По любви…
Произнесла это слово и отчаянно раскраснелась. Тепло разлилось в груди. Неужели, она влюбилась? И сразу нахмурилась. Неужели не влюбился он?
Завтракала в молчании, практически не замечая деликатесов. В итоге решила: без помощи отца не обойтись. Но он поможет лишь немного, а дальше уже она сама. Поставит на место и выскочку, и бизнесмена. Представила, как их с Петей пути расходятся навсегда, и стало плохо. Даже сок допивать не захотелось. Хотя прислуга сегодня расстаралась, и помимо привычных на столе напитков стояла бутылка с экзотическим соком из папайи.
— Вы не притронулись к еде, Лилия Фёдоровна.
— Лилия Фёдоровна не голодна.
Отец сидел в кабинете. Редчайший случай отдыха. К просьбе отнёсся благодушно. О прочем же не говорили. Пообещал выяснить всё необходимое. Проговорился, что за парнем уже следил.
Лиля хотела было разозлиться, подготовила гневную тираду и… только грустно выдохнула. На пороге, уже уходя, спросила:
— Неужели, он и правда такой лживый?
— Он не тот, за кого себя выдаёт, но мне показался хорошим.
Лиля слабо улыбнулась и вновь представила бизнесмена. Одного. Без выскочки бывшей.
А через пару часов, за которые она успела пролистать кучу снимков инстаграма, узнать последние светские сплетни и посмотреть слезливую мелодраму, отец вошёл в комнату и протянул адрес. На бумаге их было два. Один принадлежал Петру Прокофьеву, другой его последней девушке, Ксении Мальковой.
Лиля сразу же сделала выбор.
Петя наворачивал уже десятый круг, поражаясь увиденному. Нет. Не так. Он поражался НЕ увиденному: ни деревни, ни хотя бы одного домика. Даже намёка на то, что на днях он был здесь с Лилей. И самое ужасное было то, что он не знал названия деревни, не заметил в прошлый раз таблички и понятия не имел, как всё это объяснить!
Петя блуждал по сугробам, надеясь спросить у кого-нибудь что-нибудь — сам ещё не знал, как задать вопрос, ведь выглядело происходящее как минимум странно — и, спустя час, а то и больше, был вынужден признать своё поражение. Единственное, в чём повезло — это найти одну-единственную дощечку. Петя отчистил её от снега и прочитал:
— Ка… фе. Э-э-э. Я, что, сплю?
Петя совершенно ничего не понимал. Поехал домой с этой самой дощечкой. Он сам не знал, зачем её прихватил. На автомате.
А в это самое время Лиля, решившая больше не утруждать себя жизнью бедняжки, подъехала на любимой «Бентли», вышла из машины и остановилась у подъезда. Удивление, удивление и ещё раз удивление — это всё, что сейчас читалось в её глазах. Хотя нет. Ещё раздражение. Почему он ей лгал? Зачем? Как он мог? А, может, это всё план его бывшей? Она надоумила? Решила взять денег с богатой наследницы?
Лиля мигом себя накрутила и мигом разозлилась. Она решительно нажала домофон, соврала, будто забыла ключи — к счастью, ей поверили — и начала быстрый подъем по ступенькам. Лифт проигнорировала. Шаги по вонючему подъезду помогали удерживать негативные эмоции. Помогали… Но перед глазами всё равно против воли то и дело вспыхивали картинки с нелепого, но такого счастливого свидания.
Лиля оказалась на месте и едва не закричала от возмущения. У двери стояла та самая. Бывшая.
Петя возвращался удручённым, растерянным. Объяснения исчезнувшей деревне не находилось, а поверить в то, что Лиля ему врала, он не мог. Зачем ей это? Он вызвал лифт, и не обращая ни на что внимание, глядя в пол, путаясь в мыслях, вышел на родном этаже, подошёл к двери.
— Эй! Вообще-то я здесь!
— И я!
Петя поднял глаза и удивлённо уставился на девушек.
Давно типичный питерский дом не слышал такого не типичного скандала. Ругались трое: парень и две девушки. Ругались долго. Несчастные соседи без всякого желания, но всё-таки узнали, что некий Он обманывал Её, Она обманывала Его, а ещё одна Она никого не обманывала, однако с радостью плевалась гневом и самодовольством. Как поняли жители и того этажа, и следующего, и всех остальных — повезло оказавшимся не дома — именно Она раскрыла глаза Ему и Ей на обоюдную ложь, напомнив, что сама чистый ангел.
В общем, вслушиваться в скандал оказалось выше человеческих сил, соседи окончательно запутались после фразы: «Так ты не бизнесмен, а бедный, а вот я не бедная, а оказалась бедной» и начали молиться богам всех религий, моля остановить этот ужас, и, видимо, кто-то их услышал, так как внезапно очень громко и показательно хлопнула дверь — трижды, а затем наступила благословенная тишина. Для всех, кроме троицы. Выяснение отношений продолжилось в квартире, но уже не такое громкое и часто прерывающееся всхлипами, поэтому изменённую форму скандала всё же можно было принять за передышку.
Лиля метала молнии, Ксюша их легко ловила и перенаправляла на Петю. Петя увиливал от разящих взглядов, то и дело прячась то за углом комнаты, то за подушкой, то за чашкой чая.
— Может сядем, поговорим мирно?
— Нет! — закричали сразу обе.
Петя, уставший от ругани, притих. Последующие полчаса он сидел на диване и выслушивал сначала перекрёстный допрос — отвечал лишь пожатием плеч, а затем претензии мирового масштаба от Ксюхи. Лиля к тому моменту взяла кружку воды — в горле пересохло. А когда попила, с ней что-то произошло. Она вполне осознанно посмотрела на Петю, на Ксюху и вдруг рассмеялась. Её смех отвлёк дракона в душе Ксюши, и та почти без истерики уточнила:
— Ты ненормальная, что ли? Богатство в дурку тянет?
Лиля не ответила, но веселиться перестала. Петя уловил мгновение полнейшей тишины и схватил белую футболку со спинки стула в знак примирения.
— Давайте закончим эту войну! — предложил, махая тканью в воздухе. — Ведём себя как дети. Я студентом не влипал в такие истории. Стыдно как-то.
— Сты-ы-ыдно? — в Ксюше вновь проснулся дракон, и он притащил с собой шипящую змею. — А променять меня, любимую на вертихвостку с толстым кош-ш-шельком не стыдно?
— Я никого не менял.
— Значит, ты со мной просто играл? Бизнесмен…
— Лиля, Ксюша, успокойтесь. Надо во всём разобраться.
— В том, что ты козёл? — уточнила бывшая. — Или в том, что она коза?
— В том, что это детский сад, — вздохнула Лиля.
И Петя почувствовал, что кажется кто-то готов к диалогу. Поднялся с дивана, подошёл к Лиле:
— Лиль, я думаю, нам необходимо сказать друг другу правду.
Она считала также. Кивнула.
— А я? А мне? А мне кто скажет правду? Почему ты с ней, а не со мной?
— Да потому, что я люблю её, а не тебя!
Лиля выронила кружку. Петя покраснел. Ксюша сползла по стеночке. Петя подумал, она грохнется в обморок, но та от падения удержалась. Она лишь плотно сжала пальцы в замок и заметила:
— Между прочим, ложь не приносит счастья, и скоро вы за ложь, за мою боль заплатите.
Окинула их взглядом, полным презрения, двинулась на выход.
Она ушла, а Петя с Лилей остались вдвоём. Помолчали, осторожно придвинулись друг к дружке. В тишине прозвучал её шёпот:
— Ты снова солгал?
И его шёпот ответил:
— Нет. На этот раз я сказал правду.
А после был долгий доверительный разговор. Она призналась, что боялась представляться собой, потому что устала от отношения к богатым. От отношения к Карелиным, в частности. Но потом ей стало интересно, что из всего этого выйдет, ведь начиналось всё с шутки. И к тому же, притворяясь другим, так легко прятать что-то личное, что-то такое, от чего сам долгое время прячешься. Так легко прятать душу.
— Так ты всё время говорила несерьёзно?
— Нет! Петь, я действительно боюсь пауков и крыс! Фу!
— А я действительно боюсь собак. И никогда не ел кальмаров.
— А я не пробовала пельмени.
— Предлагаю это исправить. Как насчёт обеда?
— Не знаю. Я всё ещё немного злюсь, потому что ради тебя я придумала деревню, вставала жутко рано, а ты, оказывается…
— Я всё это ценю, — взял за руку. — Но неужели ты действительно организовала целую деревню ради меня?
— Не только ради тебя, — смутилась Лиля, — ради своего шедеврального спектакля.
Он не удержался и притянул её к себе, а затем поцеловал. Лиля была удивительной врушкой. Лиля была удивительной девушкой.
А пока одни готовились к довольно странному обеду и побеждали предрассудки с негативом искренним чувством, свежим, как утренняя роса, Ксюша договаривалась с одним из бывшей парней об услуге. Пусть, в отношениях её никто долго не выдерживал, но строить жертву у неё получалось отменно. Ксюша как никто умела давить слезу и играть припадочную. Когда-то она даже надеялась построить карьеру актрисы, но потом рассудила, что гораздо приятнее будет просто выйти замуж за богатого парня.
Ксюша набрала номер и пару раз всхлипнула, подготавливаясь и входя в привычную роль.\
Обед вышел необычным. Не только потому, что в захламленной квартире с подранными обоями сидела такая девушка, как Лиля и ножичком отрезала от пельменя кусочек, и даже не потому, что личный водитель принёс кальмаров и не каких-нибудь, а таких, каких Петя видел лишь на экране. Дело заключалось в атмосфере, в совершенно необъяснимом уюте. В мыслях, будто они с Лилей не первый раз сидят вот так на его кухне и смотрят друг на друга.
В чувстве, будто они самые родные люди на свете.
Ощущения и пугали, и одновременно с тем успокаивали. Да что там! Они были на своём месте.
— А я собиралась тебя побить, — призналась Лиля, осторожно разделив пельмень на четыре части.
Петя лишь поражался.
— А бывшей твоей хотела выдрать волосы, — продолжала Лиля. — И по правде говоря, последнее хочется сделать до сих пор. Твоя Ксюша бесит.
— Она не моя. Как пельмени?
— Довольно съедобно. Я представляла их более отвратительными.
— Потому что они не покупные. Это я мамины достал из морозилки. Берёг на особый случай.
— Особый случай — это я?
Улыбнулся.
— Твоя мама живёт рядом?
— Нет, в Новгороде. Они меня с отцом как-то навещали, и мама оставила пельмени. Была уверена, что я тут с голода помираю.
— А ты помираешь?
— Я умею готовить.
— Как холостяк настоящую яичницу? — подмигнула.
— Обижаешь. Могу и суп, и картофель, и мясо. Я даже однажды мороженое пытался сделать.
— И как?
— Я же говорю. Пытался.
Лиля улыбнулась, положила в рот кусочек, принялась резать следующий пельмень.
— А ты умеешь готовить?
Она едва не подавилась. Впервые за обед испытала что-то схожее со стыдом. Она в жизни ничего не готовила и даже не знала, как пользоваться плитой в доме. Навороченной, с разными режимами. В общем, какой-то профессиональной. Но не скажешь же об этом Пете?
— Я дурак. У тебя же есть прислуга. Конечно, ты не готовишь, — Пете стало неловко, ведь он понял, что неловко стало ей.
— Зато я пишу картины! — воскликнула Лиля, оправдываясь. — Мне даже выставку предлагали! — Соврала. Не предлагали. Любезно соглашались устроить, потому как отказать никто не смел. Но Пете же этого не скажешь?
— Круто! — и это всё, что он сказал.
Доедали молча. Когда Петя понёс тарелки в раковину, Лиля спросила:
— А ты всегда такой?
— Какой?
— Спокойный. Мы вроде как поскандалили, а…
— Не били посуду? — убрал тарелки, но не стал включать воду.
Лиля кивнула.
— Ты фильмов насмотрелась.
— Не скажи. У меня знаешь какой характер!
— А у меня другой. Мои родители всегда ругались мирно, и я пошёл в них. — Он сказал это так спокойно и легко. Лиля заулыбалась.
— А хорошо, что мы всё выяснили, правда?
Он подошёл к ней, заключил в объятья и ответил на все-все-все вопросы одним долгим сладким поцелуем.
Идиллию прервал звонок из её сумочки.
— Ответишь?
— Не хочу.
Но звон раздражал и сбивал с романтического настроя. Лиля вздохнула и взяла телефон. Лучше бы она этого не делала. Звонил отец: кричал, бесновался. Один звонок, один монолог, и весь хрупкий мир любви, созданный с таким трудом двумя влюблёнными, оказался на краю пропасти.
Перед лицом глобальной катастрофы.
Фёдор Иванович Карелин обзванивал журналистов, грозился уволить к чертям всех, кого знает и не знает, если они не помогут. Обещал проблемы. Убеждал в своей достаточной власти для того, чтобы закрыть на хрен все издательства, весь интернет с его ютьюбом и социальными сетями.
К сожалению, Фёдор Иванович лишь плевался слюной и заходился в гневе. Он не мог сделать подобного, ведь был обычным человеком. Очень и очень богатым и очень влиятельным, но всё же его возможности были ограничены.
Фёдор Иванович страдал.
Перед его глазами то и дело мелькали, а в давно не молодое сердце ещё и проникали отравленные слова.
Кричащие.
«Карелины унижают простых смертных! Дочь Карелина нашла новую жертву! Ждите нового страдальца на ютьюбе!»
Молящие.
«Пожалуйста, не будьте такими же, как Карелины! Подумайте о душе! Разгромное свидетельство того, на что способны Карелины, смотрите на моём канале».
Философские.
«Дочь Карелиных — бомба! Так унизить парня бедняка. Но, может, унижение — это лишь оболочка? А на самом деле она творит добро?»
Дальше фигня, фигня, фигня. Набирающая лайки.
Фёдор Иванович ходил из угла в угол и посматривал на мобильный. Ждал, когда его человек позвонит и скажет, что закрыл хотя бы этих чёртовых ютьюберов. На большее рассчитывать не приходилось. Сообщения с каналов расплылось водой и протекло в Контакт, Фейсбук, мигом заполнив умы молодёжи тупыми идеями. Фёдор Иванович знал, к вечеру появятся десятки сотен клонов паршивых записей. А с минуты на минуту атаку начнут добро, и не — желатели его личного телефона и Лилиного. Но, к несчастью, у его дочери отшибло мозги. Она сказала, что сама разберётся и отказалась ехать. Фёдор Иванович подумывал дать команду водителю приволочь её силой, но понимал: тогда Лиля его не станет слушать. Это точно.
Он ждал, надеялся. Матерился. Через полчаса тишины от своего человека запил.
Лиля долго смотрела на экран, а Петя долго смотрел на Лилю. Наконец их взгляды встретились.
— Я не понимаю, — начал Петя. — Это какой-то развод?
Лиля готова была провалиться сквозь пол, землю. Испариться, стать невидимой, но только не видеть разочарования в его глазах.
— Я не первый, да?
— Петь…
— Тут даже ссылка есть. Глянем? — и он проворно забрал у неё мышку, нажал на адрес. Экран заполнился смехом, знакомым до боли, а затем появился крупный парень. Он плакал.
— Зачем ты так? — спрашивал незнакомец.
— По приколу! — отвечала девчонка, точная копия Лили, только лет на десять младше. Её забавные хвостики то и дело взлетали вверх: Лиля каталась на качелях. Снимал кто-то другой.
— Я всего лишь хотел с тобой встречаться. Ты… ты…
— Самая красивая? — смех продолжался. — Самая лучшая?
— Эй! Мы — самые лучшие, — поправил голос за кадром.
— Мы, мы, — согласилась Лиля. — Ты же не думал, что я клюну на такого простачка, как ты? Ну это же не серьёзно, дурачок. Где ты, а где я?
— Так его, так его, — подначивал женский голос.
— Лиля, ты мне правда нравишься, — тихо заметил мальчик.
— Ну и глупый. Такой, как ты не может понравится такой, как я.
Затем Лиля спрыгнула с качелей, ловко приземлилась на землю и прямо в камеру сказала:
— Карелины с бедняками не встречаются.
Видео закончилось. Сердце Лили, Лили нынешней оборвалось. Она опустила глаза на пальцы и принялась рассматривать свой идеальный маникюр. Петя поднялся и долго ходил вдоль комнаты. Старые полы скрипели. Кулаки сжимались, разжимались. Лиля подняла глаза как раз в тот момент, когда Петя вышел в коридор и сразу вернулся, держа её верхнюю одежду.
— Петь?
— Уходи.
— Петь, позволь я тебе всё объясню, я…
— Лиля, мне нужно побыть одному.
— Петь, я раньше такой была, — заплакала Лиля, — теперь другая. Честно. Петь, прошу! — она вскочила и бросилась ему в объятья. Он отталкивал её, а она продолжала прижиматься и говорить несмотря на то, что он просил её замолчать.