. Он как увидел розы нежно розовые с белыми разводами, так и понял. Они нужны Лиле.
Они такие же нежные, как её руки.
К назначенному месту, у выхода с Финляндского вокзала, Петя добрался раньше положенного времени. И стал ждать, рассматривая прохожих, ловя в них образ Лили.
Цветы прятались в газетной обёртке, торт в разноцветной коробке, а варежки, про них он тоже не забыл, во внутреннем кармане.
«Готовность номер один, — твердил он про себя. — Сказать правду. Сказать правду».
Петя был полон решимости.
Что могло пойти не так?
Лиля проснулась раньше будильника, хотя поставила его на непривычно раннее время. Как бы она не «работала» в деревне, а жаворонком так и не стала. Глаза всегда продирала с трудом, с выражением великомученицы на лице и сильной душевной потребностью кого-нибудь прибить.
Сегодня стало ещё одним исключением. После вчерашней встречи с Петром — вторым.
Лиля порхала по комнате, напевая на французском, плавно переходя на испанский, возвращаясь к почти что родному английскому, забывая про русский.
Мысли стремительно летали, где угодно, но только не здесь, воображение рисовало вторую встречу ещё нежнее и романтичнее первой. И Карелина практически не сомневалась, сегодня будет поцелуй. Но сначала она во всём признается. Переведёт в шутку, подберёт нужные слова, и, если бизнесмен не дурак, всё будет хорошо. Они ведь, по сути, идеальная пара! Он богат, она богата и по другим параметрам они друг другу подходят. Да что там параметры! С ним её сердце поёт, как давно не пело!
Позитивно настроенная Лиля долго крутилась у зеркала, выбирая между Диором и Гуччи, а потом также долго смотрела на изношенную кучу уродства, называемого одеждой бедных. К этому тряпью она не разрешала никому прикасаться, и поэтому вещи так и валялись частично в чемодане, частично в углу комнаты.
Выбор завершился с грустным вздохом и тяжёлым взглядом на собственное отражение. Вчерашний свитер с цветком, серая юбка в пол. Шубка снова сменилась на видавшего виды пальто невнятного бурого цвета, волосы спрятались сначала под парик, а затем шапку.
Без любимой машинки Лиля ехать не желала. Решила, что потом как будто выйдет из метро, но поедет всё же с комфортом, в тепле. В родном, так сказать, образе.
Отец шумел телефонным разговором: у него были какие-то проблемы с тошнотворно знакомым ей Шепелевым. Тот неоднократно пытался за ней приударить, но ровесники папы её не интересовали — это раз, и он был плохим человеком — два. Так что его попытки заканчивались одинаково громкими провалами, а её терпение каждый раз претерпевало очередное неудобство, ведь симпатизировал Шепелев исключительно прилюдно, на каком-нибудь вечере, в кругу знаменитостей и влиятельных персон, когда отказывать вроде бы как было неуместно, неудобно. Не принято. Однако, Лилию Карелину подобные приличия мало волновали.
«Бентли» с именем Девочка ждала у ворот. Лиля расположилась на сиденье. Ей нравилось чувствовать свободу и справа и слева, поэтому середина давно стала любимым местом. Даже в редкие поездки с отцом, она садилась также. Папа в этом случае занимал место рядом с водителем.
Дом остался позади, напоследок сверкнув изумительно красивыми коваными воротами с золотым орнаментом, и сердце Лили быстрее машины помчалось к Пете.
Она вышла с другой стороны метро, крадучись вошла внутрь, чувствуя неприятные запахи пота, сигарет и отсутствия тугих кошельков. Для себя решила, что больше сюда ни ногой. В электричке прижалась к окну, с трудом представляя, как люди могут обходиться без личного транспорта. На эскалаторе, поднимаясь вверх, не скрывала своей неприязни от мужика в кожаной куртке, нелепой шапке с ободранным мехом и широкими усами — самом богатом элементе всего образа. Такие усы вполне могли перекочевать на голову. Её она увидела, когда тот снял шапку и улыбнулся кривоватыми зубами. Но нет, лысина, по-видимому, мужчине была дорога.
А потом…
Первым она увидела его. Лесенка приблизилась к вершине. Лиля замерла. Петя стоял снаружи. Посматривал на экран телефона, нервничал.
Лиля забыла про все неудобства. Широко улыбнулась.
А вторым Карелина заметила автомобиль. «Бентли». Синий. И обрадовалась ещё больше. Мысль о пешей прогулке или тем более поездке в каком-нибудь автобусе совсем не радовала. А этот вариант Карелиной нравился.
Она не помнила, чтобы Петя говорил о машине, и они вообще эту тему не обсуждали, но сюрприз, а это, несомненно, был именно он, вышел удачный. Недолго думая, а точнее совсем не думая, Лиля направилась к «Бентли», махнула рукой водителю и схватилась за ручку, заманчиво сверкая улыбкой и взглядом в сторону остолбеневшего Пети.
— Девушка, вы куда? — выскочил мужчина представительного вида и хмурым кивком указал на метро. — Вы ничего не попутали?
— Да вы не поняли! — растянула губы Лиля, — я с ним!
Петя давно так не краснел. Он переводил взгляд с озадаченного незнакомца на цветущую радостью Лилю и не знал, как выкрутиться.
— Мне всё равно с кем вы, девушка, — тем временем недовольно сообщил «водитель». — Это моя машина.
Лиля захлопала ресницами, и Петя почувствовал себя предателем. Да, он ей ничего не обещал. О машине даже не заикался. Но в её глазах стояло такое разочарование, чтобы он сейчас готов был всё сделать, лишь бы авто оказалось его собственностью.
Неловко затянувшаяся пауза грозила перерасти в то самое признание, к которому готовился Пётр, и которого так боялся, но тут к автомобилю подошла красавица в белоснежном полушубке.
И у «бизнесмена», и у «пастушки» проскочила одна и таже мысль: «Я знаю, кому бы подошла эта шубка».
Встреча взглядами.
«Пора сказать правду, пока ещё чего не произошло», — убеждал себя Петя, морально готовясь выслушать о том, какой он подлец, негодяй и обманщик.
— Жень, это что за уродина? — не стесняясь, спросила незнакомка, осматривая Лилю с ног до головы.
— Попутала что-то. Поехали. Ресторан ждать не будет. Я и так еле забронировал столик.
— Смыться хочешь, да? Это любовница? Скажи честно, — женские губы надулись.
«Как показательно», — фыркнула Карелина, смутно припоминая что-то знакомое в собственном образе. Неужели она вела себя также? И вспомнила. Да, вела. Хотя ни одного из своих парней не любила, но, как собственница или, что скорее, уважающая себя девушка, умело впадала в обиду, когда один из драконов — и с кем она встречалась?! — оказывал знаки внимание кому-то другому. Особенно, если эта другая была твоей бывшей одногруппницей и вечно пыталась доказать, что лучше, богаче, состоятельнее. Красивее.
— Не говори глупости, Лика, — услышала из настоящего, совсем рядом. И увидела подошедшего мужчину. Он обнимал девушку в паре сантиметров от неё.
— Лиля, — это уже был Пётр.
Она шагнула в его сторону, слыша, как «белошубка» нелестно отзывается о её наряде. Одета Карелина была так себе. Но что поделаешь, раз надо притворяться бедняжкой. Конечно, шубки получше этой ей были привычнее, и всё же за образ стало обидно.
— Одежда не главное! — с вызовом обернулась, самой себе удивляясь. Подобная мысль пришла ей впервые.
— Лиля, — чуть настойчивее произнёс Пётр.
И Лиля прикусила губу, потому что сказать хотелось ещё много, ведь некоторые в высказываниях не стеснялись и продолжали опускать простой пуховик, поношенные сапоги. Прошлись даже по лицу, предложив телефончик хорошего мейкапера. Наверно, Карелина не сдержалась бы, но рука Пети мягко и требовательно притянула за талию.
И снова встретились глазами. Только прочли совсем не то, что было.
Он увидел расстройство. Его бедняжка Лиля мечтала о таком вот автомобиле и обижалась из-за слов незнакомки. Как он мог сейчас сказать ей правду?
Она приняла его нахмуренные брови и озадаченный вид за злость, переходящую в обиду. И причину Лиля сразу поняла. Если присмотреться, то «Бентли» была не такой уж красивой. У Пети, наверняка, тачка лучше. Она поняла, что ситуация вышла ужасная, да и Петю она похоже обидела… Но это с одной стороны. С другой, чем не момент для признания?
— Я… — начала Лиля.
— Покатаю тебя в другой раз, — перебил её Петя, и не дав сказать больше ни слова, протянул коробку с тортом.
Любопытство пересилило всё прочее. Руки быстро содрали ленту. Карелина распахнула коробку и мигом потеряла всякую решимость сказать правду. Не могла она признаться, когда он сумел найти пирожное, которое она придумала. Нет. Не пирожное. Целый торт! Маленький и такой замечательный.
Парочка уехала, но ни он, ни она этого не замечали. Они смотрели на торт и видели не «Космический лес», а себя и того, кто стоял напротив.
— Не хуже, чем в твоей пекарне? — улыбнулся Петя, нарушая тишину.
— Это… круто. — Выдохнув, ответила Лиля, и честно продолжила: — Я и не мечтала о таком. Ты молодец.
— Старался.
— И не зря. Но есть его мне жалко. Слишком красивый.
— И что будем делать?
— Не знаю.
— Я предлагаю всё же попробовать. Ты ведь так хотела именно его. Налетай. — Широким жестом пригласил к столу, нарисовав его в воздухе.
— Да ты волшебник, — подмигнула Лиля, якобы поправляя платье и присаживаясь.
— Учусь. В меню также скромный букет. — Разорвал промокшую на снегу газету.
Карелина расплылась от счастья. Розы были изящны. Шикарны. И ей нравился их нежно-розовый оттенок. Нравились белые разводы.
— Их тоже есть? — уточнила, явно посмеиваясь.
— Нет. Ими можно просто любоваться, если, конечно, нравятся.
— Хорошо. Вазу наколдуете? Или мне держать их в руках?
Петя взмахнул «волшебной палочкой». Лиля всё-таки заливисто рассмеялась. Через мгновение смеялись оба. А по-настоящему пробовать торт решили в тёплых стенах метрополитена. После, вызванную сладким жажду, утоляли горячим кофе, взятым в прилавке с блинами. Сытые и довольные сели в автобус.
Лиля ловила себя на мысли, что её не раздражает толпа в своих бедных одеждах, не бесит звук голоса кондуктора и отсутствие сиденья с подогревом. Да и вообще отсутствие сиденья. Комфортно ехать смогли всего остановку. Дальше толпа лишь разрасталась. Петя уступил место какой-то бабульке с котомкой. Лиля вынуждена поднялась. За компанию. Да и не могла она сидеть, когда старики смотрели с таким недовольством! И перед бизнесменом было неловко. Он старался, показывая, что ему не важен её статус, ютился в автобусе. А она? Карелина хотела, чтобы он думал о ней только хорошее и изо всех сил делала вид, будто всё отлично. Хотя «отлично» закончилось довольно быстро. Лиля не привыкла так долго стоять, и толпа понемногу начинала раздражать, особенно, когда попали в пробку. Карелиной было хорошо с Петей, но не с остальными людьми. Она скривила рот, надеясь, что Пётр не заметит. Он смотрел вперёд, на затор.