— Ларинда, тебе нет нужды притворяться. Я вижу, что ты пришла в себя.
Уверенный и спокойный голос никак не сочетался с отталкивающей наружностью говорившего. Меня вдруг посетила чудная мысль: а может показалось? Свет из окна не так упал, тени неправильно легли. Может передо мной стоял обычный мужчина в красном одеянии?
Ободренная собственными объяснениями, я смело открыла глаза. Вскрикнула, дернулась и забилась в угол. Кровать, встревоженная моим резким движением, жалостливо скрипнула. Монстр, по-прежнему находящийся в моем доме, поморщился.
Пока я пребывала в бессознательном состоянии, меня перенесли в спальню. Здесь было слишком светло, чтобы уповать на игру света. Монстр есть, он существует. Именно он буравит меня взглядом и кривит губы в насмешке. Вот же гад! Еще и смеется.
— Это ошибка… — тихо сказала, боясь разозлить чудовище. — Я никому не давала согласия на брак. Я не ваша невеста, вы меня с кем-то перепутали.
Боязливо кидая взгляды то на поникшую маму, то на «жениха», жду ответа. Ей-богу, дети так подарков на день рождения не ждут, как я жду, когда монстр откроет свою пасть и скажет: «Мисс Навэт, вы совершенно правы. Я тут вспомнил: у моей невесты волосы рыжие, а вы — шатенка. И имя похожее, но отличается на одну букву. Простите за недоразумение, я, пожалуй, пойду». И потом я такая бах, и в обморок облегчения. А монстр такой тыгдык-тыгдык и ускакал из нашего дома.
— Никакой ошибки нет. — У меня внутри все сжалось. — Мистер Навэт дал свое согласие на наш брак и подписал документ. Теперь ты моя собственность, Ларинда. — Рогатый выдал широкую ухмылку на полморды, вызывая во мне отчетливое желание завыть в голос.
Нет, ну вы только гляньте, каков нахал! Папа, конечно, не святой. Заядлый картежник, которому по жизни не везет, но во всем остальном — добрый и любящий отец, хороший муж и отличный плотник. В Розгарде его уважали и звали на работу, не смотря на игровую зависимость, а соседи всегда отзывались с почтением. Такой человек просто не мог продать чудовищу собственную дочь.
— Я вам не верю! — Громко, в отчаянном запале. — Этого просто не может быть!
Краснокожий перестал улыбаться и подошел к моей кровати. Слишком близко. Я отшатнулась. Какой же он страшный!
— Рад, что моей будущей жене присуща такая черта как осторожность. Незнакомцам не стоит доверять, верно? — он присел на карточки, но по-прежнему занимал полкомнаты. Огромный, напичканный мускулами, как мешок с зерном. Черные глаза пугают, напоминая далекое дно колодца, кричат об опасности. Только попробуй расслабится, утянет на дно. — Но бумага не соврет. — Монстр развернул свиток, находящийся в его лапе, протянул мне. — Подпись твоего отца, сегодняшняя дата, а также сумма вознаграждения указаны здесь, здесь и здесь. — Темный коготь пробежался по тексту брачного договора, останавливаясь в нужных местах.
Я смотрела и не могла поверить. Папа действительно подписал это! Продал меня, как товар! Я не разбиралась во всех тонкостях королевского закона, но точно знала, что для действительности брачного договора достаточно подписи главы семейства. И она была. Размашистая, немного кривая, наверняка выведенная неверной рукой.
С бумаги мой взгляд метнулся на отца. Он опустил голову, избегая моего взгляда.
— Мистер ашх Нишрах покроет мои долги, Лари, — оправдываясь, сказал он. — У нас останутся деньги на ремонт дома и на приданное для Аны. Я не имел права отказаться…
Мистер Навэт, коим для меня стал с этого момента отец, отвернулся и вышел из комнаты. В дверном проеме я заметила Ану — та виновато пожала плечами и ушла вслед за ним. Наверняка, попытается не дать ему напиться. Мне тоже хотелось догнать его, отругать и забрать бутылку. Но…мистер Навэт волен делать, что угодно. Чужое мнение для него не имеет никакого значения.
— Ты не имел права выбирать, папа… — одними губами, на грани между рыданиями и ярым желанием драться. Расцарапать морду чудовищу, пнуть ногой, заехать кулаком в глаз. Или зареветь, в бессилии завывая, размазывая слезы и сопли, выдирая клоки волос.
Находясь в подвешенном состоянии, не ведая какую пропасть личного самоистязания выбрать, я застыла. Замерла в ожидании сигнала.
— Собирайся, Ларинда. Нас ждут.
Голос чудовища разрезал путы, сковавшие меня оцепенением. Внутри все закипело, заклокотало, прошлось живым огнем по венам. Ненависть. Неистовая, слепая, горячая. Протест, оживший изнутри. И боль… отупляющая, бесконечная, ранящая. Меня сделали куклой без права выбора, без голоса, без желания. Навязали брак с незнакомцем, который даже не спросил, не поинтересовался. Который даже не является человеком! О, боги, какое будущее меня ждет с ним?
— Собирайся, — с нажимом повторил мой личный кошмар.
Чудовище, монстр, мужлан! Ненавижу!
С остервенением уставилась в бездонные глаза, теперь не боясь, а ненавидя. Сжала одеяло, до боли в скрюченных пальцах.
Рогатый усмехнулся.
Я вскинула руку и с силой залепила ему пощечину. Ладонь болезненно закололо. Мама, до сих пор находящаяся в комнате, испуганно вскрикнула. У чудовища даже морда не дернулась. Даже следа не осталось.
— На первый раз прощаю, — обдавая холодом, ответил монстр. — Но впредь не советую прибегать к таким способам разрядки. Выпустить пар можно и по-иному. — В конце предложения его интонация сменилась, намекая на что-то, о чем я догадаться не смогла.
Монстр поднялся, уперся рогами в потолок, поморщился. Склонил голову, стараясь больше не задевать деревянное покрытие.
— Я подожду во дворе. Можешь попрощаться с родственниками и собрать вещи на память. Всем необходимым я обеспечу, можешь не сомневаться.
Последнее он произнес, разглядев на моем лице скепсис, которого я и не пыталась скрыть. Вот правда, чем меня может обеспечить краснокожий монстр? На самом повязка, укрывающая причинные места, да и только. Ни штанов, ни рубашки, ни обуви. И жить мы будем в пещере, а есть коренья да диких зверей. Надеюсь, не в мире мертвых. А то больно схож мой «жених» с демоном рогатым. В книге о сотворении миров, которую мне удалось прочитать в городской библиотеке, их изображали именно такими. Автор писал, что демоны покупают человеческие души в обмен на материальное благо, а потом, когда приходит срок расплаты, сжирают их. Такая пища дарит им силу и бессмертие. Еще демоны любят толкать людей на грехопадение: женщин на распутство, а мужчин на пьянство и карты.
Однако я решила не делать скоропостижных выводов. Может не демон он никакой, а так, чудовище обыкновенное, подвид — рогатое. В любом случае, я обязана разобраться в том, с кем имею дело, а уже потом строить планы о побеге. Ведь не думает же это чудище, что я собираюсь за него замуж?
Стоило ему покинуть комнату, мама тут же бросилась ко мне с болезненными, полными осязаемого отчаяния объятиями. Она гладила меня по голове, тихонько плакала и шептала слова утешения. Остаться равнодушной к ее страданиям не удалось: я захлюпала носом, часто-часто заморгала, но поток слез сдержать не смогла. Обида, страх, непонимание, все смешалось внутри, превратившись в жуткое эмоциональное месиво. Как бы я не желала быть сильной и с достоинством принять поступок родных, сделать этого никак не получалось. Я действительно не понимала, как они решились продать меня монстру. Да, мы жили бедно, работали много и все деньги отдавали в счет долгов отца. Но мы всегда друг друга поддерживали и радовались тому, что есть. Но, как видно, я совершенно не разбираюсь в людях, если даже действия собственных домочадцев оказались для меня непредсказуемыми.
— Лари, прежде чем ты навсегда уйдешь из нашего дома, я обязана тебе кое-что рассказать. — Подняв красные от слез глаза, мама осторожно взяла меня за руку. — Двадцать лет назад на Аталию прибыли дипломаты из других миров, чтобы подписать с нашим и соседними королевствами договора о взаимовыгодном сотрудничестве. В школе вам не говорили о том, как взъярился наш король на предложение одного из дипломатов, однако ты должна об этом знать. Молодой Генри Росс предложил ему заключить несколько браков между местными девушками и людьми из его свиты. У него была теория, что от такого союза могут родиться дети, одаренные магией. Однако нашему королю это было не к чему. Он всегда боялся нововведений и категорически отказал Генри.
Я слушала маму и все больше приходила в недоумение. К чему этот урок истории, когда мне с минуты на минуту предстоит уйти из отчего дома прямиком в лапы чудовища?
— Мам, зачем мне это? — спросила, не выдержав монотонности ее речи.
Она глубоко вздохнула, отпустила мою руку и обняла себя за плечи. Отвела взгляд, породив во мне дурное предчувствие. В нашей семье все прятали глаза, прежде чем огорошить плохой вестью. Я приготовилась услышать нечто ужасное, но к такой дикости была не готова:
— Генри Росс — твой настоящий отец. Не спрашивай как, — торопливо затараторила она, хотя я сама по себе утратила способность говорить. — Он ослушался приказа короля и вместо того, чтобы уехать в свой мир, остался здесь. Мы встретились, я влюбилась и вскоре забеременела. А также еще несколько девушек по всему королевству. Когда о них стало известно, всю свиту Генри и его самого казнили, а родившихся детей убили. Ты единственная, кто выжила. Твой отец, тот, что вырастил тебя, — исправилась она, — взял меня в жены, подтвердил отцовство и нашел человека, который запечатал твой дар. Такие люди очень редки в нашем мире, однако корона их очень ценит. Ведь россказни про зону отчуждения — вранье. Из Аталии насильно выкачали магию, но источник не искоренили. Малейший толчок вроде рождения пары десятков одаренных, может его разбудить. А магия, появившаяся у простолюдинов, может подорвать действующую власть, произойдет переворот. Король не мог этого допустить, потому и устроил показательную казнь. Эти младенцы могли жить, но не всем так повезло, как тебе, Ларинда.
Она несмело взглянула на меня и сочувственно покачала головой.
— Прости нас. За все. И будь осторожна. Неизвестно, как твой дар поведет себя в другом мире.
Вывалив на меня ошеломляющую новость, мама последний раз обняла меня и вышла. Я успела расслышать судорожный вздох — кажется, она снова заплакала.
А вот мне больше рыдать не хотелось. Кроме безмерного удивления меня вообще больше никакие эмоции не тронули. Получается, мистер Навэт никогда не был моим отцом. Что же, это прекрасно объясняет легкость, с какой он меня продал не пойми кому.
В груди разросся огромный ком иррационального спокойствия. Оно было напускным — глубоко внутри я ощутила отголоски болезненной утраты, обиды, разочарования близкими. Но я упрямо их отогнала, понимая, что еще одной истерики не перенесу. Пришлось сузить диапазон эмоций до отупелого удивления над происходящим.
Оглушенная внезапно открывшимся фактом, я принялась собирать вещи. Неизвестно насколько еще хватит терпения чудовища, поэтому лучше поторопиться.
Ни мистер Навэт, ни сестра не вышли со мной попрощаться. Лишь мама застыла скорбным изваянием в кухонном проеме и проводила меня долгим печальным взглядом. Прежде чем я навсегда покинула родной дом, мне удалось уловить ее тихое «прости».
Закрывая входную дверь, коричневую, с облупленной краской и знакомой засечкой у замка, я почти физически почувствовала, как моя жизнь развалилась на до и после. Впереди ждала неизвестность. Краснокожая, рогатая неизвестность.
ГЛАВА 3
Монстр стоял у куста роз и с умиротворенной мордой чесал за ушком песчаного тушкана. Я бы умилилась, да вот только оба этих создания вызывают во мне сплошной негатив. От рогатого меня принципиально воротит, а вот с песчаными тушканами имеются особые счеты.
Однажды Ана не закрыла калитку, и во двор пробралось целое семейство грызунов. Пока я ловила одних и выкидывала за забор, другой пробрался в нашу общую с сестрой спальню и погрыз мои книги. Мои. Книги. Стащенные из закрытой части библиотеки. Не прочитанные, тапкой ему под зад, книги. Я была так зла, что даже мелкий тушкан впечатлился, и, виляя тощим задом, сам вылетел из дома, а после и со двора.
— Полезные создания, — низким проникновенным голосом отметил краснокожий великан.
Я раздраженно фыркнула. Либо это особенности перевода, либо чудище откровенно издевается. Полезными песчаные тушканы могут быть, только если их шкуры пустить на шубу, а головы повесить на забор, дабы отпугнуть их сородичей.
— Ты зря мне не веришь. К вам они попали из нашего мира — Агрэи. Там эти грызуны питались корнями самых въедливых сорняков, убивали насекомых-вредителей. Любой был рад приютить их. Считалось добрым знаком, если тавры (3) выбирали поселение как место своего обитания.
Не съехидничать в этот момент было просто невозможно.
— Если они такие полезные, то за каким надом вы их нам на Аталию подбросили?
Морда чудовища утратила спокойное выражение. Мощная челюсть сжалась, выступили желваки.
— Моя планета мертва. Те, кто предпочли бросить племя, забрали с собой тавров. Рассчитывали, что в новых мирах те им пригодятся.
Огорошил так огорошил. Даже стало его немного жаль. Но вместе с тем назрел жилищный вопрос: жить-то где будем? Нет, ну то, что монстр мне какой-то необеспеченный попался, я уже поняла. Но чтобы до такой степени! Как говорится, без роду, без племени, и судя по всему без отчего дома. Честное слово, забулдыга какой-то. Неудивительно, что ему пришлось невесту за деньги покупать. Небось последние отдал, даже без рубахи остался.
— Так если ваша планета мертва, где мы жить будем?
Рогатый присел, отпустил песчаного тушкана, хмыкнул.
— Друзья приютили меня в своем мире — Хотарисе. Там тебя ждет уютный вигвам из шкур и клочок земли подле оазиса. — Говорил он серьезно. От прежней ухмылки не осталось и намека. В черных провалах не отразилось ни смешинки.
Меня перекосило.
— Шкуры? Клочок? Оазис? — как заводной болванчик повторила я за ним. — Ты живешь в пустыне?! — от возмущения я незаметно для себя перешла на «ты».
Монстр рассмеялся. Зловеще и с предвкушением.
— Да, я живу в пустыне, — ответил он коротко. — Где нам давно положено быть.
Без предупреждения схватил меня за руку, потащил со двора на улицу. Я уперлась ногами в землю, начала колотить его сумкой с вещами. Только вот сопротивление мое было ему как человеку жужжание мухи. Раздражает, да и только.
Он волочил меня по земле, молча игнорируя брань, вырывающуюся из моих уст. Мои старенькие туфли измазались, подол выцветшего платья оборвался, сумка потеряла пуговицы, несколько лет служившие единственным ее украшением.
Люди вокруг смотрели на нас, испуганно вскрикивали, но боялись вмешаться. Трусы, кругом сплошные трусы! Вот и Петр, моя школьная любовь, стоит, распахнув глаза с длиннющими рыжими ресницами, и не шевелится. Хоть бы заступился! Я в пятом классе из-за него с одноклассницей подралась, а он… Эх.
Вскоре я осознала бесполезность сопротивления и смиренно побежала за чудовищем. Походка у него размашистая, шаги метровые, вот и пришлось перейти на легкую трусцу.
Остановились мы у здания телепортации. В каждом городе оно выглядело по-разному, но обязательно было построено по специальному королевскому указу. Иномирянам дозволялось посещать Аталию используя для входа только его телепортационный зал. Здесь же строго велся учет прибывших и убывших гостей. Крайне редко жителям других планет удавалось остаться у нас жить. Чтобы получить разрешение на постоянное пребывание на Аталии необходимо обладать исключительно редкими навыками, полезными в делах короны. И самое главное, захотеть использовать их на ее благо.
Очередей на телепортацию не наблюдалось. Аталия входит в список самых редко посещаемых миров, потому что у нас порталы открывать никто не умеет. То есть пробиваются к нам только сильные маги, способные самостоятельно прорезать арку портала в безмагический мир. Всегда существует риск, что обратно попасть не получится, от того и желающие появляются крайне редко. Я даже начала надеяться, что магии чудовища не хватит на обратную ходку, и мы останемся жить в Розгарде.
На дальней стене монотонно тикали часы. Седой старик прикорнул на столе, блаженно улыбаясь каким-то своим старческим сновидениям. Его слюна медленно стекала на журнал учета прибывших/убывших иномирян. Полосатая кошка, возлегающая на кресле для посетителей, с удовольствием потянулась.