Поступающий телефонный звонок заставляет меня вздрогнуть в очередной раз, и я морщусь — что ещё пришло в голову моей несостоявшейся свекрови? Но, на экране высветилась улыбающаяся мордашка моей напарницы Галины.
— Привет! Как вчера в участок съездила? Не позвонила мне вечером, я ждала новостей.
— Прости, закрутилась как-то, домой притопала, и сразу спать легла, не до звонков было.
— И что капитан Торопов? Расколол девчонку?
— При мне — нет, оставил её за решёткой.
Отвечаю односложно, отчаянно соображая, стоит ли признаться подруге в том, какой эксперимент на мне вчера проводил этот наглый полицейский, или не стоит.
— Ой, Гриша — настоящий профессионал. Ничуть не сомневаюсь, что он расколет эту малолетку.
— Наверное.
— Не переживай, обязательно расколет!
У Галины теплеет в голосе при упоминании о Григории Егоровиче, и мне очень жаль её разочаровывать. А с другой стороны мне не хочется врать Гале, ведь она наверняка на что-то надеется в отношениях с капитаном полиции.
— Поработаешь сегодня одна часик, я немножко опоздаю, хорошо? Я ведь тебя выручала, когда ты отъезжала в больницу к своему ненаглядному принцу.
— Да-да, конечно. Что-то случилось?
В трубке стоит десятисекундная тишина, а затем Галка возбуждённо шепчет, прикрывая телефон рукой:
— Не хотела говорить, боялась сглазить. Ну ладно, тебе можно сказать, по секрету. На свидание я иду.
— О, поздравляю! Очень за тебя рада! Ты так долго одна, пора бы и о себе подумать.
— Спасибо, дорогая.
— Интересно, с кем? С тем блондинчиком, который по средам ошивается в ресторане, заказывает чашку кофе и смотрит на тебя, не отрываясь? Или с курьером, который подвозит зелень и овощи?
— С Тимуром? Ты с ума сошла?
— Ну, да. А почему нет? Я же видела, как вы два дня назад щебетали на улице, когда он разгружал грузовик.
— Да ну, они мне не подходят. Не в моём вкусе.
— Странно. Мне показалось, что Тимур тебе понравился. Ну, ладно. А с кем же тогда? Кто смог растопить твоё ледяное сердце?
— С Гришей.
Захлопываю рот. Что, мне не послышалось? Подруга идёт на свидание с полицейским? С этим наглецом и хамом? Значит, этот мужчина решил ловить рыбку сразу в нескольких местах?
Ничего себе!
— Галь, тут такое дело. Вчера…
Я полна решимости, рассказать подруге о вчерашнем поцелуе с Тороповым, но напарница, не дослушав меня, поспешно прерывает наш звонок, возбуждённо шепча в трубку:
— Жень, прости, мастер пришла. Я не могу больше говорить.
— Ты в салоне?
Мои брови ползут вверх, ведь я-то знаю, как долго моя напарница уже не была в подобных местах. Значит, она хочет произвести на Торопова самое наилучшее впечатление.
— Ага, на шугаринг пришла. Пока, увидимся на работе.
Шугаринг…
Ого, Галина, похоже решила брать быка за рога. Сколько у неё не было мужчины? Месяцев пять, или шесть? Но, с тех пор, как подлая Эльвира всеми правдами и неправдами смогла увести у Галки парня, моя напарница оставалась одна, хранив себя для какой-то большой любви, которую она должна обязательно вскоре встретить.
Это Галке сказала ясновидящая бабка-гадалка, которая зашла однажды в наш ресторан и хотела улизнуть, не заплатив. Галина встала в позу, и, узнав, что бедно одетая женщина на самом деле — родовая цыганка с колодой карт Таро в сумке, пообещала простить ей долг в обмен на гадание.
Тогда я скептически отнеслась к такому обмену, махнув рукой и дав подруге ясно понять, что это явно обман, но Галина была непреклонна — уж очень ей хотелось узнать, когда она, наконец, встретит своего суженого.
— Погоди, оплатить за неё чашку кофе с пирожным мне не трудно, а гадание — всегда интересно, отстань.
Тогда я отошла от столика, молча продолжив обслуживать остальных посетителей, косясь на гадалку, делающую расклад на любовь за одним из столиков. После гадания мы с напарницей уединились в подсобке, где она, с блестящими от восторга глазами, рассказала мне, какая сильная ясновидящая ей попалась.
— Ох, я так хотела подцепить, наконец, богача и жить припеваючи в его замке на Канарах. Но она сказала, что мой муж будет не богат. И он — не постоялец ресторана, хотя я познакомлюсь с ним здесь.
Вот тогда-то Галина и решила хранить себя и ждать настоящей любви, которая должна, почему-то, спуститься с воздуха — так сказала цыганка. В принципе, Торопов почти подходит под описание гадалки — не богат, не посетитель ресторана, но познакомился с подругой именно там. Но вот при чём тут — спуститься с воздуха?
Ладно, посмотрим, как пройдёт Галкино свидание и окажется ли Григорий Егорович на самом деле тем прекрасным принцем, с которым свела её судьба. Поговорю с ней, как только она явится на работу, и всё непременно выясню.
Смотрю на мигающий телефон, требующий подзарядки, и, подсоединив к нему шнур, направляюсь в ванную.
Чёрт с ним, пусть всё идет, как идёт.
Если уж Галка впервые решилась на шугаринг, значит, дело серьёзное. Пусть сходит на свидание с Тороповым и попробует заманить его в свои сети. А я, напротив, буду вести себя с этим мужчиной максимально осторожно. Он вызывает во мне странную бурю эмоций, которые ранее я ни к кому не чувствовала, и мне неприятно от этих незнакомых ощущений.
Глава 19
Аккуратно ступая по вытертому линолеуму больницы, я закусываю губу и смотрю куда-то вдаль. Честно признаться, я не понимаю, как мне попытаться рассказать правду Диане Леонидовне и её сыну. Вряд ли Антон Михайлович захочет смотреть на меня после такого обмана, а его мать сразу вытолкает меня взашей из палаты, не дав объясниться.
Дверь палаты Антона Михайловича распахивается, и оттуда выходит довольный Анатолий Иванович, удовлетворительно потирающий руки. Увидев меня, он расплывается в умиротворённой улыбке и по-отечески прикасается ко мне, кладя тяжёлую ладонь на плечо.
— Евгения, вас там ждут, проходите.
— Как Антон себя чувствует? Его скоро выпишут?
— Всё будет зависеть от восстановления его памяти. Физически он совершенно здоров. Думаю, ещё пару деньков понаблюдаем за его состоянием.
Губы врача дрожат, и он, похлопав меня по плечу, шаркающей походкой удаляется в сторону ординаторской. В моих глазах стоят слёзы, когда я смотрю в спину этому мужчине, и болезненно начинает щемить в сердце. Отчего-то врач вызывает у меня самые тёплые чувства. Я бы не хотела, чтобы он был свидетелем моего падения ниже плинтуса.
Может, отсрочить разговор с Антоном? И признаться ему в обмане через пару дней, когда его выпишут домой?
Вдох-выдох.
Стучу в дверь палаты и слышу приглашение войти. Ладони мигом потеют, как только я вижу Кожевникова, стоящего у окна, одетого в больничную пижаму. На его лице пробивается чёрная щетина, и это придаёт его внешности ещё большую сексуальность. Какой он красивый, интересный и … чужой.
Да-да, я отчётливо понимаю, что этот мужчина, каким бы красавчиком он не был, мне не принадлежит, и я не нахожу больше в себе сил это скрывать.
— Женечка, принесла фото? Они распечатанные, или на флешке? У меня с собой планшет есть, давай, показывай скорее.
Диана Леонидовна, возбуждённо трясёт головой так, что в мочках ушей начинают покачиваться угрожающей длины серьги. Меня всю трясёт от неприятной ситуации, в которую я себя загнала, и я отрицательно качаю головой.
— Нет, я не принесла фото.
— Забыла? Ну, как же так?
Моя несостоявшаяся свекровь всплёскивает худенькими морщинистыми руками, унизанными перстнями браслетами, и я выдавливаю из себя очередную фразу:
— У меня нет совместных фотографий с Антоном.
Смотрю в глаза бизнесмена и вижу, как меняется его красивое лицо — карие глаза, тёплого цвета коньяка отчего-то чернеют, и я понимаю, что он начинает обо всём догадываться. Я готова провалиться сквозь эти обшарпанные потёртые полы в подвал больницы, но, к сожалению, мне нужно закончить свою мысль.
Господи, как бы я хотела, чтобы меня просто выгнали из палаты с позором, и мне не пришлось вот так стоять истуканом у дверей, выплёскивая неприятную для моих собеседников правду.
— Но, как же, так, детка?
Диана Леонидовна никак не может сообразить, в чём дело, и я вижу, как сильно она начинает нервничать при этом, хватаясь за голову.
— О, Боже, у меня поднялось давление! Врача, вызовите мне врача!
Я начинаю двигаться к выходу из палаты, продумывая, а не стоит ли мне просто сбежать сейчас из больницы и затеряться в населении Питера, никому и ничего больше не объясняя. Вряд ли они в ближайшее время забредут в ресторан «Валенсия», а я сумею таким образом выиграть время и отдышаться.
Но тут створка двери распахивается без всякого предупреждения, и я изумлённо ахаю. Моё тело начинает вибрировать, а щёки мгновенно вспыхивают, как будто у меня началась самая жуткая аллергия на свете…
В дверях стоит Юлия — необыкновенно красивая, как волшебная фея. Её светлые волосы аккуратными кудрями ниспадают на плечи и создают ореол волшебности. Серое платье, обтягивающее все приятные изгибы, выгодно подчёркивает точёную фигурку девушки. Вырез «каре» открывает пышную грудь, которую блондинка торжественно несёт впереди себя. Позвякивающие на руках браслеты, ослепляющие сиянием бриллиантов и других драгоценных камней, в большом количестве охватывают тонкие запястья. На ногах красотки — замшевые полуботиночки на длинных острых шпильках. Образ завершает сильный аромат цветочных духов, мигом распространяющийся по палате.
Я закрываю лицо ладонью, оставляя открытыми только глаза, и стараюсь не дышать. Иначе, я тут же покроюсь красными пятнами. А уж предстать в таком виде перед Антоном я совершенно не хочу.
— Добрый день. Здесь палата Кожевникова Антона Михайловича?
Она смотрит поверх меня, внимательно оглядывая небольшое светлое помещение, напрочь пропахшее разнообразными лекарствами, и сразу же расплывается в ласковой нежной улыбке, заметив мужчину.
— Антоша, ты тут! Любимый!
Я сглатываю комок, стоящий в горле и оглядываюсь назад, туда, где ещё совсем недавно находился Кожевников. Как же меняется его лицо! Прямо на глазах! По его лицу бежит радостная улыбка, а некогда тёмные карие глаза тут же теплеют, снова обретая цвет коньяка.
— Юля…
Всё, он потерян для меня навсегда. Я была самой настоящей идиоткой, поверив в Галкину теорию о том, что принц может влюбиться в простушку только потому, что она оказалась рядом в нужном месте и в нужное время.
Какой бред.
Из глаз градом сыпятся слёзы, и я быстро достаю платок из кармана брюк. Не знаю, эти слёзы — последствия аллергии на духи блондинки, или признак слабости, но мне уже всё равно. Выбегаю из палаты, размазывая слёзы по щекам, и несусь вниз быстрее молнии. Очень надеюсь, что не наткнусь ни на кого из медсестёр или Анатолия Ивановича — этого позора я не переживу. Мне больше нечего делать в этой больнице.
Пора посмотреть правде в глаза — я интересна красавчику не более чем его наручные часы, потерянные бандитами в схватке. А вот увидев Юлию у него сразу же изменилось лицо. Из холодно — отстранённого оно стало мягким, тёплым и лучистым. Таким, каким оно было всегда в ресторане. А его нежный голос, произнёсший имя возлюбленной, тотчас стал бархатным и каким-то раскатистым. Нет, тут и думать нечего — он сразу же вспомнил свою белокурую бестию, и любит он только её. Так что нужно привести себя в порядок и топать в ресторан.
Вспомнив, что Галка вот-вот должна отправиться на свидание с Тороповым, я морщусь. Осознание своего проигрыша по всем фронтам вызывает во мне мучительную, ноющую, похожую на зубную, тупую боль. Стиснув зубы, я выбегаю из лечебного учреждения, на ходу надевая шапочку, и несусь к автобусной остановке.
Хватит распускать сопли. Антон Михайлович мной не заинтересовался с самого начала, нечего тут было и придумывать. А то я, дура, уши развесила и хвостом вертела. Нет, жизнь совсем не похожа на сказку. Может, мне тоже стоит разыскать какую-нибудь гадалку и спросить у неё, когда я встречу свою любовь?
Звонок телефона, раздавшийся из сумочки, заставляет меня притормозить на светофоре и обернуться — не гонится ли за мной кто-нибудь? Да нет, какая я наивная. Решила, что Антон Михайлович сказал Юлии, что он неожиданно полюбил другую, то бишь мня?
Ага, как же. Деньги к деньгам, как говорится. Уж не знаю, кем работает блондинка, но денег у неё явно достаточно для того, чтобы расширить кондитерский бизнес Кожевниковых.
На экране высвечивается имя Дианы Леонидовны, и я отклоняю вызов. Мне больше нечего сказать этой женщине, кроме, пожалуй, слов извинения. Но я слишком раздосадована, чтобы выслушивать от неё дополнительные обвинения в свой адрес.
Нет, не хочу. Не сейчас.
Понимаю, что у меня включился режим страуса, и я просто решила спрятать голову в песок, не замечая всего вокруг, я выключаю звонок на телефоне и пихаю его назад в сумочку.
Подбегаю к ресторану и смотрю на вывеску «Валенсия», мигающую разноцветными огнями. Всё, я на месте, можно немного отдышаться. Прислоняюсь спиной к стене здания и поднимаю глаза к небу. Всё закончилось. Такая прекрасная сказка с плохим концом.
Ну что ж, это меня научит, в очередной раз, что брать чужое — нельзя. И не зря я получила этот урок. Поддалась на искушение змея в виде Галки и поплатилась. Ладно, мне не за что упрекнуть подругу. В следующий раз буду умнее.
Сергей распахивает передо мной двери ресторана, и я, стягивая шапочку, прохожу в подсобку, двигаясь аккуратно между столиков, чтобы не помешать никому из посетителей. В это время народу в помещении, как правило, мало. Обед уже закончился, а бизнес-ланчи, за которыми я обычно встречала Антона Михайловича, ещё не начались.
Эльвира, стоящая за стойкой, кидает на меня злые косые взгляды, но я предпочитаю не обращать внимания на эту змею. Видно, она уже продумывает, как бы побольнее меня ужалить, надо постараться не нарваться на скандал.
— А где Галка? Нам с Тиной уже уходить пора. Наша смена уже закончилась, если ты забыла.
— Ну и идите, всего хорошего.
Я спокойно прохожу мимо барной стойки, за которой стоит Эля и сворачиваю в подсобку, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Нужно ещё забежать в туалет, чтобы умыться — мне кажется, что после встречи с Юлией я до сих пор сгораю от стыда.
Сменщица заходит за мной следом, и буквально пышет злостью, растягивая в едкой ухмылке свои и без того тонкие губы. Пожимаю плечами, расправляя мятый воротничок на своей белоснежной блузке, и поджимаю губы. У меня нет никакого желания общаться с ней дальше, но Эльвиру такой поворот дел явно не устраивает.
Холодная ладонь Эли ложится на моё плечо, и она расплывается в змеиной улыбке, барабаня длинными пальцами.
— А что там с той девушкой, блондинкой? Вы решили ситуацию?
— Решили, можешь успокоиться.
— Ты и впрямь уволокла её шубу себе?
Качаю головой, сбрасывая костлявую руку Эли со своего плеча, и резко оборачиваюсь к ней, сглатывая вязкую слюну.
— Я просто увезла её к себе, чтобы тут её никто не украл, и собиралась вернуть владелице.
Эльвира окидывает меня удивлённым взглядом тёмных глаз и недоверчиво вскидывает брови. Её волосы, иссиня-чёрные, добавляют трагизма картине — Эля выглядит как злая ведьма из сказок. Ну а я, соответственно, бедная принцесса.
— А я уже была уверена, что тебя уволят и посадят после заявления блондинки о краже.
— Не было никакой кражи, ты дура?
— А ты воровка!
Последняя фраза выбивает меня из колеи, и я, пышущая праведным гневом, кидаюсь на Эльвиру.
Хватаю сменщицу за волосы, чёрные, как смоль, и с силой дёргаю её за кудри. Эльвира взвизгивает и приседает, тут же толкая меня в бок острым локтём. Я не ожидая подобного, делаю шаг назад, выпуская волосы противницы и натыкаюсь спиной на массивную кованную вешалку, мирно стоящую на полу.
Обычно мы просто кидаем на это огромное сооружение всю свою одежду вместе с головными уборами, и она издалека похожа на несуразного аляпистого монстра, забредшего отчего-то в нашу подсобку. Возле вешалки постоянно раскидана обувь — балетки, туфли, сапоги, чьи-то ботинки. И официанты, и работники кухни, все переодеваются здесь. Поэтому наша каморка похожа на склад какой-то хаотично разбросанной одежды.