- Все в порядке? – Спросил Леон, оказавшись рядом с нами.
Я взглянула на Луи.
Старик улыбался словно младенец. Ни капли сознания, только чистая радость, у которой нет объяснения.
- Да….- Выдохнула я. – Все в порядке.
- Анна! – Вскрикнул Луи и засмеялся, даже не обернувшись в мою сторону, смотря куда-то в стену напротив. – Аха! Какая ты смешная, Анна!
- Пойдем. – Тихо сказал Леон. – Он вновь ушел в себя. Успела с ним хоть немного поговорить?
- Да, он был рад меня увидеть. – Воспользовавшись протянутой рукой, я поднялась на ноги и бросила еще один взгляд на старика.
Его песни всегда наводили ужас, но было еще кое-что, от чего мне хотелось встряхнуть его за плечи и потребовать ответы, но заметив капельку слюны, которая показалась на краю его сухих синеватых губ, я поняла, что это мне совсем не поможет. Значит…. Значит нужно ждать, когда пророчество сбудется.
Глава 6
Этот день пришел.
Как я не оттягивала эту мысль, но в сворачивающийся комок нетерпения неприятно стрелял по пальцам, заставляя меня бросать странные, даже для меня, взгляды в окна. Закрывая глаза, я каждый раз слышала ржание и топот лошадей, которые должны были означать его возвращение. Но это только иллюзии.
Солнце уже давно поднялось над нашими головами, но спрятавшись за тяжелыми тучами, которые вот-вот рассыпятся снежной крошкой, не слепило, делая день хмурым и мрачным.
Я устраивалась на новом-старом месте, раскладывая свои не богатые пожитки, встречалась со старыми знакомыми, помогала Клавдии на кухне и ждала. Я определенно ждала его возвращения, покрываясь трусливыми мурашками, и сгорая от желания увидеть его лицо. Заметить все изменения за прошедшие годы, посчитать появившиеся морщинки, найти в глазах отпечатки прожитых лет. Без меня. Какой он сейчас?
Его образ расплывался в памяти не позволяя поймать, насладиться замершим моментом, упрямо намекая, что он нужен мне в реальности, чтобы понять все чувства, которые кипели внутри ядовитым варевом. Я хотела увидеть его. Хотела и боялась. Смертельно. Словно стоит нам увидеть друг друга и весь мой спокойный мир распеться в крошку, растворяясь в грязи под ногами, и начнется отсчет чего-то нового, неизвестного и непредсказуемого.
Сегодня я старалась. Надела скромное, но с пышной юбкой, черное платье, с серебряной каймой по краю бархатной ткани. Не стала собирать волосы, оставляя волнистые пряди распущенными. Как он любил. Не стала наносить макияж, оставляя лицо чистым, демонстрируя свою беззащитность. Не пришпилила одну из своих шляпок с вуалью, лишь накинув глубокий капюшон накидки на центр макушки. Что бы видеть все. Чтобы не прятать взгляд.
И когда, наконец, я услышала скрип тяжелых ворот и нетерпеливый топот лошадей, в груди все перевернулось. Все органы подпрыгнули и встали на свои места, собирая меня заново, но легче не стало.
Я бежала. Оглядываясь словно воровка, бегущая с места преступления, я бежала к нему навстречу, уверяя себя, что это лишь игра, правила игры которой, придумали не мы. Толкая дверь перед собой, я вышла во внутренний двор, чуть возвышаясь на помосте второго этажа.
Лошади оббежали круг, успокаивая разгорячённые легкие, и остановились в центре, заканчивая свой путь. Мне хватило секунды, чтобы мой взгляд нашел его среди других всадников. Нет, на нем не было дурацких ярких плащей, что так любили аристократы и монархи, не было и обруча в волосах, который был непререкаемым символом власти. Ему достаточно было себя самого, чтобы каждый понял кто перед ним, проваливаясь в землю от ауры силы.
Изменился. Кажется, стал еще выше, крепче, но жилистей. Прямая, как и всегда спина и уверенный разворот плеч, словно не в седле, а на троне. Выгоревшие за лето волосы чуть выше плеч не собраны, и от встречного ветра скрутились в отдельные прядки. Их все же тронула седина. Слегка, едва заметно, но мазнула своими серебристыми лапами. Лицо хмурое. Его брови жестко смотрят вниз, словно стрелы которые вот-вот сорвутся с тетивы от напряжения. Он обвел взглядом двор, убеждаясь, что все целы и здоровы и никто не бежит ему навстречу с криком о помощи и кивнул сам себе. Широкая челюсть с грубой густой щетиной, отросшей за несколько дней охоты, тоже была с серебристыми волосинками, которые я с легкостью заметила среди темных коротких волос.
Но мне нужны были глаза.
Я хотела их видеть, хотела вновь почувствовать на себе всю тяжесть его взгляда, чтобы стать той маленькой девочкой, которая едва ли не заикалась, пропадая в переливах малахита с ореховыми прожилками. Я хотела.
Он спешился и отдёрнул в сторону плащ, отбрасывая его за спину, демонстрируя простой, но удобный наряд для охоты. Нет, не наряд. Просто одежду, костюм. Ничего не изменилось. Он все так же предпочитал удобство и комфорт показушности и самолюбованию.
Все такой же. Все такой же.
Я стояла на месте, словно меня намертво прибили к деревянному полу и, не моргая ловила каждое его движение. Как он сильными пальцами растягивает ремни седла, что бы снять с коня ношу, как аккуратно ставит упряжь в кучу соломы, и, хлопнув лошадку по спине, загоняет в конюшню.
Вот сейчас. Сейчас.
В воздухе пахло напряжением. Люди, которых было немного, с замиранием следили за этой сценой, в которой мы были главными актерами, и которую он еще не понял. Мне было все равно. Я просто хотела сделать шаг, но мое непослушное тело, вновь, как и много лет назад, трусило не в состоянии сдвинуться с места.
«Обернись!» мысленно кричала я. «Обернись!»
Словно услышав мой крик, он резко распрямился и повернулся, рассекая меня на части одним лишь взглядом. Как и тогда…. И вот, меня снова нет, я снова потеряна и рассыпаюсь к его ногам стеклянной крошкой, которую он начал бы собирать голыми руками, не боясь порезать грубые пальцы.
Шаг. Еще шаг.
Каждый под его контролем, каждый одобрен и измерен. Я медленно спускаюсь по лестнице, под замершие взгляды людей, но для меня их здесь нет. Нет никого, только я, моя тоска и его глаза, жгучие и такие пугающие. Вот уже и земля. Нужно бы смотреть под ноги, но я не могу. Если я сейчас опушу глаза, я сломаюсь, разрыдаюсь и, свернувшись комочком, упаду прямо в грязь. Нет, я должна дойти. Нет! Добежать!
Я срываюсь с места, подхватывая ткань юбки и уже на расстоянии нескольких шагов, понимаю, что слезы застилают глаза, а руки мужчины напрягаются, едва сдерживая удушающие желание броситься навстречу.
Все!
Я врезаюсь в него и сразу же попадаю в самый опасный капкан его рук, смявших меня и так ловко нырнувших под плащ, скрывая от лишних взглядов, как сжались его пальцы на моей спине, оставляя горящие отпечатки даже сквозь платье, на месте сразу же занывших шрамов. От него пахнет морозом и лесом, свежестью, в которой хочется закончить свои дни, и я веду носом, шумно вдыхая аромат его кожи, прижимаясь лицом к плечу и груди. Хрипы подступают к горлу, и я закрываю глаза, пытаясь прогнать непрошеные слезы, но вместо этого еще сильнее трусь об него, не в силах подавить это дикое желание чувствовать его, касаться смертельно больно. Его грудь поднимается ровно, но я слышу, как неспокойно в груди бьется сердце, и пальцы с каждым ударом все сильнее вдавливают мое хрупкое, в сравнении с ним, тело.
Мне бы протянуть руки, взять его лицо в ладони и прижаться лбом, но я не могу. Я запустила пальцы за его спину и не в силах сдержать дрожь, которая перебирается на плечи, выдавая мое потрясение. Мне нужно! Мне жизненно необходимо чувствовать его рядом! Я живая! О, боги! Я живая!
Его дыхание опаляет мой лоб и тихий шепот, полный боли и скрытой злости, щекочет кожу:
- Анна…
Я должна прекратить, но я не могу, лишь сильнее вжимая себя в его крепкую грудь. По щеке скользит вырвавшаяся на свободу слеза и, сверкнув в тусклом свете на матовой коже, привлекает его внимание. Рывок и горячая рука одним мазком стирает ее, оставляя после себя след, который уже безостановочно прокручивается в моей голове. Одно быстрое движение грубоватыми пальцами, расплавляет меня прямо в его руках. Ладонь подхватывает мое лицо, аккуратно приподнимая его, заставляя открыть глаза и наконец, сделать то, что должна. То, что просило сердце.
- Мой лорд. – Выдыхаю я, замирая в предвкушении.
- Анна. – Эти желанные губы касаются лба, запечатывая на коже свое клеймо, впуская меня, приветствуя дома.
Больше ничего не сказал, только на одну, лишь на одну жалкую секунду прижал к себе сильнее и отпустил, вынуждая меня сделать шаг назад и поклонится. Все произошло так быстро, что я не успела вобрать, насытиться нашей близостью и сейчас ждала разрешения поднять голову, не в силах поверить, что все произошло так быстро. Казалось, никто и не заметил нашего диалога душ, в котором мы прокричали друг другу о своей тоске. Услышал ли он? Понял ли?
- Я рад видеть тебя дома, Анна.
- Да, мой лорд. Я тоже рада вернуться.
«К тебе!» - кричало сознание, но губы молчали, пересохнув от несбыточного желания поцеловать его. Нет, не так. Впиться в губы, сминая их, искусать, чтобы он понял как это больно, понял, как я скучала, и как сейчас дрожат руки, выдавая мое разочарование.
- Пойдем в дом. Нечего развлекать толпу. – Гордый шаг, и протянутая рука, как разрешение к нему прикоснутся.
Я, так же как и много лет назад чувствовала себя маленькой рядом с ним, хрупкой и такой беспомощной, и только его сильные, страстные пальцы, пробравшиеся под край накидки, сжали мою ладонь, по секрету рассказывая, что для него эта встреча так же желанна.
Глава 7
Лорд
Каждый день думал. Мысли о ней появлялись в голове как само собой разумеющееся. Им было плевать, пил ли я крепленое вино накануне, или свалился после бессонных ночей за несколько суток. Просыпался и засыпал с одной и той же мыслью, образом. Какой она стала? Выросла ли? Ушла ли подростковая сутулость и угловатость? В одном я был уверен точно – она осталась красивой, со своими темными глазами, с пронизывающей в них темнотой, с локонами, что волнами рассыпались по плечам и личиком сердечком, которое хотелось вобрать в ладони. И тогда и сейчас.
В голове все так же свежи воспоминания ее улыбок, робких взглядов из-под темных изогнутых ресниц, и, не смотря на юность, слишком взрослой хмурости, что так редко посещала чистое лицо моей девочки.
Моей.
Я болен ей, пропитан. Она мое личное наваждение, безумие. Она сковала мое сердце, еще впервые заглянув в душу и признавшись. Нет! Сейчас нельзя об этом думать! Но как не думать о том, чье тело изуродовал?
Выдох. Тише, друг, мы еще успеем проклясть себя, как и на протяжении всех этих лет вдали от нее. Если можно было бы сложить в кучу все проклятия, которыми я награждал себя изо дня в день, я бы точно достал до небес. Каждый день начинался с мысли о том, как я поступил, оставив глубокие шрамы на ее теле. Я хотел бы! Хотел исчезнуть из ее мыслей, памяти, прогнать себя из кошмаров, в которых я не сомневался, но как? Когда каждый раз, например, надевая платье, она чувствует спиной каждую полоску. Я остался в этих шрамах… Чудовище.
Поскреб небритую щеку, думая о бритье с ленцой и с силой похлопал, приводя себя в чувства. Но мысли необратимо возвращались к образу, который секунду назад представило воспалённое воображение. Моя тонкая малышка, такая упругая, юная, через голову набрасывает легкую сорочку. Ткань холодным полотном скользит по коже, очерчивая каждый холмик, каждую выемку. Изящные плечи, тонкую талию с ямками на пояснице, скользя к розовым пяточкам вдоль стройных белых ног. Лицо ускользало, не позволяя разглядеть ее полностью, только едва ощутимая улыбка, коварная, игривая, словно она специально дразнит меня.
Чееерт!!!
Желание стукнуться головой о стену появилось внезапно, и я не стал ему противиться, но даже ощутимый удар не привел в чувства, не смея прогнать образ малышки.
Малышка…
Детское прозвище, но не для меня. Она всегда немного вздрагивала, слыша свое имя без привычной приставки, удивленно приподнимая темные брови. Как я мог назвать ее «малышка»? Моя, сладкая, мягкая, желанная малышка… Я бы сразу выдал все, что не могло уместиться в голове, не в состоянии больше прятать свое отношение за семью замками привычно сухого «Анна».
Она возвращалась.
Я отправил за ней дилижанс, как и предполагал срок, и, судя по прошедшему времени, он уже мчал ее обратно в крепость. Домой. Ко мне.
Демон! Ненавижу!
Как же я ненавижу ее за это! Она заняла всю мою голову, вытеснила все сторонние мысли! Девочка, девушка, женщина. Кто угодно! Дьяволица с глазами ребенка!
Опустившись в кресло, тяжело вздохнул, откидывая голову назад, забрасывая ноги на стол.
Идиот. Как ты можешь винить ее во всех своих бедах? Слабак. Просто признайся, что ты чертовски потерян, с того самого момента, как она появилась в твоей жизни. Девочка с чернильными глазами. Ты видел ее любовь, отверг, заставил ненавидеть. Все правильно, как и было нужно тогда, но почему так дико хочется разбить что-нибудь? Например, чье-то лицо.
Леон. Убил бы, недомерка. Строит из себя непонятно что, не понимая как смешон. В последние пару лет выводит меня из себя словно специально, хорошо хоть часто покидаю крепость, не так бесит его хитрая рожа. Жаль.
Жаль, что даже у этого кобеля шансов больше, чем у тебя дружище.
Нет! Еще чего не хватало! Кто угодно, но по возвращению Леона и рядом с Анной быть не должно! Я отрублю ему руки, стоит протянуть к ней свои грязные пальцы!
Гнев вновь булькнул внутри и поднялся кислотой к желудку, напоминая, как сильно бесит этот парнишка, и мысленно отсчитывая срок от него избавиться. Недолго. Совсем чуть-чуть и этот выродок свалит из моей крепости, оставляя меня с ней. С моей Анной, моей малышкой.
Оооо, как мысленно было приятно называть ее так, как тянет в ребрах от незнакомой нежности. Хотелось закрыть глаза и вновь представить этот образ, но нельзя. Ее и так слишком много. А что если она вернется холодной и чужой? Все забудется, оставляя только ненависть, чистую, горькую, ядовитую. Я отпущу. Помогу всем, что в моих возможностях, найду ей достойного мужа. В конце концов, Зайдена не дремлет, и явиться сюда по первому зову. И даже без него. Карга всегда в курсе новостей и возвращение Анны не станет для нее секретом.
Кубок, брошенный в стену, громко звякнул, отскакивая от каменной стены, и красное вино бурым пятном растеклось по поверхности, стекая крупными каплями вниз слишком прямыми дорожками.
Стоило только представить ее в чужих руках.
Зубы скрипели, а кулаки незамедлительно сжались. «Моя девочка!» - ревело нутро.
Боги всего мира, я идиот. Присвоил то, что сам отверг, отослал, достал всю самую низменную злость на поверхность, а самого аж трясет, стоит представить чужие руки на ее талии. Нет, определенно хочу что-то разбить.
Склочная старуха слишком влиятельна и в любом случае организует мне все «радости» мира. Придумаю что-нибудь, но в любом случае Зайдена идет к чертям! Не позволю! Нутро по швам разорвется!
Анна будет рядом. Пусть ненавидит, проклинает, но рядом, моя, хоть и недосягаемая.
***
Возвращаясь, подстегивал коня как мог. Животное под ногами, словно чувствовало мое нетерпение, изо всех сил перебрасывая подкованные копыта, не замечая подмерзшей влажной земли под нами. Пальцы свело. Так сильно сжимал поводья, мчась навстречу с ней.
Встретит? Не выйдет? Скорее всего, нет. Даже будет избегать.
Недобрая ухмылка дернула губы, но хвала богам, уже с утра я дал понять, что не в духе и слуги не решались лезть лишний раз с вопросами, не то, что разглядывать меня исподтишка. Ее обещание…
Все решиться с первого взгляда, с первых слов. Она давала мне обещание, и я уверен – не забыла. А значит осталось совсем немного до того, как я готов буду сойти с ума. Мысленно уже проложил дорожку разрушений в крепости, прикидывая, что и как можно сломать.
Ворота встретили распахнутыми дверьми и, залетая в крепость, я как мог, хранил незаинтересованный вид, отстраненный, словно мысли не мечутся, будто тело не потряхивает от ожидания.
Стоило сбросить с коня упряжь, как молнией ударило в спину. Прожгла, оставила дыры одним лишь взглядом. Вот она, моя девочка.